Книга: Узник моего желания
Назад: Глава 24
Дальше: Глава 26

Глава 25

 

После вчерашней генеральной уборки Ровена и Энид быстро управились в покоях лорда, так что не было еще и полудня, когда Ровена направилась по ступенькам в ткацкую комнату. Вдруг одна из дверей, мимо которых она проходила, приотворилась, и ее потянули внутрь.
— Наконец-то ты пошла здесь, — пробормотал голос со знакомыми интонациями.
— Милдред!
— Ну да, я провела целое утро, поджидая тебя здесь. Как я могла пропустить тебя, когда ты шла из ткацкой?
Ровена была слишком тесно прижата к бывшей камеристке, чтобы вымолвить что-то в ответ, но потом слова полились потоком:
— Как ты оказалась в Фулкхесте? Уоррик не мстил тебе? Я так счастлива, что ты здесь, Милдред, если только этот монстр тебя не обижает. Однако, я думаю, что нет, поскольку…
— Тише, моя милая, — прервала Ровену Милдред, усаживая ее на скамеечку среди ящиков со швейными принадлежностями. — Как я могу ответить на твои вопросы, если ты задаешь их без передыха. И почему ты не ответила на мой вопрос? Мне сказали, что ты спала в ткацкой.
Милдред придвинула свою скамеечку поближе к ней, когда Ровена, не глядя, ответила:
— Я спала сегодня внизу.
По густому румянцу Ровены Милдред поняла достаточно, чтобы не задавать дальнейших вопросов. Она только сказала:
— Я не удивляюсь.
Ровена вскинула голову.
— Ты не удивляешься? Почему? Меня шокирует, что он хочет… Он теперь мстит таким образом.
— Мстит?
— Да, в точности, подобное за подобное, как он говорит. Все, что я сделала ему, он теперь делает со мной, и даже больше.
— Это было ужасно?
— Даже хуже.
— Все?
Ровена нахмурилась.
— Что ты хочешь сказать? Милдред пожала плечами.
— Подобное за подобное, моя милая, подразумевает, что ты должна испытать то же удовольствие, что и он тогда. Это так? Ровена покраснела еще гуще.
— Я вижу, что да. Этого следовало ожидать, когда ты имеешь дело с таким красивым…
— Жестоким.
— ..мужчиной, который знает, что делает.
— Ладно, а что ты здесь делаешь? Я боялась, что ты осталась среди развалин Киркбурга, и не могла никуда деться, кроме Эмбрея.
— Никто не остался среди руин. Лорд Уоррик не сжег город, кроме той гостиницы, где его схватили, и даже предложил всем, кто был в крепости, новые дома в своих владениях, если они хотят.
Мне он сказал, что я свободна, несмотря на то что я просила за тебя.
— Я знаю, что он не терпит оправданий, не желает их слышать.
— Да, тогда я думала, лорд Фулкхест убьет меня, если скажу еще хоть слово. Но он предложил мне дом здесь, в Фулкхесте, если я пообещаю ему верно служить. Поскольку это был единственный способ последовать за своей госпожой, я с радостью согласилась. Только он запретил мне с тобой разговаривать.
Ровена вздохнула.
— Я догадывалась. Он не желает, чтобы я испытывала удовольствие от общения с тобой, но даже твое присутствие здесь, рядом, приносит мне облегчение.
Милдред сжала ее руку.
— Не отчаивайся, моя детка. Я не считаю, что он столь испорчен, как ему хочется заставить нас думать. Я слышала много о событиях, которые сделали из него того человека, каким он выглядит сейчас. Вероятно, ты будешь удивлена, но сама я чувствую жалость к нему.
— Жалость к нему? — недоверчиво переспросила Ровена. — Он что, сильно стукнул тебя по голове, прежде чем привезти сюда? Милдред рассмеялась.
— Нет, он потащил меня по стране вместе со своей дружиной в поисках его пропавшей невесты, но, мне кажется, он мало думал о леди Изабелле в то время, когда ее искал. Лорд не был разочарован, когда не находил ее в очередном месте, куда мы приезжали. Но ты бы видела, что с ним делалось, когда посыльный, который приезжал каждый день из Фулкхеста, задерживался хотя бы на немного. Сэр Уоррик мог послать дюжину воинов на его розыски, а когда тот находился, он готов был съесть гонца, если в послании не было ни слова от Джона Гиффорда.
Ровена замерла.
— Джон? Но я думала, он просто здешний тюремщик. Какие известия могли понадобиться от него Уоррику?
Милдред бросила на нее взгляд, который ясно говорил — не валяй дурочку.
— А как ты думаешь?
— Но Уоррик не знал, что Джон заботится обо мне в темнице.
— Как он мог не знать этого, если Гиффорд был приставлен к тебе по его приказу?
— По его приказу? Но сэр Роберт… — Ровена остановилась. Смысл сказанного Милдред наконец дошел до нее. Уоррик поместил ее в темницу не для того, чтобы она страдала — разве только от собственного воображения. Эти воображаемые страхи были, правда, ужасны. Но ее камера стала просто дворцом по сравнению с тем, какой она была без Джона и его заботы. Разве мог Уоррик не знать доброты Гиффорда… Нет, его добросердечность видна любому с первого взгляда. И все знакомые с ним говорили, что Джон не обидит даже мухи.
Внезапно она горестно воскликнула:
— Я не понимаю! Зачем ему надо было заботиться обо мне еще до того, как он узнал, что я ношу его ребенка? Милдред широко раскрыла глаза.
— И это произошло? После тех нескольких дней? Ты хорошо все переносишь? У меня есть средства от тошноты и отеков, которые могут появиться позже.
Ровена нетерпеливо отмахнулась от предложений Милдред.
— Нет, ничего подобного нет, ничего', кроме отсутствия месячных.
— Да, так было и с твоей матерью, спокойно занималась своими делами, как будто и не была…
— Милдред, я не расположена разговаривать о бэби, так как Уоррик намеревается отнять его у меня.
— Он так сказал?
— Я бы не говорила, если нет. Он объявил, что отнимет бэби, как только он родится, поскольку я взяла ребенка у него. Подобное за подобное.
— Ты хочешь ребенка?
— Конечно, я хочу. Он мой.
— И Уоррика, — спокойно добавила Милдред.
— Но он не хотел его.
— И ты не хотела.
— Но он отберет его просто, чтобы уязвить меня.
— Возможно, он пересмотрит свое решение несколько позже. Сейчас еще слишком рано беспокоиться о том, что произойдет через восемь месяцев. И об этом можно не думать, если тебя здесь не будет. Ты не думала бежать?
Ровена фыркнула.
— Конечно, думала. Если ты мне скажешь, как преодолеть те два двора, оба запертых на ворота с постоянной стражей, тогда я убегу сегодня же.
Милдред усмехнулась.
— Это не будет легко. Но, возможно, лорд Гилберт поможет, когда узнает, что ты здесь. Ясно, что сейчас ему уже известно, что Киркбургскую крепость взял Фулкхест. Я удивляюсь, что он еще не привел сюда свои войска.
Ровена открыла рот от изумления.
— Даже и не думай об этом! Уж лучше оставаться здесь и терпеть жестокости Уоррика, чем вернуться под опеку Гилберта.
— Именно это меня и интересует. Твой сводный брат может захотеть выдать тебя замуж, когда…
— Один маразматический старец — вполне достаточно для меня, Милдред. А Гилберт… перед тем как уходил из Киркбурга, он поцеловал меня, и совсем не по-братски.
— А, значит, он, наконец, выдал свое увлечение, не так ли? И пойдет дальше, если получит тебя назад, потому что теперь ему никто не мешает завлечь тебя в постель. В частности, потому, что ты носишь наследника Киркбурга. Однако он все же очень красивый мужчина. Возможно, ты не будешь возражать.
— Милдред!
— Значит, возражаешь? Выходит, хорошо, что ты пока не можешь уйти отсюда. Здесь самое безопасное место для тебя, если не хочешь попасть обратно в объятия Гилберта.
Возможно, что так, но Ровена не хотела, чтобы Милдред говорила это, поскольку тогда получалось: она должна быть благодарной Уоррику за то, что он сделал ее своей пленницей и наложницей. Милдред не отдает себе отчета в серьезности происходящего. Действительно, похоже, ее это не огорчает.
— Почему, как я чувствую, ты ни о чем не беспокоишься, Милдред? Думаешь, Уоррик уже закончил свою месть? Я убеждена, что нет. Для него я вор, и, хотя он не отрезает за это руки, но чинит мне всяческие мелкие пакости каждый день, пока я в его власти.
— Да, однако интересно, сколько времени его нарочитая враждебность будет задерживать развитие твоей привязанности к нему и когда он догадается об этом. Ждать недолго, я думаю.
— Да, теперь я знаю, что он все-таки сильно ударил тебя по голове. Причем так сильно, что ты даже не помнишь этого.
— Нет, моя детка. Просто у меня больше возможностей наблюдать за ним, и я уверена, что он не так уж жесток. Безжалостный человек замучил бы тебя до смерти. Лорд Уоррик, напротив, возвращает тебе «подобное за подобное».
— Он отрицает мое положение, он объявил, что я из вилланов.
— Мы тоже считали его таким и обращались с ним также, — напомнила ей Милдред. — Госпожа, послушай меня, этот мужчина одержим тобой, и совсем не месть тому причиной. Он хочет мести, конечно. Мстить — в его характере. Но это не очень хорошо удается ему в данном случае. Ты женщина, а все его враги были мужчинами. Он умеет обращаться с ними. С тобой — нет.
— Эти рассуждения не помогают мне, Милдред, — разочарованно сказала Ровена.
— Значит, ты не пробовала использовать против него женское оружие?
— Какое оружие?
— Твою красоту. Его влечение. Тогда возможно добиться даже брака, тем более имея от него ребенка.
— Он никогда…
— Он может прийти к тому, если будет хотеть тебя достаточно сильно. И ты можешь заставить его хотеть. Ты можешь заставить его даже полюбить тебя, если постараешься.
Любовь? Что общего у Уоррика с этим нежным чувством? Будет ли он в любви таким же страстным, как в ненависти? Нет, что это с ней? Даже абсурдно думать такое.
Однако Милдред еще не закончила.
— Многие леди ненавидят брачную постель лютой ненавистью, и неудивительно, поскольку они выходят замуж за неотесанных грубиянов, которые используют их только для рождения наследника, а свои удовольствия получают на стороне. Но ты теперь знаешь, какой может быть брачная постель с лордом Уорриком. И, если говорить о муже, то тебе пришлось бы постараться, чтобы найти столь удачную партию. Он, к тому же, молод, мужествен и, как ты можешь засвидетельствовать, не столь уж и уродлив.
— Он совсем не уродлив, — немедленно возразила Ровена. — Он даже красив, когда… он… улыбается. — Она тут же изумилась себе, поняв, что сказала что-то в защиту этого человека. — Ты сводишь меня с ума, Милдред, и эти прожекты — чистая фантазия. Уоррик не хочет от меня ничего, кроме ребенка. Один мой вид уже приводит его в ярость.
— Скорее, один твой вид приводит его в состояние возбуждения, и это он ненавидит. Но ты не дослушала. Я не говорю, что можно легко внушить ему мысль жениться на тебе. Я говорю только, что его можно натолкнуть на это. Прежде всего, ты должна избавить его от враждебности по отношению к тебе, что потребует усилий с твоей стороны. Направляй его мысли на другие вещи, а не на воспоминания о причиненном ему ущербе. Смущай его. Делай не то, что он ожидает. Сознательно соблазняй его. Если бы он увидел, что ты хочешь его, несмотря на его угрозы, все обернулось бы к лучшему. Ты совершенно сбила бы Уоррика с толку, и он начал бы больше времени думать об этом, а не о тех маленьких пакостях, которые может тебе учинить. Не хочешь ли попытаться?
— Я могу предвидеть только, что останусь в дураках, если попытаюсь сделать нечто подобное. Ты обманываешь сама себя, Милдред, выдавая желаемое за действительное.
— А если нет? Разве тебе нравится, как он сейчас с тобой обращается?
— Нет, — прошептала Ровена.
— Тогда используй свое оружие. Покажи ему девушку, которой ты была до прихода д'Эмбреев. Против твоего обаяния никто не мог устоять, что подтвердит каждый человек, который тебя знал.
— Я не думаю, что смогу стать опять той беззаботной и счастливой девушкой.
Милдред наклонилась к ней и обняла за плечи.
— Я понимаю, моя дорогая. Все — что нужно — изобразить это. Сможешь ли ты?
— Возможно.
— Тогда попытаешься?
— Я должна подумать сначала. Я не уверена, что хочу привлечь внимание Уоррика к себе больше, чем привлекаю сейчас. — Ровена вздернула подбородок. — И я не уверена, хочу ли перестать его ненавидеть.
Милдред усмехнулась.
— Тогда не переставай. Просто не давай ему увидеть твоих настоящих чувств. У него все, что он чувствует, написано на лице, тогда как для тебя это не будет сложно. Однако будь уверена, когда он изменится и начнет ухаживать за тобой, может статься, ты будешь так же увлечена этой игрой, как и он, и обнаружишь, что можешь не только ненавидеть.
Мысль об ухаживании за ней Уоррика де Чевила показалась Ровене настолько смехотворной, что она не стала спорить. Кроме того, она уже порядком устала от обсуждения этой темы и перевела разговор на другое.
— Как получилось, что мы оказались одни в этой комнате?
Ведь это же швейная.
— Да, но я послала женщин поэкспериментировать с новым красителем.
Ровена засмеялась, увидев смущенный взгляд Милдред.
— Уж не тот ли ужасный зеленый, который мы сделали в прошлом году?
— Точно. Но я не сказала им, что он ужасный. Я сказала, что им можно получить очень красивый оттенок, так что они долго провозятся, пытаясь получить его. Потом я признаюсь, что забыла сообщить об одной добавке.
— Разве ты управляешь швейной? Как ты могла приказать им?
— Нет, но я теперь служанка при двух дочерях лорда, поэтому женщины из швейной выполнили мой приказ без единого слова.
— И как тебе нравится прислуживать его дочерям? Милдред фыркнула.
— Это две такие испорченные эгоистичные стервы, каких трудно сыскать. Лорд Уоррик не оказал мне услугу, приставив к ним, но, по чести сказать, я не думаю, что он догадывается, насколько они испорчены. Девицы достаточно попользовались тем, что он отсутствовал.
— Да, его проклятая война с Гилбертом и Бог знает с кем еще. Ты не слышала, он больше никуда не собирается?
— Это было бы не очень удачно, моя детка. Нужно, чтобы он находился здесь для того, чтобы ты могла обернуть ситуацию в свою пользу. Если он скоро уедет, твое положение отнюдь не прояснится от этого.
— Нет, будет наполовину легче.
— А если тебя опять отправят в темницу?
Это возможно, и не было гарантии, но Джона Гиффорда опять назначат к ней. Но альтернатива — соблазнять Уоррика… она не хочет об этом думать, не может.
Ровена взволнованно вскочила:
— Лучше я пойду, а то нас найдут и накажут обеих. Милдред возразила:
— Это женский этаж. Он вряд ли сюда поднимется…
— Он сделал это ночью, — резко бросила Ровена, направляясь к двери. Но тут она остановилась и, нахмурившись, спросила:
— Что ты имела в виду, когда сказала, что это теперь в его характере — месть?
— Ты не слышала, что с ним случилось шестнадцать лет тому назад?
— Уоррик говорил что-то о том, как кто-то захватил Фулкхест в его отсутствие. Про это?
— Да. Лорда Уоррика не было здесь, в то время он находился на службе у другого лорда, а то бы без сомнения его бы убили, как и всю его семью.
— Осада?
— Нет, предательство. Как мне говорили, один барон, по имени сэр Эдвард Байнарт, обхаживал Фулкхеста и леди Изабеллу, мать Уоррика. Байнарт звался другом семьи, никто ничего не подозревал о его планах, и в один из своих визитов он совершил то, что намеревался. Он дождался, пока все заснули, потом послал небольшую вооруженную группу своих людей разоружить воинов и слуг. Затем он вошел в покои и убил лорда на глазах леди Изабеллы. Этот дурак думал, что она испугается, но он не учел, как леди Фулкхест любила мужа. Она тут же набросилась с обвинениями на Байнарта, оскорбила его перед всеми его людьми, и он убил ее. Две сестры Уоррика, считая, что их ожидает та же судьба, спрыгнули с парапета, одна разбилась сразу же, другая умерла через несколько дней.
Ровене стало понятно теперь, почему Милдред жалела Уоррика.
— Лучше бы ты мне этого не рассказывала.
— Разумнее знать и понимать своего врага. Даже один вопрос может принести много полезного, когда вокруг тебя достаточно желающих посплетничать женщин. Лорду Уоррику было только шестнадцать, когда он узнал, что его Фулкхест в руках врага, а семья погибла. Около полугода ему понадобилось, чтобы узнать в точности, что же произошло, и на него дважды покушались за это время. Он был все еще наследником Фулкхеста, хотя и без надежд на помощь короля и без войска. Байнарт знал это и решил, что Уоррик не может являться реальной угрозой. Парень тогда действительно был еще слишком юн, чтобы предпринять что-то. Но как только сэр Уоррик был посвящен в рыцари, то отправился к своей невесте и с помощью ее приданого и военной поддержки ее отца он…
— Он отвоевал Фулкхест?
— Да.
— И убил Байнарта?
— Собственными руками. Но дело не только в этом. Когда он получил поместье, оказалось, что под управлением Байнарта оно пришло в упадок. Он получил разоренное владение.
— И поэтому его целью стали владения Байнарта, — догадалась Ровена.
— Точно. Это заняло три года, но в конце концов вся собственность Байнарта перешла к Фулкхесту. Тем временем лорд Фулкхест развелся с женой и взял себе другую, которая была более миловидна, чем первая.
— У него тогда появились новые враги, что вынудило его опять увеличить войско?
— Нет, но он дал обет, что он отомстит любому, кто бы его ни обидел, стократно. Он твердо придерживался клятвы и заслужил репутацию человека, который быстро мстит. Этот обет вовлекал его в бесконечные войны, одну за другой, год за годом.
— Вот что в конце концов превратило" его в жестокое чудовище, каковым он теперь и является, — едва заметила Ровена.
— Нет, таким, как сейчас, он стал с того дня, когда узнал о смерти всех своих родных. Горе и отчаяние — вот что превратило его из мальчика, каким он был, в мужчину, каковым он является сейчас. Все говорят, что в нем никакого сходства с тем добрым, приветливым, любящим шалости, мальчишкой.
— А этот мужчина холоден, бессердечен…
— Но теперь ты знаешь, почему, и я сомневаюсь в том, что если он смог измениться раз, то не сможет измениться опять.
— Или не измениться.
— Где же твоя юношеская вера в лучшее?
— Разрушена руками д'Эмбреев.
— Значит, взлелей ее опять, поскольку ты имеешь возможность устроить собственное будущее и исцелить человека, который слишком долго живет с демонами своего прошлого. Достойная задача, я бы сказала.
Ровена ответила с растущим возмущением.
— Ты можешь жалеть его, но я бы сказала, что он и его демоны стоят друг друга.
— Ты хочешь позволить собственной трагедии превратить тебя в такую же жестокую и непрощающую, как он?
— Теперь ты противоречишь сама себе, считая его жестоким и непрощающим. Пойдем, Милдред. Я сказала, что подумаю об этом.
— Хорошо. — Милдред вздохнула и осторожно добавила:
— Неужели ты не чувствуешь ни капли жалости по отношению к нему?
— Ни капли, — упрямо ответила Ровена, желая, чтобы это не было ложью.
Назад: Глава 24
Дальше: Глава 26