ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Строительная бригада «Нефритового дворца» работала всю ночь, чтобы снять леса и защитную сетку, и когда первые бледные лучи зимнего солнца упали на залив Виктории, они высветили на его берегу сверкающий изумруд.

В этот исторический понедельник время в Гонконге остановилось; казалось, город забыл о неумолимом ходе времени. Банкиры Центра забыли о своих миллиардных сделках и присоединились к толпам на Черном пирсе. Кое-кто из них даже решил побездельничать подольше и воспользовался паромом, чтобы взглянуть на отель поближе. Весть о снятии лесов мигом облетела территорию, и хотя отель был выстроен на века, а до официальной презентации оставалось еще три с половиной недели, все желали немедленно увидеть этот шедевр архитектуры.

Люди приезжали из Чжай Ваня, Тай О, Сань Тиня, Облачных холмов. Через пару часов после снятия сетки гонконгские дельцы быстро начали извлекать из этого нового паломничества прибыль. Джонки, сампаны и валла-валла выстроились вдоль обеих набережных, готовые за небольшую плату доставить пассажиров прямо к стенам Дворца. Это стало большим облегчением для оказавшейся перегруженной паромной линии и одновременно кошмаром для судоходства в заливе: и так перегруженная гавань оказалась переполненной судами, то и дело возникали критические ситуации, так как даже самые опытные лоцманы оказывались завороженными этой нефритово-белоснежной сказкой, возникшей на берегу залива.

Предприимчивые фотографы мгновенно наладили производство открыток с видом новой достопримечательности, которые продавались уже с полудня в понедельник, а во вторник утром появились всевозможные сувениры – от футболок с ее изображением до эмалевых пластинок, их производство положило начало новому буму в сувенирной промышленности Гонконга.

Интерес к отелю возрастал с каждым днем. Люди возвращались, чтобы снова и снова увидеть отель, это превратилось в своеобразный ритуал. Во вторник утром погода резко ухудшилась, солнечное тепло сменилось холодным туманом, но несмотря на необычайную для зимы влажность, залив перед отелем и тротуары Солсбери-роуд были переполнены лодками и зеваками даже больше, чем в понедельник.

Гонконг получил новый храм, сияющий памятник самому себе, своему величию, мужеству, своей душе. Казалось невозможным, чтобы его бриллиантовый свет погас.

Но он погас. В четверг, когда на город упали зимние сумерки, с «Нефритовым дворцом» произошло страшное. Из символа совершенства и гармонии он стал горьким напоминанием о древней силе заклятия, которое висело над Гонконгом, о том, как появилась сама колония, – благодаря эксплуатации китайцев иностранными дьяволами гуйло, которые хотели только заработать здесь деньги и затем скрыться.

Все началось в два часа дня в четверг, когда Джеймсу позвонили, а затем пришли факсы с копиями проклятых документов. В два двадцать он попросил миссис Лян организовать у него в кабинете срочное совещание.

– Но что, если кого-то из перечисленных не удастся найти за столь короткое время?

– Это не оправдание, – сказал Джеймс. – Они оба должны быть здесь. Если что-то помешает, сообщите мне.

Сэм слегка присвистнул, когда до него дошла эта резкая команда, пусть и смягченная устами миссис Лян. Но лучшего времени и придумать было нельзя: он как раз уходил со стройки, его работа была выполнена.

Тайлер свистнул гораздо громче; секретарша нашла его по пейджеру как раз тогда, когда он ждал Ив в их квартире.

– Миссис Лян подчеркнула, что вы должны быть там.

– Она не объяснила, почему такая срочность?

– Она не дала никакой информации.

Тайлер нахмурился. Его гримаса была связана не с предстоящим загадочным совещанием в Башне Дрейка, а с тем, что он терял свидание с Ив.

С начала ноября они встречались даже реже, чем раз в неделю, и то на насколько минут, а не часов, как раньше: Ив была слишком занята, у нее были непрерывные встречи, коктейли и обеды, организованные Джеффри. Тайлера угнетало это, но еще хуже было то, что происходило во время этих коротких встреч.

В сентябре и октябре они с Ив строили радужные планы о том, какой будет их новая жизнь: когда они поженятся, где будут жить, сколько у них будет детей. Но весь прошлый месяц Ив была словно одержима самим процессом бегства, она то и дело повторяла весь план в деталях, и все же не могла остановиться: какое-то шестое чувство говорило ей, что в этом тщательно разработанном и продуманном плане есть какая-то ошибка, какой-то скрытый и роковой порок.

Но очевидный, хотя и невысказанный страх Ив относительно плана бегства никак не был связан с операцией Лили. Ив думала, как и Лили, что пока она здесь, пока она держит свое слово, все будет в порядке. «Ив и в голову не приходит мысль о неуспехе операции, – решил Тайлер. – Ив просто не позволяет себе думать о том, что с маленькой храброй девочкой может приключиться трагедия».

Итак, если все пойдет хорошо, то уже в понедельник утром Лили будет вне опасности. И это значит, убеждал Тайлер Ив, что они должны покинуть Гонконг утром во вторник. Ив в конце концов решила, что лучше будет сделать это в четверг. Это был день ее обычного выхода в город, объяснила она, и если им повезет, Джеффри не сразу хватится ее, он даже не заметит ее отсутствия, пока не вернется домой вечером.

Она решила, что оставит ему записку, вежливое объяснение, что уезжает в Англию, что ее адвокаты обсудят с ним проблему развода, что она не хочет от него ничего, кроме свободы. Утром в четверг, прямо перед отплытием, Ив позвонит Джулиане, которая – в последнюю минуту – отменит все встречи, запланированные для нее Джеффри, а в следующий понедельник сообщит начальнику отряда добровольцев в госпитале, а также Лили и ее родителям, что личные обстоятельства потребовали немедленного отъезда леди Ллойд-Аштон в Лондон на неопределенный срок.

Все было продумано до мельчайших деталей, и к тому времени, как Джеффри хватится ее, он решит искать ее в Англии, а не в синем море… и все же что-то тревожило Ив. Ее волновал паспорт, вернее, отсутствие такового.

– Но ты же британская гражданка, независимо от того, есть у тебя на руках документ, подтверждающий это, или нет, – нежно успокаивал ее Тайлер. – Сначала мы поплывем в Австралию, там немедленно отправимся в британское консульство, и за несколько дней будет готов новый паспорт. Ты ведь не преступница, Ив, так что с этим не будет никаких проблем.

После простуды, которая не дала им встретиться в первую декаду ноября, Ив стала как-то тоньше и бледней, и они больше не занимались любовью. Казалось, она слишком слаба даже для самых нежных касаний и просто лежит рядом с ним, слушая его успокаивающие речи об их побеге и мечте, не стремясь к большей близости.

Тайлер не раз, пусть и очень нежно, пытался убедить ее, что им необходимо жить как супругам еще до отъезда из Гонконга. Однако сегодня он хотел просто-таки приказать ей. У них будет целый час, от трех, когда она должна была приехать, до четырех, когда ей нужно было отправляться на Пик, чтобы готовиться к званому вечеру, где она должна была быть хозяйкой. Кроме того, он собирался объявить ей, что они должны покинуть Гонконг вечером в понедельник, как только Лили очнется от наркоза и Ив скажет ей все, что хотела сказать.

Вот как собирался потратить Тайлер этот драгоценный час с Ив. А что теперь?

Теперь Джеймс Дрейк созывает какое-то загадочное совещание… нужно поговорить с ним.

– Говорит Тайлер Вон. Миссис Лян, я хотел бы поговорить с господином Дрейком.

– Одну секунду, мистер Вон.

Характерный безличный тон, которым Джеймс ответил через несколько секунд на его приветствие, сказал ему лучше любых слов, что причина для совещания действительно экстраординарная. И все же, сохраняя тот же серьезный тон, Тайлер ответил:

– Три тридцать для меня не очень удобное время, Джеймс.

– Постарайся сделать его удобным.

На этот холодный приказ Тайлер ответил столь же холодно:

– Объясни мне, в чем дело.

– Если ты действительно не знаешь, в чем дело, Тайлер, то тем более важно, чтобы ты прибыл на это совещание.

– Здравствуй, любовь моя! – приветствовал Ив Тайлер через несколько минут.

Ив видела на его лице выражение нежности… и тревоги.

– Что случилось, Тайлер?

– Джеймс хочет, чтобы я прибыл к нему на встречу через полчаса. Не знаю, что стряслось, но мне придется ехать. Но сначала мне хотелось бы сказать тебе кое-что. – Тайлер охватил ее тонкие холодные ладони своими теплыми и сильными руками и, нежно глядя в ее встревоженные глаза, сказал: – Я хочу, чтобы мы уехали из Гонконга в следующий понедельник, Ив, как только Лили очнется от наркоза и ты поговоришь с ней.

– Мы отплываем вечером?

– Да. – Внезапно Тайлер вспомнил тот сентябрьский день, когда, подчиняясь его мысленному приказу, грозовые облака расступились. Теперь над Гонконгом снова сгустились облака, но через четыре дня их серая пелена расступится, специально для них, и они уплывут прямо в эту звездную картину. И Тайлер добавил: – Мы пойдем по луне и звездам – пусть они приведут нас в мечту.

Весь прошлый месяц Ив пыталась отыскать в их плане ошибку. И вот теперь она нашлась. Они покинут Гонконг не ясным днем, о чем они уже переговорили тысячу раз. Нет, любовникам – уже не звездным – суждено уплыть под бархатным черным небом, озаренном лишь лунным светом и светом звезд.

Именно эту картину старалась увидеть Ив, и теперь в ее глазах загорался огонек надежды.

– Иванджелин?

– Да, – прошептала она счастливо, – мы уплываем из Гонконга вечером в понедельник.

Решение пришло к ней неожиданно, по дороге от ее офиса к офису Джеймса; ей нужно было действовать быстро. Она попросит Джеймса поужинать с ней, и они отправятся на «Веранду», где хозяина и архитектора новой архитектурной жемчужины Гонконга узнают сразу же. Так как все взгляды будут устремлены только на них, Джеймсу придется улыбаться независимо от того, что она будет говорить ему, даже если она как бы невзначай заведет разговор об Алисон.

На прошлой неделе Алисон призналась ей, что любит Джеймса. И судя по тому, что рассказывала об их ужинах при свечах сестра, Мейлин поняла, что и Джеймс отнюдь не равнодушен к Алисон. Впрочем, Мейлин сама видела, как счастлив он был все лето, как мучился после того ужасного происшествия со снимками Алисон.

Алисон доверила Мейлин свою самую сокровенную тайну, и Мейлин не выдаст ее. Она заговорит об Алисон как бы невзначай, чисто случайно. И затем, словно ей это только что пришло в голову, спросит, собирается ли он исполнить обещание, данное им на вечере в Замке, что он разрешит Алисон отвезти его к заливу Абердин, чтобы поужинать на плавучем ресторане.

Воспоминание об этом обещании пробудило в Мейлин и другие воспоминания об этом вечере: Сэм дважды спас ее от позора, словно он уже тогда знал все ее тайны.

«Все это только ради того, чтобы трахнуть меня!» – напомнила себе Мейлин.

Мейлин не видела Сэма, по крайней мере, последние четыре дня, когда весь Гонконг аплодировал их триумфу. Джеймс как-то упомянул, что Сэм скоро уедет, но вернется, чтобы присутствовать на торжественном открытии отеля. Хорошо, может быть, хоть тогда, когда его не будет, она избавится от этих глупых фантазий, от постоянных воспоминаний об их отношениях, словно они не были для Сэма – как и для нее – всего лишь причиной новых разочарований.

Именно в ту минуту, когда Мейлин, погруженная в свои переживания и мечты, вошла в приемную офиса Джеймса, она и столкнулась лицом к лицу с самим ковбоем.

– Ой!

– Привет, Мейлин, – невозмутимо приветствовал ее Сэм.

– Привет, – выдавила она. И тут поняла, что Сэм ожидал увидеть ее здесь, и заметила Тайлера. – Что происходит? – спросила она.

– Мы сами еще не знаем, Мейлин, – ответил Тайлер. – Нас вызвали на ковер.

– На ковер?! – эхом откликнулась Мейлин, и тут за ней открылась дверь кабинета Джеймса.

Мейлин повернулась и наткнулась на стену из гранита. Его глаза, лицо, вся поза была так же холодны и равнодушны, как камень.

– Джеймс? – тихо спросила она. – Что случилось?

Тут его стальные глаза слегка смягчились, но буквально на секунду, и только ради нее. Мейлин была просто жертвой; он хотел осторожно подготовить ее к роковому известию только после того, как поговорит с Тайлером и Сэмом.

И это было бы неправильно, тут же сообразил Джеймс. Она заслуживает того, чтобы выслушать все вместе со всеми.

– Почему бы вам не присоединиться к нам, Мейлин?

– Боюсь, что у нас появились кое-какие проблемы, – начал Джеймс, спокойно и холодно. – Полтора часа назад мне позвонил представитель комитета по приемке здания. Он получил два письма, где ставится под сомнение качество материала, использованного для сооружения фундамента и других частей Дворца. – Каких материалов?! – поразился Тайлер.

– Бетона, стали и стекла.

– То есть, все несущие конструкции? – фыркнул Сэм. – Отель сложится как карточный домик при первом ветерке. Можно представить себе – тогда весь Цзюлун будет усыпан зелеными осколками. Наверняка письма не подписаны?

– Они подписаны, хотя пока мне не сообщили фамилий авторов. Оба были официально допрошены и оба клянутся, что говорят правду. Они незнакомы друг с другом, между ними не было никаких косвенных контактов, у обоих безупречное прошлое. Один из них работал на строительстве, другой – в доках, где разгружали суда «Гран-при».

– Итак, мы с Тайлером – преступники? – недоверчиво и с чувством отвращения к такому предположению спросил Сэм. – Особенно я, ведь именно я настоял на том, чтобы в качестве поставщика стройматериалов для Дворца была выбрана «Гран-при».

– Ты метишь именно сюда, Джеймс? – холодно спросил Тайлер. В его спокойном голосе чувствовался гнев. – То есть ты хочешь сказать, что мы с Сэмом устроили заговор, чтобы фальсифицировать стройматериалы, и я выставил счет на первоклассную продукцию, а поставил какую-то гадость? Ради чего? Ради пары миллионов долларов?

– Больше, чем пары.

– Но для чего? Из жадности?

– Причина стара, как мир.

– Джеймс, ты не можешь поверить в это. На лице Джеймса заходили желваки, однако ни его глаза, ни выражение лица не позволяли догадаться о том, что же он думал в самом деле.

– Верю я в это или нет, не имеет никакою значения, – спокойно ответил он. – Учитывая все катастрофы последних лет, произошедшие из-за фальсификации строительных материалов, комиссия по приемке вынуждена, опираясь на полученные сведения, остановить все работы по возведению здания. У них есть два абсолютно надежных, с их точки зрения, источника, которые утверждают, что фундамент «Нефритового дворца» ничем не надежнее зыбучих песков.

– Зыбучих песков? повторил его слова Сэм. Он явно был разъярен, и все же ему удавалось держать себя в руках. – Кто-нибудь поговорил с Чжань Пэном? Ладно, мы иностранцы, можно подозревать нас с Тайлером, но Пэн-то – уроженец Гонконга. Его верность родине вне сомнений. Спроси его, Джеймс. Он подтвердит, что мы строили «Нефритовый дворец» на века.

– Его уже допросили. Он утверждает, что его не было при заливке фундамента. – Джеймс обращался к Сэму, но краем глаза следил за выражением лица Мейлин. – Что такое, Мейлин?

– Пэна действительно не было, – подтвердила она, глядя на Сэма, потому что это он каким-то образом приказал ей сделать это. – Он внезапно заболел.

– И я отправил его домой, – ледяным тоном подтвердил ее слова Сэм. – Я убедил его, что справлюсь с заливкой. – Он сделал паузу, и его темно-синие глаза пристально следили за Мейлин, напоминая ей, что еще случилось в тот роковой день: он подарил ей ковбойские сапоги, он намекнул ей на то, что неравнодушен к ней, на то, что если бы она захотела, то могла бы стать ковбойкой – его ковбойкой. И когда он убедился, что Мейлин отлично помнит все, все события и переживания того дня, он продолжил: – Может быть, ты думаешь, что это я его отравил, Джейд?

«Неужели ты думаешь, что я холодно и расчетливо уничтожил твою заветную мечту?!» – «Нет, я не верю в это, конечно же, нет!» – откликнулось сердце Мейлин.

Однако пока она пыталась обрести уверенность в себе, набраться мужества и дать понять этому мужчине, который использовал ее как игрушку, что она действительно любит его, в ее глазах читался только испуг, и Сэм интерпретировал это иначе: как уверенность в его виновности.

В этот миг Сэму больше всего на свете хотелось убраться из Гонконга, но выражение его лица осталось невозмутимым, не выдавая его желаний. Он еще некоторое время задержал свой взгляд – иронический и одновременно призывный – на Мейлин и, только вспомнив о ее ранимости – как поразительно жизненно она умела изображать ее! – устыдился и медленно отвел взгляд в сторону.

– Ну и что теперь, Джеймс? – спросил он.

– Что ты предлагаешь?

– Ты имеешь в виду, кроме тайфуна? Предлагаю снять штукатурку со здания в любом месте и убедиться собственными глазами. Качество везде будет одно и то же, и превосходное.

– Я предложу сделать это строительной комиссии, – ответил Джеймс. – Однако на это потребуется много времени. И пока это их не очень-то интересует. Пока что все полагают, что мы втроем сговорились, чтобы надуть банк, не говоря уже о народе Гонконга.

– Так что мы пойдем ко дну все вместе?

– Похоже на то.