Глава 19
— Давай оставим это, да? Не понимаю, зачем ты сказал обо мне.
— Я мог бы только упомянуть об этом.
— Упомянуть? — заржал Батте. Он был свидетелем вчерашней сцены с поцелуями. Бадди Бою нужно быть осторожнее. Флетчер хочет заполучить его.
В это утро Т.Г. стоял на коленях перед рекой, промывая песок. Работа в шахте продвигалась медленно.
— Она мне верит?
— Ну, сейчас… — Батте поглядел на него украдкой и почесал свою паршивую бороденку. — Хочешь, чтобы я тебе соврал?
— Нет.
Т.Г. не нужно было быть телепатом, чтобы понимать, что она не верит ему. Вчера он видел ее взгляд, полный разочарования. Думает ли она, что он снова стал прикладываться в бутылке?
— Бадди Бой, ей хочется тебе верить.
У Гордона затряслись губы.
— Но она не верит.
— Ну, я не говорил этого. У нее есть сомнения.
— Она думает, что я никчемный, жалкий пьяница, который видит то, чего нет.
Батте почесал затылок:
— И что же из этого неверно?
— Убирайся!
— Не уберусь, пока тебе не помогу.
— Ты не можешь мне помочь.
— Могу. Теперь об этой девице. Ты спрашиваешь, верит ли она тебе? Мой ответ: она не хочет думать об этом, пока сама не увидит меня.
— Чего никогда не будет.
Батте раскачался на ветке и прыгнул на землю.
— Бадди Бой, я говорил тебе, что никто, кроме тебя, не увидит меня, и никто, даже Мосес, хотя она мне и симпатична, не получит моего золота.
— Это твой выбор, Батте?
— Что «мой выбор»?
— Что никто, кроме меня, не увидит тебя?
— Нет, — сказал он, отряхиваясь, — я бы с удовольствием напугал своим видом всех так, чтобы у них затряслись поджилки, но я не могу, я ограничен.
— Почему?
— Почему я ограничен?
— Да. Значит ли, что окружающие тебя духи также ограничены?
— Ну… — сказал Батте, — честно говоря, я точно не знаю.
— Скажи, а где ты? — Т.Г. не хотел спрашивать, но его очень занимали подобные вопросы. Особенно загадка жизни после смерти. Батте мог разрешить ее.
— Стою прямо напротив тебя.
— Нет. Я имею в виду — где ты?
— А… где я? Ну, я точно не знаю.
— Ты не знаешь?
— Ни малейшей догадки.
— Ты там один?
— Нет, не один.
— Значит, где бы ты ни был, тебя окружают другие.
— Да, целая толпа.
— Чем они занимаются?
Батте оглянулся:
— Ну… Двое из них сидят на другом берегу, одна там. — Он показал на холм. — Думаю, что эта имеет отношение к девице Флетчер, так как слишком многие вокруг нее крутятся. А у землянки сидят двое детей.
Т.Г. чувствовал себя дураком, но смотрел туда, куда указывал Батте.
— Ты не можешь их видеть, — добавил Батте.
— Почему?
— Тебе в этом нет никакой необходимости.
— Откуда ты знаешь?
— Я не знаю. Никто не сказал ни слова. Хотя они знают, о чем я думаю, а я знаю их мысли. Поначалу это странно, трудно привыкнуть.
— Кто эти люди? Ангелы-хранители? — спросил Т.Г. заинтересованно.
— Должно быть, что-то в этом роде.
— Значит, есть какая-то причина, почему я вижу именно тебя?
— Наверное, иначе бы ты меня не увидал, — согласился Батте.
— Тебе это сказали?
— Нет, мне никто ничего такого не говорил. Вокруг меня, кажется, темно, а вокруг них что-то вроде света… Довольно странно, — призадумался он.
— Но ты не знаешь, где ты?
— Нет, черт побери! Откуда мне знать? Я здесь всего-то несколько часов.
— Батте, ты мертв уже тридцать шесть лет.
— Тридцать шесть лет?! — поразился Батте. Нахмурившись, он почесал бороду. — Ты в этом уверен?
— Рассказывают, что ты умер в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году. Сейчас девяносто третий.
— Ни фига себе!..
— Да…
— Нет, этого не может быть!
— Может, Батте. Сейчас тысяча восемьсот девяносто третий год.
— Я готов поклясться, — сказал он в замешательстве, — что умер несколько часов назад.
Теперь все представало перед Батте в новом свете. Если он пробыл здесь тридцать шесть лет, то где же он был?
— Ты терроризируешь шахту уже тридцать шесть лет.
— Я? — Он знал, что делал это, но не мог поверить, что это длилось так долго.
— Когда, ты сказал, эта Флетчер отважилась претендовать на шахту?
— Она не претендовала. Она и мальчик унаследовали ее несколько недель назад. Я думал, что ты знаешь все.
— Я тоже так думал. — У него было чувство юмора. — Несколько недель назад?! Кто же ей оставил наследство?
— Ее тетя.
Вдруг Батте посмотрел через плечо Т.Г.
— Что?
— Ее тетя, — повторил Т.Г.
Батте отмахнулся от ответа, разговаривая с кем-то другим.
— Как дела, мэм. — Сказав это, он приподнял шляпу. — Меня зовут Батте Фесперман.
Послушав минуту, Батте кивнул:
— Это правда?.. Факт?.. Вы говорите, ее тетя?.. Ну, это интересно.
Т.Г. сел, смотря на Батте.
— С кем ты разговариваешь?
Батте не замечал его.
— Нет, мэм, вы первая… Вы говорите?.. Там, где я… — Он поднял глаза вверх. — Да, я вижу свет… Вот те на! Какой яркий, правда?.. Да, я видел его и раньше — не мог не заметить… Это что?.. Что?.. Это?.. Ну…
Т.Г. начал терять терпение.
— С кем ты разговариваешь?
— Подожди, Бадди Бой. Здесь становится интересно… Что я должен сделать?.. Конечно нет! Это мое! Выметаться отсюда! Да?.. Да? А ежели я этого не сделаю?! — прокричал он.
— Батте! — воскликнул Гордон. — С кем это ты разговариваешь?
Через минуту, когда стало казаться, что Батте собирается исчезнуть, Гордон сказал:
— Не уходи. Что происходит?.. Батте? Подожди, с кем ты разговариваешь?.. Батте! — Т.Г. рассерженно вскочил. — Батте! Вернись! Что происходит?
— Извини, должен идти, Бадди Бой. — Он пропал в облаке пара.
— Батте! — кричал Гордон.
Но Батте Фесперман исчез.
Швырнув на землю кювету с золотым песком, Т.Г. стал на нее двумя ногами и, топча ее, он вымещал все накопившееся зло.
Он подпрыгивал вверх и вниз, ломая кювету и оглашая окрестность отборным матом. Даже Батч Миллер казался по сравнению с ним мальчиком из церковного хора. Черт побери! Обвалы, наводнения, привидения, угрозы Муни Бакуса, отношение Мэгги к нему, как к сумасшедшему, ее приставания вконец достали его. Мэгги и чертового золото, Мэгги, Мэгги, Мэгги!
— Батте! Оставь меня в покое! Ты слышишь меня? Не хочу больше тебя видеть! Пугай кого-нибудь другого! Ты меня слышишь, Фесперман?
Давя кювету каблуками, он злобно вогнал ее в гравий.
Ангелы-хранители, скитающиеся вокруг, дети, сидящие рядом с землянкой, яркий свет, привидения, разговаривающие друг с другом… Когда же это кончится?
Он бросил пить, он бросил играть, он бросил все только ради Мэгги Флетчер, ради чертовой шахты, называемой Проклятой Дырой!
Ярость затмила его ум, когда он отшвырнул кювету каблуком ботинка, проклиная тот день, когда он родился.
Тень скользнула возле него, и он посмотрел вверх. Мэгги стояла возле реки, наблюдая эту сцену. Ее глаза пробегали по его вздувшимся венам на шее к лицу, искаженному гневом.
Т.Г. взял себя в руки, остановив на полпути занесенную ногу.
— Да?
Пытаясь улыбнуться, она пробормотала:
— Обед готов.
Пиная в очередной раз кювету, он избегал взгляда Мэгги.
— Хорошо.
Она продолжала смотреть на него, как будто можно было еще что-то сказать. Но он не обирался встречаться с ее взглядом.
— Я хочу побыть немного один, сказал он.
— С тобой все в порядке?
— Да. Никогда не чувствовал себя лучше, первый класс!
Направляясь к землянке, она оглянулась, чтобы удостовериться, что он идет за ней.
Бормоча что-то себе под нос, Горди отфутболил кювету в реку и последовал за Мэгги.
После ужина Вильсон пытался заплести кошке хвост, и у Мэгги появилось несколько свободных минут.
То, что она увидела сегодня, сильно обеспокоило ее. Т.Г. вел себя как-то странно. Она молилась, чтобы Т.Г. снова не начал пить. Ей не хотелось верить, что он может пожертвовать ее и Вильсона благополучием ради чего-то столь тривиального и бессмысленного. Даже сейчас, когда казалось, что их битва проиграна, Т.Г. не покидал Мэгги. Каждый день она ожидала ухода Мосес и «хулиганок». Золота едва хватало, чтобы удержать их. Постоянные задержки становились опасными. Мэгги уже начинала думать, что это связано не просто с невезением, а с чем-то похуже.
Остановившись возле палатки Т.Г., она тихо позвала:
— Горди, ты не спишь?
Полог палатки приподнялся, и она увидела Т.Г. Ее взгляд остановился на распахнутой до пояса рубашке. Он нахмурился, когда понял, что она стоит на сильном ветру.
— Что-нибудь случилось?
— Могу я войти?
Войдя, Мэгги сразу направилась к огню. Девушка сняла косынку и ее волосы рассыпались по плечам. Он смутился. Окинув взглядом ее молодое соблазнительное тело, Т.Г. явственно почувствовал разницу между ними. Она была юна и способна предложить мужчине многое. Он был на двенадцать лет старше и ничего стоящего женщине предложить не мог.
— Где Вильсон?
— Вильсон заплетает Джелибину хвост.
— Как ему это удается?
Она пожала плечами. Это не легко, но он очень старается.
Согревая руки у огня, девушка произнесла:
— На улице делается все холоднее. Тебе, наверное, одному холодно в палатке.
Склонившись над пламенем, Т.Г. подбросил еще одно полено.
— Думаю, пора мне перебираться в лагерь.
Он бы давно уехал, если бы не она. Все, что он ни делал, он делал для нее.
Неизбежность его отъезда огорчила Мэгги. Без него жизнь в шахте станет невыносимой.
Т.Г. уже знал ее мысли так же, как и свои. Их взгляды встретились.
— Ничего не изменится, Мэгги. Я буду здесь каждый день.
— Но тебя не будет здесь ночью. Я буду скучать по нашим беседам.
— Мы продолжим наши разговоры, — мягко сказал он.
Они не поняли, как это случилось, но она вдруг оказалась в его объятиях. Он убрал прядь волос, упавшую ей па щеку.
— Я странная?
— Нет. Я думал о выражении твоего лица сегодня, когда ты увидела меня возле реки. Это было странно.
Ее взгляд затуманился.
— Т.Г., из-за чего это случилось?
Все периодически теряют контроль над собой. Но то, что случилось сегодня, не было простым приступом злобы.
— Из-за Батте Феспермана.
— Т.Г.! — воскликнула она. Они не собирались возобновлять этот разговор.
— Хорошо. Не верь мне. Что привело тебя сюда в столь поздний час?
Вздохнув, она положила голову ему на плечо, гладя его рубашку на груди.
— Ты все еще настаиваешь, что здесь есть привидение?
— Я вижу его каждый день.
— Ты уверен, что это Батте Фесперман, а не кто-нибудь, мистифицирующий тебя?
— Это Батте Фесперман.
Вздыхая, она подняла глаза:
— Если это правда, то почему я не могу видеть его? Ведь я владею шахтой. Если он хочет кого-то напугать, то почему он не пугает меня?
Вдруг палатка стала казаться слишком маленькой. И девушка оказалась очень близко к нему. Ее взгляд потеплел.
Гордон прижал девушку сильнее к груда и зарылся лицом в ее волосы.
— Может быть, он не любит мучить хорошеньких барышень?
Она прикрыла глаза, наслаждаясь его близостью. Им было очень хорошо друг с другом.
— Батте Фесперман говорил, почему он является только тебе?
— Это имеет какое-то отношение к ангелам-хранителям. Я понимаю, насколько безумно это звучит, Мэгги. — Он сам начинал понимать абсурдность своих слов.
Она прижалась к нему, отчаянно пытаясь поверить его словам, несмотря на то, что даже мысль о привидении ужасала ее. Если старый шахтер действительно существует, ее будущее выглядит достаточно туманным. Она пристально посмотрела ему в глаза:
— Ты думаешь обо мне? Особенно после той ночи, когда мы поцеловались.
Вдруг он почувствовал себя неловко. Что вообще делает она в его объятиях? Он не помнил, чтобы приглашал ее.
— Почему ты задаешь этот вопрос? Мы говорили о привидениях.
— Но сейчас мы говорим о другом. Мы говорим о тебе… обо мне… и о поцелуях, — улыбнулась она. — Ты думаешь обо мне?
Уже давно она не могла ни о чем думать, кроме него.
— Я думаю о тебе сейчас.
Всем телом он ощущал ее флюиды. Он почувствовал ту же лихорадку, которую она в нем всегда вызывала.
— Значит, тебя влечет ко мне?
Это открытие одновременно напугало ее и сияло камень с души. Если он испытывал то же влечение, что и она, тогда нет другого выхода, как удовлетворить их общую жажду.
— Да, влечет, — признал он, несмотря на растущее в нем дурное предчувствие.
Т.Г. привлек девушку к себе с такой силой, что сопротивляться было бы бесполезно. Он устал бороться с чувствами, которые больше не контролировал. Его голос стал глухим и хриплым.
— Мэгги, я не хочу, чтобы это произошло.
С того момента, когда он поцеловал ее, он понял, что это неизбежно.
— Почему ты так боишься своих чувств? — прошептала девушка. Она своих чувств не боялась, она хотела полностью раствориться в них.
— Я жил хорошо, пока не встретил тебя. Я не хочу влюбляться, Мэгги. Мне нечего предложить женщине.
Она снова взглянула на него, осознавая как тяжело дастся ему борьба со своими чувствами.
— Разве ты не думаешь, что это должна решать женщина?
— Нет. Я уже все решил. Я не хочу усложнять наши отношения. Ты молода и красива. Тебе нужен человек, подходящий тебе по духу.
— Я его уже нашла.
— Ты молода и впечатлительна. Ты обо мне ничего не знаешь.
— Расскажи о себе, Горди Меннинг. Какие мысли кажутся тебе ужасными?
— Это глупые мысли. Я слишком прост, чтобы так думать.
— Не могу сказать, что ты простак, — уверила она его.
Он колебался, пытаясь преодолеть смущение.
— Ночью, прежде, чем я все пустил на самотек, я поймал себя на мысли, что ты слишком любишь батат и сандвичи.
Смеясь, она прильнула к его мускулистой груди. От него пахло дымом костра и чистым горным воздухом.
— Я ожидала чего-то более романтичного.
— Это недостаточно романтично?
Он начинал чувствовать себя совершенно беззащитным перед ней.
— Нет. Попробуй еще.
— Я не умею говорить романтичных вещей. Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Произнеся это, он сильнее прижал ее к груди.
— То, что у тебя на сердце.
— Я не могу… Не сейчас, Мэгги.
Возможно, он никогда этого не скажет.
— Тогда скажи что-нибудь ужасное, наглое, бесстыдное.
Улыбка появилась в уголках его губ.
— Я так не думаю. Я пока еще джентльмен.
— Тогда скажи что-нибудь из того, что мужчина говорит женщине, когда хочет ее так сильно, что не думает ни о чем другом.
Он пытался преодолеть свое влечение к ней, но был не в силах сделать этого. Сейчас было самое время избавиться от нее, сказав, что уже поздно и пора возвращаться в землянку.
Именно так ему нужно было бы поступить. Вместо этого он нежно поцеловал ее в шею, теряя голову от запаха ее духов. Ему хотелось слиться с ней воедино.
— Если бы я произнес такие вещи, я был бы дважды идиотом.
Она прикрыла глаза, загипнотизированная его голосом. Пламя потрескивало, лаская их своим теплом.
— Тогда скажи, что у тебя на сердце?
— Как тебе удается добиться того, чтобы твои волосы так хорошо пахли? И почему твои глаза приобретают теплый цвет меда, когда ты улыбаешься? — прошептал он, мягко дыша ей в ухо.
Она была как глина в его руках, когда он отливал ее в ту форму, которую хотел.
— М-м-м, никто не говорил мне такие красивые слова.
Взяв ее руку, он положил ее на свою грудь под расстегнутую рубашку. Когда ее пальцы заскользили по спутанным рыжим волосам на его груди, он почувствовал, что ее дыхание участилось. Их глаза встретились, и он ждал, когда она хлопнет дверью и убежит. Продемонстрировав всю опасность предприятия, которое она затеяла, он предполагал положить конец ее невинному флирту.
Но ее не так-то просто было напугать. Она продолжала изучать его тело, легко поглаживая его грудь. Его волосы на груди показались ей очень эротичными. Собственное возбуждение не напугало ее.
— Твои руки дрожат, ты напугана? — спросил он низким напряженным голосом.
— Да.
— Мной? — спросил он восхищенно.
— Собой, — прошептала она. Сильней прижимаясь к нему, она сказала ему в самое ухо: — Мне это нравится. Почему мы раньше этим не занимались?
— Я хочу преподать тебе урок, — сказал он, уверенный в том, что все его попытки оказались тщетными.
— Я бы предпочла, чтобы ты научил меня другим вещам.
Он не хотел стать жертвой, но демоны уже завладели им полностью.
— Например?
— Например…
Она поглаживала его грудь и живот, остановившись у пупка. Здесь волосы росли гуще.
— А что находится здесь? — спросила она дрожащим голосом, положив руку на причинное место.
Удовольствие, которое он получил от ее руки, чуть не свело его с ума. Он больше не мог совладать со своей страстью.
— Нужно ли мне испрашивать разрешения, чтобы посмотреть самой, сэр?
Грубо обняв Мэгги, он страстно поцеловал ее. Расстегнув брюки и схватив ее руки, ласкающие его щеку, он удовлетворил ее любопытство.
Страсть ее усилилась, когда их губы слились.
Нетерпеливо он расстегнул ровный ряд пуговиц на ее платье и снял бюстгальтер. В порыве страсти он целовал ее груди, околдованный их сладостным привкусом.
Шепча его имя, Мэгги ласкала его так, что была готова сгореть со стыда. Необузданная, безумная страсть полностью завладела ею.
Ее губы судорожно искали его в безумной попытке удовлетворить свою страсть.
— Нет, Мэгги… нет, — шептал он.
Упав на кровать, они обменялись жадными поцелуями. Он осознавал безумие создавшегося положения, но ничего не мог с собой поделать.
— Вот вы где!
Голос Вильсона вернул их на землю. Мальчик стоял в дверном проеме, держа на руках кошку.
— А чем это вы занимаетесь?
Мэгги вскочила на ноги, застегивая пуговицы на платье. Т.Г. тщетно боролся со своими пуговицами в углу кровати.
Вильсон с недоумением смотрел то на покрасневшее лицо Мэгги, то на растрепанную одежду Гордона.
— А, вы боролись?
Прочистив горло, Т.Г. посмотрел на Мэгги:
— Да, Вильсон, мы боролись.
— Кто же победил?
Взглянув на Мэгги, Гордон сказал:
— Твоя сестра.
Лицо мальчика сияло.
— Правда, Мэгги? Ты победила!
Вильсон даже не знал, что его сестра увлекается борьбой.
Проскользнув мимо Т.Г., Мэгги указала на дверь:
— Нет, поединок закончился вничью.
Вильсону пришлась не по вкусу идея уходить гак рано. Он хотел бы видеть реванш!
— Ты собираешься дать Горди еще один шанс?
Выходя из палатки, Мэгги обернулась и подмигнула Горди:
— О да! У него точно будет еще один шанс, когда он будет к этому готов.
Когда полог палатки опустился, Т.Г. в изнеможении лег на кровать и уставился в потолок.
Когда он чувствовал себя готовым.
