ЭПИЛОГ
Голливуд, 1970

— Боже мой, — сказала Биби Тайлер своей гостье. — Уже поздно. Церемония награждения, как вы знаете, здесь начинается рано — это для удобства телезрителей на Восточном побережье. Мне надо одеваться.

— Ой, но вы мне не рассказали, чем все кончилось, — счастливый ли был конец? Я знаю, за кого вышла Анджела, но…

Биби Тайлер величественно улыбнулась:

— Я думаю, вам самой надо все выяснить. Знаете, что я собираюсь сделать? Я собираюсь взять вас сегодня вечером с собой.

— Но как вам это удастся? Разве мне не нужно приглашение?

Биби Тайлер засмеялась:

— Мы найдем для вас место. Никто никогда не подвергает сомнению решения Биби Тайлер.

— Но я не одета для церемонии.

— Ах! Но ведь Голливуд — это страна чудес, не правда ли? Какой у вас размер? Мне всего-навсего нужно только позвонить в свой любимый магазин, своей любимой продавщице, и через полчаса будут доставлены любые платья на выбор.

— Друзья, эта наша обычная церемония вручения премии «Оскара» в Голливуде, и здесь с нами сегодня все знаменитости, — сообщает ведущий Ральф Дональдо по мере того, как у парадного подъезда здания один за другим останавливаются лимузины.

Дональдо по очереди представляет звезд, которые проходят внутрь: Тейлор… Грант… Уэйн… Брэд Крэнфорд со своей женой Келли. Время близится к началу, но тем не менее некоторые из выдвинутых на соискание премии еще не прибыли. Вскоре у подъезда останавливается еще один лимузин, из которого появляются два молодых человека, а за ними очень красивый мужчина сорока с лишним лет с пышной шевелюрой черных с сединой волос. Все трое помогают выйти из машины Анджеле дю Бомон, они обращаются с ней так бережно, как будто она нежный цветок.

Она не очень расположена разговаривать с Ральфом Дональдо, но он настойчиво проталкивается к ней со своим микрофоном.

— Всего несколько слов для наших зрителей, мисс дю Бомон, — умоляет он.

Анджела смеется.

— Учитывая мое положение, — она придерживает руками свой сильно выдающийся вперед живот, — вам лучше называть меня миссис Домингез. Вот мой муж, Ник, — она вытаскивает его вперед из толпы, — а это мои сыновья, Тим и Дик.

— Мистер Домингез — выдающийся голливудский фотограф, — поясняет Дональдо телезрителям. — Сегодняшняя церемония имеет для вас особое значение, Анджела, — вы с сестрой боретесь за получение приза за лучшую женскую роль.

Анджела улыбнулась, снова положив руки на живот.

— Я собираюсь получить свой большой приз месяца через три, — пытаясь делать вид, что не придает большого значения конкуренции за «Оскара», она тем не менее сжимает руку Ника, чтобы как-то ослабить напряжение. Сегодня для нее, возможно, последний шанс получить его. Не так часто актрисам, которым уже за сорок, предлагают роли, подобные той, которую она сыграла в «Одрине». Как долго еще сможет она играть очаровательных и ранимых женщин, изнемогающих от любви? И действительно ли она имеет актерский дар, как Кики, которая способна сыграть роль, за которую ее выдвинули на «Оскара»? Женщина с улицы, пятидесяти с лишним, некрасивая, битая жизнью, утратившая всякую надежду. Хватит ли у нее смелости взяться за подобную роль?

Они усаживаются вокруг большого стола, некоторые места еще не заняты, и сейчас видно, что Анджела нервничает. Положив свою руку на руку Анджелы, Ник говорит:

— Я звонил в представительство авиалинии. Их самолет приземлился десять минут назад, и скоро они должны быть здесь, а ты знаешь, тебе нельзя волноваться.

Она чувствует себя, как обманщица. Ник считает, что она нервничает только по поводу прибытия Кики с девочками и… из-за него. И хотя волнение из-за того, что она увидит наконец отца, почти невыносимо, это еще не все. Она не призналась Нику, как много для нее значит сегодняшний приз, ей стыдно признаться, как много он для нее значит, ведь она должна быть благодарна за то, что у нее есть Ник, ее сыновья и ребенок, который вот-вот родится, и это после того, как она уже отчаялась забеременеть.

— Обещаю, что отправлюсь спать, как только закончится церемония, — говорит она, пытаясь успокоить его. — Они не сказали, он?.. Я так боюсь, что в последнюю минуту он передумал.

Ник качает головой:

— Они только сказали, что мисс Девлин и все, кто с ней, едут сюда.

— Я рада, что мамы сегодня нет. Я бы не хотела, чтобы ей пришлось, ну, ты знаешь… увидеть его, когда ты в центре внимания.

И она думает о своей матери, которая сейчас в Нью-Йорке и смотрит церемонию награждений по телевизору. «За кого она сегодня болеет? За меня или сестру?»

Наблюдая за входом в зал, Анджела жалобно говорит:

— Я только знаю, что Кики влетит сейчас сюда, вся с ног до головы как настоящая звезда, может быть, в золотом платье из парчи, в накинутой на плечи белой норке, а я здесь сижу, как матушка Хаббарт, в платье для беременных. — Ник и сыновья тут же говорят ей, как восхитительно она выглядит.

Раздаются приглушенные голоса, и все смотрят, как в зал стремительно входит сногсшибательная женщина с двумя девушками. Одна из девушек, блондинка, потрясающе красива. У темноволосой девушки внешность «очень» интересная. Все трое одеты не в вечерние платья, а в миди, на ногах — блестящие сапоги.

Анджела отчаянно напрягает глаза, но больше никого с ними нет: Кики с разделенными на прямой пробор, обрамляющими лицо волосами, — снова новая прическа, — и две девочки. Направляясь к столику сестры, Кики смеется и машет рукой всем сидящим в зале, посылая им воздушные поцелуи. Дочери понимающе улыбаются друг другу, наблюдая, как их мать играет роль звезды. Подбежавший к ним Брэд Крэнфорд несколько раз целует свою дочь и обнимает бывшую жену.

Анджела плачет от разочарования и напряжения. Он так и не появился. В довершение она просто уверена, что сегодня выиграет Кики. Сквозь слезы она говорит Нику:

— Кики не может без того, чтобы не привлечь к себе внимания.

И вот Кики уже за столом, и все целуются. Тим и Дик суетятся вокруг своих двоюродных сестер, а Кики, обнимая своего шурина, шепчет на ухо сестре:

— Не плачь, малышка Анджела. Он здесь! Он просто не смог заставить себя прийти сюда сегодня вечером, но он ждет тебя… у тебя дома!

И вот уже Анджела начинает плакать по-настоящему, и все удивляются, что могла одна сестра сказать другой, чтобы вызвать ее слезы. А Кики, повернувшись к Нику, встревоженному состоянием своей жены, пожимает плечами.

— Я просто ей сказала, что, если она у меня сегодня выиграет, я задам ей хорошую взбучку.

Биби Тайлер, выйдя получать свою награду, произносит длинную речь, превознося до небес голливудскую легенду и ту «крошечную» роль, которую она сыграла в ее создании. Затем она снова садится, гордая и взволнованная своим вкладом в сегодняшнюю церемонию.

— А за кого вы болеете, мисс Тайлер? — спрашивает ее сидящая рядом молодая женщина. — Вы мне так и не сказали. Кики, Анджела… или кто-то еще?

— Конечно же, Кики Девлин!

— Но почему? Я думала, вам очень нравится ее сестра. Вы мне говорили, какая она милая.

Биби Тайлер с негодованием смотрит на девушку.

— Они ведь не соревнуются в том, кто милее. Это награда за актерское мастерство. В этом году Кики Девлин превзошла всех, ей не было равных. Вот она сидит — красотка, несмотря на свои сорок с лишним лет, очаровательная женщина с божественной фигурой. Тем не менее в интересах искусства она не гнушается появиться на экране уродливой, обезображенной женщиной и делает это так убедительно и с таким даром, на который мало кто способен. Я слыхала, что для того, чтобы лучше сыграть роль, она жила на улицах Рима, спала на скамейках, подвергала себя всем опасностям и неудобствам уличной жизни. Какая преданность делу! Очень сомневаюсь, чтобы ее сестра была на такое способна. Я вовсе не умаляю достоинства Анджелы. Она способная и очаровательная актриса. Но Кики — наверное, к ней можно употребить слово «вдохновенная». Думаю, игра… смысл всей ее жизни. Для нее это всегда значило больше, чем для Анджелы. И ей пришлось преодолеть множество препятствий. Ей очень часто не везло, и она делала много ошибок. Но она была… неукротима! В этом ей нужно отдать должное. Обе девочки заслуживают большой похвалы. Они обе повзрослели, и я горжусь, что в нашем кинематографе работают такие актрисы. Как бы то ни было, «Людской плач» — картина, за роль в которой Кики выдвинули на премию и сама выдвинутая на соискание премии «Лучший фильм года», — без Кики никогда бы не получилась. Как бы ни было, она… Ой, вон там появился герцог… Ш-ш! Потом поговорим.

Кики и Анджела смотрят через стол друг на друга, и с их лиц медленно исчезают улыбки. Кики рукой отводит назад волосы. Да. Она хочет получить эту награду… любой ценой… да, и даже за счет Анджелы. Сегодняшняя победа будет искуплением грехов в глазах всего этого чертова мира, и она заслуживает этого.

Анджела ерзает на стуле. Она отводит глаза от глаз Кики. Внутри у нее все сведено нервной судорогой. Ей так необходима сегодняшняя награда. Все эти годы, несмотря на кинематографические победы, в глубине души она подвергала сомнению свои актерские способности. Сегодня она могла бы получить доказательство своего таланта.

На сцену выходит Джон Уэйн, чтобы назвать актрису-победительницу. Он, как это принято, шутить, но атмосфера в зале очень напряжена, может быть, более, чем обычно. Наконец, он вскрывает конверт.

Кики и Анджела снова встречаются взглядами.

— И награда присуждается… — Анджела сжимает руку Ника, а Кики напряженно смотрит вниз, па свои колени. — Гленде Джэксон! За роль в фильме «Влюбленные женщины»!

Сестры смотрят друг на друга, ошарашенные и разочарованные, — они как будто позабыли, что, кроме них, на эту премию выдвигались еще и другие. Внезапно они начинают хохотать. Они все смеются, пока всех сидящих за их столиком не охватывает безудержный смех.

— Ах, я так разочарована, я так хотела, чтобы победила Кики, — говорит Биби Тайлер своей молоденькой подруге.

— Похоже, что она-то как раз и не так уж разочарована. Посмотрите туда. Они с Анджелой хохочут как безумные. Ну, пожалуйста… расскажите мне о картине «Людской плач».

— Кики все это сделала для своего бывшего мужа Витторио Росы, хотя отношения между ними были и не из лучших. Видишь ли, он оказался в очень плохой ситуации. За многие годы не сделал ни одного успешного фильма. У Кики хватило ума разглядеть, что у этого фильма есть большие возможности. Речь там идет о социальных проблемах — разводе, абортах и трудностях, с которыми сталкивается работающая женщина. Слишком серьезный материал для современной картины, особенно в Италии. Витторио боялся браться за нее и не мог достать на съемки денег. Но Кики была настроена оптимистично. Она даже согласилась сыграть главную роль, хотя это было полнейшим отступлением от всего, что она делала до сих пор. Ну вот, Кики добилась от Брэда Крэнфорда, у которого собственная киностудия, чтобы он поддержал картину, выделил на нее средства, поэтому, по сути, это итало-американский фильм, выпущенный «Крэнфорд — Роса фильм компани», — этим образованием, созданным, как мне кажется, только для производства одного фильма. А после того как картина была закончена, она изо всех сил рекламировала ее. И хотя она и не получила «Оскара» — она настоящая актриса и настоящий друг!

Церемония заканчивается. На сцену поднимается Джек Леммон, чтобы вручить последний приз за «Лучший фильм», он произносит несколько шуток, и по залу прокатывается смех. Уж такой это вечер. Джек вскрывает конверт и объявляет:

— «Людской плач»… «Крэнфорд — Роса фильм компани». Витторио Роса, продюсер. Мистер Роса не смог сегодня здесь присутствовать. Приз за него получит Кики Девлин!

Кики идет на сцену, а весь зал, встав, аплодирует ей. Она ведь, в конце концов, блудная дочь Голливуда.

Кики принимает золотую статуэтку и, помахивая ею, поднимает высоко над головой.

— Кто сказал, что Кики Девлин не может получить «Оскара»? — И аудитория взрывается от хохота.

— Видите, вон там моя сестра… она смеется… Знаете, почему она смеется? Потому что ей опять удалось обскакать меня. Только представьте себе! В ее возрасте она опять станет мамой! — И зал аплодирует.

— Ну вот. Вик мне велел сказать, если это все-таки произойдет, спасибо вам всем. А я хочу поблагодарить Вика за то, что он дал мне сняться в своей самой совершенной картине. Вик, как вы знаете, мой бывший муж. А они, знаете ли, самые лучшие мужья, эти бывшие. Если сомневаетесь, взгляните на Брэда Крэнфорда, вон он там сидит, без него мы никогда бы эту картину не сняли. Это еще один мой бывший муж, и он просто великолепен, не так ли? — Зал бешено аплодирует. Брэд Крэнфорд — всеобщий любимец.

— И пока я здесь и все еще держу «Оскара» Витторио Росы, я также хочу поблагодарить дочь Витторио Росы, Никки, которая к тому же и моя собственная дочь. И, уж ладно, выскажу все, скажу спасибо сестре Никки, Рори Крэнфорд. Хочу также поблагодарить свою сестру за то, что она была со мной, когда я в ней нуждалась… и просто за то, что она есть. — У Кики перехватывает голос, и зал замирает. Потом она продолжает: — Но я не собираюсь упоминать ее имени. От меня ей не будет никакой бесплатной рекламы. — Зал разражается хохотом.

Ник Домингез пожимает руку своей жены.

— Она проиграла «Оскара», — шепчет он ей, — но превратила этот вечер в триумф… для вас обеих.

— И чтобы не забыть упомянуть очень важного и любящего меня человека, я хочу сейчас это сделать. Мой друг — Биби Тайлер, которая в своей колонке расхваливала «Людской плач», что в значительной степени обеспечило картине успех. Забавно то, что я считала, — она это делает для меня из дружеских чувств, чтобы как-то искупить все те времена, когда она направляла на меня свой прицельный огонь. — Зал одобрительно хлопает в ладоши. — Однако, когда я ей это сказала, она оскорбилась и заявила мне, что никогда не использовала свою колонку в личных целях, что она хвалила картину только потому, что верила в ее достоинства. Ну что бы то ни было, дружба или справедливость, спасибо тебе, Биби Тайлер.

Биби Тайлер высоко поднимает голову, смахивает с ресниц слезы и важно кивает.

— Мне здесь делают знаки, чтобы я закруглялась, но это такое удовольствие, и кто его знает, когда я опять здесь окажусь, поэтому я еще хочу поблагодарить свою маму, Мари дю Бомон Уиттир, и отца, который сегодня вернулся домой… — У нее перехватывает голос. — …Звезду кинематографа Рори Девлина!

Кики Девлин покидает сцену в сопровождении грома аплодисментов, и многие из сидящих в зале бросаются вперед, чтобы поздравить ее. Наконец, когда все окончено, вперед выходит Анджела дю Бомон и берет сестру за руку.

— Кики, пошли домой, к папе.

«Я любила тебя, Кики, и я ненавидела тебя, но я никогда, никогда так не гордилась тобой. И я никогда не была так горда собой. С прошлым наконец-то покончено, и я горжусь тем, что мы с тобой сестры Девлин…»