Мэгги беспокойно ворочалась под фургоном. Каждый раз, закрывая глаза, она видела Такера, кружившего ее в вальсе под звездами, ощущала его руку на талии, вспоминала, как ее маленькая ладошка исчезает в его большой и широкой, снова слышала шепот: «Ты можешь верить мне, Мэгги»…

– Будь ты проклят, Такер Брениген, – тихо пробормотала девушка, откидывая одеяла. Так ей никогда не уснуть!

Она выползла из-под фургона и взглянула на небо. Луна завершила путь, и на востоке звезды уже начали бледнеть. Скоро часовые начнут всех будить.

Вздрагивая от утренней прохлады, Мэгги, завернувшись в одеяло, зашагала к реке. Подойдя к фургону Джибсонов, она услышала сдержанные голоса: по-видимому, муж и жена боялись разбудить соседей, но в пылу ссоры забыли об осторожности.

– Не поеду! Мне все равно, купил ты фургон или нет! Ни шагу дальше не сделаю!

– Роуз, пойми, дома нас никто не ждет. Ни денег, ни работы. В Орегоне мы сможем завести свою ферму. Я мечтал об этом. Подумай хоть немного, будь рассудительной.

– Рассудительной! – пронзительно засмеялась Роуз. – Погляди лучше на себя! Потащил меня в эту забытую Богом страну! Я могла погибнуть, если бы случайно осталась в фургоне!

– Но ты там не была! Всем велели выйти! В голосе Дуга звучала безнадежность.

– Мы прошли уже полпути.

– Ты отвезешь меня назад, слышишь? Завтра же!

Плач возобновился с новой силой.

Мэгги покачала головой. Бедный Дуг!

Она поспешила бесшумно отойти и остановилась, глядя на очертания форта. Он не был окружен частоколом, как большинство гарнизонных постов. Здания – офицерские квартиры, казармы, пекарня, почта с лавкой, караульное помещение, госпиталь – располагались прямоугольником вокруг большой площади для парадов, и теперь их легко было разглядеть в сером свете утра.

– Ни шагу дальше, – раздался чей-то голос. Мэгги замерла, услышав шаги.

– Повернитесь, как можно медленнее.

Мэгги поплотнее завернулась в одеяло и сделала как было приказано.

Человек сунул револьвер в кобуру:

– Мисс Харрис? Что вы здесь делаете одна? Узнав стоявшего перед ней мужчину, Мэгги облегченно вздохнула:

– Мистер Джессап, вы меня до смерти перепугали!

– Прекрасно. Может, хоть это научит вас не бродить в темноте. Неужели у вас нет ни капли здравого смысла?

– Не вы один так считаете, – пробормотала она, думая, что он говорит совсем как Такер.

Гарри рассмеялся:

– Пойдемте, я провожу вас.

Мэгги хотела возразить, но передумала. Как ни грустно признать, Гарри прав. Дэвид установил строгие правила и ясно дал понять, что женщины не должны ходить одни после наступления ночи. В прериях опасность исходила от индейцев, ближе к форту – от солдат, месяцами не видевших женщин.

Гарри решительно повел ее к лагерю. Он старался шагать так же медленно, как девушка.

– Что заставило вас отправиться в Орегон, мисс Харрис? – поинтересовался он.

– Мой отец, – ответила Мэгги коротко, надеясь избежать дальнейших расспросов.

– Ваш отец? Но я думал, вы путешествуете с Бренигенами.

Мэгги наконец поняла, почему голос Гарри показался ей таким знакомым: дело в его южном выговоре. Совсем как у Такера. Голос джентльмена-южанина. Не столь низкий, как у Такера, однако того же тембра.

– Боюсь, я чего-то недопонимаю, мисс Харрис.

– Мой отец умер, мистер Джессап, и я еду в Орегон, чтобы уладить дела с наследством. Там живет его поверенный.

– Но неужели нельзя было все решить на месте?

– Нет.

– Где ваш дом, мисс Харрис?

Ей следовало доверять собственной интуиции и не распускать язык. Он задает слишком много вопросов, вызывает к жизни слишком много неприятных воспоминаний.

– Был в Филадельфии, но теперь там ничего не осталось. Рейчел и я решили остаться в Портленде, пока все не выясним.

– Вы давно знаете Бренигенов?

«Достаточно давно, чтобы Такер уверился, будто может управлять моей жизнью», – тут же подумала она и проговорила:

– Нет, познакомились в Индепенденсе. Мы с сестрой путешествовали одни, но денег на фургон не было. Как только доберемся до Орегона, я намереваюсь отплатить им за доброту.

– Сомневаюсь, что Такер возьмет деньги.

– Не нуждаюсь в благотворительности мистера Бренигена. Он возьмет деньги, хочет того или нет.

Как раз в ту минуту, когда они добрались до фургона Бренигенов, раздался выстрел, возвещающий о начале дня.

Мэгги уже открыла рот, чтобы поблагодарить Гарри, как вдруг из палатки появился Такер и уставился на парочку. Мэгги понимала, как это должно выглядеть со стороны, она взлохмаченная, придерживает на груди одеяло, а рядом стоит Гарри.

Воздух, казалось, потрескивал от напряжения.

– Постарайтесь отныне не уходить так далеко, – выговорил наконец Джессап и отошел.

Мэгги почти не слышала звуков просыпающегося лагеря: мешала ударившая в голову горячая кровь. Щеки ее пылали от стыда. Такер продолжал молча смотреть на нее, пока девушка не скрылась в фургоне.

Справившись со всеми утренними обязанностями, Такер незамедлительно направился к фургону Дэвида, пытаясь сдерживать ярость, вспоминая, что он испытал, когда увидел Гарри, стоявшего рядом с Мэгги. Какое ему дело до всего этого? В конце концов, у него нет прав на девушку.

Такер снова и снова повторял себе, что в его жизни нет для нее места и у него достаточно своих бед, не стоит обременять себя чужими.

Но все было напрасно. Слишком поздно. Он любил Мэгги. И не представлял себе будущего без нее.

Дэвид о чем-то увлеченно беседовал с незнакомым мужчиной, но, завидев Такера, махнул рукой, прося подойти:

– Это Уолт Уизерспун, Так. Он хочет присоединиться к нам.

Такер оглядел Уолта. Приземистый, жилистый, лет сорока, с черными усиками и в очках в проволочной оправе.

– Мистеру Уизерспуну пришлось остаться в форте прошлым летом, когда его отец заболел. Когда он умер, было слишком поздно искать другой караван, так что пришлось зимовать здесь.

– Моя миссис и я ждали каравана в Орегон и отправились бы сами, весной, да только я слышал, инджуны начали беспокоиться, и подумал, что лучше путешествовать в компании.

Почему-то Уолт Уизерспун избегал взгляда Такера, и, может, поэтому Такер сразу почувствовал неприязнь к нему. Но это, конечно, не причина, чтобы отказывать человеку в защите.

Глядя на Дэвида, Такер едва заметно пожал плечами и кивнул. Дэвид, откашлявшись, решил:

– Можете присоединиться к нам, мистер Уизерспун. Но придется по очереди ухаживать за скотом, охранять стадо и помогать попавшим в беду. Ваша жена должна будет править, когда вы на охоте или заняты чем-нибудь. Сможет она делать это?

– Она сделает все, что я прикажу ей, – сухо заверил Уолт.

– Прекрасно. Можете занять место в хвосте каравана. Через полчаса выезжаем.

Уолт натянул шляпу на редеющие черные волосы:

– Я буду готов.

Дэвид и Такер стояли молча, глядя вслед коротышке.

– Не очень-то мне по душе этот мистер Уизерспун, – тихо заметил Дэвид. – Хотя не могу понять почему.

Такер молча согласился, но вспомнил, что пришел по другому делу.

– Джессап тут? – спросил он.

– Нет, уже уехал. Я послал его проверить колодцы. Отсюда и до Суитуотер-Ривер полно плохой воды. Во многих ручьях она горькая, в некоторых даже ядовитая. Я должен знать, где нам останавливаться на ночлег, иначе лишимся всего скота.

И, окинув Такера проницательным взглядом, добавил:

– У тебя к нему что-то важное?

– Нет, ничего особенного.

– Твоя мать сказала, что вы старые друзья. Должно быть, удивительно встретиться вот так, в этой глуши.

– Удивительно, – повторил Такер, глядя на запад.

За конем Гарри стелился хвост пыли, и всадника почти не было видно. Значит, разговор откладывается. Но они определенно должны поговорить.

Как только караван тронулся в путь, Дуг Джибсон отъехал в сторону и молча смотрел, как мимо проходят один за другим остальные фургоны. Для него мечта о будущем в Орегоне умерла. Только Мэгги помахала рукой на прощание, и хотя никогда не разговаривала с Дугом, сейчас почему-то слезы подступили к глазам.

Морин, сидевшая рядом на козлах, печально покачала головой:

– Роуз делает ошибку. Отбирая у человека мечту, убиваешь какую-то часть его души.

Мэгги, немного подумав, согласно кивнула.

Караван шел наверх к Роки-Маунтинз. Земля была сухой, почти без растительности, бесплодной и голой с редкими островками полыни и чертополоха. Впереди, на горизонте, возвышались величественные вершины, склоны которых покрывала зеленая трава. Они казались обманчиво-близкими, но добраться туда было нелегко. Дорога постепенно поднималась в гору, испытывая терпение людей, изматывая животных. Постоянно раздавались крики, щелканье кнутов, и вещи, казавшиеся такими необходимыми в Индепенденсе, становились с каждой милей все менее ценными. Вскоре обочина была усеяна предметами обихода и мебелью. Первой туда полетела наковальня Фалкерсонов, за ней последовали пианино Маккаллоу и железная плита с противнями, предмет гордости Дороти Эдамс.

Сердце Мэгги сжималось от горечи, и к тому времени, как они разбили лагерь, настроение у нее было хуже некуда.

Такер отыскал Гарри почти рядом с кругом, образованным фургонами. Тот растирал усталую лошадь. Такер видел, что бывший друг чувствует его присутствие, но ничем этого не показывает, и поэтому, вынув сигару, закурил, поставив ногу на подножку ближайшего фургона.

Гарри выпрямился, шлепнул по крупу гнедую кобылу и повернулся к Такеру. Тот молча протянул сигару. Гарри, ни слова не говоря, взял ее и зажег спичку. Оба спокойно курили. Первым заговорил Гарри.

– Пришел предупредить, чтобы я держался подальше от Мэгги?

– Что-то в этом роде.

– А как насчет Чармиан?

– Вышла за кузена, Денниса Пинкхема. Гарри задумчиво кивнул, не сводя глаз с безоблачного неба.

– Пинкхемы всегда верили в браки между родственниками.

– Тут ты прав.

– Чармиан все равно тебе не подходила. Такер не ответил, хотя неожиданно сообразил, что Гарри, вероятно, не так уж далек от истины.

– Ничего не знаю насчет Мэгги Харрис, но она будет тебе хорошей женой. Что-то в ней такое… возможно, глаза. Или это ее упрямство…

Такер удивленно уставился на Гарри. Он ожидал возражений, споров, только не подобных заявлений. Кроме того, он был немного уязвлен тем, что Гарри успел распознать упрямство и решительность Мэгги.

Гарри повернулся к нему. Глаза мужчин встретились.

– Я намереваюсь стать ее другом, – твердо заявил он, не спрашивая разрешения, просто констатируя факт. – И твоим тоже, если позволишь.

Такер почувствовал, как в душе что-то встрепенулось.

– Никто из нас не виновен в том, что сражался за свои идеалы. Так. Вина ляжет на нас, если позволим войне продолжаться после сдачи генерала Ли.

Гарри протянул руку, и Такер, впервые почувствовав, что не все потеряно на этой войне, пожал жесткую ладонь.