Филиппа только что продиктовала на магнитофон «Цените свои успехи», когда в большом окне над письменным столом увидела молодого человека, шедшего со стороны берега к террасе ее дома. Он был без рубашки, его худые, мускулистые руки и грудь блестели в лучах австралийского солнца. Пока он босиком и без шляпы, только в узких джинсах, поднимался по ступеням террасы, Филиппа разглядела сильные бедра, сексуальный зад и многообещающую выпуклость прямо под «молнией».

Разглядывая его, она все еще держала в руках микрофон, лента все еще крутилась. Развязной походкой он прошел по террасе. За его спиной солнечные блики танцевали, как звезды на поверхности Лебяжьей реки, где лодки всевозможных типов лавировали сквозь широкий канал, их белые паруса надувал ветер, отчего они казались полными величия. Через открытое окно Филиппа слышала смех и разноголосицу отдыхающих на ближайших пляжах, гул лодочных моторов, крики чаек. В потоках красного, черного и белого цветов пролетел на водных лыжах Санта-Клаус, его белая борода развевалась на ветру, он махал рукой находящимся на берегу, как бы напоминая им, что сейчас январь, пик лета, и Рождество было только две недели назад.

Филиппа наблюдала, как молодой человек прошел до конца бассейна в итальянском стиле и остановился среди высоких дорических колонн, окружавших поблескивающую зеленую воду. Небрежная, непринужденная поза, длинные светлые волосы, развевающиеся по широким плечам, – его как бы окутывала атмосфера ожидания. Филиппа, словно загипнотизированная, забыла про микрофон в ее руках. Молодой человек совершенно беззаботно протянул руку и расстегнул джинсы. Они упали, обнажив еще более светлые волосы, золотистую кожу без единого белого пятнышка, как будто он был молодым богом, только что родившимся из солнечного света. Выглядел он как типичный австралийский любитель серфинга, которых Филиппа во множестве видела на пляжах от Сиднея до Мельбурна. Здесь, в Перте, на побережье Западной Австралии, таких, как он, можно увидеть на лодках ловцов жемчуга или на досках для серфинга – этаких раскованных, самонадеянных молодых австралийцев, презирающих простых смертных и верящих только в собственную вечную молодость.

Филиппа отметила, насколько он беззастенчив, безразличен к тому, что кто-то может наблюдать за ним. Он поднял руки над головой и лениво потянулся. Когда Филиппа увидела его член, у нее вырвался тяжелый вздох.

Выключив магнитофон, она встала из-за стола, прошла по дому до гостиной, выходящей на террасу, и прислушалась к звукам на кухне. Видел ли повар молодого человека?

Пока Филиппа стояла, наблюдая за ним, он медленно осмотрелся и нырнул в зеленую воду, прорезав ее почти без всплеска.

На реке внезапно взревел мотор лодки, оставляя за собой струю брызг и пены, сидящие в ней закричали: «Привет!» и «Пока!» и исчезли из вида. Вилла Филиппы находилась на северном берегу Лебяжьей реки, на улице под названием Ютланд Пэрейд, в шикарном пригороде Перта-Дэлкейт, Западная Австралия, считающемся самым дорогостоящим районом в стране. Его прозвали «Улочка миллионеров», и туристические автобусы появлялись здесь регулярно. Местное население называло этот маршрут «Великая стена», потому что туристы могли здесь увидеть только стены, окружавшие скрытые за ними имения. Миллионеры, прятавшиеся за этими высокими стенами, общались с окружающим миром только с помощью селекторной связи у снабженных электроникой закрытых ворот, а когда они отваживались выйти из-за стен, то появлялись в машинах с затемненными стеклами. Или другим путем – по воде – в шлюпках, на парусных судах или моторных лодках.

При отливе можно пройти весь путь до мыса Резолюшн, где высокие эвкалипты уступают место зарослям бамбука, дикому инжиру и клещевине. Отсюда открывается захватывающий дух вид на причалы Фримантла, где парусники богачей покачиваются на ветру. Дальше расстилается голубая гладь Индийского океана с его неспокойными водами и губительными ветрами, который моряки прозвали «Доктор Фримантл».

Прислушавшись, но не уловив никаких звуков в спокойном, притихшем доме, она отважилась выйти на залитую солнцем террасу.

Из-за жары Филиппа работала в шортах, без лифчика, концы блузки связаны узлом на животе. Она трудилась над своей новой книгой – «Звездный план похудения и сохранения красоты из 99 пунктов». Книга была продолжением предыдущей – «Звездная одночасовая диета», которая возглавляла список бестселлеров почти год. «План» фактически не был новой книгой, это был итог всей звездной программы, в сущности, итог работы Филиппы за всю жизнь. «Цените свои успехи» – только что продиктовала она на магнитофон, это был сорок третий пункт плана. Она подошла к краю бассейна и с восхищением посмотрела, как молодое, золотистое тело плавает под зеленой водой. Когда пловец выплывал на поверхность, стряхивая белокурые волосы с лица, он, казалось, не замечал Филиппу, вновь погружался в воду и плыл на другой конец бассейна. Наблюдая, как он делал круги по бассейну, Филиппа ощутила, насколько она была возбуждена. Она оглянулась на дом, проверяя, не наблюдает ли за ней кто-нибудь. Ощущая обжигающую летнюю жару, чувствуя себя удивительно независимой и даже лишенной предрассудков, она встала на первую ступеньку лестницы, ведущей в бассейн, почти не замечая плещущейся у лодыжек воды – прохладной и одновременно теплой.

Горячее солнце нещадно палило, и она спустилась еще на ступеньку, побуждаемая не осознанным стремлением, но чем-то более глубоким, более инстинктивным. Белые стены, окружающие террасу, казалось, пульсировали от солнечного света, пальмы и папоротники, растущие в огромных вазонах, выглядели еще зеленее, их восковые листья блестели, как изумруды. Вилла Филиппы была выдержана в эгейском стиле, построил ее австралийский пивной магнат, который однажды посетил Грецию и влюбился в абсолютно белые кирпичные постройки на греческих островах. Дом этот был для Филиппы временным убежищем от мира, она получила его в наследство год назад и приехал сюда нянчить свою тайную боль. Боль эта была с ней всегда, даже сейчас, когда она чувствовала, как сверкающая вода кружит вокруг ног и лижет края шорт.

Филиппа Робертс возглавляла финансовую империю, получающую ежегодно миллионные прибыли. У Филиппы была яхта, личный самолет и бесценная коллекция редких предметов материальной культуры аборигенов Западной Австралии. Она могла покупать все, что ей вздумается, путешествовать по всему свету. Но когда суд, рассматривавший наследственное дело, в конце концов, утвердил ее право на виллу, она, только раз взглянув на нее, решила, что будет писать книгу здесь. За последние десять месяцев она почти не выходила за пределы виллы, если не считать ее ежедневных прогулок до мыса Резолюшн, в одно и то же время, что не нарушало ее затворничества.

Сойдя с последней ступеньки, она оказалась в воде по пояс. Молодой пловец доплыл до дальнего конца бассейна и вынырнул из воды, покрытый золотыми и серебряными каплями. Он уже собирался нырнуть опять, но, увидев ее, замер. Вода струилась по его телу, грудь тяжело дышала. Минуту он смотрел на Филиппу, потом поплыл по направлению к ней, держа голову над водой и устремив взгляд на нее.

Подплыв к ней, он встал на ноги. Его тело было так близко, что Филиппа могла видеть капельки воды, поблескивавшие на светлых бровях и ресницах. Дыхание его уже почти успокоилось. Не говоря ни слова, он сложил ладони ковшиком и, зачерпнув воды, плеснул на блузку Филиппы. Он продолжал обливать ее, пока блузка не намокла и сквозь материю стали видны соски.

Потом он протянул руку к узлу блузки на животе и медленно развязал его. Расстегнув пуговицы, он осторожно снял блузку с плеч, бросил ее на воду, и она медленно стала опускаться на почти невидимое дно бассейна. Несмотря на жару, Филиппа передернула плечами от озноба, а когда он положил ладони ей на груди, она почувствовала, будто ее пронзило током. Ток прошел по груди, через сердце, достиг самой глубины, где она носила свою боль. Боль тут же отреагировала острым, сладким ударом. А потом, на удивление, боль начала ослабевать, будто прикосновения его рук были бальзамом. Сцена напоминала замедленную съемку. Она стояла не шевелясь, зачарованная, его руки нежно ласкали ее груди. Вдруг он нырнул под воду и начал стягивать с нее шорты. Сняв их, он раздвинул ее ноги и проплыл между ними, щекоча их своими длинными шелковистыми волосами. Всплыв за ее спиной, он обнял ее и прикрыл груди ладонями, как чашечками. Она ощутила прикосновения языка на шее и толчки его члена по ягодицам. Ей казалось, что ее охватил огонь, несмотря на то что она погружена в воду. Его рука скользнула вниз, по пупку, по животу, ниже под воду, двигаясь к цели. Она откинулась назад, на него, когда его палец скользнул вовнутрь. Импульсивно она повернулась, ища его губы своими губами.

Когда они, целуясь, упали в воду и их страсть начала разгораться, в доме зазвенел колокольчик. Это было сигналом, что в электронные ворота въехала машина. Но ни он, ни она не слышали этого. На подъездной дорожке, выложенной красным кирпичом, разворачивалось такси, когда Найри, наполовину аборигенка, служившая у Филиппы экономкой, торопясь, спустилась по ступеням.

– Мисс Чармер! – воскликнула она, увидев выходящую из машины женщину.

– Привет, Найри, – сказала Чарми, ступая по раскаленным кирпичам и щурясь от яркого солнечного света, который показался ей ярче и прозрачнее, чем в Калифорнии.

Найри – высокая, с шелковистыми темными волосами собранными в тугой пучок на затылке, с глубоко посаженными глазами красно-коричневого оттенка и широким, всегда готовым к улыбке ртом, – несмотря на несколько снобистский вид, который она любила принимать, была родом из племени пилбара. Никто точно не знал, сколько ей лет, но большинство давало ей пятьдесят-шестьдесят. Держала она себя с достоинством, хотя некоторые усматривали в этом дерзость. С Филиппой она была уже девять месяцев и выказывала чрезмерную заботу о своей хозяйке.

– Мисс Чармер! – повторила она.

– Что случилось, Найри? Кажется, ты удивлена моим появлением? Разве Филиппа не говорила тебе, что я приезжаю? – Все в доме были предупреждены о неожиданном визите Чарми, и слуги находились в полной боевой готовности, тем более что этот визит был особый (обычно Чарми проводила Рождество с семьей в Америке), а потом гостье следовало оказать большее внимание. Они не имели ни малейшего представления, как долго она здесь пробудет и чем мисс Робертс и гостья будут заниматься. Экономке Филиппа сказала, что следует устроить небольшую вечеринку по случаю Рождества или экскурсию по реке и, возможно, вылазку за покупками в Перт.

– Да, – неуверенно протянула Найри. – Но мы думали, вы прибудете позже. Вы приехали раньше.

Чарми улыбнулась.

– Сильный попутный ветер…

– Вам следовало позвонить, я послала бы машину встретить вас.

– Такси меня вполне устроило. – Как только Чарми направилась к дому, Найри сделала знак слуге взять ее чемодан и спросила:

– Могу я что-нибудь сделать для вас, мисс Чарми?

– О, да, конечно! Джин с тоником, пожалуйста, Найри. Высокий бокал и поменьше тоника. А где Филиппа, в кабинете?

Найри преградила ей дорогу:

– Я доложу мисс Робертс, что вы уже здесь.

– Не беспокойся, я хочу удивить ее, – сказала Чарми, вся покраснев от негодования на упорство экономки. Поднявшись по ступенькам, она с удовольствием вошла в прохладный дом в эгейском стиле. Проходя по холлу, где на стене красовались картины аборигенов, написанные на кусках коры, Чарми подумала, что, пожалуй, Найри кажется сегодня несколько возбужденной. Чарми знала, что ее ждут, – она ведь разговаривала по телефону с Филиппой перед вылетом из Лос-Анджелеса.

Чарми была председателем исполнительного комитета компании «Старлайт индастриес», основанной Филиппой, и приезд был связан с делами. С тех пор как Филиппа решила отправиться на время в добровольную ссылку в этот прекрасный уголок планеты, Чарми взяла на себя повседневное управление корпорацией в лос-анджелесской штаб-квартире, докладывая Филиппе о всех делах по телефону. За последние десять месяцев она уже трижды прилетала в Западную Австралию, отчасти ради удовольствия посетить лучшую подругу, но на этот раз ее визит был вызван необходимостью. Чарми ничего не сказала об этом Филиппе по телефону, но новости, которые она привезла, были тревожными.

Чарми услышала плеск в бассейне еще до того, как вышла на террасу. Она подумала, что может быстро переодеться в купальник и удивить Филиппу, присоединясь к ней в бассейне. Но тут она увидела две головы с мокрыми волосами. Рыжеватые кудри Филиппы казались еще ярче, чем обычно, а золотистые волосы другой головы… Чарми остановилась и смотрела в изумлении.

Лежа на спине с закрытыми глазами, Филиппа руками держалась за край бассейна, а молодой человек держался на воде прямо над ней, поднимая волны при каждом движении вверх и вниз. Уловив краем глаза нечто постороннее, он вгляделся и заметил стоящую невдалеке Чарми. Внезапно он остановился и пробормотал:

– У, ох!

– Не останавливайся, – сказала Филиппа, но, увидев выражение его лица, когда он оторвался от нее, она перевернулась в воде и уставилась на подругу.

– Чарми! – воскликнула она. – Ты приехала раньше!

– Привет, Филиппа, – с улыбкой ответила Чарми, выходя на террасу и прислонясь к дорической колонне. Затем она взглянула на молодого человека, стоявшего по пояс в воде и улыбающегося ей без всякого смущения за свою наготу.

– Привет, Рики, – сказала Чарми.

– Здравствуйте, мисс Чармер. Рад вас видеть.

– Ну вот, – со вздохом сказала Филиппа, – я думаю, на этом точка!

– Я могу вернуться в дом, если ты хочешь, – заметила Чарми, но Филиппа засмеялась и сказала:

– Нет, все в порядке. Подай мне, пожалуйста, халат. – Она указала на купальный халат из толстой махровой ткани, лежащий на краю бассейна, заранее приготовленный в предвидении ее «купания» с Рики. Обернувшись к молодому человеку, она сказала:

– Вы мне пока не понадобитесь. Мои утренние заметки – на магнитофоне. Расшифруйте их, пожалуйста, и займитесь корреспонденцией.

– Хорошо, мисс Робертс! – Одним быстрым движением беззастенчивый молодой человек выбрался из бассейна, продемонстрировав Чарми на мгновение свои мужские прелести, тут же скрылся за колоннами и вошел в дом.

– Прекрасно! – сказала Чарми, наблюдая, как Филиппа закутывается в халат, и завидуя стройной фигуре подруги. Только на год старше Филиппы, Чарми была массивнее, давно сдав позиции в борьбе с аппетитом. Долгий путь прошли подруги с тех дней, проведенных ими в «Клинике для тучных в Тарзане». Филиппа тогда весила двести десять фунтов.

– И как давно это продолжается? – спросила Чарми.

– Около месяца, – ответила Филиппа. – Это произошло случайно. Конечно, у меня не было намерения связываться с моим секретарем. – Она повернулась лицом к подруге, – Рики помогает мне избавиться от боли, Чарми.

– Что бы ни сработало… – сказала Чарми, затем замолчала, уставившись на покрытую рябью воду бассейна. Лицо ее стало задумчивым. – Что подумает Эстер? – спросила она, имея в виду дочь Филиппы, которая училась в колледже в Калифорнии. Рики был только на несколько лет старше Эстер.

– Я не думаю, что ей это понравится. – Подруги направились в тенистую часть террасы. Когда Филиппа рассказала дочери, что у нее секретарь-мужчина, Эстер сказала, что это нагло. А уж про занятия с ним сексом…

– Как прошел перелет? – спросила Филиппа, когда они уселись на мягких подушках плетеных кресел под полосатым тентом. На белом металлическом столике уже стояли бутылка охлажденного вина, ваза с тасманскими яблоками, манго, киви, блюдо с сыром «Бри», крекеры. Все это заботливо приготовила Найри для хозяйки, когда увидела, что происходит в бассейне.

– Казалось, он никогда не кончится! – ответила Чарми, разглядывая еду с некоторым скептицизмом. За время ее визитов в Австралию ей полюбилась местная пища, а ее-то на столе и не было. – И почему это Австралия так далеко? А как продвигается книга?

– Чем дальше, тем лучше, – сказала Филиппа, протянув руку к коробочке, прикрепленной на толстой белой стене, и нажала на кнопку. Услышав мужской голос: «Да, слушаю, мисс Робертс», она сказала:

– Рики, принесите мне, пожалуйста, вчерашние записи.

– Ты любишь его? – спокойно спросила Чарми.

– Рики? Нет, но я думаю, что он влюблен в меня или, возможно, в идеал, который я ему напоминаю. Это пройдет. Страсть всегда проходит.

– Выходит, Эстер не собирается приехать к тебе на Рождество?

– Моя дочь влюблена! На этот раз, думаю, по-настоящему.

Эстер изучала биохимию, намереваясь заняться исследовательской работой. Недавно она сообщила матери, что у нее «настоящие» отношения с таким же, как она, аспирантом-биохимиком.

– Эстер спросила, может ли она остаться в Калифорнии на каникулы. Я ответила, что не возражаю. – Она посмотрела на подругу. – Уж коль мы заговорили об этом, то ответь, почему ты не в Огайо, с Натаном и детьми?

Чарми положила на стол кожаный портфель, который она принесла с собой.

– Филиппа, нам надо поговорить, – неожиданно серьезно сказала она.

Филиппа внимательно посмотрела на свою старую подругу. Чарми производила впечатление никогда и ни в чем не раскаивающегося сенсуалиста, воспринимающего жизнь всеми пятью чувствами. Цветастый кафтан из ярко-розового с аквамариновыми разводами синтетического шелка, развевающийся вокруг ее крупной фигуры, был типичен для ее гардероба, который в основном состоял из синтетических и шелковых драпирующих, порхающих или летящих одежд. Ее волосы, почти цвета ириса, бесформенным облаком окружали голову. Это облако она стягивала шарфом из синтетики с рисунком из розовых и зеленых цветов. Крупная штампованная бижутерия завершала картину: нить из пластмассовых бусин размером с мяч для гольфа обвивала шею, на обоих запястьях гремели огромные пластмассовые браслеты.

– Плохие новости? – спокойно спросила Филиппа.

– Неприятные, – ответила Чарми и отметила немедленный отклик в глазах подруги, нервное подергивание плеч, которое Чарми наблюдала много раз за прошедшие годы, когда препятствия возникали на пути Филиппы. Чарми надеялась, что подруга встретит новости о новом кризисе с той же решимостью, с какой она встречала все прежние кризисы. Филиппа была женщиной, привыкшей в борьбе надеяться только на собственные силы и верить в себя. Тому же она учила и остальных: верить в себя и свои силы, а не приспосабливать свое поведение к чужому мнению о себе.

– Не обращай внимания на то, что думают другие, – когда-то сказала Филиппа, стоя у больничной койки, на которой Чарми боролась за жизнь. – Забудь всех, борись за себя и всегда иди своим путем. – С этого момента жизнь Чарми круто повернулась, и больше она назад не оглядывалась.

Найри появилась с подносом напитков – высокий бокал холодного джина для Чарми и чай со льдом для Филиппы.

Она взглянула на хозяйку вопрошающим взглядом, затем перевела взгляд на бассейн и вернулась в дом.

– Какими бы плохими ни были твои новости, Чарми, я рада, что ты здесь, – сказала Филиппа, пробуя чай и оценивая его бодрящий вкус. – Я думаю, у меня будут хорошие новости. Иван Хендрикс звонил два дня назад. У него для меня новости, и он собирается сообщить их лично.

– Иван! – воскликнула Чарми, загораясь при воспоминании о бурной сексуальной дуэли, которая однажды произошла между ней и частным детективом. – А о чем новости? Он сказал, что, кажется, нашел твою сестру.

Поймав недоверчивый взгляд Чарми, Филиппа поспешно добавила:

– Я знаю, он говорил это и раньше. Но в этот раз он вполне уверен. Собирается предоставить мне неоспоримые доказательства. О, я знаю, что не должна терять надежду, но бессильна чем-либо помочь. – Многие годы Филиппа разыскивает сестру-близнеца, с которой их разлучили сразу после рождения.

– Когда он приедет?

– Скоро. Он сказал, что собирается лететь утренним рейсом «Квонтес».

Длинная тень упала на подруг, и они увидели Рики, стоявшего против солнца, мокрые золотистые волосы он завязал на затылке аккуратным хвостом. Джинсы были заменены белыми «бермудами», накрахмаленная рубашка «сафари» открывала шею. Он широко улыбнулся, протягивая Филиппе бумаги, и сказал:

– Вчерашние страницы, мисс Робертс.

– Спасибо. – Филиппа взяла пачку, Чарми проводила Рики взглядом, пока он не вошел в дом.

– Мой, мой, – прошептала Чарми, а перед глазами у нее все еще стояла сцена, которую она увидела в бассейне.

– Вот мои последние записи, – Филиппа протянула бумаги Чарми. – Хочу знать твое мнение.

Чарми читала пункты вслух:

– «Пункт 36: мягкое масло намазывать более экономно. Пункт 37: абдомин». – Она посмотрела на Филиппу. – Мне это нравится. Это что-то новенькое?

– Я придумала его на прошлой неделе. Чарми продолжала чтение:

– «Пункт 38: пинта жидкости весит фунт. Пункт 39: не ешьте над раковиной». – Она взглянула на Филиппу, их глаза встретились, и обе вспомнили те времена, когда Чарми, сварив полную кастрюлю спагетти, ела их, стоя у раковины, прямо из дуршлага, а затем торопливо готовила обед до прихода мужа.

Чарми вздохнула и протянула листы Филиппе. Старые привычки давно преодолены.

– Мне это нравится. У тебя готовы все девяносто девять пунктов? – спросила она.

– Еще нет, не хватает десяти, но я пока не решаюсь их сформулировать.

– Что-нибудь вроде «Секс сжигает калории»?

Филиппа засмеялась. Книга на самом деле была идеей Чарми. Четыре года прошло со времени последнего «звездного» бестселлера, и Чарми казалось, что книга будет хорошим лекарством для Филиппы, которая все еще не могла справиться с трагической и безвременной смертью Пола.

– Итак, почему ты здесь? – спросила Филиппа.

– По двум причинам. Эта – первая. – Чарми положила на стол вырезку из «Уолл-стрит джорнэл». – Эта компания втихую скупает акции «Старланта».

Прочитав заметку, Филиппа озадаченно посмотрела на Чарми.

– Они скупили около трех процентов наших акций. Как ты думаешь, что это значит?

– Представления не имею. Я кое-что разузнала об этой «Миранде интернейшнл». Расположена в Рио, занимается в основном импортом каучука и тропических орехов.

– Ты связывалась с ними?

– Алан пытался, когда я улетала, – сказала Чарми, имея в виду главного финансового управляющего «Старлайта», также члена исполнительного комитета.

– Ты подозреваешь, что они готовят смену руководства компании?

Чарми пожала плечами:

– Для нас это загадка. Но мы должны поспешить и прекратить это. Алан собирается предложить им подписать соглашение о взаимном приостановлении операций с акциями. Сложи пальцы крестиком, чтобы они согласились.

Перечитав статью, Филиппа пришла в еще большее недоумение. Кто или что представляла «Миранда интернейшнл» и почему они внезапно проявили столь агрессивный интерес к ее компании?

– Смена руководства не будет иметь смысла, Чарми. У нас не так много денег на балансовом счете, чем мы могли бы их привлечь. К тому же «Старлайт» никогда не рассматривалась как хороший объект для краткосрочных вложений. Что, черт возьми, у этих людей на уме?

Чарми чувствовала себя обеспокоенной, но не подавала виду. Крупная скупка акций – реальная угроза для «Старлайта», Филиппа и она могли потерять компанию. Она молилась, чтобы Алану Скейдудо удалось уговорить «Миранду» подписать дружеское соглашение о взаимном приостановлении операций с акциями.

– Я сама задаю себе этот вопрос, – ответила Чарми, доставая из портфеля другую пачку документов. – Совсем неожиданно торговую активность проявляет компания, которую последнее время почти не видно на нью-йоркской фондовой бирже. Люди интересуются почему. Ты бы видела табло на бирже, когда появилась статья! Всем было интересно, правда ли, что «Старлайт» планирует выбросить на рынок новый продукт, который взорвет его, или же мы хотим пригласить в компанию влиятельного человека, а может быть, более крупная компания хочет нас перекупить. Все спрашивают: какой секретной информацией располагает «Миранда интернейшнл», отчего «Старлайт» внезапно стала такой привлекательной? И в этом, Филиппа, что-то есть. Ведь нет никаких причин, по которым другая компания совсем неожиданно стала бы преследовать нас. Поэтому я провела некоторые изыскания, чтобы понять, чем может быть заинтересована «Миранда».

– И что же ты обнаружила?

– Много чего, и все чрезвычайно странно. Прежде всего, я просмотрела бухгалтерские отчеты и обнаружила, что по каким-то причинам финансовые резервы «Старлайта» тают. Тогда я просмотрела счета по оплате дебиторской задолженности. Сначала я не нашла ничего необычного. Но потом я обнаружила все это. – Она протянула Филиппе компьютерную распечатку.

– Как видишь, – объясняла она Филиппе, пока та изучала столбцы, – это список наших поставщиков, снабжающих «Старлайт». Вот здесь ты видишь «Спешиэлти фудс», у которой мы покупаем продукты для линии быстрой заморозки. Если ты помнишь, мы обратились к ним в прошлом году, когда прекратили расчеты с «Кэнаан корпорейшн».

– Я помню, – подтвердила Филиппа.

– Смотри сюда. – Чарми указала на один из пунктов перечня, ее пластмассовые браслеты задели страницу.

Филиппа прочла:

– «Кэнаан» все еще значится в счетах. Почему?

– Посмотри внимательнее. Это не «Кэнаан», это «Каанэн». Написание различное. – Филиппа взглянула на Чарми. – Опечатка?

– Я тоже так подумала, пока не вернулась к счетам по оплате за прошлый год и не обнаружила, что мы все еще регулярно переводим деньги на счет «Каанэн корпорейшн». Я позвонила на наш завод в Сан-Франциско, и они сказали, что совсем недавно получили поставки от «Спешиэлти фудс». И ничего от «Кэнаан» за весь год. Затем я опять просмотрела счет-фактуру и нашла вот это. – Она передала Филиппе стандартный бланк счета с фирменным знаком и названием «Каанэн корпорейшн», отпечатанным красной краской.

– Посмотри внимательнее, – сказала Чарми, – счет очень похож на счет «Кэнаан корпорейшн», отличается только написание. И еще, смотри, фирменный знак немного другой.

– А адрес? Его не существует. И телефона тоже.

– Фальшивая компания? Сколько мы им перевели?

– Почти миллион долларов.

– Боже мой!

– Знаешь, Филиппа, что я думаю? После того как мы расторгли контракт с «Кэнаан», кто-то проник в компьютерный банк, подправил название так, что на первый взгляд оно выглядит так же, подпечатал несколько счетов напротив этого названия и затем переслал чеки.

– Но почему бухгалтеры не заметили этого? Они же знают, что мы прекратили отношения с «Кэнаан» больше года назад.

– Филиппа, ты знаешь, как много народа работает в этом отделе? Расчетчица, просматривая ежедневно огромное количество компьютерных распечаток со счетами, видит этот счет-фактуру, пропускает его через компьютер, находит, что «Каанэн» является одним из наших постоянных поставщиков, и выписывает чек. Она, возможно, даже не знает, что мы имеем теперь дело со «Спешиэлти фудс».

Пока Филиппа просматривала документы, разложенные перед ней, чудовищность содеянного начала доходить до нее.

– Это может означать только одно: кто-то внутри «Старлайта» присваивает эти деньги.

– Хуже всего то, – сказала Чарми, – что, если бы не проблема с «Мирандой», я бы никогда не докопалась. Этот кто-то мог бы перечислять деньги бесконечно или, по крайней мере, до тех пор, пока мы не провели бы всеобщую ревизию, а к этому времени он мог бы сбежать с еще большей суммой.

Филиппа посмотрела на Чарми.

– Но кто бы это мог быть? Ясно, что это не один из нас.

Сказав «один из нас», Филиппа имела в виду небольшую группу друзей, кто много лет назад поддержал на первых порах «Старлайт», когда Филиппа управляла компанией из своей гостиной.

– Я все думала, могут ли эти два факта быть взаимосвязаны, – сказала Чарми. – Может быть, кто-то внутри «Старлайта» присваивал эти суммы, а затем на них покупал акции? Тогда это означало бы, что кто-то внутри компании планирует смену руководства.

– Чарми, – начала Филиппа и вдруг ее осенило. – Кто в «Старлайте» знает, что ты здесь?

– Никто. Зачем же предупреждать виновного, если таковой имеется? Все думают, что я в Огайо с Натаном и детьми. Натан получил от меня инструкции сообщать мне сюда, если мне позвонят по его телефону.

– Но Алан знает, что ты приехала ко мне?

– Нет, думаю, было бы неразумно говорить об этом и ему. О Боже!

– Ты подозреваешь Алана? – с тревогой спросила Филиппа. – Алан работал в компании с самого начала, он был одним из ее основателей.

– Нет, не подозреваю. Но я думаю, благоразумнее проявить крайнюю осторожность до тех пор, пока мы не будем знать наверняка, что происходит. Оба факта могут быть совсем и не связаны. Или напротив. Но то, что происходит, чертовски серьезно, и мы должны быть осторожными.

– Да, конечно, – Филиппа почувствовала, что ее знобит даже в теплом халате.

Из гостиной появилась Найри, чтобы объявить, что прибыл Иван Хендрикс, частный детектив.

– Спасибо, Найри. Пожалуйста, попроси его подождать в гостиной, пока я не переоденусь. Молись, чтобы он привез хорошие новости, Чарми, – сказала Филиппа, вставая. – Они могут пригодиться прямо сейчас.

Переодевшись в свободную юбку и блузку, высушив волосы, Филиппа вскоре присоединилась к ним. Чарми и Иван сидели в просторной, с высоким потолком гостиной, где пластиковые белые стены и черный сланцевый пол отражали антикварные предметы времен открытия Австралии.

Иван Хендрикс встал, когда вошла Филиппа. Он был в прекрасной для своих шестидесяти лет форме. Глядя на него, Филиппа иногда думала, что плотным сложением и короткой стрижкой он напоминает сержанта-строевика морской пехоты на пенсии. Она знала его двадцать пять лет, а он знал все ее секреты, даже те, которые не были известны Чарми.

– Что у вас есть для меня, Иван? – спросила она после того, как они обнялись и уселись у столика.

– На этот раз настоящая бомба, мисс Робертс. Вы не поверите!

Вошла Найри и поставила на кофейный столик поднос. Хрустальный графин с виски двадцатилетней выдержки, тарелка яиц со специями – пристрастие Ивана, чай со льдом и свежесрезанные овощи. Глядя на поднос, Чарми спросила у Найри:

– Нет ли у тебя чего-нибудь получше? Зная вкусы мисс Чарми, Найри ответила:

– Мясной пирог уже почти готов, а утром я запекла свежего ламингтона, потому что готовилась к вашему приезду.

Налив себе виски и закусив яйцом, Иван через столик рассматривал Чарми и улыбался. Он всегда восхищался ее вкусом к жизни. Роскошная женщина с роскошным аппетитом. Такая женщина, полагал Иван, должна быть настоящим лакомством в постели. Он тоже вспомнил один великолепный эпизод в своей жизни, который он и Чарми пережили вместе.

– Боже, как тут жарко, – сказал он, снимая мятый пиджак, посадочный талон «Квонтес» выскользнул из его кармана. – В Палм-Спрингсе шестьдесят восемь градусов, на горах – снег, на улицах – рождественские огни, воздух пропитан вкуснейшими ароматами. Я просто извелся там.

Затем взял портфель, достал папку и вынул из нее несколько документов.

– Удача – так удача. Боюсь, что она не имеет никакого отношения к моим способностям как детектива. Я вышел на это, работая с другим делом.

Филиппа знала, что у Хендрикса есть другие клиенты. Много воды утекло с тех времен, когда он работал только на нее, это было так давно, когда перспектива найти членов ее семьи казалась совсем близкой.

Сначала он протянул ей вырезку из газеты.

– Отдел объявлений «Лос-Анджелес таймс», – сказал Хендрикс.

Филиппа прочла: «Любого, располагающего сведениями или какой-либо информацией о Кристине Синглтон, родившейся в 1938 году, Голливуд, Калифорния, просьба связаться с Беверли Берджесс. Адрес: «Стар», Палм-Спрингс. Неотложное семейное дело».

Кристина Синглтон! Филиппа не вспоминала этого имени годами. Она посмотрела на Ивана.

– «Стар». Я слышала о ней. Это курорт в горах недалеко от Палм-Спрингса.

– Посмотрите вот это, – Иван протянул ей страницу, вырванную из дорогого иллюстрированного журнала. На ней была напечатана реклама, на фоне ночного неба разбросаны серебристые звезды. В нижней части рекламы большими серебристыми буквами напечатано «Стар». Еще ниже: «Осуществляем мечту».

– Теперь расскажу по порядку, – начал Иван. – Я потратил чертовски много времени, чтобы добраться туда. В «Стар» не попадешь никак, кроме фуникулера, а на фуникулер не сядешь, если у тебя не забронирован номер или не заказан ленч или обед. Я ухитрился заказать ленч. Ну и народу там было! Кстати, через несколько дней там планируется большая вечеринка по случаю Рождества, и, кажется, все, кто хоть что-нибудь собой представляет, стремятся туда попасть.

– Как выглядит это место? – спросила Филиппа. – Я слышала, оно изумительно.

– Полная коробочка кинозвезд, вполне бы хватило заполнить сотню «Нэшнл инквайрер». Во всяком случае, такое складывается впечатление. Очень шикарно. Команда не моей лиги, а скорее вашей, мисс Робертс. Как бы то ни было, сам я не стал, как вы просили, пытаться встретиться с Беверли Берджесс. – Хендриксу были даны строгие указания не вступать самому в личные контакты. Однажды, девять лет назад, ему показалось, что он нашел настоящую мать Филиппы, вспугнул женщину раньше, чем Филиппа смогла поговорить с ней, и они больше не смогли ее найти.

– Я провел некоторые изыскания и достал этот газетный снимок Беверли Берджесс. Он не очень четкий – видимо, она не хотела, чтобы ее снимали.

Чарми, стоя за спиной Филиппы, взглянула на размытое изображение.

– Мне кажется, какое-то сходство есть, – сказала она, – вполне может быть твоей сестрой. Вы близнецы или двойняшки?

– Не знаю. А что?

– Если вы близнецы, то эта женщина – не твоя сестра, если вы двойняшки, то все возможно.

Несмотря на то, что добытые Хендриксом сведения превосходили ее ожидания, Филиппа старалась не поддаваться искушению энтузиазма. Она разочаровывалась уже столько раз!

– Все это вовсе не доказывает, что она – моя сестра.

– Но кто еще может тебя разыскивать? – спросила Чарми. – То есть я хочу сказать, кто еще может разыскивать Кристину Синглтон? А дата рождения? Ты родилась в Голливуде в 1938 году. Много ли Кристин Синглтон родились в Голливуде в тот год?

– Но пойми, Чарми, я ведь не звалась Кристиной Синглтон, когда родилась. Это имя мне дали приемные родители. Может быть, объявление дал кто-то, кто знает меня давно. Кто-нибудь из Сан-Франциско, подумала мрачно Филиппа. Или, того хуже, из Сан-Квентина. – И неприятные давние воспоминания нахлынули на нее.

– Посмотри на лицо, Филиппа, – голос Чарми вернул ее к действительности, – я думаю, сходство есть. Представь, твоя сестра разыскивает тебя, как и ты ее, и она узнала, что тебя удочерили Синглтоны.

Сердце Филиппы бешено забилось. Возможно ли? Трудно сказать наверняка, но женщина на фотографии казалась высокой и стройной, как Филиппа, и какое-то еле уловимое сходство было во всей ее фигуре, в линии плеч, в посадке головы. Да и подбородок тоже кажется похожим, и нос… Неужели эта женщина – ее сестра-близнец?

– Что вам удалось о ней узнать, Иван? – спросила она.

– О, мисс Робертс, я столкнулся с довольно интригующей, таинственной историей. Женщина, имеющая возможность приобрести многомиллионную собственность и устроить роскошную площадку для игр богатеньких, должна принадлежать к высшим кругам, быть известной многим. Так я представлял себе, но ничего подобного не оказалось. Я многих опросил в Палм-Спрингсе, но никто ничего или почти ничего не знает о Беверли Берджесс. Все связи курорта осуществляются через генерального управляющего, швейцарца Саймона Джунга. Похоже, что Берджесс появилась два с половиной года назад, купила этот старый, пустующий дом кинозвезды времен немого кино и превратила его в фешенебельный курорт. Я разговаривал с журналисткой, пишущей для колонки светской хроники в «Палм-Спрингс лайор мэгэзин», она однажды встречалась с Беверли и предполагает, что ей далеко за сорок.

Иван Хендрикс ослабил узел галстука, который надел по пути из аэропорта. Трудновато сдерживать себя, чтобы не рассказать больше. Сейчас ему хотелось, и в который уже раз, выложить ей всю правду, все, что он действительно знал. Но он обещал одному человеку никогда не рассказывать ей всего, а Иван Хендрикс умел держать слово.

– Извините, я вас на минуту оставлю, – сказала Филиппа и вышла из гостиной. Она направилась в кабинет, ее личное убежище. Помимо огромного стола, заваленного бумагами, книгами, с телефоном, компьютером с модемом и двумя принтерами, в кабинете находились вещи, привезенные ею из Лос-Анджелеса после того, как она решила остаться здесь и писать книгу: различные свидетельства в рамочках, висящие на стенах, похвальные грамоты, награды и призы, фотографии Филиппы, на которых она изображена со знаменитостями всех материков. Ее внутренняя жизнь, весь ее мир были спрессованы в этих четырех стенах. Секретарь в кабинете не работал. У Рики рядом с его жилыми комнатами, расположенными над гаражом на шесть машин, был отдельный рабочий кабинет. Филиппа нажала кнопку селектора и, когда он ответил, предложила:

– Рики, не присоединишься ли ты к нам в гостиной? Филиппа направилась к выходу, но тут ее внимание привлекли две фотографии на столе. Первая – в простой пластмассовой рамке, на ней – улыбающийся подросток в спортивном костюме – Эстер, ее дочь, когда ей было шестнадцать. Второе фото – в старинной оловянной рамке – изображало красивого мужчину, сидевшего за рулем семнадцатиметровой гоночной яхты, с обветренным загорелым лицом, с победным блеском в глазах. Фото было сделано в тот день, когда он готовился принять участие в гонках на приз Хобарта в Сиднее. В тот же день она решила сказать ему, что выйдет за него замуж. Это решение она приняла в самолете, когда летела в Австралию, чтобы сделать ему сюрприз. Она прилетела вовремя, чтобы увидеть, как «Филиппа» уходит под воду, недалеко отсюда, у самого мыса Резолюшн – места ее нынешних ежедневных бдений. Эта вилла принадлежала ему, была куплена им как раз накануне смерти. И хотя в своем завещании он оставил виллу Филиппе, его семья опротестовала этот пункт завещания и долгое время оспаривала его в суде, пока наконец в прошлом году суд не решил дело в ее пользу. Филиппа приехала в Перт вступить в права на горькое наследство.

Вглядываясь в обветренное, привлекательное лицо, она снова подумала: «Невозможно привыкнуть к тому, что его нет. Он непременно вернется. Однажды утром – неважно, где это будет – в больнице или на далеком острове, – он проснется, внезапно вспомнит, кто он, и вернется к ней». Вот почему каждый день она ходит на мыс Резолюшн и внимательно осматривает залив.

– Любовь моя, можно моей надежде снова воскреснуть? – спросила она, что делала нередко, у фотографии. – Эта женщина, по имени Беверли Берджесс, может она быть моей сестрой? Она владеет курортом, который называется «Стар». У меня – компания «Старлайт». Я слышала, что в жизни близнецов, хотя и разлученных сразу после рождения, такие замечательные совпадения случаются. Свидетельствует ли это совпадение о том, что она действительно моя сестра? И не замечательно ли будет, если и у Эстер, и у меня появится много родственников, больше, чем нас самих.

Она вернулась в гостиную и сказала: – Мы не должны терять ни минуты. Я возвращаюсь с тобой, Чарми. Я должна выяснить, существует ли угроза «Старлайту» и кто стоит за этим, может ли это быть один из наших друзей. Затем я собираюсь встретиться с этой женщиной в «Стар». Если существует хоть малейшая вероятность того, что эта женщина моя сестра, я не упущу ее. А если она действительно моя сестра, тогда проблемы моего прошлого будут закрыты. Я, наконец, узнаю, кто я и откуда взялась.

Она повернулась к Рики, сидевшему в ожидании, блокнот и ручка для стенографирования наготове.

– Позвони в аэропорт, узнай, здесь ли еще капитан Фарроу, и выясни, когда самолет может быть готов к вылету с нами в США. Договорись также, чтобы нас встречал автомобиль, и зарезервируй номер «люкс» в гостинице «Сенчури-Плаза». Свяжись по факсу с курортом «Стар» в Палм-Спрингсе и выясни, можем ли мы получить там номер. Если нет, попытайся забронировать номер в «Мэриот-Дезерт-Спрингс» или в «Ритц-Карлтон». Но, Рики, ни в коем случае не сообщай никому в конторе «Старлайта», что я приезжаю.

Мне нужно использовать элемент неожиданности, подумала она. Хочу понаблюдать их реакцию, когда они увидят меня, входящую в контору. Наконец она повернулась к Хендриксу.

– Иван, возвращайтесь в Палм-Спрингс и добудьте все, какие можете, сведения об этой Беверли Берджесс. Покопайтесь в ее окружении, не удастся ли что-нибудь из этого извлечь. Откуда она? Как ей удалось провернуть операцию со «Стар»? Если сможете, получите комнату в «Стар», Рики выдаст вам чек на расходы. Можете сообщить о результатах, когда я буду в Палм-Спрингсе. Да, еще одно. Могли бы вы попросить кого-то из своих детективов заняться одной компанией для меня? Она называется «Каанэн корпорейшн», и у меня есть сильные подозрения, что она служит лишь ширмой для получения ворованных денег.

Дошла очередь до Чарми.

– Пойдем, поможешь мне уложить веши. Мы отправляемся сейчас же. Тот, кто пытается отобрать у меня компанию, будет неприятно удивлен.

Филиппа взяла фотографию, привезенную Иваном из Палм-Спрингса, и долго на нее смотрела. «Моя ли ты сестра? – мысленно спросила она. – Есть ли у тебя ключ к моему происхождению? Сможешь ли ты мне рассказать наконец, кто я на самом деле?»

– Беверли Берджесс, – прошептала Филиппа. – Кто ты?