41
Синдра в ярости металась по квартире:
– Кто-то здесь был. Глазам своим не верю! Ты только погляди, Рис, смотри, вот окурки в пепельнице и прожженная дыра на ручке дивана!
– И даже кое-что похлеще, – крикнул Рис из спальни, где он тоже делал осмотр. – Вместо того чтобы взять наше барахло, они оставили свое.
– Что? – сказала она, войдя в спальню.
Да, действительно, в спальне стоял чемодан, набитый одеждой. Она начала разглядывать.
– Ничего не понимаю, – сказал Рис, доскребывая подбородок.
– А я поняла, – сказала Синдра, вытаскивая джинсы. – Это барахло Ника.
– А кто этот Ник?
– Я тебе рассказывала, это мой брат.
«Черт возьми, – подумал Рис. – Родственники. Только этого мне не хватало».
– Но как же он сюда проник? И где же он сам?
– Ну, я знаю, что он сделал, он влез в квартиру, открыв замок. Нет ли где записки?
– Ничего себе, открыл замок и влез в чужую квартиру, – проворчал Рис.
– Да, такой, как ты, не влез бы! Он пожевал губами:
– Давно ты с ним не виделась?
– Да уже почти четыре года.
И воображение Риса бурно заработало: у Синдры, его чер-номазенькой красотки, брат, наверное, выше шести футов ростом и черный, как гуталин. И, похоже, он собирается душу из него вытрясти.
– С родственниками надо поосторожнее, – предупредил он.
Она сердито взглянула на него:
– Ник – мой брат. Я люблю его.
– Ладно, – сказал Рис, все же надеясь, что брат, может быть, не появится, – ничего не поделаешь. Я поставлю его чемодан в кладовку, подождем, может быть, он тебе позвонит. Но помни одно, медочек, если он позвонит – а у меня есть опыт по этой части, – не очень-то нежничай с родственниками, потому что они приезжают в гости, а в результате от них никогда не отделаешься.
– Спасибо, я воспользуюсь твоим советом, – ответила она язвительно, – и выброшу моего собственного брата на улицу, в надежде, что он больше не будет ко мне приставать.
Если бы они были женаты подольше, то Рис мог бы ей врезать, он не одобрял языкастых женщин. Но он знал, что женщину можно ударить только тогда, когда она уже не в состоянии от тебя уйти, а так как они только что поженились, она может сразу же бросить его, и что тогда ему светит, что будет с денежками, которые он истратил на уроки пения, платья и все остальное?
– У меня встреча, – сказал он, надевая шляпу.
Она не ответила. Ее слишком занимала мысль о том, где же может быть сейчас Ник.
Во второй вечер своей работы в фирме «Великолепные лимузины» Ник опять поехал в аэропорт. На этот раз его пассажиркой была близорукая женщина – режиссер с короткой стрижкой и дурным характером, Джулия «какая-то». Она сидела в пассажирском отсеке, дула колу и без остановки говорила по портативному телефону.
Когда они добрались до Бель Эр, он запутался во множестве дорог на холмах, и она стала на него орать и всячески обидно ругаться, предполагая его мужскую неполноценность. Он едва удержался, чтобы не выбросить ее из машины, но мудрость превозмогла обиду.
Когда они подъехали к ее дому, настроение у нее изменилось, и она пригласила его зайти.
– Зачем? – спросил он.
У нее был дикий взгляд и скверно пахло изо рта.
– Переспим.
– Я весьма сожалею, но у меня есть кое-что поинтереснее. «Сладкая месть. Но он бы не стал с ней спать, даже если бы у него были искусственные принадлежности». Вот так великолепно и шло время в Лос-Анджелесе. Он опять переночевал в мотеле, а утром позвонил Синдре.
– Ник! – закричала она в возбуждении. – Я как раз жду твоего звонка, я знала, что ты сейчас позвонишь. Я порылась в твоем чемодане. Естественно, пришлось выстирать все твое белье, грязная ты свинья. Ничего не изменилось, все, как прежде, а?
– Где ты пропадала? – спросил он. – Я проделал такой длинный путь, а тебя не оказалось дома.
– А где ты сейчас?
– В каком-то дерьмовском мотеле на Голливудском бульваре.
– Немедленно приезжай. Ты будешь жить у нас с Рисом. Давай быстрей, я приготовлю тебе завтрак.
– С каких это пор ты готовишь?
– Но ведь это Калифорния. Я достаю тесто из холодильника, кладу в тостер, и, пожалуйста, вафли готовы. И тебе они понравятся.
Он постарался добраться как можно быстрее и припарковал машину прямо на улице.
Она набросилась на него в дверях, прыгая от радости и волнения. Крепко обняв его, она втащила Ника в квартиру.
– Значит, это ты был, да? Это ты влез к нам? Он ухмыльнулся:
– Ну а что же оставалось делать? Тебя нигде не видать, поэтому я здесь переночевал, а когда опять пришел на следующий день, управляющий меня не впустил.
Синдра хихикнула:
– Да, с Растом шутки плохи. Это просто дикарь.
Они направились в крохотную кухоньку, где она налила ему кофе и стала печь в тостере свои замечательные вафли.
– Ну так где же ты была? – опять поинтересовался он.
– Догадайся, – сказала она, счастливо улыбаясь. Но он никогда не любил играть в угадайку.
– Я не способен на это.
Она глубоко вздохнула и ответила:
– Я выходила замуж. «О, вот это да!»
– Замуж?
– Да, мы с Рисом поехали в Лас-Вегас и там поженились. – Она взглянула, улыбаясь полувиновато, полувосторженно, ожидая его одобрения.
– О, Ник, надеюсь, он тебе понравится. Он помогает с моей карьерой и действительно заботится обо мне.
– Хорошо делает. Иначе я вынужден был бы убить его, – сказал Ник, стараясь обратить свои слова в шутку.
– Да, заботится. Вот увидишь. Я хочу сказать, может быть, сначала ты подумаешь, что он немножко старше меня, знаешь, и, может быть, его ковбойская одежда тебе покажется смешной, но он очень мне помогает.
– Ну, коли так, как ты говоришь…
Ее замужество было для него неожиданностью. Он воображал, что они смогут жить вместе, так же как когда-то в Чикаго. Но теперь у нее есть муж и ему никак нельзя оставаться.
Он попытался разузнать о нем побольше:
– А чем занимается этот персонаж?
– Он личный менеджер, – с гордостью ответила Синдра.
– Чей же?
– А ты как думаешь? Мой, конечно! «Конечно!»
– Но каким образом он зарабатывает деньги? Она неопределенно махнула рукой:
– Не знаю. У него есть какая-то контора, куда он ходит. Мы о деньгах никогда не говорим. Но они у него всегда есть.
«Сестренка иногда просто невозможно наивна – как это она не знает, чем занимается муж?»
– Ты останешься у нас, – сказала она, – кушетка раскладывается, тебе будет удобно.
Нет, ситуация изменилась. Он, конечно, очень рад ее видеть, но не собирается к ним переезжать.
– Нет, ничего не выйдет, потому что теперь ты новобрачная и так далее.
Она явно была разочарована:
– Ты просто должен у нас остановиться, Ник!
Ну, как устоять перед ее умоляющими карими глазами?
– Может быть, сегодня и переночую, но потом буду искать
собственное жилье.
– Послушаешь мои записи, – с гордостью сказала она. – Они профессиональны. Теперь я настоящая певица.
– Да ну? – Он вспомнил ее дебют в ресторане Кью Джи, совершенно провальный.
– Я брала уроки, – сказала она. – Рис заинтересовал во мне одну компанию грамзаписи. А когда мы были в Вегасе, мы познакомились с двумя очень хваткими менеджерами больших гостиниц, и они, возможно, наймут меня петь по ангажементу в их залах.
– Звучит замечательно.
– И все это благодаря Рису.
– Я рад, что ты счастлива.
– А ты почему приехал в Лос-Анджелес? Я думала, что у тебя все хорошо идет в Чикаго.
«Да, все шло прекрасно, а пришло в никуда».
– Я, наконец, решил попробовать играть на сцене. Ты знаешь ведь, я всегда к этому стремился.
– И здесь то самое место, где этого можно достичь. Может быть, Рис станет и твоим менеджером.
«Вот уж точно! Этакий семейный покровитель».
Приехал домой Рис, и они с Ником оглядели друг друга с ног до головы, внимательно присматриваясь.
Ник решил, что Рис выглядит, как идиот, в своей замшевой куртке с бахромой, глупой ковбойской шляпе и усами, растущими вниз. Совсем не подходит Синдре. И слишком стар для нее.
А Рис с облегчением вздохнул, увидев, что Ник – белый. Потому что весь день напролет его воображение буйствовало и брат Синдры с каждым часом становился все выше и чернее. А на самом-то деле перед ним стоял худой белый юноша, на вид совсем не опасный.
– Чем занимаешься, Ник? – спросил, проявляя доброе отношение, положенное зятю.
– Я был барменом в Чикаго, но бросил это дело, хочу стать актером.
Рис не удержался:
– Да, как все остальные глупцы в этом городе.
– Извините? – переспросил Ник, сдерживаясь, потому что не хотел расстраивать сестру.
– О, я не имел в виду ничего обидного. Просто хотел сказать, что молодежь все время приезжает в Голливуд в надежде сниматься. И все хотят стать звездами экрана.
– А я этого добьюсь, – ответил самоуверенно Ник.
– Ну и хорошо, – сказал Рис. – Знаешь, при моей поддержке твоя сестра уж точно станет первоклассной звездой.
– Ты поэтому на ней и женился? – спросил Ник в отместку.
Рис злобно взглянул на него:
– Я не ней женился по любви.
– Ну и хорошо, – ответил Ник и посмотрел на него пристально и мрачно. – Потому что, если кто обидит мою сестру, пусть заранее готовит себе гроб.
Рис прижал Синдру в угол на кухне при первой же возможности.
– Он долго у нас пробудет? – спросил он беспокойно.
– Только одну ночь, – сказала она, не уловив его беспокойства. – Я пыталась его уговорить на подольше. Почему бы и тебе не попробовать поговорить с ним об этом?
– Ну, конечно же, – сказал он, не имея ни малейшего намерения так поступать. Чем скорее братец уберется, тем лучше.
На следующее утро Ник, сидя на кухне, изучал объявления о сдаче квартир, обводя подходящие кружком.
– Хотелось бы снять жилье на пляже, – сказал он.
– Ну, это просто, – ответила Синдра. – И я слышала, что дешевле всего квартиры в Венис. Попозже мы могли бы взглянуть.
– Хорошая мысль, – ответил он, складывая газету. Попозже, когда они проезжали по Санта-Монике, он спросил, давно ли ей писал Джои.
Она откинула назад длинные черные волосы.
– Я бы очень хотела, чтобы недавно. Сама несколько раз писала ему, но он ни разу не потрудился ответить. А когда я позвонила, то мне ответили, что он выехал и не оставил адреса.
– Похоже на Джои… Она грустно кивнула:
– Иногда я скучаю по нему. Мы столько пережили вместе. И у Ника было такое же чувство.
– Да, действительно, у нас много что было, – сказал он, вспоминая о старых добрых днях, когда они втроем бросили вызов миру: и как они ехали в товарняке, и спали на скамейках в парке, и снимали на троих одну комнату в мотеле.
Первая квартира, которую они с Ником осмотрели, была просто крысиная дыра с разбитыми окнами и ковром в пятнах. Как только они выбрались оттуда, Синдра сказала:
– Ух, если сдаются только такие квартиры, то я повторяю свое приглашение. Рис ничего не будет иметь против. Ты ему нравишься.
«Да уж, точно, – подумал Ник. – Как крысе кобра».
– Ты подумаешь об этом? Ну, пожалуйста!
Он пообещал, но, конечно, думать не станет. Одной ночи с Рисом Уэбстером более чем достаточно.
Вторая квартира была получше. К сожалению, и плата намного выше, и они поехали дальше. Следующие три были просто отвратительны. На шестой раз нашли квартиру в приятном, хотя несколько запущенном доме на пляже в Венисе. Дом был разделен на несколько однокомнатных квартир.
Хозяйка – неопрятная женщина в грубом оранжевом халате и пушистых спальных тапочках – показала им квартиру, выходящую окнами на пляж. Комната была большая, солнечная, и при ней маленькая кухонька.
– А где же ванная? – спросил Ник.
– У вас будет общая ванная с другой квартирой по фасаду, – сказала хозяйка, и сигарета повисла у нее в уголке рта.
– Ну, не знаю.
– Да жилицы никогда не бывает дома, она все время в поездках, так что, в общем, ванная будет только ваша.
Он взглянул на Синдру:
– Как тебе?
– Ну, эта гораздо лучше, чем все, что мы видели.
– А вы не суеверны? – спросила хозяйка, выковыривая табак из зубов.
Ник заметил на одной тапочке дыру.
– А что? – спросил он, стараясь не смотреть на дырку.
– Да потому, что там на прошлой неделе умер человек. Удавился. – Она порыскала в поисках соскользнувшей бретельки. – Я вам честно обо всем говорю, не хочу вас обманывать. Если вы занимаетесь этой самой кармой, то можете не захотеть жить в такой комнате.
Он затряс головой:
– Кармой? К черту, квартирная плата мне подходит, и пляж рядом – беру.
Синдра стиснула ему руку:
– Мы с Рисом поможем тебе привести ее в порядок. Если на следующий уик-энд мы здесь все покрасим, то она будет выглядеть просто шикарно.
– Ну что ж, у тебя будет работа, – сказал он и, поворачиваясь к хозяйке, добавил: – А у вас – новый жилец.
Оставив задаток, он отвез Синдру в Голливуд. Всю дорогу она болтала о прежних временах, и о будущем, и о своей карьере. И наконец, как-то само собой спросила:
– А ты что-нибудь знаешь о Лорен? Помнишь, о той девушке, которая тебе нравилась, когда ты учился?
«Как будто он мог или собирался о ней забыть. Она в уме? Он никогда не забудет Лорен».
– Не. Наверное, она тогда же бросила меня, – ответил он, стараясь говорить небрежно. – Я много раз писал ей, но она ни разу не ответила.
– Наверное, она вышла замуж за того высокого нудилу, с которым была помолвлена, – сказала Синдра, опуская стекло. – Стрик, так, что ли, его звали?
– Сток.
– А, да, Сток, – она хихикнула. – Противный тип. Эй, а помнишь тот новогодний вечер, когда он тебе сломал нос?
– Да, такой гад.
– А потом через несколько недель ты его избил.
– Хорошие были времена, – ответил он сухо.
– Ты когда-нибудь поедешь туда?
– А ты? – ответил он вопросом на вопрос. Она заколебалась.
– Только если стану звездой. Настоящей, знаменитой звездой. Я бы тогда приехала в роскошном лимузине и всем бы им показала, что я за человек, всем до единого. – И она воодушевилась при мысли об этом. – На мне было бы большое меховое манто, какие носит Дайана Росс, и какое-нибудь тоненькое платье, унизанное цехинами. И я бы привезла целый автомобиль подарков для Ареты Мэй и Харлана.
– Ты скучаешь о нем? – спросил Ник, останавливаясь у светофора.
Ее лицо погрустнело:
– Да, иногда, когда мне очень не по себе: когда я вспоминаю, как мы его бросили, я чувствую себя виноватой.
– Да, понимаю, что ты имеешь в виду. Но мы же не могли тогда его взять.
– Да, знаю.
– Эй, а может быть, мы оба прославимся и сможем тогда вернуться на побывку? Как, а?
Она радостно кивнула:
– Ага. И мы кое-что докажем этому проклятому городишке.
Когда он высаживал ее у дома, они столкнулись с Энни Бродерик, которая собиралась уезжать.
– Вижу, что вы нашли друг друга, – сказала Энни. – Он, значит, действительно твой брат?
Синдра радостно кивнула и прижалась к его руке:
– Абсолютно верно. А ты ему не поверила?
– Ну, вы не совсем одного цвета, – выпалила Энни.
– У нас один отец, но разные матери, – объяснила очень деловито Синдра.
– Но я просто заботилась о твоих интересах, – сказала Энни и взлохматила волосы. – Мне не хотелось, чтобы в твою квартиру вламывался чужой.
– Да, ты о ней позаботилась, и как следует, мне чуть не пришлось ночевать в автомобиле.
– Но, по крайней мере, ты заполучил автомобиль. И считай, что тебе повезло.
– Спасибо, Энни, – быстро сказала Синдра, чтобы разрядить обстановку.
– В чем дело? Что ее грызет? – спросил Ник, как только Энни уехала.
– Довольно трудно одинокой девушке в Лос-Анджелесе.
– А приятеля у нее нет?
– Она занимается только своей карьерой.
– А чем она, между прочим, занимается? Она что-то говорила вчера вечером, что спешит на занятия.
Синдра изумилась:
– А ты думаешь, чем она занимается? Чем вообще все и каждый занимаются в Лос-Анджелесе? Она, конечно, актриса.
– А как попасть на ее занятия? Нужно платить?
– Не знаю, никогда у нее не была. Поговори об этом с самой Энни.
– Может быть, и поговорю.
Через несколько недель Ник уже привык к лос-анджелесской жизни. Он по-прежнему работал в фирме «Великолепные лимузины» и жил в арендованной квартире на пляже. Он даже начал немного подрабатывать на стороне, стал лучше теперь питаться и через день звонил Синдре.
Но она говорила только о том, что предпринимает Рис, чтобы помочь ей сделать карьеру. А он не доверял Рису. На нем словно написано: «лицедей». Ник достаточно уже повидал в ресторане Кью Джи разных дешевых показушников и чуял это сочетание лживого шарма и дрянного нутра за милю. Но… это его не касалось, и Синдра была вроде счастлива.
Как-то он спросил у нее телефон Энни Бродерик.
– Зачем тебе? Хочешь пригласить ее куда-нибудь? – спросила Синдра.
Он об этом не подумал, но мысль была неплоха, особенно если ему захочется потом подробнее разузнать о занятиях. И к тому же ему хотелось лечь. Даже очень хотелось. Конечно, Энни была не совсем в его вкусе, слишком похожа на мальчишку и невысока, но он должен был признать, что тело у нее просто великолепное. И он уже давно этим не занимался. Он даже начинал скучать по Девилль.
Синдра дала ему телефон. Он выждал день и позвонил.
– Хотел бы угостить тебя ленчем, – сказал он, ожидая услышать немедленное согласие.
– Зачем? – спросила она подозрительно.
О черт, тут еще надо приложить труд, чтобы она согласилась.
– Потому что мы вроде бы уже знакомы, а у меня здесь мало друзей.
Она молчала.
Он готов был приложить некоторые усилия, но не так уж, чтобы очень стараться. Подумаешь, большое дело.
– Так хочешь позавтракать или нет? Она без особой охоты сказала:
– Ну, может быть.
«Неужели она не понимает, что ей звонит сам Ник Анджела?»
– «Может быть». Что это значит?
– Ну… ты можешь заехать ко мне на работу?
– Скажи куда.
– В «Прекрасное тело» в Санта-Монике.
– Ты что, смеешься? Какое еще «Прекрасное тело»?
– Это клуб здоровья.
«Великолепные лимузины». Теперь вот «Прекрасное тело». Любят они в Лос-Анджелесе питаться иллюзиями.
– О'кей, – ответил он.
– У меня перерыв в полдень.
– Приеду.
«Прекрасное тело» размещалось в большом белом здании в Санта-Монике. Здесь было полно людей, снующих туда-сюда, все в шортах, майках, теннисках, в лифах без плечей, трико – одним словом, во всевозможной одежде для досуга.
– Чем могу помочь вам? – спросила калифорнийская блондинка, торчащая за столом в приемной, в белой фирменной рубашечке, под которой угадывались острые грудки.
– Мне нужна Энни Бродерик, – сказал он, оценивающим взглядом окидывая ее прелести.
Она поймала его взгляд, затрепетала длинными наклеенными ресницами и улыбнулась:
– О, вы, наверное, Ник…
Он удивился, значит, Энни говорила о нем, может быть, он нравится ей больше, чем она позволяет себе показать.
– Она где-нибудь поблизости?
– Она переодевается. И выйдет к вам через минуту. – Улыбка стала еще ярче. – Как я понимаю, вы у нас в городе недавно.
– Да, пожалуй.
– А как вы познакомились с Энни?
– Она живет в том же доме, что моя сестра, – сказал он и понял, что девушка не носит лифчика.
– М-м-м… – Девица жадно его разглядывала. – Хотелось бы мне тоже там жить.
Он знал эту повадку – говорить без обиняков.
– Л вас как зовут? – спросил он, настраиваясь на тот же лад.
Но Энни, появившись в приемной, прервала их обмен любезностями, взяла его под руку и вывела из здания.
– Куда мы идем? – спросил он, заметив, что она сияет здоровьем и действительно привлекательна, хотя и не в его вкусе.
– Напротив подают хорошую здоровую пищу. Ты когда-нибудь пробовал котлеты из индейки?
– Наверное, это напоминает безвкусный гамбургер? Она улыбнулась:
– Пойдем, тебе понравится.
– Неужели?
– Да, понравится, – твердо ответила она.
Они пересекли улицу, вошли в ресторан и сели за столик у окна. Энни сразу же заказала две порции котлет «Здоровье».
– Это индюшатина, соя и приправы. И это замечательно вкусно, ты такого еще никогда не ел, – заверила она Ника.
– Исхожу слюной.
– Смешной ты.
И они улыбнулись друг другу.
– Итак, – сказал он, – ты работаешь в клубе «Прекрасное тело», ешь здоровую пищу и плаваешь в бассейне. Ты что, тренируешься для Олимпийских игр?
Она постучала по столу:
– Не помню, говорила я тебе или нет, но я ведь актриса. Вот почему я всегда должна быть в хорошей форме.
– Но разве недостаточно быть просто хорошей актрисой?
– Но продюсеры желают также, чтобы тело у тебя было, как у Ракели Уэлч.
– На тот случай, если придется играть обнаженной, а?
– Возможно.
– А ты бы стала?
– Если без этого нельзя обойтись по ходу пьесы. Он расхохотался:
– Ну-ну, это все равно, как если бы я покупал «Плейбой», чтобы читать статьи.
Она невольно тоже рассмеялась. Официантка принесла индюшачьи котлеты. Ник с подозрением осмотрел свою.
– Давай, попробуй, – подбодрила его Энни.
– А можно попросить кетчуп?
– Да все что угодно.
– Что угодно? – поддразнил он ее.
– В разумных пределах, – ответила она и кивнула официантке: – Сьюзи, принеси нам пару больших стаканов «Я» и бутылочку кетчупа.
– Ты все время сюда ходишь?
– Это удобно. – Она немного помолчала. – Э, Ник, я сожалею, что была с тобой не слишком любезна при первой встрече, но я и понятия не имела, кто ты. И мне показалось странно, знаешь, ведь Синдра, ну… – И, поколебавшись, выпалила: – Черная!
– Да, я тебя понимаю.
Официантка принесла кетчуп и два больших стакана густо-коричневой жидкости. Он взял свой стакан:
– А это что?
– Чистый яблочный сок, – объяснила она, – без консервантов. Пей, тебе понравится.
– Иисусе, я просто обязан поддерживать с тобой отношения.
– Ну, может быть, у тебя и есть шанс, – ответила она как бы между прочим.
«Неужели он все-таки достал ее?»
– Синдра мне сказала, что ты ходишь на занятия по мастерству, – сказал он, поливая котлету кетчупом. – Это верно? – Он откусил – не так уж плохо, как он ожидал. – А как мне туда попасть?
Она отпивала сок маленькими глотками.
– Если ты не работаешь профессионально, надо все время учиться, постоянно и неустанно себя тренировать.
– А чем вы занимаетесь? Глаза у нее загорелись:
– Это актерское мастерство. Мы делаем разные интересные вещи. Разыгрываем сцены из пьес и фильмов. Импровизируем. И очень много работающих актеров ходят туда и все время занимаются.
– Да? – сказал он и отпил большой глоток. – Звучит привлекательно!
– А это так и есть.
Он внимательно разглядывал ее хорошенькое личико.
– А ты играла на профессиональной сцене? А может, снималась в кино или на телевидении?
Ей было приятно, что он об этом спросил.
– Да, я участвовала в трех коммерческих фильмах. Это произвело на него впечатление.
– Наверное, у тебя есть там знакомства?
– А почему ты всем этим интересуешься, Ник? Он решил ей во всем признаться:
– А ты как думаешь? У меня было прекрасное место в Чикаго, я заведовал там баром. Но со школы мне хотелось играть.
– Но это так просто не делается. Надо уметь играть и больше ничем не заниматься.
– А я хорошо играю, – похвастался он.
– Приятно слышать, потому что нам очень нужна уверенность в себе. – Она вздохнула. – Это очень помогает, когда тебе отказывают по двадцать раз за день.
Но он вовсе не собирался допустить этого! Чтобы ему отказывали! Да как только он войдет – какая бы и чья бы эта дверь ни была, – он такое произведет впечатление, что они просто не позволят ему больше уйти, не то что откажут.
– Хотелось бы мне походить с тобой на занятия. Я сидел бы сзади и просто смотрел.
– Ну а почему бы и нет? Можно бесплатно посетить два занятия, а после этого надо уже платить, но это в том случае, если мисс Байрон примет тебя.
– А кто эта мисс Байрон?
– Джой Байрон – лучшая преподавательница актерского мастерства в городе.
Ну, если лучшая, значит, она ему подходит.
– А когда можно прийти?
– Ну, например, сегодня вечером.
– Нет, вечера исключаются. Я должен катать разных типов для этой лимузинной фирмы.
– У меня есть друг, который продал сценарий продюсеру, когда вез его в Санта-Барбару.
– Нуда?
– Да, такое иногда случается. Только надо очень хорошо
знать, кого везешь, и выбрать подходящий момент. Так мне рассказывал этот мой друг. И ему повезло. Он считает, что если у них есть деньги раскатывать в лимузинах, значит, они чего-то стоят и значат.
Он вспомнил Луиджи и его свирепый запрет.
– Но мне строжайше велено не вступать в разговоры с пассажирами.
– Ну, ты как-то не похож на человека, которому можно что-то запретить.
Она, конечно, права, и пора уже знать, кого он возит, и что-то в связи с этим предпринять.
– Я тебе открою один маленький секрет, касающийся нашего города, – доверительно сказала Энни, и ее блестящие глаза встретились с его. – Я здесь уже три года, и если у тебя есть хоть какая-то возможность завязать связи – действуй. И не позволяй никому тебе помешать.
Он перегнулся через стол и взял ее руку, которая, на удивление, была мала и мягка.
– Спасибо, я люблю умные советы.
Ленч был кончен, и, расставаясь, она предложила ему, если есть желание, пойти вместе на занятия в следующую субботу.
– Звучит заманчиво, – сказал он. – Я заеду за тобой.
– О'кей, увидимся в четыре.
В тот вечер, когда Луиджи опять бросил его на мистера Эванса, он особого энтузиазма не почувствовал. Этот Эванс – пустой номер, никаких связей здесь не предвиделось.
Все было точно так же, как в первый раз. То же самое кислое лицо, тот же чемоданчик, прижатый к боку, и то же отсутствие чаевых. Ник решил сказать Луиджи, что больше возить мистера Эванса не будет. Он поговорил с другими водителями и узнал, что большинство клиентов дают чаевые сверх того процента, который начисляется на заказ. Но с этим сквалыгой ничто не светило.
– Этот Эванс – настоящий скупердяй, – пожаловался он Луиджи, приведя лимузин обратно. – Пожалуйста, больше не заставляйте меня его обслуживать.
– Что я слышу? – переспросил Луиджи, и глаза у него налились кровью. – Мистер Манфред дал тебе работу, исключительно по доброте своей сердечной, и надо же, вот ты уже открываешь рот и рассказываешь, кого хочешь возить, а кого нет.
– Но я имею право на свое мнение, – упорствовал Ник.
– Ты имеешь право только поцеловать меня в зад, если я тебе это разрешу.
– Полагаю, что откажусь от такого заманчивого предложения.
Луиджи сделал непристойный жест:
– А это еще посмотрим, панк.
На следующий вечер Луиджи приветствовал его злорадной улыбкой:
– Мистер Манфред желает тебя видеть.
– Зачем?
– Я что, твой информационный центр?
Мэнни Манфред показался ему еще толще, чем в первую встречу. Это было невероятно, но у него был такой вид, словно он прибавил еще двадцать фунтов.
– Как идут дела, Ник?
«Удивительно! Толстяк помнил, как его зовут!»
– О'кей, – ответил он осторожно.
– А каково играется? Был уже на прослушивании?
– Собираюсь этим заняться.
– Могу посоветовать способ добиться этого, – сказал Мэнни, протягивая руку к блюду с засахаренными орешками, забирая пригоршню и бросая все в удивительно маленький розовый рот.
Ник заметил, что на руке у него «Ролекс» – массивные золотые часы, которые блеснули в солнечном свете.
– Я разговаривал с Кью Джи, – сказал Мэнни, жуя орешки.
– Вы?
– Ты ему нравишься. _ – Я знаю.
– И он тебе верит.
– Надеюсь, что так. Я работал на него почти четыре года. Мэнни выплюнул обсосанный орех, и тот шмякнулся на его громадное колено. Он смахнул его на пол.
– Преданность и доверие – эти вещи купить нельзя.
– Верно, – ответил Ник, ожидая главное, что должно последовать.
– Итак, – сказал Мэнни и не разочаровал его, – у меня к тебе предложение.
– Да?
– Ты кажешься ловким парнем.
«Иисусе! Какие комплименты! От самого толстяка. Наклевывается чертовски прибыльное дельце».
– Да, я умею себя поставить, – ответил он осторожно.
– Вот это приятно слышать, – ответил Мэнни, сияя улыбкой. – Как только Луиджи мне сказал, что ты жалуешься, я
понял, что тебя не удовлетворяет сидеть за баранкой и возить разных богатых сукиных детей, когда ты знаешь, что стоишь больше.
– Ну, это работа.
– И вот что я хочу тебе предложить.
– Это в рамках законности?
– А тебя это волнует?
– Так говорите, какое дело?
