Глава 26

Камелла Альварес со стуком уронила ложку на блюдце, оглядела почти пустой зал ресторана «Эсселборн», правда, не лучшего в Шайенне, но еда здесь была неплохой, а владелец соглашался обслуживать падших женщин вроде ее и Лиссы.

— Что это значит: вы продали «Джей Бар» Лему Мэтису?!

— Он взял кредит в банке тестя на льготных условиях. Хорэйс Уоттсон в восторге оттого, что зять станет владельцем самого большого ранчо на территории. Деньги пойдут на опекунский фонд для Джонни. Дядя Финеас положит их в банк в Сент-Луисе, — лукаво улыбнулась Лисса. Камелла улыбнулась в ответ.

— Кажется… вы с малышом не собираетесь возвращаться на Восток.

Лисса отрезала кусочек пирога из сушеных яблок.

— Ну, я подумала, что путешествие было бы совсем не плохой идеей после всех этих месяцев, проведенных словно в тюрьме. Джонни уже годик, от груди его отняли…

— И считаете, что лучше всего подойдет Техас, не права ли?

— И считаю, что лучше всего подойдет Техас, совершенно верно.

— Джесс на стенку полезет от злости! — озорно подмигнула Камелла, смахнув с подбородка крошки.

— Может быть, когда «Джей Бар» продано, мы приедем… и он не покинет нас, — нервно пробормотала Лисса. Ведь он все время повторял, что это мое ранчо, а он представляет мне делать как лучше для блага сына. Просто я решила, что для блага сына главное иметь отца, а не скотоводческую империю.

И вы хотите, чтобы я рассказала, как найти «Дабл Р», — кивнула Кэмми, видя решительный блеск в глазах подруги. — В Шайенне без вас станет совсем тоскливо. И я буду скучать…

Она начала рисовать карту.

Летнее солнце всегда было беспощадным к нагорным равнинам Вайоминга, но чем дальше на юг они продвигались, тем невыносимее становилась жара. Воздух был не только раскаленным, но к тому же тяжелым и влажным. Джонни, у которого резались зубки, беспрерывно капризничал и метался во сне, на коленях матери, задыхаясь в маленьком экипаже, колеса которого, подпрыгивая, катились по тому, что называлось дорогой в «Стране большой излучины». Кормак, втиснутый между сиденьями с высокими твердыми спинками, мирно дремал на полу. За дилижансом ехал Тейт Шеннон с небольшим табуном отборных лошадей, которых Лисса решила привести на «Дабл Р» в качестве приданого.

Раз в неделю от Персиммон Чэп отправлялся дилижанс до маленькой сонной деревушки Терлингуа, где жили в основном мексиканцы. Хотя Лисса говорила по-испански не так хорошо, как по-французски, когда-то, еще в школе, она немного изучала этот язык, а за время путешествия волей-неволей начала почти все понимать и общаться с местными жителями. В затруднительных случаях на помощь приходил Тейт.

Лисса была бесконечно благодарна старому другу Джесса, согласившемуся ее сопровождать. Клер не поехала с ними. По правде говоря, она всегда немного побаивалась Джесса, а перспектива жизни на границе, в сотнях миль от всего, кроме коррв, мексиканцев и индейцев, почти лишала ее разума, не говоря уже о путешествии в обществе чернокожего наемника. Лисса одолжила ей денег, сумму, достаточную, чтобы та смогла открыть собственное швейное заведение и стать конкуренткой бывшей хозяйке, Шарлей Дербин.

Лисса попрощалась со всеми, кого считала друзьями — Саем Иверсом, доком Хедли, Уксусным Джо, Моссом и даже Кэмми. Хотя ей будет не хватать их, ясно, что жизнь в Вайоминге никогда уже не будет такой, как была до появления Джесса Роббинса. Ни одна из так называемых порядочных женщин не допустит ее в общество. Джесс, несомненно, был в этом прав, зато ошибался, отчаянно ошибался, уговаривая Лиссу перебраться на Восток и скрывать от всех, кто был отцом Джонни.

Они и дальше продвигались в глубь Техаса, все чаще встречая людей смешанной крови. У большинства населения, говорившего в этом районе по-испански, были индейские предки. Ее сын сможет жить и расти здесь, не зная ненависти и предрассудков английского севера. Если ранчо маленькое и бедное — ну что ж, она привезет туда немного денег и готовность упорно трудиться.

Пустынный унылый пейзаж плоскогорья сменили буйная растительность, звенящие ручьи и величественные горы, как только дилижанс переехал границы «Страны большой излучины». Здесь, на огромных просторах, нигде не было видно ни жилья, ни людей. Правда, Тейт предупредил, что местность кишит бандитами, изгоями, убийцами и хищными животными, — несмотря на это, ничего более прекрасного Лиссе не приходилось видеть. Она предполагала, что Джесс поселился здесь именно из-за отдаленности от цивилизации, так жестоко обошедшейся с ним и его семьей.

— Это будет и моим домом. Мне все равно, даже если придется жить в крестьянской хижине, — бормотала Лисса, глядя в окна на окружающую красоту.

Добравшись до Терлингуа, Тейт купил старый расхлябанный фургон и быков. Все глазели на огненноволосую грингу с ребенком смешанной крови на руках, путешествующую в компании черного американца, но их любопытство казалось скорее почтительным и дружелюбным, чем неприязненным. Отсюда до ранчо братьев Роббинсов было всего несколько часов пути, так что Лисса и ее спутники должны оказаться гам еще до наступления темноты, что совсем не так уж плохо — в Терлингуа не оказалось ни одной гостиницы, если не считать комнат на втором этаже грязного кабачка, куда шлюхи водили клиентов.

Когда Лисса наконец остановила фургон перед домом Джесса, мысли ее были в полном расстройстве. Тейт поставил табун в маленький загон, а Лисса, спустившись на землю с хныкавшим Джонни на руках, осмотрела свой новый дом. Земля прекрасно подходила для пастбища: неподалеку протекал ручей и росла густая высокая трава. Ранчо было словно спрятано от окружающего мира высокими горами. По пути сюда они заметили много скота в идеальном состоянии — не тощих лонгхорнов (Порода скота.). Западной Виргинии, а величественных коров и быков херфордской породы, очевидно, очень дорогих, предназначенных для выведения отборных экземпляров.

Лисса внимательно осмотрелась и снова повернулась к зданию — маленькому, чуть побольше обычной хижины поселенца, приземистому и плоскому, с всего двумя маленькими окошками спереди. Участок вокруг дома был совершенно пуст — никаких признаков растений, за исключением одного виргинского дуба. Ветер гонял пыль на переднем дворе, собирая ее тонким серым покрывалом у негостеприимно закрытой входной двери.

— Выглядит так, словно здесь никто не живет, — нерешительно заметил подошедший Тейт. Он никогда не был здесь раньше, но из того, что когда-то рассказал друг, боялся самого худшего.

Лисса посадила Джонни прямо на голую бурую землю и велела Кормаку следить за непослушным малышом — обязанность, к которой пес относился крайне серьезно. Потом обошла вокруг здания.

— Наверное, брат где-то неподалеку, занимается скотом, — сказала Лисса Тейту, по-прежнему внимательно разглядывая унылый маленький одноэтажный кубик.

— Ну что ж… по крайней мере прочное, — добавила она.

Тейт что-то неразборчиво проворчал.

В задней стене тоже были прорублены два окошка и еще по одному на боковых стенах; во всех вместо стекла была вставлена промасленная бумага. Передняя и задняя двери были сделаны из тяжелых сосновых досок. Лисса заметила, что в двух шагах весело звенит ручей.

— Почему, ради всего святого, при таком изобилии воды они не завели хотя бы огород?!

Тейт смущенно фыркнул.

— Когда мужчины живут одни, они не очень-то думают об овощах.

Лисса могла поклясться, что под этой черной кожей разливается краска, и презрительно качнула головой.

— Должно быть, срубили все деревья в округе, чтобы построить эту проклятую лачугу. Ну что ж, поглядим, какова она внутри. Чувствую, что придется немедленно приниматься за работу.

Она подхватила с земли ребенка и отпустила Кормака, немедленно потрусившего к ручью напиться.

Сама Лисса подняла тяжелый железный засов — входная дверь с протестующим скрипом отворилась.

Лисса часто замигала, пытаясь что-то разглядеть в полутьме. Самая большая комната представляла собой нечто среднее между кухней и подобием гостиной, с большим каменным очагом, у выходящей на восток стены. На деревянном полу не видно грязи, зато он оказался сучковатым и щелястым, покрытым мелкой желтой пылью, нанесенной с улицы. Мебель самая примитивная — грубо сколоченный стол с четырьмя стульями, буфет более приличной работы, по-видимому довольно давно бывший в семье, и умывальник с выщербленным кувшином и тазиком.

Две двери вели в спальни, совсем одинаковые, где умещались только большая кровать и стул. В одной постель была смята, повсюду разбросаны грязная одежда. На крохотном комоде стояло несколько фотографий. Другая оказалась совершенно пустой; одеяло небрежно накинуто на жесткий матрац.

Комната Джесса. Очевидно, его давно не было дома.

Лисса вошла в спальню Джонаха, поднесла к глазам старый, выцветший снимок высокого светловолосого мужчины, с гордым видом стоявшего рядом с миниатюрной темноволосой молодой женщиной. Перед ними были двое мальчишек, один повыше, лет семи-восьми, другой — чуть постарше Джонни.

Жгучие глаза Джесса глядели в камеру с замкнуто-неприязненного лица. Цвет волос и кожи, очевидно, были унаследованы от матери, хотя скульптурно точеные черты лица носили отчетливое сходство с отцом. Маленький Джонах был светлокожим блондином. Он белый Роббинс.

Вздрогнув, Лисса поставила на место снимок как раз в тот момент, когда из соседней комнаты донеслись щелканье взводимого курка и неумолимый голос: — Брось револьвер на землю, незнакомец. Только помедленнее.

Тейт мгновенно повиновался, что, впрочем, и всякий сделал бы на его месте при виде нацеленного в живот винчестера, который держал светловолосый юноша.

— Ты, должно быть, Джонах. Джесс говорил, что ты чистая копия отца.

— Пожалуйста, мы не хотели так врываться, -пробормотала Лисса, смущенная, что ее застали в чужой спальне. — Но дома никого не было, а мы так долго ехали!

Джонах Роббинс поспешно поставил винтовку на предохранитель и прислонился к стене; лицо светилось юношески-неподдельным изумлением. Откровенно бесхитростно оглядев женщину с темноволосым малышом, он пролепетал:

— Вы… должно быть, жена и сын моего брата.

И с таким благоговейным восторгом уставился на Джонни, что Лисса улыбнулась.

— В жизни не думал, что когда-нибудь буду дядей.

Он покраснел и откашлялся:

— То есть… не думал, что вообще увижу его.

— Его зовут Джон Джесс Роббинс. Джонни — ответила Лисса, поднося сына поближе к Джонаху. — Ты его единственный дядя.

— Ты — Лисса, — повторил он, словно не в силах этому поверить.

— А это Тейт Шеннон, старый друг и партнер Джесса, который был так добр, что согласился поехать с нами.

Джонах протянул руку негру.

— Я слыхал о вас от Джесса. Добро пожаловать на «Дабл Р».

И перевел взгляд с Тейта на Лиссу, не совсем понимая, что делать дальше.

— Пойду выгружу вещи, а потом отвезу лошадей с фургоном в конюшню и распрягу их. Вы пока потолкуйте о семейных делах, — кивнул Тейт и поспешно вышел.

Хотя оба брата сильно различались цветом волос и кожи, оба унаследовали черты лица Джона Роббинса. Лисса протянула мальчика Джонаху, тот неуклюже взял малыша.

— Никогда раньше не брал на руки маленьких, — нервно заметил он. — Как поживаешь, Джонни?

— Он стал настоящим путешественником с тех пор, как покинули Вайоминг, — пояснила Лисса, ожидая реакции Джонаха.

Тот смущенно поглядел на нее:

— Джесс почти совсем ничего не говорил о женитьбе. Но я, похоже, прочел между строками все, что он не захотел сказать.

Лицо Джонаха мгновенно залилось краской.

— Джесс не хотел на мне жениться… и не стал бы, не будь Джонни, — тихо ответила Лисса. — Потом он уехал, оставил… ради нас же самих. Люди в Вайоминге не одобрили моего брака с человеком такой репутации, — горько добавила она.

— Ну да, наемный убийца, да еще к тому же полукровка, то ли индеец, то ли мексиканец, что еще хуже.

Молодое лицо Джонаха внезапно, словно на глазах, осунулось и постарело.

— Думаю, ты права. Он хотел уберечь тебя от всего этого.

— Я сама ничуть не меньше виновата в собственном падении. Нельзя во всем винить только Джесса, — чистосердечно призналась Лисса. глядя во встревоженные серые глаза. — Он хотел, чтобы я вернулась в восточные штаты, где смогла бы сойти за респектабельную вдову и выдать Джонни за белого.

— А вместо этого решила приехать сюда, — медленно проговорил Джонах, расплываясь в улыбке.

Волна облегчения охватила Лиссу. У нее появился союзник!

— Совершенно верно. Я люблю твоего брата и не хочу, чтобы наш сын вырос без отца. Ты получал от него весточки в последнее время? — забеспокоилась она.

— Вот уже несколько месяцев — ни строчки, но в этом ничего необычного нет. Джесс сейчас на индейской территории, преследует шайку грабителей. За их головы назначена большая награда. Мы стараемся купить лучших производителей, даже продаем наших лошадей армии, в форт Ситон, так что деньги нам позарез нужны.

— Ты, должно быть, заметил табун, который мы привезли. Когда я продала «Джей Бар», оставила лучших верховых коней.

— Да, настоящие красавцы, — взволновался Джонах, но только сейчас до него полностью дошли слова Лиссы: — Ты продала это огромное ранчо!?

— Оно всегда стояло бы между мной и Джессом. Я положила эти деньги в банк, на доверительный фонд для Джонни, и, пока он не вырастет, никто не сможет к ним прикоснуться.

Нервно улыбнувшись, Лисса пожала плечами:

— Так что теперь придется сесть на шею мужу и деверю.

Джонах изумленно воззрился на нее и, откинув голову, расхохотался.

— Лисса, вот это да!

В его глазах заплясали веселые искорки:

— Это называется — сожгла мосты! Обратной дороги нет! Джесс на стенку полезет!

Джонни, которому давно хотелось получше исследовать незнакомое место, начал вырываться и хныкать. Лисса взяла мальчика у Джонаха и посадила на пол. Тот сразу же поднял пухлую ручонку, почерневшую от пыли.

— Без женской руки здесь не обойтись. Давно пора взяться за вас! У тебя есть ведро и тряпка? — осведомилась Лисса, вновь оглядывая унылую маленькую комнату.

Джонах опять покраснел:

— Ведро есть, а тряпок никаких. Я, конечно, запустил дом, но уход за скотом отнимает так много времени.

— Тейт поможет тебе, если захочешь принять его. Он больше не хочет браться за оружие.

Если бы только Джесс последовал его примеру!

— Я был бы очень рад, только пока мы не можем много платить…

— Тейт станет работать за еду и жилье, пока ранчо не начнет приносить доход.

Услыхав облегченный вздох Джонаха, Лисса рассмеялась:

— Почему бы тебе не пойти и не взглянуть поближе на лошадей, пока я распакую веши и приберу немного, прежде чем начну готовить ужин?

— Ты умеешь готовить?!

Радость, осветившая бесхитростное лицо Джонаха, выглядела забавной, но одновременно и трогательной. Был когда-нибудь Джесс таким же открытым и простодушным? Лисса почему-то сомневалась в этом.

Не успел Джонах выйти, как появился Кормак, решивший выбрать этот момент для возвращения с прогулки.

— Иисусе! Я знал, что ты привезла лошадей, но такого жеребца еще видеть не приходилось!

Овчарка наклонила голову набок, нерешительно принюхиваясь — Джонах замер, припав к дверному косяку.

Лисса весело хмыкнула.

— Это Кормак. Ирландская овчарка. Их используют в Вайоминге для охоты на степных волков и койотов.

— Этому можно поверить, — отозвался Джонах, все еще не осмеливаясь оторваться от стены.

— Я бы поставил на него против парочки гризли!

Кормак еще раз принюхался и тут, к ужасу Джонаха, встал на задние ноги и оперся огромными лапами на широкие плечи молодого человека, с хлюпаньем облизав его лицо длинным языком.

— Ты ему нравишься. Он немного забыл запах, но ты, должно быть, пахнешь Джессом. Странно, обычно он не приветствует так незнакомых людей, но когда впервые увидел твоего брата, вел себя точно так же. А вот Джесс струсил, совсем как ты, — добавила Лисса, смеясь.

Только когда Кормак, удовлетворившись, отошел, Джонах чуть расслабился и осторожно погладил ухо собаки. Кормак так энергично завилял хвостом, что пол задрожал.

— Он в самом деле поможет избавить ранчо от хищников, да и нянька из него великолепная, — пообещала Лисса, поднимая с пола чумазого малыша. Пожалуй, пока она не навела здесь порядок, Джонни вымажется меньше, играя на улице, в самой грязи.

В последующие несколько месяцев на ранчо «Дабл Р» произошли значительные изменения. Лисса быстро выскребла маленький домик, украсила его такими необходимыми в домашнем хозяйстве предметами, как скатерть, горшки и керамические блюда, которые по большей части чудом остались целыми во время многотрудного путешествия, и отрез ярко-желтой ткани, из которой она сшила занавески. Кроме того, она заставила Тейта и Джонаха навесить двери на спальни, и как только последняя партия лошадей была продана в форт, они тут же пообещали начать валить деревья, чтобы сделать пристройку к дому. Цветы и овощи, посаженные Лиссой вокруг дома и на задах, дали дружные всходы. Труднее всего оказалось привыкнуть к влажному жаркому климату Западного Техаса, но по мере того как шли недели, даже это бледнело в сравнении со страхом за Джесса, ни разу не написавшего Джонаху с тех самых пор, как он очутился на смертельно опасной ничейной земле, именуемой Нейшнз.

Однако деверь, вынужденный годами мириться с профессией Джесса, старался успокаивать ее, и за это долгое лето они стали совсем близкими людьми, как брат с сестрой.

— По словам Джесса я представлял тебя совсем другой, — весело сказал Джонах однажды вечером, наблюдая, как Лисса замешивает тесто для лепешек на безупречно чистом новом столе, сделанном Тейтом специально для готовки.

Лисса вытерла локтем с носа мучной мазок:

— Дай-ка подумать… он сказал, что я благородная леди, привыкшая, чтобы за ней ухаживали день и ночь. Принцесса.

— Что-то вроде этого. Во всяком случае, он никогда не упоминал, что ни у кого жареная зубатка не получается такой вкусной, как у тебя, не говоря уже о том, что ты сделала из этой старой развалюхи.

Джонах показал на яркие занавески на окнах, в которых теперь сверкало стекло, купленное во время последней поездки в Терлингуа. На кухонном столе красовался горшочек с живыми маргаритками, перед очагом лежал красивый плетеный коврик. Полы были отшлифованы песком, отскоблены добела и натерты воском, стены чисто выбелены.

Лисса положила лепешки в большую оловянную сковороду и оставила их подниматься, а потом подошла к сковороде, где уже кипел жир.

— По правде говоря, готовить на открытом огне не так уж легко. Я все еще далека от совершенства.

— Ну уж нет, Лисса, лучше тебя не найти, а кроме того, в поселке нас, должно быть, уже дожидается заказанная плита. Не пойму, почему Джесс не додумался купить такую раньше.

— Наверное, не представлял, что здесь когда-нибудь будет жить женщина, — печально вздохнула Лисса.

Муж Лиссы словно всегда был рядом. С каждым днем они, не получая весточки, волновались все больше, хотя никто не осмеливался высказать вслух предположение о возможной гибели Джесса Роббинса, каждый втайне боялся, что Джесс может никогда не вернуться домой.

Джонах постоянно рассказывал Лиссе о прошлом, объяснял многое из того, что помогало ей лучше понять мужа. Как-то вечером он отыскал в «фамильной библии» свидетельство о демобилизации Джона Джереми Роббинса из армии Соединенных Штатов, датированное 1863 годом.

— Па тяжело ранили под Геттисбергом, и поэтому он вернулся домой, — пояснил Джонах, глядя на пожелтевшие документы — немые свидетельства перенесенных отцом страданий.

— Трудно, должно быть, пришлось стороннику северян в Техасе, — покачала головой Лисса.

Джонах резко, безрадостно рассмеялся:

— Я был совсем маленьким, когда это случилось. Мы жили тогда около Браунсвилла. Родственники ма работали на «Раннинг Даблго».

— Ранчо Ричарда Книга! Знаю, Джесс говорил, что мистер Кинг хорошо относился к нему.

— Он был стопроцентным твердолобым южанином, но уважал убеждения отца. Тогда и у нас было неплохое поместье. Дом в сто раз лучше, чем этот.

Лицо юноши вновь стало ожесточенно-упрямым: — Ночные всадники (Организация южан, прообраз ку-клукс-клана.) сожгли его в шестьдесят девятом. Па был слишком сломлен, чтобы начать все сначала.

Он умер через месяц. Прикончи они его сразу, ему, может, было бы легче. Джессу едва исполнилось пятнадцать, но он стал главой семьи, получал от мистера Кинга помощь для мамы и меня. Маме пришлось вновь стать экономкой у миссис Кинг. Странно, южане повсюду теряли дома из-за неуплаты налогов, но мой па сражался за северян, а мы все равно остались без крова, — горько добавил Джонах. — А потом за голову Джесса назначили награду. Он отыскал тех, кто поджег дом. Вожаками были двое парней из Браунсвилла. Еще те рыцари, — напяливали на себя простыни, чтобы скрыть свои уродливые морды.

— Значит, он их убил.

Пристрелил в честном поединке. Черт возьми, шестнадцатилетний мальчишка с древним пистолетом против двух взрослых мужчин с новомодными кольтами. Но у них были друзья, — влиятельные белые друзья-южане. Они и назначали награду за голову Джесса. И тогда ему пришлось бежать в Нью-Орлеан.

— И отплыть в Северную Африку, где он вступил во Французский легион?

— Целый год мы ничего не слыхали о нем. Ма ужасно волновалась, но потом Джесс начал присылать деньги.

Джонах пожал плечами.

— Уж не знаю, как он заработал их, если во французской армии платят так же, как в нашей. Может, играл в карты, может, там нанимался на ту же работу, какую сейчас выполняет. Ма не дождалась его возвращения. Когда Джесс приехал, мистер Кинг добился, чтобы обвинение в убийстве сняли, но пришлось все начать сначала. Мы остались вдвоем с Джессом… и с тех пор все так и шло.

— Он никогда не рассказывал о Северной Африке, верно?

Лисса каким-то образом почувствовала это.

— Он здорово изменился там, еще сильнее, чем от того, что здесь случилось. Но говорить об этом не желает.

Сколько еще мук, обид и терзаний скрывалось за внешней непроницательностью Джесса Роббинса? Лисса могла лишь молиться, чтобы Господь когда-нибудь дал ей силы отворить сердце мужа и выпустить оттуда боль, раз и навсегда.