ГЛАВА 29

Банни снова оказалась в центре внимания прессы: подробности трагической попытки самоубийства описывались во всех газетах, передавались в теле– и радионовостях и миллионы поклонников, обожавших актрису еще с того времени, когда она была маленькой, буквально сметали с лотков бульварные издания, посылали письма, телеграммы и цветы в знак сочувствия. Через два дня подобного натиска больничной администрации пришлось поставить дополнительную охрану, чтобы обеспечить актрисе покой. Букетами цветов были заполнены все палаты. Школьники писали, что молятся за ее выздоровление. Хилда Маркс была просто потрясена столь горячими проявлениями чувств.

– Будь они прокляты! – воскликнула она, обращаясь к Леверн при виде еще одного огромного мешка с почтой. – Если бы они ходили на ее последние фильмы, ничего этого вообще бы не случилось.

– Думаю, совершенно очевидно, что зрители по-прежнему хотят видеть Банни. Возможно, им не нравились сюжеты, – заметила Леверн.

Женщины стояли в коридоре, у двери в палату Банни, пока фотограф делал снимки звезды, одетой в красивую белую ночную кофточку с оборками. Банни причесали и наложили макияж, специально для репортеров. Вновь приобретя известность, Банни выглядела веселой и счастливой, как в прежние времена.

Хилду, однако, терзали угрызения совести за то, что именно по ее вине Банни пришлось выслушать такой резкий отказ от Гектора Дилуорта. Но сегодня, на третье утро после безумной попытки Банни покончить с собой, Хилда могла предложить не только извинения за случившееся.

– Когда она выписывается? – спросила агент Леверн, понизив голос, чтобы Банни не услышала.

– Психиатр говорит, что ее можно забрать завтра же, если я пообещаю приводить ее к нему на консультации дважды в неделю.

– Надеюсь, вы согласились? Ей необходима помощь психолога, – заметила Хилда, подозревая, что Леверн вовсе не горит желанием последовать совету врача.

– По-моему, все это чушь собачья, но пришлось согласиться. Хотя не уверена, что найдется психиатр, согласившийся лечить пациента, которому нечем платить. Зато Банни будет гораздо лучше дома со мной и Челси.

– Как думаете, Леверн, скоро она сможет встать?

– К чему это вы клоните, Хилда? – резко спросила Леверн.

Хилда улыбнулась: впервые за долгое время она могла сообщить Леверн хорошую новость.

– Я поговорила тут кое с кем из Академии, и, по всей видимости, на следующей неделе им потребуется одна из ведущих – представлять лауреатов этого года. Как считаете, Банни сможет?

– Интересно, кто это у них при смерти, чтобы отказаться от такой рекламы?!

– Эвелин Бэском. Говорят, она впала в сильнейшую депрессию, и все из-за своего сыночка.

– Неудивительно. Он у нее единственный. Она, должно быть, просто обезумела, – сочувственно вздохнула Леверн.

– Какой ужас! Сэнди говорит, ему будет предъявлено обвинение в убийстве первой степени.

– Хуже некуда! А кого она должна была представлять?

– Лучшего исполнителя мужской роли, – помедлив, тихо объявила Хилда.

Сердце Леверн от неожиданности подпрыгнуло.

– Господи, вот так шанс! Банни будет там, – не задумываясь ответила она. – Немедленно позвоните и примите предложение, пока они не передумали. Именно такого стимула ей не хватает, чтобы выздороветь!

– Я уже согласилась, Леверн. Считаете меня сумасшедшей? – улыбнулась Хилда. – Но у вас всего шесть дней, чтобы привести ее в форму. Сумеете?

– Безусловно… только… – начала Леверн и остановилась. Она терпеть не могла, когда людям становилось известно о ее финансовых затруднениях, но Хилда – дело другое. Она их союзница.

– Беда в том, что я совершенно разорена и по уши в долгах.

Не чувствуй себя Хилда кругом виноватой в том, что позволила этому поддонку Гектору Дилуорту унизить Банни, она пропустила бы эти слова мимо ушей, поскольку Леверн задолжала ей кучу денег.

– Сколько вам нужно, Леверн?

Но хотя Леверн действительно была в отчаянном положении, она все же упрямо покачала головой.

– Не хочу больше брать у вас. Постараюсь что-нибудь придумать. Я и так должна вам слишком много.

Хилда была поражена: Леверн раньше не отказывалась от подобных предложений.

– Не считаете ли вы, что самое время нанять кого-нибудь управлять финансовыми делами Банни? Она за свою жизнь заработала много денег. Куда они девались?

– Не так уж много, Хилда, и у нас полно расходов. Кроме того, мне не по карману отдавать пять процентов от заработка Банни, только затем, чтобы какой-нибудь умник указывал мне, как их тратить, – презрительно бросила Леверн.

Хилда, вздохнув, пожала плечами.

– Ну что ж, если передумаете, я могу вам дать адреса надежных менеджеров. Может, вам все-таки не помешают сейчас наличные? У Банни есть платье, которое на нее налезет?

– Найдем что-нибудь, шкафы битком набиты всяким тряпьем.

Но перед уходом Хилда все-таки решилась сказать то, что давно хотела:

– Леверн, я никогда не послала бы Банни к Дилуорту, если бы вы не нуждались так в деньгах.

– Знаю. Если кто и виноват, так это я, – печально вздохнула Леверн. – Но можете побиться об заклад, пока я жива, ей больше никогда в жизни не придется делать что-то подобное.

Все эти годы Хилда привыкла относиться к сварливой и назойливой Леверн с неизменной, хорошо скрытой неприязнью, но сейчас была глубоко тронута невыносимой болью в ее глазах.

– Вы всегда заботились о ней. Банни повезло, что у нее такая мать.

– Еще бы. Ну что ж, спасибо, что позаботились насчет церемонии присуждения премий! Счетов этим не оплатишь, но по крайней мере хорошо, что миллионы людей снова ее увидят, и, может, наши дела поправятся.

– Не беспокойтесь, я что-нибудь найду. Только сделайте все, чтобы она выглядела красавицей, – сказала на прощание Хилда.

– Она красавица, Хилда, первая красавица в мире, не забывайте это.