ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Эми была уверена: ничто не испортит этого вечера. Танцы. Просто танцы. И не имело никакого значения, что они одни кружились вокруг дуба. Ей совсем не нужно было, чтобы за ними кто-то наблюдал. Ее кружил в вальсе мужчина, и на ней было роскошное шелковое платье. Это превосходило самые сумасшедшие ее мечты. Она хотела танцевать, танцевать и танцевать, пока не уйдет луна и рассвет не окрасит небо.

Глядя на темное лицо Свифта, она решила, что он самый красивый мужчина на свете. Подумать только, что он купил именно ее корзинку. Да еще за неслыханную сумму в сто долларов. Восхитительно! — вот каким словом выражались ее чувства. Прекрасно. Ночь была чудесной, Свифт был чудесным и все было чудесным.

И уже неважно было, что он расплатился крадеными долларами. Воспитанный как настоящий команч, Свифт вырос, зная, что будет конокрадом. Чего же удивляться, что он прекрасно освоил это ремесло. Кроме того, он пообещал больше никогда не заниматься воровством; значит, надо простить ему прошлое.

У нее закололо в боку, но она решила не обращать на это внимания. Это была самая восхитительная ночь в ее жизни, и ничто не должно было омрачать ее. Когда Свифт замедлил шаги и прижал ее к себе, она хотела запротестовать, но у нее не хватило дыхания.

— Ты устала.

— О Свифт, неужели это все? Я так чудесно себя чувствую.

— У нас будут другие ночи, Эми. — Он наклонил голову.

Эми слишком поздно осознала перемену в нем. И сразу чудо разбилось на кусочки. На несколько восхитительных минут она попала под его обаяние, как это было с нею много лет назад. Она забыла все свои прошлые невзгоды, почувствовала себя просто женщиной, живущей в мире, где абсолютная власть принадлежит мужчинам. Но человек не может долго оставаться в придуманном мире.

Она откинула голову назад, напуганная странным блеском его глаз и вдруг закаменевшими руками, прижавшими ее так плотно, что его возбуждение чувствовалось даже через грубую ткань джинсов и все ее муслины и шелка. Лунный свет высвечивал мрачную решимость его рта и трепет ноздрей. Эми доводилось видеть такое выражение на лицах других мужчин, но на лице Свифта никогда.

Желание охватило его, пока он танцевал с ней. А когда это происходит с мужчиной, зверь в нем берет верх. Она видела, как его лицо покрывают капельки пота, слышала, как учащенно, прерывисто он дышит.

Он закинул ее руку себе на шею и обнял ее за талию. Но он уже так желал ее, что его рука на талии не удержалась, скользнула вверх и разочарованно наткнулась на жесткий китовый ус в Лореттином корсете. Его губы приблизились к ее. Он нашел единственно мягкое место: ее груди, которые выступали над корсетом, лишь слегка прикрытые сверху шелком.

Эми дернулась. Тепло его руки опаляло ее. Она не успела ахнуть, как его горячий, ласковый язык нырнул ей в рот и, проникая все глубже, не оставлял ей пути к спасению. Его пальцы нашли самый кончик ее груди и обхватили его сквозь шелк. По телу ее пробежала дрожь. И вместе с ней пришла паника.

Она попробовала отвернуть лицо, вырваться из его рук. Но он был слишком силен. Он держал ее в своих руках как слабого, сопротивляющегося ребенка. Он всем телом приник к ней, став твердым как сталь, его поцелуи становились все более требовательными и жадными, как будто принуждая ее, убеждая, что ей должно понравиться то, что он делает. Она попыталась выговорить его имя, умолить его перестать, но все ее слова превращались в непонятное бормотание.

Мир превратился в какой-то круговорот лунного света и сумасшествия. Свифт больше не был Свифтом; он стал еще одним грубым мужчиной, берущим то, что ему нравится. Она больше не была мисс Эми, безопасно живущей в Селении Вульфа, а оказалась его Эми, растерянной и беззащитной. А в воздухе плыла музыка. Инстинкты накинулись на нее так же, как и на Свифта. Эми превращалась из женщины в загнанное в ловушку животное. В какое-то мгновение Свифт опомнился, прошептал ее имя, ласково обнял и убрал руку с ее груди. Но Эми не заметила перемены. Она оторвала свой рот от его губ и, слепая от паники, ударила, особо не целясь. Единственным желанием ее было оказаться подальше от него. Как она это сделает, она плохо себе представляла. Но сработал рефлекс.

Он выпустил ее, и она бросилась бежать.

— Эми!

Его голос показался ей совсем чужим, и она только ускорила свой бег. Она не знала, куда бежит, ей это было все равно, только бы уйти от него.

— Эми, дорогая, вернись. Только не в лес! Эми, постой!

Все внимание Эми было сосредоточено на похожей на туннель тропинке. Она слышала только свое громкое дыхание и стук сердца. Сдавленные рыдания вырывались из ее горла. Она едва чувствовала, как ее ноги касаются земли. Ветка больно стукнула ее по лицу. Она зашаталась. Перед ней вырастали какие-то кусты, темнее ночи. Они впивались ей в платье, хватали за ноги.

Потом она услышала, как сзади грохочут сапоги, приближаясь все ближе и ближе. Ее кожа покрылась мурашками. Она мчалась вперед, обезумевшая, без единой мысли в голове. О Господи — о Господи — о Господи! Негде было спрятаться, не было никого, кто мог бы защитить ее. Свифт оказался таким же, как все; его гонит за нею дикий звериный инстинкт. Она не сможет бороться с ним или остановить его, пока он не ворвется в нее, взяв ее силой, дрожа от удовольствия, а потом рухнет на нее неподвижной колодой потеющей плоти. Не надо опять, не надо!

— Эми, смотри вперед! Там упавшее дерево. Смотри вперед!

Что-то ударило ее в грудь. Эми закричала, падая на землю, превратившись в запутанный клубок рук, юбок, ног. Свифт успел взлететь в воздух и упасть раньше нее, приняв на себя удар ее тела. Но Эми едва ли заметила это. Она мычала и вырывалась из его рук, а когда он ей этого не позволил, она сама пошла в атаку, стараясь добраться ногтями до его лица.

Свифт выругался и схватил ее за кисти. Перекатившись, он навалился на нее, прижав к земле. Она попыталась ударить его ногой, но ее юбки, обвернувшиеся вокруг ног, помешали ей. Его мускулистое бедро оказалось на ее бедрах, а дергающиеся руки он закинул ей за голову. Тяжело дыша, с лицом, темно мерцающим над ее глазами, он выкрикнул:

— Все в порядке, Эми. Все в порядке!

Но ничего не было в порядке. Он догнал ее. Вершины деревьев серебрились и покачивались на фоне ночного неба, став свидетелями ее позора. Она не могла двинуться, не могла вздохнуть. Он держал ее руки за головой, вторая рука оставалась у него свободной. Она знала, что теперь должно произойти. Крик застрял у нее в горле.

— Прости меня, Эми. Я не хотел ничего такого. Счастье мое, я не хотел этого. — Его рука, которая, как она думала, сейчас начнет рвать с нее одежду, с дрожью в пальцах опустилась на ее волосы. — Все в порядке. Клянусь тебе, Эми. Я не причиню тебе никакого вреда.

Слова доходили до нее из какого-то далека, все те же слова, снова и снова, но тяжелое тело, лежавшее на ней, говорило яснее всяких слов. От напряжения она была вся в поту, ее мускулы больше не откликались на приказы мозга, страх немного отступил, но был где-то рядом, готовый вновь накинуться на нее. Внутри все дрожало, но мольбы о пощаде не могли вырваться из ее горла.

— Все в порядке, — опять проговорил Свифт. — Прости меня, Эми. На минуту я потерял голову. Я не должен был этого делать. Прости меня. Я не причиню тебе вреда. Клянусь. Ни сейчас и никогда в будущем. — Он перенес свою руку с ее волос на шею, его теплые пальцы обхватили ее затылок, поглаживая тонкие, влажные локоны, прилипшие к потной коже.

— Н-не трогай меня. Не прикасайся ко мне. Его рука замерла на ее затылке.

— Дорогая, я не сделаю тебе ничего плохого. Клянусь. Ты, моя девочка. Вдохни поглубже.

Эми послушалась и тут же разразилась потоком слез. Диким, истерическим потоком слез. Свифт скатился с нее, пристроив ее теперь на себе и крепко обняв. Эми казалось, что его дрожащие руки были везде — на ее волосах, на ее спине, на ее руках, гладя, успокаивая, изгоняя из нее это сверхчеловеческое напряжение.

— Прости меня, — повторял он вновь и вновь. — Пожалуйста, не надо плакать. Пусть лучше меня отхлещут плетью, чем слышать, как ты плачешь. Я не шучу. Мы пойдем с тобой на конюшню Охотника. Ты можешь разложить меня там задом вверх и выдрать. Я заслуживаю этого. Только, пожалуйста, не надо плакать.

Лежа на нем, Эми слышала, как колотится его сердце. Щека ее была прижата к его рубашке. Она судорожно всхлипнула и безвольно замерла, успокоенная неподдельной искренностью и сожалением, звучавшими в его голосе. Его самого сотрясала дрожь от пережитого.

Время шло, отмеряясь в ее ушах беспорядочным стуком его сердца. Прошелестел ветер, склоняя макушки деревьев, раскачивая ветки и срывая с них листья. Эми закрыла глаза, в горле у нее все пересохло, она не могла говорить, у нее не было больше сил даже плакать. Это было какое-то сумасшествие, ибо как еще можно было объяснить, что сначала она в ужасе убегала от мужчины, а сейчас лежит на нем, расслабленная и неподвижная. И тем не менее это было так: она лежала умиротворенная, в голове у нее было совсем пусто, и она не могла и не пыталась ничего понять.

Прошло много времени, прежде чем он опять решился коснуться ее растрепавшихся кос, играя с ними, наматывая их пряди на свои пальцы.

— А мне так хотелось сегодня вечером быть приятным тебе.

Его дрожащий голос шел прямо из его груди в ее. Эми теснее прижалась к нему щекой, почему-то все больше успокаиваясь.

— Я совсем не собирался причинить тебе боль, — прошептал он. — Пожалуйста, поверь мне. На меня просто что-то нашло, и это произошло так быстро, а ты не дала мне ни секундочки, чтобы остановить самого себя, и сразу бросилась бежать.

Она плотнее сжала веки, чтобы опять не расплакаться.

— Ах, Свифт, мне невыносимо, когда на мужчин что-то находит, с чем они не могут справиться. Особенно на тебя. — Она опять вздрогнула. — Ты превращаешься в какого-то другого человека, которого я не знаю. И меня все время пугает, что этот незнакомец прячется в тебе, готовый наброситься на меня, когда я меньше всего этого ожидаю.

— Что ж, я этого, видимо, заслуживаю. Но, Эми, никакого незнакомца во мне нет. Я все время хочу тебя, и это желание на секунду стало сильнее меня. Ты была такой чудесной, когда прижималась ко мне.

Вздохнув, он провел рукой по ее щеке.

— Не бойся. — Голос у него был странным. — Если я еще раз услышу, как ты плачешь, этот звук убьет меня.

Упершись локтями ему в грудь, она привстала, чтобы видеть его лицо, все еще встревоженная его признаниями.

— Я… я думаю, нам лучше вернуться на вечеринку.

— Ни в коем случае. Ты не представляешь, какой у тебя вид. Вот тут твоя репутация будет погублена на корню, если кто-нибудь увидит тебя. — Он убрал с ее лица упавший локон. — Хотя ты необыкновенно красива с твоими золотыми волосами, разметавшимися по плечам. — Кончиками пальцев он опять погладил ее щеку, потом провел ими по ее губам. — Поцелуй меня, Эми. Можешь ты сделать это для меня?

Эми начало казаться, что она была здесь не единственной сумасшедшей.

— Что?

— Поцелуй меня, — мягко повторил он. — Я не буду к тебе приставать. Просто поцелуй меня. Всего один раз. Но поцелуй по-настоящему, раздвинув губки, так, чтобы твой язычок коснулся моего. Чудесный, долгий поцелуй. Я хочу, чтобы ты познакомилась с этим незнакомцем внутри меня. Если ты этого не сделаешь, ты так всегда и будешь оставаться подозрительной по отношению ко мне, а я этого не хочу.

Насколько Эми понимала, сейчас ей лучше было оставаться подозрительной. Тут был какой-то очередной фокус, она чувствовала это. Она попыталась подняться с него, но он, обхватив ее за талию, не позволил ей сделать этого.

— Прошу тебя. Я никогда не буду больше тебя просить об этом, если это покажется тебе ужасным. Как насчет сделки? Один поцелуй. Если он тебе будет противен… — Он оборвал сам себя и, казалось, долго раздумывал, прежде чем продолжить. — Если тебе будет неприятно, я освобожу тебя от обручального обещания.

Тут уже было над чем подумать. Он мог замышлять всякие фокусы, но, насколько она его знала, на ложь он был неспособен. Она с трудом верила своим ушам.

— Если тебе будет противно целовать меня, мы просто останемся друзьями, — добавил он напряженным шепотом. — И я никогда больше не буду докучать тебе.

Друзьями. Это было бы мечтой — быть рядом со Свифтом и ни о чем не беспокоиться. Сердце у нее бешено забилось от одной только мысли, что надо поцеловать его. Но вдруг он и вправду освободит ее от обручального обещания, если она сделает вид, что ей не нравится целовать его? А уж об этом она побеспокоится. Надо быть дурочкой, чтобы не попробовать.

— Т-ты правда согласен на это?

— Я когда-нибудь лгал тебе? Вспомни хоть раз, Эми.

Свифт смотрел на нее в ужасе оттого, что она может отказаться, а еще больше оттого, что она может согласиться. Если она поцелует его и ей это не понравится, он даст ей свободу. Он сейчас делал чертовски огромную ставку — ставя на кон всю свою оставшуюся жизнь. Ее неопытность могла обернуться тем, что их поцелуй станет просто соприкосновением губ, а совсем не тем, о чем он мечтал. Но он обязан был пойти на этот риск. Если он позволит ей покинуть эту лесную тропинку только с воспоминаниями о его лапах на ее груди, о том, как он, задыхаясь, набросился на нее, он никогда не сможет подойти к ней ближе, чем на десять футов. Разве что силой увезет ее с собой и силой же ею овладеет.

По ее лицу видно было, какие разные чувства боролись в ней. Ее растерянность и смятение уступали место решимости при мысли об освобождении от помолвки. У него тоже не оставалось иного выхода, как пойти на это. Неподвижно лежа под ней, он ждал.

С сомнением вглядываясь в его лицо несколько секунд, она неуверенно вздохнула и перевела взгляд на его губы. Так трудно было принять решение, о котором она могла впоследствии очень пожалеть. Она подняла голову, и ее лицо оказалось на одном уровне с его. Свифт не знал, какая пытка была слаще — ее огромные глаза, так смотревшие на него, или ее теплое дыхание на его губах. Она еще раз посмотрела на его рот. Вид у нее был как у человека, которому предложили прыгнуть со скалы в пропасть.

Он постарался удержаться от улыбки. Все, о чем он просил, был обычный поцелуй, а совсем не больше. Но для нее решиться даже на него было подвигом.

— Ты… ты обещаешь не идти дальше этого? — спросила она с подозрением в голосе.

Свифт подумал, как странно, что когда-то он влюбился в эту маленькую озорницу с роскошными белокурыми волосами и сверкающими голубыми глазами, потому что в ней было так много храбрости, а теперь любил ее еще больше, потому что в ней не осталось и капли ее. Та Эми, которая так много страдала и из-за этого пыталась в ужасе убежать от него, пробудила в нем желание оберегать ее от всех, в том числе и от себя.

— Я же обещал не терять головы, — напомнил он. — Насколько я понимаю, теперь ты в состоянии справиться со мной.

Она вся замерла и как будто хотела прыгнуть от него в сторону. Он плотнее обхватил ее руками.

— Эми, это же так естественно. Иногда мне стоит посмотреть на тебя, и все начинается. Или я вдыхаю аромат твоих волос, и опять все начинается. Я сам не свой большую часть времени, когда нахожусь рядом с тобой.

В ее глазах мелькнул ужас.

— О Господи, Свифт, давай лучше пойдем. — Она уперлась руками ему в грудь и постаралась приподняться. — Пойдем. Пожалуйста!

Он не разжал рук и заставил ее остаться.

— Никуда мы не пойдем, пока ты не поцелуешь меня. Неужели ты не хочешь? Подумай, Эми. Если тебе это не понравится, мы останемся просто друзьями, ну такими, как ты с Охотником. Это же то, чего ты хочешь, разве нет?

— Так все равно не будет. Мои волосы не возбуждают Охотника. Я… я хочу уйти. Прямо сейчас.

— Эми, выслушай меня. Тебе абсолютно нечего бояться. Мужчина иногда очень хочет женщину, и так я хотел тебя. Как я тебя хотел, когда мы танцевали! И когда ты прижалась ко мне, я на мгновение забыл обо всем на свете. Но люди ведь целуются все время, и ничего страшного не происходит. Попробуй. Ну, давай. Это проще всего остального. И подумай, что ты можешь приобрести в результате.

И что он может потерять…

Она опять посмотрела на его рот. И потом, нервно сжав его рубашку пальцами, склонилась над ним и приникла своими губами к его. Он чуть-чуть раздвинул губы, достаточно для того, чтобы она могла проникнуть в его рот. Он боялся испугать ее.

Поцелуй ее стал чуть жарче, соприкосновение их губ было влажным, робким и чарующим настолько, что его сердце забилось молотом и каждый мускул напрягся, чтобы удержать ее. Свифт положил руку ей на спину, окончательно и безоглядно покоренный, когда кончик ее маленького язычка выстрелил как стрела и дотронулся до чувствительной внутренней части его верхней губы. Он позволил ей заняться этой маленькой игрой в прикосновения, будучи очень осторожным, чтобы не спугнуть ее.

Наконец, видимо, убедившись, что это ей ничем не грозит, она плотно прижала свои губы к его, застенчиво пробежав язычком по краю его зубов. Он прилагал все силы, чтобы казаться безучастным, но в этом поцелуе было столько всего, что он потерял-таки над собой контроль и положил другую руку ей на голову, чтобы направлять ее. Нажав сверху, он заставил ее рот еще крепче приникнуть к его губам, закинул голову и очень осторожно коснулся своим языком ее. Она вздрогнула, но Свифт продолжал крепко держать ее, пока она опять не расслабилась.

Когда он почувствовал, что напряжение спадает с нее, его самоконтроль тоже уменьшился. Он знал, что выиграл, судя по тому, как она всем телом прижималась к нему. Эми, его Эми. Почти с благоговением Свифт испытал языком ее рот, вкладывая в эти прикосновения всю свою нежность и весь свой опыт, чтобы сделать этот поцелуй восхитительным.

Для Эми же мир превратился в непрестанное кружение. Губы Свифта были теплыми, даже горячими, его язык дразнил ее, то проникая внутрь, то выбираясь наружу, и ощущение было таким мучительным, что она смелее прикоснулась своим язычком к его, желая большего. И он ей дал это, застонав полной грудью.

Где-то далеко, на периферии сознания, Эми помнила, что для нее наступает критический момент, что ей это не должно понравиться. Тогда ее ждут свобода, спокойная жизнь и полная независимость. Если же она сдастся, ей придется сказать «прощай» всем надеждам на самостоятельную жизнь.

Вдруг она почувствовала в нем перемену, такую же, какая была с ним раньше. Тело его покрыл пот желания, дыхание стало учащенным, руки на ее теле напряглись. Но на этот раз он прижимал ее к себе гораздо более нежно. Руки на ее спине были ласковыми, чувственными и такими легкими, что вся кожа ее наполнилась ожиданием. Она совсем не чувствовала себя напуганной, более того, у нее было такое ощущение, что ей преподносят драгоценный подарок.

Вот это-то ощущение ее и погубило. Свифт застонал и перекатился вместе с ней, опять оказавшись сверху нее. Все вокруг кружилось в таком хороводе, что теперь ничто не имело значения. На этот раз он не трогал ее грудь. Зато он трогал ее всю. Эти электризующие прикосновения через шелк платья были такими восхитительными, что она не имела ни малейшего желания останавливать его.

— Эми…

Он выговорил ее имя, как будто произносил молитву. Охваченная страстью, вся пылая, она едва заметила, как его губы покинули ее рот и переместились на горло. Она чувствовала, что у нее нет сил протестовать. Легкие как перышки губы прошлись по краю выреза ее платья, потом опустились к впадинке между ее грудями. Эми закрыла глаза, Свифт не остановился и заставил ее согласиться с тем, чего он уже добился.

Он нырнул языком под корсаж ее платья, отодвинул в сторону кружева и коснулся самой вершины ее груди. Она задохнулась и вцепилась кулачками в его волосы, чтобы оттянуть его назад. Но прежде, чем она успела это сделать, ее грудь, высоко поднятая корсетом, а теперь ставшая еще больше из-за прикосновений его языка, вырвалась из плена и тут же оказалась во власти его рта. Потрясенная необычным ощущением, она выгнула спину, и тут Свифту открылось все желаемое, и он приник губами к ее соску.

Все мысли улетучились. Эми забыла, где она, что здесь делает… Свифт и его пылающий жаром нетерпеливый рот остались единственной реальностью. Она замычала, потом застонала, когда он укусил ее набухший сосок так, что он запульсировал, и все в ней напряглось и заныло от желания.

Сладкая пытка. Слегка покусывая и пощипывая ее грудь зубами, он скоро довел ее до того, что она вся дрожала от нетерпения, прижимала его голову к своей груди и всем своим выгнувшимся телом умоляла его рот о большей ласке. Но он отказал ей в этом.

— Свифт… Свифт, пожалуйста…

Чем больше она его просила, тем сильнее он втягивал ее грудь в свой рот, теперь уже не осторожно, а наоборот ненасытно и долго сося ее сосок. Рот у него стал таким горячим, что она вздрагивала при каждом движении его языка. В нижней части ее живота росла острая, до стона сладкая боль.

Взлет в небеса, спуск в ад — Эми чувствовала и то и это; внутри нее росло какое-то странное чувство, какая-то ненасытная жажда, заставлявшая ее напрягаться. Она хотела. Разумом она бы не могла определить своего состояния. Но это было самое примитивное чувство желания, такое же старое, как существование мужчин и женщин на свете. И она отдала себя всю этому желанию, чувствуя себя абсолютно беспомощной, не в силах постичь, что происходит.

Свифт боролся с собой, зная, что он может добиться сейчас большего, чего он жаждал всеми фибрами своей души. Но какой Огромный риск! Он обещал не дотрагиваться до нее, черт бы все побрал! И вот он готов сорвать с нее платье и взять ее здесь, на этой твердой, уже наполовину промерзшей земле. Она принадлежала ему. И он был так близок к обладанию ею.

Свифт мог гордиться, что за всю свою жизнь никогда не нарушал своих обещаний. За последние годы все, что он ценил, было отобрано у него. Кроме гордости. Овладеть ею сейчас значило нарушить свое обещание

Эми. А все ее доверие к нему строилось на его слове. Это было бы неисправимой ошибкой. И если хоть что-нибудь будет не так, любая глупость — например, ее испуг, когда они снова встретятся, — то все, что казалось таким прекрасным, может превратиться в ее ночной кошмар. Он глубоко вдохнул, пытаясь утихомирить сердце и восстановить дыхание. Подняв голову, он посмотрел на ее прелестное лицо, сейчас все сведенное желанием, которое он сам зародил в ней и которое только он и мог снять.

— Эми, любимая… — Голос его дрожал. — Эми… Она содрогнулась, обеими руками вцепившись в его рубашку. Свифт опять опустил голову ей на грудь, поцелуи его стали нежнее, он пытался медленно вывести ее из этого состояния. Он спрятал ее грудь назад под кружева и натянул на нее шелк платья. Труднее задачи ему в жизни исполнять не приходилось.

— Эми…

Он перевел свои поцелуи сначала на ее горло, потом на ее рот, все время шепча ее имя, пока сознание медленно не вернулось в ее глаза. А с сознанием вернулось недоверие. Свифт откинулся назад, когда она неожиданно попыталась сесть. Положив руки на колени, он в молчании смотрел на нее, не зная, какова будет ее реакция.

Она дотронулась до своей перепутанной копны золотистых волос, изумленно оглянулась вокруг и проговорила:

— Я… ты… о Господи… — прижав руку к лифу своего платья, она смотрела на него так, как будто не верила, что теперь что-нибудь вообще может быть хорошо. Даже в лунном свете он видел, как румянец заливает ее шею.

— Эми…

Он положил руку ей на плечи и, слегка изменив положение, усадил ее к себе на колени. Прижав ее голову к своему плечу, он легонько провел губами по ее лбу.

— Все в порядке, радость моя. Верь мне, все будет в порядке.

— Нет, — прошептала она. — Неужели ты не видишь, что ничего в порядке не будет?

Он закрыл глаза, вдыхая сладкий аромат ее волос, ее растрепавшийся локон касался его ноздрей.

— Тебе было очень противно?

Он почувствовал, как она начала дрожать. Его пронзил ужас.

— Д-да, конечно же, мне было очень противно. Он заключил ее в свои объятия и коснулся губами ее уха.

— Ты помнишь, как я держал тебя вот так?

Эми помнила, и это воспоминание наполнило слезами ее глаза.

— Да. — Она прикусила губу, стараясь унять эту ужасную, беспомощную дрожь, которая сотрясала все ее тело. О Господи, он все-таки выиграл. Она вся таяла под прикосновением его губ, дрожа и умоляя. Она предала себя, осудила себя на вечные муки. Теперь он обязательно настоит на том, чтобы она вышла за него замуж. Как же она могла оказаться такой дурочкой и согласиться поцеловать его? Ей следовало бы догадаться, что он выиграет спор, иначе он никогда не сделал бы такого предложения. А она, как самая безмозглая кукла, поставила себя в такое положение, когда он мог диктовать ей свои условия.

— Я правда хочу пойти домой, Свифт.

Свифт погладил ее точеную руку, лихорадочно соображая, что бы ответить ей.

— Если ты хочешь, я отведу тебя.

Она устремила на него свои огромные голубые глаза, в которых отражался новый страх: теперь она боялась не его, а самой себя. Свифт мог этого не понимать, но так оно и было. Эми только что лицом к лицу столкнулась с собственной страстью, и это делало ее еще более уязвимой, чем прежде.