ГЛАВА 7

Джуниор Нолан не сводил глаз с солонки, задав свой вопрос – вопрос, который озадачил всех сидящих. Призрак в образе женщины витал над столом, и большая часть собравшихся здесь мужчин благоразумно отвернулись в сторону.

Сам Джуниор внезапно решил не дожидаться ничьих мнений, поскольку никто не отваживался заговорить в течение целой минуты.

– Митч, нам пора двигать, – сказал он. – На улице не становится прохладнее. – Он встал и направился к двери, держа шляпу в руке. Дуэйн заметил, как он бросил ее в свою машину.

– А чего это Джуниор всегда носит свою шляпу там, где другие снимают? – спросил Эдди Белт.

– Он малость эксцентричен, – ответил Сонни. Митч Мотт тоже встал из-за стола и вразвалочку, скривив ноги, зашагал к выходу, изображая из себя старого ковбоя, хотя всю жизнь проработал поваром в буфете, лишь изредка участвуя в родео. Джуниор, отправившись в Западную Виргинию для покупки телят, на состязаниях для ковбоев повстречался с Митчем, по ошибке принял его за настоящего ковбоя и взял к себе на работу.

Поскольку Митч прожил в Талиа каких-то десять лет, он плохо разбирался в его подводных течениях. Впрочем, и коренные жители города порой имели о них смутное представление.

Дуэйн, например, родился и вырос в Талиа, но и он не очень-то разбирался в них, хотя, если по большому счету, ему было на это наплевать. Вместе с тем Сюзи Нолан не выходила из его головы, кое в чем он все-таки разбирался лучше других; то, что внешне казалось скромным поведением, могло проявиться самым неожиданным образом. Джанин Уэллс сидела прямо перед ним с видом женщины, которая изобрела воскресную церковную школу, хотя, по правде говоря, у нее было сердце рабыни.

– Может быть, Джуниору следует позвонить доктору Рагу? – предложил Сонни.

Одна из причин того, почему маленький магазинчик Сонни приносил приличный доход, заключалась в том, что ночью он обслуживал посетителей сам, слушая радио с популярными программами доктора Рата Уэстхаймера под рубрикой «Поговорим о сексе». Эти передачи шли прямым эфиром, и доктору Рагу можно было позвонить по телефону. Радиоприемник Сонни работал на максимальной громкости, и посетители могли его слышать, даже если они в это время находились в дальнем углу, где продавались моющие средства. Рабочие с промысла и водители грузовиков, забегавшие за сигаретами или пивом, попадали под завораживающий голос доктора Рата с центрально-европейским акцептом; порой они задерживались минут на двадцать, покупая кучу всевозможных и совершенно не нужных им вещей, слушая, как доктор Рат обсуждает все «за» и «против» анального совокупления или предлагает ценные советы, как не напустить слишком много слюны в рот партнера при поцелуе.

– Черт! Давайте узнаем мнение женщин, – предложил Дуэйн, внезапно ощутив впервые за много месяцев игривое настроение. – Кому, как не им, знать ответ.

Сонни с улыбкой встретил его слова. Сонни мог улыбаться, сохраняя печальное выражение лица, и это немного беспокоило Дуэйна все годы их дружбы.

У сидевших за столом предложение вызвало реакцию, близкую к панике. Бобби Ли чуть было не проглотил зубочистку, которую он жевал последние десять минут.

– Я не думаю, что мы должны к ним обращаться, – сказал он. – Они женщины.

– Ну и что? Разве Джуниор спрашивал не о женщинах? – резонно возразил ему Дуэйн.

Эдди Белт, который редко в чем соглашался с Бобби Ли, на этот раз встал на его сторону. – Если Джуниору так хочется знать, пусть и спрашивает их. Я никого не собираюсь ни о чем спрашивать.

Эдди замолчал, но, очевидно, вспомнив о том, сколько ему пришлось вытерпеть от женщин, громко добавил: – Буду умирать от жажды, но не попрошу ни у одной ни капли воды. Пусть сгорит мой дом, не попрошу у них крова. Даже если мне переломают обе ноги, и одна осмелится предложить мне инвалидную коляску, я пошлю ее подальше.

– Что он несет? – спросила Джанин. Она с подругами, Чарлин Даггс и Лавел Бейтс, собрались уже выходить, но яркая речь Эдди, произнесенная презрительным тоном, заставила их остановиться. У Джанин возникло смелое желание переброситься парой слов с Дуэйном, а Эдди, которого она терпеть не могла, дал для этого прекрасный повод.

– Я ничего не несу, а если и несу, то не твое это дело, – отчеканил Эдди. Его воспоминания достигли такой критической точки, что на миг он забыл, что разговаривает с любовницей своего босса.

– Фу, как грубо, – сухо произнесла Джанин. – Я просто спросила.

– Вы, девушки, садитесь, – вскочил со своего места Дуэйн. Ему не хотелось лишаться игривого настроения, которое не приходило к нему так долго. Кто знает, когда еще оно посетит его?

Он так быстро подвинул стулья женщинам, что застал их врасплох.

– Дуэйн, мы уже встали, – первой пришла в себя Чарлин. – Нам пора на работу, некогда рассиживаться.

– Еще бы! Давно пора работать, а не чесать тут языками, – съязвил Эдди. Начав поносить всех и вся, он уже не мог остановиться.

– Ты сегодня встал не с той ноги? – не сдавалась Джанин.

Несколько лет назад она и Эдди были помолвлены целых три месяца. В молодости Джанин обручалась неоднократно, и дело даже доходило до обручальных колец и выбора обоев. От знакомства с Джанин у Эдди остались не самые приятные воспоминания, тогда как Джанин постаралась позабыть прошлое, посещая в течение двух лет одного психолога в Уичита-Фолс. Этот психолог объяснил ей, как это непродуктивно – зацикливаться на ошибках прошлого.

Самой большой ошибкой Джанин, в которой никто не посмел бы ее упрекнуть, был Эдди Белт. Его обручальное кольцо она обменяла на симпатичный браслет, и когда их пути пересекались, она воспринимала Эдди с холодной формальностью. Когда же он упрекнул ее в такой холодности, она заметила, что вырабатывает в себе душевное спокойствие, и посоветовала ему заняться тем же.

– Я для тебя всегда был насекомым, – с обидой сказал ей как-то раз Эдди.

– Мы скорее преодолеем это, если постараемся держаться конструктивной позиции, – ответила Джанин.

– Я давно с этим покончил, сука ты этакая! – в сердцах выругался Эдди.

После такого оскорбления Джанин поняла, что ее бывший ухажер напрочь лишен такта, и перестала вообще с ним разговаривать.

Курс психотерапии одновременно с ней проходил Сонни Кроуфорд, который тоже раз в неделю ездил в Форт-Уэрт на прием к врачу. Никто не посмел утверждать, что в результате такого интенсивного лечения он хоть в какой-то степени переменился; все сошлись в одном – лучше бросить это бесполезное занятие и завести себе подружку.

Карла тоже дважды обращалась к психиатру и пришла к выводу, что тот чересчур любит командовать. Но это заключение совершенно не удивило Дуэйна.

– Ты и меня никогда не слушаешь, – заметил он.

– Тогда с какой стати мне платить девяносто долларов за его ворчание, когда ты делаешь это бесплатно? – спросила Карла.

Поскольку Дуэйн подвинул стулья, дамам из суда ничего другого не оставалось, как присесть. Все они работали там с момента окончания средней школы. Чарлин с Лавел подумали, что было бы неплохо задержаться, – когда еще представится такая прекрасная возможность посмотреть, как поведут себя на людях Дуэйн и Джанин. По крайней мере, будет о чем потом поговорить.

Лути Сойер кивнул дамам, встал и отошел с обиженным выражением лица. Он явно был недоволен тем, что его план по бомбежке ОПЕК был разбомблен в Талиа.

– Мы страшно обидели старика, – заметил Дуэйн. – Он придумал способ, как всем нам избежать банкротства.

– О, вы не боитесь банкротства, вам просто жаль самих себя, – сказала Джанин.

Она знала, что тот, кто находится в добром душевном здравии, старается не думать о дурных вещах, которые могут случиться, и полагала, что на смену спаду в нефтяной промышленности придет новый бум. К тому времени, когда они с Дуэйном поженятся, он будет богат как никогда.

– О чем таком важном вы, мужчины, говорили, что мы должны опаздывать на работу? – спросила она.

Бобби "Ли быстро преодолел приступ панического страха. Он относился к числу тех немногих мужчин в городе, которые не были обручены с Джанин. Он понимал, что отбить Дуэйна у Карлы ей не по зубам, и, стало быть, ему нечего волноваться.

– Мы говорили о сексе, – сказал он.

– Мы так и поняли, ведь не дурочки, – заметила Чарлин.

– Джуниор Нолан интересуется, кому больше нужен секс, мужчинам или женщинам, – пояснил Дуэйн. – Подростками мы, ребята, только о нем и думали, а девчонки – нет. Сейчас роли переменились. Интересно, почему?

Чарлин засмеялась. Она трижды была замужем, и все три мужа умерли после их весьма непродолжительного использования.

– Мы становимся красивее, а вы безобразнее, – ответила она.

Чарлин знала, что говорила. Из девочки-подростка, толстой и небрежно одетой, она превратилась в красивую женщину.

– Мужчины к тому же большие зануды, – призналась Лавел Бейтс. Это была высокая брюнетка, одна из тех, про которых говорят – кожа да кости. Она первой из работающих в городском суде провела отпуск в «Клаб-Мэд», что создало вокруг нее ауру таинственности, но даже эта слабая аура отпугивала потенциальных женихов. «Клаб-Мэд» оказался не таким уж романтическим местом, хотя имел прекрасные условия для подводного плавания. После возвращения из отпуска она ничего не делала.

– Если женщина многого хочет, здесь ей ничего не светит, – проговорила она, в упор глядя на Бобби Ли, который последние несколько лет лениво флиртовал с ней.

Джанин попыталась изобразить на своем лице задумчивую сдержанность. Впервые после того, как начался их роман, она находилась вместе с Дуэйном в присутствии других людей – если, конечно, не считать их поездок за город. Для себя она сделала однозначный вывод – ей это приятно. От этого только выигрывало ее чувство собственного достоинства, а данный аспект они особенно тщательно прорабатывали с психологом. Мужчины, с которыми она была обручена, считали, что самоуважение у нее чересчур развито, а психолог утверждал прямо противоположное.

– По-моему, и мужчины и женщины в нем нуждаются одинаково. Ты так не считаешь, Дуэйн? – спросила она.

Нахождение рядом с Дуэйном в компании людей подняло ее чувство собственного достоинства на доселе неведомую высоту.

– Ни один мужчина не способен облить партнера грязью так, как это сделает женщина, – в сердцах бросил Эдди Белт.

– Какая муха его укусила? – не стерпела Джанин. – В своих гадостях он даже превзошел самого себя!

Джанин почувствовала, что владеет ситуацией. Это ощущение оказалось настолько сильным, что она положила руку на плечо Дуэйна, и это движение не ускользнуло от внимания всех присутствовавших в «Молочной королеве». Даже повар оторвался от приготовления маисовых лепешек, начиненных рубленым мясом, сыром и луком, и бобов, приправленных острой подливой, и уставился на них.

– Насколько я знаю, все мужчины трусишки, – подала свой голос Лавел.

– Мне кажется, что обычный мужчина может врать до бесконечности, – заметила Чарлин.

– Вы, женщины, уклоняетесь от сути вопроса, – сказал Дуэйн. – Вопрос поставлен прямо: хотите ли вы, девочки, этого больше, чем мы, мальчики.

– Во-первых, вы не мальчики, – заметила Лавел. – Для меня вы уже одной ногой стоите в могиле.

– Вот что значит возраст, – проговорил Сонни. – Приходится катиться под откос.

– Я – вне этого класса, и потом у меня надежно работают тормоза, – сухо произнес Бобби Ли, который был на пять лет моложе Сонни и Дуэйна и не хотел, чтобы его сваливали в одну с ними кучу. Впрочем, перспектива скатиться под откос его мало волновала.

– А что по этому поводу говорится в «Уолл-стрит джорнэл?» – спросил Дуэйн.

Сонни нравилось покупать мелкие акции. Каждое утро он часок-другой проводил в «Молочной королеве» за изучением курса акций, принадлежащих корпорации, которая обладала сетью кафе и закусочных. Его никак нельзя было отнести к богатым людям города, но и бедным тоже трудно было назвать того, кто владел прачечной, видеосалоном, пятью-шестью зданиями да недавно пущенной в эксплуатацию мойкой для машин.

– О нашей проблеме там ни слова, – ответил он.

– За что мы только платим налоги округу? Чтобы эти женщины могли сидеть здесь и говорить о таких вещах? – возмущенно заметил Эдди Белт.

– О каких вещах? – спросила Карла, внезапно материализовавшись за спиной Эдди.