Глава 18

Алана и Пэкстон стояли на краю высокого обрыва. Река текла в доброй сотне футов под ними.

Пэкстон внимательно оглядывал небо и окрестный ландшафт, пытаясь определить, куда же именно отпустить соколицу, которая сидела у него на руке. Наблюдая за супругом, Алана вновь ощутила, как все ее существо наполняется уже знакомым теплом.

Прошло три недели с момента их возвращения из поселка, и в эти три недели Алана наслаждалась жизнью так, как не наслаждалась никогда прежде.

Любовь.

Она никогда прежде не подозревала, что это чувство может быть таким вдохновляющим и всепоглощающим.

Алана с грустью наблюдала за мужем. Если бы этот человек любил ее, большего и желать было бы нельзя.

— Ну же, девочка… — произнес Пэкстон и поднял руку с птицей. — Посмотри, какая там отличная жирненькая куропатка.

Он сдернул колпак с головы соколицы. Устремив на жертву хищный взгляд, соколица поднялась в воздух, и через мгновение когти хищницы вонзились в жертву.

— Превосходная выучка, — сказал удовлетворенный Пэкстон, когда соколица опустила к его ногам безжизненную шотландскую куропатку и уселась на подставленную перчатку. — Кто обучал птицу?

— Я сама, — сказала Алана, подняла с земли куропатку и бросила ее в кожаную сумку, где уже покоились три другие куропатки, пойманные раньше. Разогнувшись, Алана увидела, что Пэкстон смотрит на нее. — Тебя это удивляет?

— Нет, сладкая моя. Я уже ничему не удивляюсь. Скорее я восхищаюсь тобой, а иногда бываю просто очарован.

Понимая, что он имеет в виду минуты их близости, Алана вспыхнула. Затем она увидела в его глазах этот особенный, неповторимый блеск. Он хотел ее! Опять хотел! Сколько у него сил! А ведь они бывают близки по нескольку раз в день, не считая ночи.

— А ты можешь думать о чем-нибудь кроме этого? — поинтересовалась она.

— В последнее время ни о чем другом. — Пэкстон расплылся в улыбке. — Ни о чем другом, когда ты рядом. Мне кажется, восхитительная жена моя, что я все никак не могу насытиться тобой.

Глаза его потемнели, и это было признаком желания. Румянец на щеках Аланы сделался более ярким, сердце забилось учащенно. Для того чтобы скрыть смущение, она проговорила:

— Угомонился бы хоть на время. — Она подняла с земли сумку с добычей. — Нужно все это перенести в крепость, чтобы у повара осталось время приготовить.

— Успеется, — сказал он.

Посадив соколицу в стоявшую рядом маленькую клетку, он швырнул туда кусок свежего мяса в награду за отличную охоту, продемонстрированную птицей. Затем закрыл клетку.

Стащив тяжелую крагу, он вытер руки о кусок тряпицы и сказал:

— У меня другие планы. — Он обнял Алану. Сумка с добычей упала на землю.

Легкая радостная дрожь пронзила тело Аланы, как только его губы коснулись ее шеи.

— Вы очень уж нетерпеливы, сэр, — сказала она. — Неужели вам не приходит в голову, что нас могут увидеть?

— И пусть! — сказал он, поднимая ее юбку до бедер.

Алана остановила его руку.

— Ну не здесь же, Пэкстон! Тут ведь даже спрятаться негде.

Он чуть отстранился и посмотрел на нее.

— Что ж, тогда давай отыщем большое дерево, за которым мы сможем укрыться.

Алана и слова не успела вымолвить. Пэкстон взял ее за руку и повел от края утеса в сторону леса. Она, правда, не возражала. Но у нее было такое чувство, что кто-то за ними наблюдает.

Они увидели огромный дуб.

— Как, это место подходит тебе? — поинтересовался он.

— Да, — ответила она.

— Вот и прекрасно, — сказал он, прижав Алану спиной к дереву. — Я шага больше ее могу сделать, не отведав вкуса твоих восхитительных губ.

И он тут же стал целовать ее. Алана втайне восхищалась его поцелуями. Как только их языки соприкоснулись, она почувствовала, как рука Пэкстона подняла ей юбку. Скоро его пальцы оказались между ее ног, лаская и тем самым возбуждая Алану. Она простонала, не отрывая губ, почувствовав, как от его руки тотчас же сделалась влажной. Он тесно прижался к ней, и она почувствовала, как он возбужден. Не стремясь только лишь получать удовольствие, она погладила его напряженный член. Алана очень хотела почувствовать его без одежды, но сейчас это было невозможно. И она принялась через материю поглаживать его.

— Боже, — оторвавшись от ее губ, выдохнул Пэкстон, — я просто умираю, как хочу тебя.

— Прямо сейчас?

— Да. Именно сейчас, Алана.

Испытывая ничуть не меньшее нетерпение, она согласно кивнула.

Пэкстон потянул Алану в сторону, и вдруг они неожиданно заметили, как кто-то промелькнул совсем рядом с ними.

Испугавшись, Алана тихо вскрикнула. Пэкстон застыл на месте.

— О, я совсем не хотела вам мешать, — произнесла Гвенифер.

Взглянув на Пэкстона, Алана заметила на его лице злую гримасу. Что ж, она вполне понимала и разделяла его гнев. Кузина повела себя довольно бестактно.

— Что тебе нужно, Гвенифер? — спросила Алана.

— Я как раз пыталась тебя разыскать, чтобы сказать, что завтра покидаю вас и отправляюсь в Клвид. Я уже давно не была дома, самое время возвращаться. Так вот, я надеялась, что мы побудем вместе оставшееся время. Я даже не подозревала, что вы… ну, словом, я понимаю, что смутила вас своим появлением. Но, впрочем, я ведь и сама не ожидала. Извините меня ради Бога.

Она повернулась, собираясь уйти, но Алана, вопросительно посмотрев на Пэкстона и получив одобрение, остановила кузину.

— Эй, Гвенифер, погоди! — Кузина остановилась, и Алана направилась к ней. — Ты возвращайся сейчас в крепость, а мы с Пэкстоном придем следом. Нам только нужно забрать соколицу и добычу.

— Я так хочу, чтобы Пэкстон позволил тебе побыть эти оставшиеся часы вместе со мной, — призналась Гвенифер, — потому что за последние три недели мы практически не виделись с тобой.

Известие о том, что Гвенифер уезжает, оказалось для Аланы неожиданностью. Хотя она понимала, что с тех пор, как вышла замуж, стала совсем негостеприимной, но ничего с этим не могла поделать. Когда приходилось выбирать между мужем и кузиной, она всегда оставалась с Пэкстоном. Но ведь так и должно было быть.

— Уверена, что он нам непременно позволит, — ответила Алана, желая больше всего, чтобы кузина побыстрее исчезла.

Кивнув, Гвенифер направилась к тропинке. Как только она скрылась за деревьями, Алана взглянула на Пэкстона, который вплотную приблизился к ней.

— Наверное, она сердится на нас за то, что в последнее время мы совершенно перестали ее замечать.

— Если кто и сердится, так это я. За то, что она нам все испортила, я был готов даже наподдать ей как следует.

— Наверное, то, что она увидела, ее сильно потрясло. Ведь она еще девственница.

Пэкстон хмыкнул в ответ.

— Ну, это как сказать! Алана взвилась:

— А ты откуда знаешь?

— Если ты желаешь знать, спал ли я с ней, то могу схазать откровенно: нет, не спал.

— Тогда как же ты можешь такое утверждать?

— Ну, мужчины вообще чувствуют подобные вещи.

— Это как же?

— Ну, достаточно как следует посмотреть в глаза женщине… Посмотреть, ках она себя ведет. Уверяю, что твоя кузина знает гораздо больше, чем ты думаешь.

Алана возмущенно сказала:

— Если тебе что-то кажется, это еще не основание что-то утверждать.

— Уверяю тебя, ты заблуждаешься насчет своей кузины. Ведь она буквально предлагала себя мне.

— Это потому, что я просила ее, — сказала Алана и тут же пожалела об этом.

— А могу я поинтересоваться зачем? — спросил Пэкстон, на лице которого появилось удивление.

Алана не смела взглянуть ему в глаза.

— Это все происходило тогда, когда от отца Джевона я узнала про эдикт Генриха. Я тогда попросила Гвенифер, чтобы она покрутилась возле тебя и попыталась все разузнать. — Сейчас только Алана смогла взглянуть на него. — Так что если ты полагаешь, будто она вешалась тебе на шею не с этой целью, а для чего-нибудь другого, ты ошибаешься!

Пэкстон прищелкнул языком.

— А ты ведь подтвердила мои подозрения, Алана. Хотя зачем это было тебе нужно, я не догадывался. И, тем не менее все это еще не вполне объясняет ее поведение, если она всего лишь стремилась узнать то, что касалось нашего с тобой предрешенного союза.

Алана прищурилась.

— Ты все еще намерен порочить ее? Но зачем?

— Я всего лишь говорю о том, какие чувства она у меня вызывала.

Алана не смогла спокойно принять этого объяснения.

— Чувства, ты сказал? И свои чувства ты хочешь использовать как доказательство?

Пэкстон пожал плечами.

— Иногда этого бывает вполне достаточно. Но раз уж пошел у нас с тобой такой разговор, я вот что скажу: если бы на ее месте оказалась ты и если бы именно ты принялась меня соблазнять таким образом, как это делала она, я бы после этого считал недостойным и унизительным даже разговаривать с тобой! Если женщина до такой степени бесстыдна, это редко остается без последствий, если только мужчина не вовсе уж безразличен к ней. Она меня совсем не интересовала. Ты, именно ты с самого начала занимала мои мысли и чувства. — И Пэкстон опять стал целовать Алану. — Скажи, согласна ли ты вернуться к тому, что мы не закончили?

Алана вздохнула.

— Я ведь обещала Гвенифер, что мы пойдем в крепость. — Алана взяла его за руку. — Она ведь завтра уезжает, Пэкстон. Как в этой ситуации я могу отказаться побыть с ней остаток дня? Кто знает, сколько теперь пройдет времени, пока мы не увидимся снова.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Хорошо, — сказал он и осторожно убрал с лица Аланы тонкую прядь волос. — Ты вполне можешь провести остаток дня с Гвенифер. Но сначала мы зайдем в спальню. Я отниму у тебя совсем немного времени, после чего весь оставшийся день будет в твоем распоряжении. Согласна?

Весьма польщенная таким предложением, Алана улыбнулась ему в ответ.

— Согласна.

Пэкстон притащил всю пойманную птицей добычу повару, которого заметил во дворе и который сейчас направлялся в залу, желая переговорить с Аланой.

Когда они вернулись, Пэкстон пропустил Алану вперед, сказав, что придет сразу же, как только сделает неотложные дела. Не увидев Аланы во дворе, он решил, что она поднялась в спальню.

У него сразу же разыгралось воображение, едва о представил ее обнаженной. Он помчался в спальню, на полпути встретив Мэдока, который как раз спускался ему навстречу.

— Твоя хозяйка сейчас в спальне? — спросил ero Пэкстон.

— Нет, она на кухне.

— А почему именно там?

— Одна из женщин очень сильно порезала большой палец на руке, и вот моя госпожа послала меня за лекарствами. — Он приподнял шкатулку со снадобьями, которую держал в руке, чтобы Пэкстон смог убедиться. — Шкатулка была в ее комнате — она ведь залечивала ваши кровоподтеки и царапины.

В ее комнате… Это определение возмутило Пэ-кстона. Мэдок отказывался рассматривать спальню как совместную комнату Пэкстона и Аланы, потому что так до сих пор не смог примириться с замужеством Аланы. Сколько еще должно пройти времени, прежде чем уэльсцы начнут доверять ему?.. На сей счет Пэкстон старался не заблуждаться.

— Когда увидишь ее, — обратился он к Мэдоку, — скажи, что я наверху.

Мэдок что-то пробурчал под нос и посторонился.

Пэкстон двинулся наверх, шагая через ступеньку. Он и сам удивлялся сейчас нахлынувшему желанию. Он вел себя как подросток, который впервые узнал женщину! Впрочем, с Аланой он как будто заново родился.

Войдя в спальню, Пэкстон снял с пояса меч, сбросил тунику.

Умывшись, он потрогал щеки, желая убедиться, что с сегодняшнего утра, когда он брился, они не успели зарасти щетиной. От царапин и былых кровоподтеков не осталось и следа. От Риса теперь остались разве что неприятные воспоминания. Он взял кусочек зеленого ореха, почистил зубы, как это делала Алана и все остальные уэльсцы. Затем вытер их куском материи.

Он отстегнул шпоры и снял сапоги. Шпоры упали на пол, а сапоги оказались один в углу, другой возле двери. Оставшись в длинной рубахе, он направился к кровати.

Пэкстон с размаху опустился на середину матраца, так что поперечные ремни заскрипели и кровать готова была, кажется, развалиться. Он перевернулся на спину и вдруг обнаружил приставший к груди кусочек ткани. Раньше Пэкстон его не заметил — отчасти потому, что ткань была желтоватой, под цвет постели.

Он снял кусок ткани с груди и, нахмурившись, принялся разглядывать. Это был лоскут шерстяной тряпицы и выглядел он ужасно: края обгорели, в середине — дырка, вымазан в грязи и траве. Внимание Пэкстона привлекла шелковая вышивка, идущая сверху вниз и слева направо.

Ему показалось, что подобный рисунок он уже где-то прежде видел. Повернувшись к свету, он внимательнейшим образом исследовал находку.

Пэкстон резко вскочил.

Саламандра?!

Он смотрел и не мог поверить глазам.

У вышитого животного недоставало хвоста и головы, однако выгнутое тельце и исходящие языки пламени сохранились прекрасно. Действительно, вышивка представляла собой часть саламандры. А это значило, что кусок материи некогда принадлежал Гилберту, потому как именно у Гилберта эмблемой была саламандра, изображение которой он носил на тунике и на боевом вымпеле.

Пэкстон внимательно рассмотрел дырки. Похоже, то были отверстия, оставленные лезвием кинжала. Он внимательно осмотрел края. Кровь. Это была кровь.

Выругавшись, Пэкстон вскочил с постели. Мысли его смешались: он верил и не мог поверить.

Быть того не может!

Он не доверился своей интуиции, напрочь позабыл про осторожность и поверил Алане. И все это из-за того, что он очень уж хотел ее. Потерял голову и влюбился.

Но теперь у него в руке было явное доказательство ее вины. Неровный кусок шерстяной ткани с обоженными краями и разводами грязи и крови; разрывы на ткани, равно как и красноречивая эмблема — все это вместе взятое делало картину вполне ясной. Перед ним была часть туники, в которую Гилберт был одет в день своей гибели.

Пэкстон услышал, как отодвинулась щеколда на двери. Прищурившись, он поднял голову. Запыхавшаяся, с горящими щеками, улыбающаяся, Алана торопливо вошла в спальню.

— Извини, что я задержалась, — сказала она, закрывая за собой дверь. — Одна из здешних женщин серьезно порезала палец на руке. Мэдок и я, мы должны были помочь, иначе она потеряла бы много крови.

Пэкстон в упор смотрел на нее. Алана говорила и одновременно снимала с себя блио. Должен ли он позволить ей раздеться? Может ли он швырнуть ее на постель и овладеть ею со всей силой клокотавшей в его груди ненависти? Тем более что это будет в последний раз?

— Погоди! — резким голосом приказал он. Готовившаяся стянуть одежду через голову Алана от его окрика замерла и недоуменно уставилась на него.

— В чем дело? — поинтересовалась она, выпуская из рук край одежды. — Что случилось?

Он показал ей клок шерстяной туники. Тряпка дрожала у него в руке.

— Вот что случилось!

Она еще больше смутилась, и возле бровей обозначились морщины.

— А что это?

— Подойди и посмотри, жена.

Алана рассматривала его находку, а он внимательно рассматривал жену. Через несколько секунд ее руки задрожали, а лицо побледнело. Она посмотрела на Пэкстона.

В ее глазах можно было прочесть всю правду, и тем не менее он хотел услышать все от нее самой.

— Гилберт ведь не утонул, так? Не утонул, а умер от кинжала?

Слезы навернулись ей на глаза, однако они не могли сейчас разжалобить Пэкстона. Алана молчала, и тогда он схватил ее за плечи и принялся отчаянно трясти. Голос его гремел, заполняя собой все пространство спальни:

— Отвечай мне, женщина! Это ведь следы кинжала, так?

Алана всхлипнула, и почти как новый всхлип прозвучал ее робкий ответ:

— Да!

Тело Пэкстона напряглось.

— Кто убил его?

Она взглянула на него спокойным твердым взглядом.

— Я его убила.