7

Несколько часов спустя Индиго лежала без сна в своей спальне на верхнем этаже и вслушивалась в звуки голоса Джейка Рэнда, который вел беседу с ее матерью внизу перед камином. Смех у него был очень приятный, глубокий и теплый, но, слыша его, она ощущала себя в мышеловке: это чувство было очень похоже на то, которое она испытала, попав в его объятия, — чувство беспомощности и безвыходности. Она перевернулась на бок, испытывая необъяснимое чувство страха. Это было глупо — просто смешно. Он не имел над ней никакой власти, разве что был старшим на шахте, и у нее не было абсолютно никаких причин, чтобы бояться его.

Подушка еще пахла Лобо; у нее на глазах навернулись слезы. Она зарылась лицом в подушку, чтобы оглушить рыдания, и сжала кулаки. Ее спины коснулся прохладный воздух из открытого окна. Никогда больше Лобо не запрыгнет к ней в кровать через окно. В ее памяти всплывали сладко-горестные воспоминания о том, как Лобо приближается к ней, прыгая через траву и глядя на нее своими серьезными, золотистыми глазами. Никогда больше она не обнимет его за шею, не почувствует на щеке шероховатость его языка. Он ушел от нее. Навсегда.

И все это по вине Джейка Рэнда. После его приезда все пошло наперекосяк. И вряд ли дела пойдут лучше, пока он не уедет. Если бы он не приезжал, она не осталась бы вчера в хижине Гюнтера, и Лобо сейчас был бы жив. Если бы не он, ее репутация не была бы испорчена. Ма уже предупредила ее, что предстоящие несколько дней, скорее всего, будут трудными для нее, люди будут переглядываться и перешептываться, их отношение к ней будет просто непереносимым.

Она бы хотела, чтобы ей не нужно было ехать с ним на шахту на следующий день. Ей так хотелось, чтобы он никогда больше не попадался ей на глаза.

Первым, кого она увидела на следующее утро, был Джейк Рэнд. Вот тебе и исполнение желаний. Она только что стащила ночную рубашку и начала натягивать через голову сорочку, когда он тихо вышел из-за перегородки, неся ботинки в руке. Резким движением она прикрыла тканью грудь. Он заметил, что она сидит на краешке кровати, и повернулся к ней.

Со взъерошенными от сна черными волосами, распахнутым воротом рубахи, через который была видна бронзовая волосатая грудь, он с минуту стоял перед ней, не отводя взгляда, как будто ничего не ощущая. Она не могла пошевельнуться от удивления.

Взгляд его затуманенных карих глаз упал на розовую ленту, стягивающую ворот ее нижней рубашки. Надо было что-то делать, и она, схватив стеганое одеяло, натянула его на грудь.

Уголок его рта пополз вверх, и в улыбке блеснули белые зубы.

— Доброе утро!

Судя по отблеску восторга в его глазах она решила, что ему удалось увидеть не только ее ленты.

— Не могли бы вы стучать или еще что-нибудь делать, чтобы было понятно, что вы уже встали?

Он провел рукой по волосам.

— Извини. Я не знал, что ты уже встала, я вовсе не хотел тебя беспокоить.

Она втиснула пальцы ног в расщелину между половицами и всем сердцем хотела только одного — чтобы он ушел. Но как много благих желаний не выполнялось. Взгляд его опять остановился на ней.

— А как рука?

Если бы перед ним была полуодетая белая женщина, он бы не стоял вот так перед ней и не расспрашивал о ее здоровье. Индиго отвернулась. Она слышала, как внизу мать готовила завтрак. Запах свежесваренного кофе поднимался до верхнего этажа. Она так хотела, чтобы он ушел… куда-нибудь далеко, далеко. Может быть после этого она перестанет испытывать в груди это удушье. Голосом, ставшим вдруг нетвердым, она ответила:

— Все хорошо.

— Наверное, на нее следует наложить какой-нибудь бальзам.

Это была ее рука. Она не нуждалась в его советах по уходу за ней. Она произнесла нечто нечленораздельное; он понял, что ему надо ретироваться. Индиго смотрела, как он спускается по лестнице — спиной к ступеням. Без башмаков делать так было опасно. У ее брата Чейза один раз пятка поскользнулась, и он проехался на заду до самого низа. Джейк, конечно, не поскользнулся, но картина его падения с лестницы, которую она себе вообразила, значительно улучшила ее настроение. Она услышала, как он поздоровался с ее матерью. Потом хлопнула задняя дверь. Видимо, он направился в уборную.

Дрожа от холода, она натянула свои штаны и куртку из оленьей кожи. Когда она спустилась вниз, то опять вспомнила Лобо. По утрам он всегда выскакивал в окно, подбегал к передней двери и начинал скрестись в нее, чтобы его впустили, пока она еще не спустилась с лестницы. Теперь ее ждала тишина. Острая боль пронзила ей грудь. С минуту она стояла, прислушиваясь, страстно желая, чтобы его смерть оказалась плохим сном.

— Со временем будет легче, — сказала мать нежно.

Повернувшись к ней от кухонного стола, держа в руках огромную миску с тестом, она понимающе улыбнулась. — Постарайся не думать об этом. Если ты будешь все время вспоминать, будет еще хуже.

Индиго глубоко вздохнула. Проблема была в том, что Лобо настолько тесно был связан с ее жизнью, что его присутствие ею просто не воспринималось. Он был, как ее собственная рука или нога, всегда рядом, когда возникала нужда. Он был ее защитником, другом, с которым можно было поговорить. И ей будет так же не хватать его, как ампутированной конечности, как бы она ни старалась забыть о нем.

Дверь в спальню ее родителей была открыта, и ей был виден отец, восседающий среди подушек. Она вошла, чтобы пожелать ему доброго утра. Раньше он всегда умел утешить ее, и она надеялась, что это удастся ему и сейчас.

Он улыбнулся и, когда она приблизилась, взял ее за руку. Теплота, исходящая от его сильных пальцев, передалась ей. Она уселась на матрац и устало вздохнула. К ее удивлению, отец не заговорил. Он, наоборот, закрыл глаза, как бы впитывая в себя ее присутствие и пробуя на вкус те чувства, которые бурлили в ней. На глазах у нее появились слезы. Ей так хотелось спрятаться у него на груди и поплакать, но их народ так не делал.

Они сидели какое-то время в молчании. Желание расплакаться все росло, она заморгала. В своем подсознании она отмечала, что до них доносились обычные утренние звуки, и тот факт, что все шло своим чередом, как будто ничего не произошло, приводил ее в негодование.

Казалось, что он читал ее мысли, потому что сказал:

— Так это и бывает, крошка. Солнце встает, а потом садится. Тогда нам начинает улыбаться Мать Луна. Горе иногда заставляет нас думать, что земля — это небо, а небо — земля. Но когда Отец Солнце восходит и согревает тебя, ты видишь, что это не так. Неплохая это вещь — устойчивость.

Индиго тоже так думала. Она перевела взгляд на окно.

— Слезы тоже неплохая вещь, — сказал он тем же мягким голосом.

Она резко повернулась к нему, не веря своим собственным ушам. Он никогда не одобрял слабости.

— Отец, но только слабые находят утешение в слезах.

Он не открывал глаз.

— Когда ранена плоть, мы очищаем ее, чтобы она быстрее зажила. Раны сердца для нас недоступны, вот Боги и дали нам слезы.

Она неотрывно смотрела на его мужественное лицо, темное и как бы высеченное из камня; траурный шрам на щеке был почти незаметен в морщинах, которые жизнь оставила на его лице. Она не могла представить своего отца плачущим.

— Но ведь когда я была маленькая, ты всегда бранил меня за слезы.

— О да! Чтобы заплакать, тебе достаточно было, чтобы листок упал с дерева, чтобы ветер сменил направление. Я ругал тебя потому, что не стоит плакать из-за пустяков. Слезы следует сохранять для серьезных ударов судьбы.

— А ты сам когда-нибудь плакал?

Он открыл глаза и внимательно посмотрел на дочь.

— Давным-давно, до того, как твоя мать прижимала к груди тебя и твоего брата, она прижимала к груди и меня. Я плакал о тех, кого любил и потерял.

— И тебе не было стыдно плакать?

Он снял ее руки со своих, чтобы пригладить ее спутавшиеся волосы.

— Не было, когда боль была велика. Любить не бывает стыдно, Индиго. Стыдиться следует тогда, когда наши сердца становятся такими черствыми, что мы больше не можем ничего чувствовать. Я сделал огромную ошибку в твоем воспитании, если ты думаешь, что проливать слезы — это преступление. Может быть, они — благословение Божье? В стенах нашего деревянного дома ты еще не встречалась с горем. Когда придет горе, я смогу тебе показать, как надо плакать.

Он похлопал ее по руке, а потом опять откинулся на подушки.

— У меня это очень хорошо получается. Индиго почувствовала, что не может сдержать

улыбку.

— Думаю, что и у меня это получается совсем неплохо.

— А теперь иди и встреть этот день. Боль походит на бурю. Она пригибает тебя к земле, но потом отпускает.

Индиго поднялась с постели. В груди у нее все еще оставалась боль от потери, но, странным образом, она чувствовала себя успокоенной. Другие уже прошли этот путь до нее и смогли уцелеть. Это же ждет и ее.

— Спасибо, отец.

Хантер движением руки отослал ее.

— Истина — это не подарок, Индиго. Тебе не нужно меня благодарить.

Индиго вышла, но чувства ее не были согласны с ним. Истина была самым благословенным даром, и никто, кроме ее отца, не мог так поделиться ею.

Когда она вошла в кухню, Джейк как раз входил через заднюю дверь. На волосах его сверкали капельки влаги, а лицо было румяным, только что вымытым. Она подумала, что он, должно быть, нашел насос рядом с родником и смыл с себя остатки сна. Его голубая шерстяная рубашка, подчеркивающая ширину плеч, была тщательно застегнута и заправлена.

— Я там встретил оленя, — со смехом сказал Джейк, — он чуть на меня не наскочил.

— Это здесь в порядке вещей, — сказала ему Лоретта. — Во время завтрака мы очень популярны.

Индиго обошла его и направилась к задней двери.

— Тебе лучше поторопиться, Индиго, — крикнула ей вслед мать. — Завтрак будет готов через несколько минут. По пути назад не захватишь еще три яйца из курятника?

Индиго распахнула дверь, чувствуя на себе взгляд Джейка. Она спрыгнула со ступенек. Прохладный утренний воздух коснулся ее щек.

Когда она вернулась, в центре стола возвышалась горка блинов. Она поспешила к раковине и открыла кран, чтобы вымыть принесенные яйца. Сделав Джейку знак садиться, мать поставила перед ним блюдо с яичницей. Индиго села напротив него, глаза у нее все еще слипались, а рот пересох. Она заметила, что Джейк успел побриться.

Когда мать поставила ей под нос тарелку, она перекрестилась и склонила голову, чтобы прочесть молитву. Когда молитва была закончена, она еще раз перекрестилась и взялась за вилку.

— Ты католичка? — он наблюдал за ней с интересом и любопытством. — А мне казалось, что ты разделяешь верования своего отца.

Хотя у нее и не было аппетита, Индиго проглотила небольшой кусочек яичницы, стараясь не замечать покалывающего ощущения на коже там, куда падал его взгляд.

— Боги моего отца и Бог моей матери хорошо ладят.

Он потянулся к подогретому меду и щедрой рукой полил свои смазанные маслом блины.

— Не маловато для них всех места в одной церкви. Горя негодованием, она схватила мед, как только он поставил его на стол. Ей казалось, что при любом удобном случае он подвергал сомнению ее верования.

— Вы что, не верите в Святую Троицу?

— Почти все христиане верят в нее, так или иначе.

— Моя мать верит в единого Бога в трех ипостасях, который правит на небесах и на земле. Мой отец верит во многих Богов, которые сливаются в одну волшебную силу природы. Один Бог во многих проявлениях или много Богов в едином проявлении, есть ли здесь какое-либо различие?

Казалось, он размышлял над ее словами.

— Думаю, что нет.

Индиго выдавила улыбку, сама не понимая, чего ради она объясняла ему все это. Мнение Джейка Рэнда для нее ровным счетом ничего не значило.

— Меня учили видеть Бога во всем, — в церкви моей матери и за ее стенами, где было святилище моего отца. И я чувствую вовсе не смущение, мистер Рэнд, а благословение Божье.

Джейк посмотрел ей в глаза. В них отражалась боль, он не мог ошибаться. Но говорила она ровным голосом, как будто сердце ее в этот момент не разрывалось на части. Сколько же всего противоречивого было в этой девушке, которая осеняла себя крестом той же рукой, которую вчера порезала в знак примитивного горестного ритуала. Единый Бог со многими лицами. Она воплощала в себе две различные культуры, и каким-то образом ей удавалось оставаться в гармонии с каждой по отдельности. Вот только что она была такой же белой, как и он. А в следующую минуту она была настоящей индианкой. Это сочетание очаровывало его. Своим собственным простым способом она преодолела те сложности, которые на протяжении веков ставили в тупик многих теологов. Он вспомнил долгую ночь, которую они провели в хижине Гюнтера, и то мистическое чувство, которое охватило его там. Ни одна другая женщина не могла задеть его так, как эта девчушка. Хотя она и делала вид, что ест, он заметил, что ее завтрак остался почти нетронутым. Когда она поднялась из-за стола, чтобы вымыть свою тарелку, мать дала ей в руки блюдо со свиной кожей.

— Думаю, это поможет Беззубому избавиться от свалявшейся шерсти.

Джейк постарался вспомнить, но не смог, кого из животных они называют Беззубым. Он следил за тем, как Индиго соскребывает недоеденное яйцо в ведро. На ее лице появилось грустное выражение.

— Думаю, что теперь мне не придется охотиться столько, сколько раньше.

— Наверное, нет, — мягко ответила Лоретта. Джейк подождал, пока Индиго не вышла из комнаты, а потом обратился к Лоретте с вопросом:

— А кто этот Беззубый?

Лоретта взглянула на него удивленно.

— А вы разве его не видели? — Ее голубые глаза потеплели от смеха. — Поберегитесь, мистер Рэнд. Вы и змеи не заметите, пока она вас не укусит.

— Так Беззубый — это змея?

— О Господи, нет! — улыбнулась она. — Хотя одна змея время от времени приползает к нам на крыльцо, чтобы погреться на солнышке. Если весной вы еще будете здесь и встретитесь с ней, то лучше обойдите ее. Благодаря Индиго она уверена, что имеет все права жить здесь. Беззубый — это пума.

— Пума? — Джейк недоверчиво взглянул в заднее окно. — Она кормит горного льва?

— Он ее старый друг. От старости у него выпали зубы, да и артрит разыгрался. Он уже плохо охотится, так что Индиго подкармливает его. Каждое утро он приходит ко двору и ждет своего завтрака.

Джейк ощутил покалывание в затылке.

— А вас не беспокоит, что она кормит дикую кошку?

— Индиго не похожа на других девушек.

Забыв о завтраке, Джейк отодвинул стул и подошел к окну. В глубине деревьев он увидел Индиго, которая, стоя на коленях, кормила огромную золотистую кошку. Кроме блюда со свиной кожей и яйцами, она еще захватила кусок мяса из коптильни. Поигрывая мускулами под лоснящейся шкурой, зверь ходил вокруг нее кругами, взад и вперед, в нетерпении ожидая, когда она нарежет оленину такими кусками, которые он сможет проглотить.

— Бог мой, — прошептал Джейк. — Одного удара лапой достаточно, чтобы разорвать ее.

Лоретта тоже подошла к окну.

— Я раньше тоже беспокоилась до потери сознания. Но за годы уже привыкла к этому. Она была еще совсем крошкой — ей было годика четыре, когда за ней в дом пришел первый дикий зверь — койот с покалеченной в капкане передней лапой. Она вбежала и стала просить отца вылечить его.

Пума подошла ближе к Индиго, и у Джейка перехватило дыхание. Он не поверил своим глазам, когда увидел, что девушка подняла руки и позволила пуме облизать себе пальцы.

— Она сумасшедшая, — он взглянул на Лоретту. — И что сделал Хантер?

— А что он мог сделать? Он пошел лечить лапу.

— Вот так просто?

— Нет, конечно. Сначала Индиго пришлось успокоить койота. Ей понадобилось некоторое время, чтобы уговорить его, что Хантер не представляет опасности.

— Уговорить?

— Мне трудно это объяснить, мистер Рэнд. Вы уж поверьте мне. Она разговаривает с животными. — В глазах у нее появился озорной блеск. — А вы разве ничего не почувствовали, когда она смотрела на вас?

— Не почувствовал чего? — по спине Джейка пробежал холодок.

— У нее есть дар. Если у вас есть секреты, то получше храните их.

Джейк припомнил то чувство, которое охватило его вчера, — чувство, что она читает в его душе. Обеспокоенный, но в то же время стараясь этого не показать, он сказал:

— Она рассказывала, что один раз ее чуть не убил медведь. Значит, в тот раз ее дар не сработал.

— Что касается всех этих разговоров, так ведь добрая воля нужна с обеих сторон.

Джейк почувствовал облегчение после этих слов. Уж теперь-то он постарается, чтобы Индиго не смотрела ему в глаза слишком долго. Эта мысль завела его в тупик. Но он же не верил во всякую такую чепуху. Или верил?

А Лоретта продолжала объяснять:

— Так о медведице с медвежатами. Индиго и Лобо натолкнулись на них случайно. Медведица ударилась в панику, — она вытерла руки фартуком и вернулась на кухню. — Поверьте, что редкий зверь нападает на нее. Иногда, рано утро или поздно вечером, мне требуется дубинка, чтобы добраться до туалета. Скунсы и еноты, барсуки и койоты, олени самые разные. Приходят в надежде чем-нибудь полакомиться. Самые смелые — олени. Они подходят прямо к тебе и тычутся, выпрашивая блинов. Думаю, что они здесь не испытывают никакого страха. Она умеет с ними обращаться.

Джейк следил, как Индиго возвращается домой. Пума исчезла среди деревьев.

— Зачем Индиго утруждает себя охотой? Она могла бы подстрелить оленя прямо с заднего крыльца.

— Спасибо, нет. Только не тех, кто приходит к нам. Это было бы несправедливо, ведь они ей так доверяют.

Джейк потер подбородок. Эта семейка все больше поражала его. Вошла Индиго. С нею в комнату ворвался поток свежего воздуха. Он повернулся и отошел от окна. Он вспомнил свои первые впечатления о том, что в ней было что-то дикое. Оказывается, он оказался более восприимчивым, чем сам это осознавал.

Когда они с Джейком подошли наконец к шахте, Индиго поняла, что следующие несколько дней могут оказаться еще более трудными, чем это предполагала ее мать. У входа в штольню стояла группа из нескольких молодых людей. Как только они увидели ее, они разошлись и каждый занялся своей работой, но она успела заметить их оценивающие взгляды, а также их самодовольные ухмылки. Она не хотела о них думать. Ей и так было тяжело из-за потери Лобо.

Надеясь почерпнуть силы в окружающей ее природе, Индиго подняла взгляд на густой лес, поднимающийся по скалистому холму над шахтой. Не оборачиваясь назад, она впитывала в себя то чувство безмятежности, которое исходило от лесов, окружавших ее справа и слева. Ее наполнил покой, и она расправила плечи, готовая к встрече с людьми.

— Тупые ослы, — пробормотал Джейк.

Индиго усилием воли заставила себя вернуться в настоящий момент.

— Извините, что вы сказали?

— Ничего.

Она понимала, глядя, как покраснело лицо Джейка, что ухмылки на лицах мужчин привели его в ярость. Она молилась, чтобы он не сделал или не сказал ничего такого, что ухудшило бы обстановку. Самым лучшим в подобной ситуации было притвориться, что тебе все равно. Через несколько недель Джейк уедет отсюда.

Но это навсегда будет ее миром.

Пробираясь через рельсы, Индиго добралась до рычага, которым управлялись вагонетки с углем, поднимавшиеся из шахты. Вагонетка стояла полная, и она поняла, что путь свободен, и они могли сверлить и копать в западных штольнях.

— Доброе утро, Топер. Как дела?

Топер сплюнул и перевел взгляд на Джейка.

— Дела пойдут лучше, когда мы перекопаем другие штольни; если работать в одном месте, это все равно, что пытаться вычерпать океан наперстком. Это первая поднятая за сегодня вагонетка с грузом.

— Это лучше, чем ничего. А Шорти проверил крепления перед тем, как вы начали работу?

Топер кивнул.

— Он всегда это делает, когда вы должны приехать. Мы уже слышали о Лобо, мисси. Нам всем очень жаль.

Несмотря на то что Топер явно хотел убедить ее в этом, Индиго сомневалась, что все рабочие разделяли его мнение.

— Спасибо, Топер. — Она повернулась к Джейку. — Вы знакомы с мистером Рэндом?

Джейк протянул руку.

— Кажется, вчера мы мимоходом говорили. Рад с вами познакомиться.

— Вы новый босс?

— Только временно. Я замещаю мистера Вулфа, пока он снова не встанет на ноги.

Топер опять сплюнул. Один из мужчин, только что проходивший мимо, громко рассмеялся. Индиго оглянулась и успела заметить, что он глазеет на нее и подталкивает локтем стоящего рядом парня. Она хорошо понимала, о чем они могли говорить, и от такого оскорбления щеки у нее вспыхнули. Она опять повернулась к Топеру, решив ни за что не опускать головы.

Кроме того, какое значение имело то, что они могли подумать? Лишь бы выполняли ее приказы, а потом пусть сколько угодно ухмыляются.

Пока Топер и Джейк разговаривали, она отошла в сторону. Когда она сочла, что можно уже уйти, она тронула Джейка за руку и пошла по направлению к ручью, где несколько молодых людей работали на промывке; некоторые копали и выбирали породу, другие наполняли, тачки. Уж лучше было встретиться со сплетниками прямо сейчас.

Когда Джейк попрощался с Топером и присоединился к ней, она почувствовала исходившее от него напряжение. Было очевидно, что ему предстоящее нравилось ничуть не больше, чем ей. По мере приближения к мужчинам Индиго старалась оценить выражение их лиц. Если только она не ошибалась, самым опасным был Денвер, изящный блондин, который раньше пытался ухаживать за ней. Он вонзил острие лопаты в грязь и навалился на рукоятку, при этом бросив в ее сторону наглую усмешку. Она направилась прямо к нему.

— Доброе утро, Денвер.

Взгляд его голубых глаз оценивающе прошелся по всей ее фигуре.

— Доброе утро, — его ухмылка стала еще шире, когда он перевел взгляд на Джейка. — Слышали, что у вас было удивительное приключение.

— Ну, если вы считаете приключением, когда в вас стреляют, то да, — ответил Джейк.

— Это должно было случиться рано или поздно. Многие не любили этого волка.

— Но это еще не давало им права убивать его, — возразил Джейк.

Индиго подавила в себе желание посмотреть на него предостерегающе. Если он выйдет из себя, то она уже ничего не сможет сделать. Кори Мэнинг подошел к ним сзади и вывалил тачку с гравием. Поднялась пыль. Она отошла в сторону. Джейк подошел поближе к желобу, чтобы проверить, как идет промывка. То, как он передернул плечами, показывало, что он сердится. Она его ни в чем не винила. Она только молилась, чтобы он сохранил самообладание.

Денвер, по-видимому, тоже уловил настроение Джейка. Его задиристая ухмылка сошла, и он выдернул лопату. После того как она сравнила поведение обоих мужчин, она решила, что блондин сдерживается из-за боязни. Джейк был гораздо выше и крепче телосложением, и Денверу было бы глупо раздражать его.

Другие рабочие у желоба последовали примеру Денвера. Ухмылки и подозрительные взгляды сошли с их лиц, как будто с доски стерли тряпкой мел. Индиго немного расслабилась. Джейк, казалось, ничего не замечал. Но когда он окончил осмотр желоба, она увидела, как подолгу и многозначительно посмотрел он на каждого в отдельности. В его темных глазах можно было прочесть предостережение.

Когда они шли назад, Индиго уже не слышала за спиной перешептываний и насмешек. Джейк заметил, что она смотрит на него, и подмигнул ей.

— Искусство легкого запугивания, — прошептал он. — Срабатывает безотказно.

Легкого? Не хотелось бы Индиго оказаться у него под прицелом. Она повела его вниз по течению ручья, чтобы показать ему приспособление, приводимое в движение мулами, которое дробило руду. Оттуда она повела его в два других ствола шахты, располагавшихся дальше по холму. Проверив механизм блоков на двух клетях, он уперся руками в бедра и стал смотреть на подводный канал, который направлял необходимое количество воды в желоба. Затем он посмотрел на девушку, и в его взгляде она увидела участие. У нее в животе что-то закрутилось и начало опускаться, пока не остановилось где-то в районе коленок. Индиго не понимала, почему она так странно реагирует на него.

— Мне действительно жаль, что все произошло таким образом, — мягко сказал он ей.

Джейк повернулся в сторону желобов. Она видела, что Денвер наблюдает за ними и ухмыляется.

— Ты в этом не виноват.

— Не виноват, — согласился он. — Но ведь и ты ничего такого не сделала, чтобы заслужить это. Я бы хотел…

Он оборвал фразу, и Индиго посмотрела на него, удивленная тем чувством, которое она услышала в его голосе. Его взгляд встретился с ее глазами, и она не смогла отвести их. Чего же он хотел? Пока она смотрела ему в глаза, то негодование, которое бурлило в ней на протяжении двадцати четырех часов, улеглось. Он не виноват. И никогда не был виновен. Не его виной было то, что его приезд совпал с теми событиями, над которыми он был не властен, и она была не права, когда его винила.

— Не расстраивайтесь, мистер Рэнд. Это не так уж важно.

— Боюсь, что важно. Индиго глубоко вздохнула.

— Если бы я была не такой, какая я есть, вы были бы правы. Но я именно такая, и поверьте — их мнение обо мне меня мало трогает. Пока они выполняют свои обязанности, они могут думать все, что только им заблагорассудится.

Явно не удовлетворенный ее ответом, он спокойно и испытующе посмотрел на нее. Под его взглядом Индиго чувствовала себя абсолютно незащищенной, и она повернулась, чтобы уйти.

— Джейк, — проговорил он ей вслед.

— Извините, что вы сказали?

Она остановилась и удивленно посмотрела на него.

— Джейк — мне бы хотелось, чтобы ты называла меня Джейком.

Она вспомнила их позавчерашний разговор, его поддразнивание, ее смех, то чувство товарищества, которое начало зарождаться между ними. А несколько минут спустя застрелили Л обо. Воспоминания промелькнули перед ее мысленным взором, четкие и ясные, обагренные цветом крови Лобо.

— Тогда, Джейк, — услышала она свой голос, — если вы захотите, я могу показать вам пороховую будку. А еще я хочу, чтобы вы встретились со Спрингбином и Шорти. А когда мы вернемся домой, я покажу вам книги. Мы заказываем все, что нам нужно, в Джексонвилле.

К полудню Индиго показалось, что весь день она провела как в тумане. Она смутно помнила, как они с Джейком ходили по шахте и сидели за столом у матери после обеда, знакомясь с документацией, но все это представлялось ей нереальным. Реальным было только одно — чувство пустоты. Она настолько привыкла к тому, что Лобо был всегда рядом, что несколько раз опускала руку, чтобы погладить его по голове, но тут же вспоминала, что его больше нет. Не один раз она ловила себя на том, что смотрела, куда наступить, думая, что он может оказаться под ногами. Шли часы, боль у нее внутри росла, пока не стала нестерпимой.

Когда мать попросила ее сходить в магазин, чтобы купить по списку товаров, она вскочила, радуясь, что может на какое-то время покинуть дом. Джейк куда-то отлучился. Поскольку он не говорил о том, что они должны вернуться на шахту, она с тоской подумала, что впереди ее ждет весь долгий остаток дня. Непривычная к тому, чтобы проводить столько времени в стенах дома, она жаждала свежего воздуха и движения.

Прогулка до магазина показалась ей слишком короткой. Хотя она и чувствовала взгляды прохожих на протяжении всего пути, она наслаждалась солнцем и ветром, обдувавшим ей лицо. У магазина она задержалась около бочонка с только что привезенным картофелем, но потом решила, что не стоит тратить денег. У матери, если она правильно помнила, еще оставалось несколько картофелин в мешке, а поскольку финансовые возможности у них были весьма ограниченны, следовало экономить каждый цент.

Войдя в темное помещение, она прождала целую минуту, чтобы глаза привыкли к темноте. Откуда-то из глубины магазина послышался голос Эльмиры Джонс, жены владельца.

— А, привет, Индиго. Рада тебя видеть.

Индиго подошла к прилавку. Эльмира, как всегда, была красиво одета, а талия так стянута, что Индиго удивилась, как той вообще удается дышать. Ее костюм, слишком нарядный для работы, был созданием из голубой тафты, с заложенными складками, и верхней юбки из хлопка в голубую и белую полоску, отделанную синей шелковой каймой.

— Я тоже рада видеть тебя, — ответила Индиго и передала ей список. — У тебя новое платье?

— Тебе нравится? Мне его прислала тетушка Мэри. Обрати внимание: сшито в Нью-Йорке, по последней моде. Это платье для отдыха.

Платье для отдыха? Покоя? Может, для вечного? Но Индиго заставила себя вежливо улыбнуться.

— Оно красивое.

Ее привлекло какое-то движение слева от нее. Она повернулась и увидела Джейка Рэнда у подставки для галстуков. В тот же момент и он оглянулся, и их взгляды встретились, причем в его взгляде сквозило веселье. Он, несомненно, тоже считал наряд Эльмиры слишком нарядным для такой обстановки.

Увидя Джейка в магазине, Индиго вдруг осознала, насколько он крупный мужчина. Стоя на фоне полок, он как бы давал ей возможность оценить его рост, и она отметила, что он был на полторы полки выше, чем Эльмира, а его плечи скрывали от нее половину подставки. Держал он себя хотя и свободно, но очень по-мужски, мускулистые руки, свисавшие вдоль тела, были чуть согнуты, длинные ноги широко расставлены. Широкий кожаный ремень был застегнут низко на бедрах. Без особых усилий он выглядел весьма внушительно.

Размахивая ручками, Эльмира изящно засеменила вдоль полок, чтобы подобрать то, что было указано в списке Индиго. Индиго подумала, где сейчас может быть ее муж Сэм. После их скоропалительной свадьбы прошлой осенью он только однажды оставлял Эльмиру одну в магазине.

— А у вас нет таких большего размера? — обратился к ней Джейк. Он держал в руке пару тяжелых кожаных перчаток. Индиго молча порадовалась его предусмотрительности. После того, как он проработал несколько лет с бумагами, он тут же натрет себе на шахте руки, если их не защитит. Эльмира нахмурилась и закусила губу.

— Я уверена, что у Сэма где-нибудь есть и другие, но я понятия не имею, где они лежат.

— Никаких проблем. Эти вот подойдут, — сказал Джейк, выбрав другую пару.

Пока он говорил, в магазин вошли Дорин Шипли и Адель Лав, жены местных бизнесменов. Идя рядом, они представляли собой довольно внушительный вид, — обе затянутые в шелковые наряды, украшенные уж слишком большим количеством оборок и складок для женщин такого значительного объема.

Как только они заметили Джейка и Индиго, они задрали носы. Они делали это настолько старательно, что Индиго подумала, уж не зашли ли они только для того, чтобы это продемонстрировать. Несколько лет тому назад ее тетушка Эми шокировала город своим «недозволенным поведением», пытаясь спасти своего возлюбленного — Быстрого Лопеса — от петли палача. Адель и Дорин, поскольку больше им делать было нечего, до сих пор обсуждали ее «проступок». А теперь у них появилась свежая пища для пересудов.

Миссис Шипли прикрыла рот пухлой ладошкой и сказала:

— Что, у них уж совсем совести не осталось? Если бы я была на ее месте, я бы со стыда на глаза никому не показывалась.

Эльмира, которая прошлой осенью, после неудачного пикника с Сэмом, на себе испытала снобизм этой парочки, прищурила глаза.

— Чем могу служить вам, леди? Адель Лав фыркнула.

— Не думаю, что нам здесь что-нибудь может понадобиться. Как нам рассказывали, заведения, подобные этому, обслуживают только порядочных посетителей.

Жар бросился в лицо Индиго. Эльмира улыбнулась.

— Те, кто рассказал вам об этом, были абсолютно правы. Так что вам лучше удалиться.

На мгновение миссис Шипли лишилась дара речи. Она судорожно вздохнула и задержала дыхание, при этом ее корсаж так натянулся, что чуть не отскочили пуговицы.

— Ох-х-х! — наконец выговорила она.

— Что ж, посмотрим, что обо всем этом скажет Сэмюель. Должна сказать, что в этом магазине я оставила немало денег.

Эльмира снова улыбнулась.

— Правда? А я что-то не замечала, — она грохнула о прилавок банкой с перцем. — Но не волнуйтесь. Отсюда до Джексонвилла всего десять миль. Лицо миссис Лав побагровело.

— Уж не намекаете ли вы на то, что мы для этого заведения нежелательные покупатели?

Эльмира взглянула на Индиго.

— Я что, неточно выражаюсь?

— Мы этого не потерпим! — вскричала миссис Шипли. — Ни за что!

Взбешенные леди удалились так же быстро, как и вошли. Гулкая тишина воцарилась в магазине. Индиго не могла заставить себя взглянуть на Джейка.

Эльмира со шлепком опустила на прилавок мешок с фасолью.

— Не обращай на них внимания, Индиго. — Она схватила банку с поварским порошком и поставила ее рядом с фасолью. — У этих старых ведьм цель жизни — докучать людям. Не думай, пожалуйста, что все в городе придерживаются их мнения, это не так.

— Надеюсь, Сэмюель не рассердится, когда узнает, — решилась сказать Индиго.

Эльмира вытащила из-под прилавка счетную книгу и быстро составила список товаров, которые покупала Индиго.

— Если бы Сэмюель был здесь, он бы их еще и выпихнул отсюда. Да они обе просто гадюки, и все в городе знают об этом. Если бы не такие, как они, мы с Сэмом… — она не стала продолжать и махнула рукой. — Ну, да об этом бесполезно говорить. Достаточно сказать, что так им и надо.

Все еще не глядя на Джейка, Индиго собрала свои покупки.

— Я ценю то, как ты выступила против них. Спасибо тебе, Эльмира, — сказала Индиго и, выдавив из себя улыбку, добавила: — Думаю, мне надо идти, пока ты не лишилась еще каких-нибудь покупателей.

— С нами останутся те, кто этого заслуживает, — ответила Эльмира твердо.

Когда Индиго вышла, Джейк с минуту стоял и смотрел ей вслед. Сначала мужчины на шахте, теперь эти сплетницы. Кто будет следующим?

— Думаю, что и в Джексонвилле сейчас чешут языками, — пробормотал он.

Эльмира протянула руку за перчатками, чтобы проверить, сколько они стоят.

— Несомненно. Мы вчера утром получили оттуда фургон с припасами. Гарри, возчик, всегда привозит самые свежие новости из салуна. Уверена, что он не замедлил порассказать о новостях.

Джейк сжал зубы. Когда что-нибудь подобное случалось в Портленде, то человек чести улаживал все как можно скорее. Несмотря на выдержку Вулфов, он сомневался, чтобы здесь дело обстояло по-другому.

Однако, знать, как ты должен себя вести, было далеко не то же самое, что вести себя подобным образом. Жениться? Эта мысль его просто поразила. Он был уверен, что если сообщит Эмили новость о своей помолвке, она быстро оправится. Черт побери, года не пройдет, как она выскочит замуж за кого-нибудь другого. Их брак, если он состоится, нельзя будет назвать союзом по любви. Но при этом он даже представить себе не мог, каким образом он мог бы устроить свою жизнь с Индиго. Она принадлежала этому месту — Вулфс-Лэндингу — Площадке волков, где ветер играл ее прекрасными волосами, а солнце целовало ее кожу. Рано или поздно он вернется в Портленд. Там ждала его семья, обязанности, его дом. Индиго истосковалась бы и умерла, если бы он отвез ее в город.

Пока Джейк рылся в карманах в поисках денег, он улыбался про себя, вспоминая ту первую ночь в горах, когда он держал Индиго в своих объятиях. Если быть до конца честным, то он должен был себе признаться, что мысль о женитьбе на ней не была для него неприятной. Она привлекала его каким-то странным, необъяснимым образом. Он почти ощущал сладость ее темно-розовых губ, шелковистость ее кожи. Мужчине могла выпасть и куда худшая доля.

Стараясь привести свои мысли в порядок, Джейк заплатил за купленные перчатки и вышел из магазина. Он постарался не терять здравый смысл и не витать в облаках. Только глупец может позволить инстинктам возобладать над своим рассудком.