ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Услышав голос Кейт, Девлин поднял голову. Она надвигалась на него, ее щеки горели огнем, в глазах полыхал гнев, она вся пылала гневом, жгучим и неодолимым, как тропическое солнце. У него перехватило дух. Она великолепна в своей ярости. Индианки завизжали, когда Кейт подошла ближе, — будто перед ними была охваченная жаждой мести богиня.
Кейт подошла еще ближе и схватила одну из женщин за руку.
— Я же сказала, убирайтесь! — закричала она, рывком ставя женщину на ноги.
Женщина не стала ждать другого приказа от этой золотой богини; ей не надо было понимать языка, чтобы догадаться, чего от нее требуют — она испарилась. Остальные завопили и опрометью бросились из хижины, как будто им грозил удар молнии, -гнев Кейт был более убедительным, чем мирные уговоры Девлина.
Она стояла перед ним, уперев руки в точеные бедра, подбородок вздернут, грудь вздымается. Сердце Девлина неистово забилось, когда он встретился с ее горящим голубым взором. Зачем она ворвалась сюда? Ревность? Она так ревновала, что была готова бороться за него?
— Ты выгнала этих женщин, как будто имеешь на меня какие-то права.
Кейт с шумом выдохнула,
— Я смотрю, тебе очень нравится, когда перед тобой крутятся женщины, предлагая себя!
— А что, разве я принуждал их?
— Как ты мог ответить на их домогательства? Они просто не знают ничего, кроме этого. Как ты мог воспользоваться своей властью?
— Но я же дикарь, не так ли, профессор? Недостаточно хорош, чтобы дышать одним воздухом с любым из твоих чудесных английских джентльменов.
— Джентльмен никогда не будет мечтать о том, как бы ублажить себя женщиной.
— Твой английский джентльмен сидит снаружи у костра. Ты бы лучше вернулась к нему, пока он не подумал, что ты предпочитаешь общество выродков и варваров обществу английского аристократа.
— Только сумасшедшая может предпочесть тебя Остину Синклейру.
— Ага. — Интересно, она догадывается о том, какие страдания причиняет она ему этими словами, как безжалостно вскрывает раны, которые сама же и нанесла? — Или пугливая. Которая здорово напугана тем, что вдруг умрет, так и не уняв зуд между своими ногами,
Кейт чуть не задохнулась.
— Как ты можешь так говорить со мной.
— Правда — довольно интересная вещь. Иногда она не слишком привлекательна.
— А ты, конечно, ничего не получил от меня?
— Не более того, что предлагали мне другие женщины. — Ничего — кроме нескольких мгновений в Раю, из которого его сразу же сослали в Ад — навеки.
— Ты… ты… — Она кинулась на него, молотя кулаками по его груди. — Я действительно сошла тогда с ума, когда позволила прикоснуться к себе.
Она повернулась, чтобы уйти, но Девлин схватил ее за руку.
— Полагаю, чго ты чувствуешь себя оскорбленной.
— Пусти меня!
Он притянул ее к себе, обвивая рукой ее за талию, а другой скользя по ее спине. Она отчаянно боролась, ее груди скользили по его груди, упругие и теплые, вызвав в нем внезапный приступ желания. Неодолимого.
— Скажи мне, почему ты делаешь из меня злодея в этой маленькой драме, профессор. Я не совсем тебя понимаю.
— Ты выродок!
— Правильно. Я выродок. Но это не дает тебе права втаптывать меня в грязь своей аристократической ножкой.
— Я никогда… да разве я… — Она посмотрела на него. — Не только обстоятельства рождения делают тебя выродком, Девлин Маккейн. А теперь убери от меня свои грязные руки.
— Между прочим, эти самые руки однажды ласкали твое чудное стройное тело, и ты сама этого очень хотела. — Девлин провел рукой по ее бедру. — И я тот самый мужчина, которого ты впустила в себя.
— Ошибка, — сказала она, ее голос срывался из-за усилий, которые она предпринимала, чтобы вырваться из его объятий.
— Неужели?
— Да. — Кейт закрыла глаза. — Ошибка, которой я никогда не повторю.
Боль медленно и упрямо запульсировала в его груди, его сердце щемило от любви, которую он по-прежнему испытывал по отношению к этой женщине.
— Я не принес тебе ничего, кроме сожалений, Кейт?-Он провел губами по ее шее, вдыхая знакомый запах роз. — Я всего лишь дурное воспоминание, которое надо скорее забыть?
— Я забуду тебя. — Она толкнула его в грудь. Зато он никогда не забудет ее, как бы ни пытался.
Она слишком глубоко вошла в него. Он должен остаться в ее памяти. Он должен суметь это. Он должен найти самые заветные струны в ее душе, которую она так тщательно скрывала от него. Он оставит в ней след. И когда она будет лежать в объятиях галантного лорда, пусть в ее памяти возникнет выродок, который однажды ласкал ее, выродок, который любил ее каждой частичкой своей заброшенной души.
Он прикоснулся губами к чувствительному местечку на изгибе шеи и плеча, его губы были как клеймо, полные влажным жаром. Кейт тяжело задышала. Пусть не думает, что таким образом сможет ее соблазнить и унять ее гнев. Пусть не думает, что она согласна заменить ему этих индейских клуш. Сейчас она докажет, что у нее в руках тоже есть сила
— Пусти меня! — Она толкнула его в грудь, но с таким же успехом она могла бы бороться с гранитной стеной, только вместо камня под ее ладонью была теплая, как атлас, кожа.
Он провел кончиком языка выше, пробегая им вокруг ее уха, добившись тихого стона, вырвавшегося из ее горла. Знакомый аромат сандалового дерева и мускуса мужской плоти дразнил ее. Жар его обнаженного тела пробирался сквозь се одежду, увлажняя ее кожу
Да помогут ей небеса, неужели поэтому она так разозлилась на него? Он укусил мочку ее уха. Его дыхание как знойный ветер по ее шее. Она изогнула руки на его груди, подушечки ее пальцев пробежались по каменно-твердым мужским соскам. Мускулы напряглись под ее руками. Она чувствовала его тяжелое дыхание, медленное вздымание груди, мягкий выдох, задевший ее плечо.
Она хотела этого? Она хотела почувствовать его объятия снова? Она не должна сдаваться этому сумасшествию. Она должна…
Он провел рукой по выпуклостям ее ягодиц п прижал ее к паху, проводя по се животу пышущим жаром и обещанием членом. Она ощутила, как холодная злость отступает, сменившись горячим желанием. Она в опасности!
Это какой-то бред!
Но ее тело уже сдавалось ему. Как лед сдается солнечному теплу, ее тело таяло и становилось мягким и податливым, скользило по нему, наслаждаясь всем богатством ощущений, которые он мог дать ей. Она хотела его. Она нуждалась в этом. И пусть он будет с ней хотя бы миг.
Она повернулась, проведя губами по его щеке, она томилась по поцелую. Она выгнула поясницу, подняв бедра навстречу твердой возбужденной плоти, желая обладать им. Она обвила руками его гладкие плечи, готовая держать его так целую вечность.
Девлин чувствовал сладость сдавшейся женщины в обмягшем теле. Он весь трепетал от желания.
— Кейт, — прошептал он, целуя ее в щеку
И когда он коснулся ее своим ртом, она раздвинула губы, и теплое дыхание согрело его щеку. Он провел кончиком языка по изгибу ее нижней губы и почувствовал, что она запустила пальцы в его волосы. Он двинулся глубже в ее рот, жаркий и влажный, касаясь кончика ее языка и отступая, дразня ее, пока она не застонала, пока ее руки не сжались и не потянули его волосы.
Воспоминания не принесут ей ничего хорошего. Мечты только усугубят его голод. Он загорался для этой женщины, огонь зарождался внутри него, огонь, которому суждено поглотить его. Но его собственное падение не имело никакого значения сейчас: ничего не имело значения, кроме этого тела, скользящего по нему, этого жадного пламени в его руках, этой солнечной богини, повелительницы огня и света.
Он скользнул рукой по ее одежде, расстегивая пуговицы на блузке и на брюках. Она не протестовала, когда он стянул рубашку с ее плеч. Только чуть застонала, когда он прервал поцелуй.
— Куда ты уходишь? — прошептала она, хватая его за плечи.
— От тебя никуда. — Он спустил вниз лямки лифчика.
Он целовал ее груди сквозь прозрачный шелк ее лифчика, останавливаясь на розовых вершинах. Она закрыла глаза, из раздвинутых губ вырвался вздох. Медленно он раздел ее, целуя каждый дюйм пахнущей розами кожи по мере разоблачения, наслаждаясь тихими стонами блаженства, которые вырывались при его касаниях из ее рта. Он снял с ее ног ботинки и носки, стянул брюки и кружевные штанишки с бедер, снова открывая для себя очертания ее длинных ног, ощупывая их руками, губами и языком.
Вскоре она стояла обнаженной перед ним, свет от костра отражался на ее гладкой, цвета слоновой кости коже. Девлин наслаждался ее красотой, впитывал ее в свою память, как бродяга, который знает, что скоро снова будет обречен на муки голода.
Она открыла глаза. Она смотрела на него, на обнаженного. Он больше не боролся со своими чувствами. Надежда и любовь. Чувства, которые предали его перед ней, чувства, которые он не мог подавить, когда глядел в ее глаза.
— Обними меня. — Она обвила рукой его шею. — Девлин, пожалуйста, обними меня.
Он обхватил ее руками, прижимая теплый шелк тела к груди. Она потянулась вверх, встала на цыпочки, гладя его грудь своими грудями, щекоча его бедра мягким атласом ее ног, захватывая его губы. Он полностью сдался этой женщине, отодвинув все свои сомнения в тень.
Сейчас она была в его объятиях. Сейчас он мог любить ее, как и мечтал. Он не будет думать о том, какую цену придется заплатить за это.
Он провел рукой по гладкой спине, ощутив ладонью теплый шелк. Она вся застыла под его прикосновениями. Он коснулся напрягшихся округлых ягодиц. Он приподнял ее, и она обвила своими длинными ногами его талию, мягкие влажные завитки дразнили твердую возбужденную плоть. Она крепче сжала руками его шею, прижимаясь к нему с такой силой, как будто хотела вжаться в него еще больше.
Он донес ее до ближайшего гамака, опуская ее на искусно сплетенное гнездо из лиан. Продолжая целовать ее, вкушая сладкий вкус ее рта, он вошел в нее, проскользнув в манящее тепло и влагу ее лона.
Она была создана для него, она само совершенство. Никто из прежних его женщин, никто из будущих его возлюбленных не сравнится с нею. Ни одна. Но даже и теперь, когда он полностью овладел ею, даже теперь, когда он ощущал бурные сокращения ее плоти, он думал о том, что этого, скорее всего, больше не повторится. Он никогда больше не испытает столь упоительного блаженства.
Кейт чувствовала себя подвешенной в воздухе. Девлин был ее единственным якорем, его ноги твердо стояли на земле. Держа ее руками за бедра, он двигался вперед; гамак раскачивался, ее груди касались его груди, черные завитки дразнили ее набухшие соски. Она плавно двигалась, ускользая от него, пока он не выходил из нее полностью, касаясь только бархатистым кончиком своего члена. Мгновение ожидания, и он снова входил, скользил по ее лону, наполняя ее теплом и энергией, и еще, и снова, пока ей не начало казаться, что она разобьется на мелкие кусочки от наслаждения.
В невесомости, снова и снова он отправлял ее в полет, отталкивая ее от себя и притягивая ближе, теплая кожа скользила по ней, твердая плоть внедрялась в ее лоно снова и снова.
Она вздохнула, когда Девлин опустил губы на ее шею, влажный жар его языка заскользил по жилке, бешено пульсирующей от удовольствия. Сквозь биение крови в ушах она слышала отдаленное пение индейцев там, на полянке, ритм сливался с ритмом плотского танца этого языческого бога.
Их тени тоже плясали на стене, похожие на древние рисунки, сделанные древесным углем, мужчина и женщина, соединенные навечно. Когда Девлин командовал ее телом, она не могла думать ни о чем ином.
Девлин нашептывал ее имя снова и снова, когда двигался в ней, когда чувствовал ее возросшее напряжение и приближение пика. Она вцепилась в его плечи, изогнув тело, ее ноги напряглись, она вся обвила его, когда последовал долгий сладкий трепет освобождения.
Она дрожала под ним, обнимая его, его слух ласкали ее тихие стоны и неровное дыхание; она взяла его с собой в свое царство тепла и света, в благодарность за огонь, который он зажег в ней. И он сдался ее теплу, отдавая свою душу в ее руки.
Их тихое прерывистое дыхание и резкий громкий стук сердец смешались вместе, слились воедино, как и их насытившиеся тела. Тени на стене трепетали. И когда костер начал угасать, стук их сердец стал ровнее, дыхание восстановилось, они возвращались из волшебного царства.
Когда Девлин собрался с силами, он обхватил Кейт руками, повернул ее нежно, прижимая к груди, и улегс» спиной на гамак. Он хотел что-то сказать, слова, которые переполняли его сердце, но он не знал, услышит ли она их.
Он почувствовал, как ее рука свернулась в кулак у него на груди, тело напряглось, как будто она боролась с чем-то внутри себя. Повернув ее подбородок, он заставил ее взглянуть на него. Слезы, на ее глазах были слезы, которые отражали свет от костра… похожие на мерцающие звезды. Он видел страшную боль на ее лице. И эта боль отразилась в его душе, напомнив ему о его собственных разбитых надеждах и мечтах.
— Я не хочу, чтобы ты плакала, — сказал он, убирая мокрый завиток с ее щеки. — Я не хочу, чтобы ты плакала.
Он покачала головой.
— Я не плачу. Я никогда не была размазней и плаксой, — прошептала она, но не сумела удержать предательскую слезинку.
Он обхватил ее лицо ладонями и провел большим пальцем по коже, вытирая сверкающую капельку с се щеки.
— Прости. Я не должен был…
— Это не твоя вина. Это я… это из-за моих чувств. — Она провела пальцем по змеевидному узору на его плече и продолжила: — Те женщины, ты в самом деле собирался заняться с ними любовью?
— Нет. — Девлин погладил пальцами ее висок, чувствуя бурный пульс ее сердца. — Я пытался убедить их уйти. Но они не хотели ничего слушать.
— От такого мужчины, как ты, нелегко отказаться, — прошептала она, в ее голосе слышалось страдание, которое он видел и в дрожащем изгибе ее улыбки.
— Я хочу только одну женщину, Кейт. Она покачала головой.
— Мне не следовало вторгаться сюда. Я не знаю, что на меня нашло. Я не знаю… — Она глубоко вздохнула. — Я когда-нибудь избавлюсь от нее?
— От кого, милая?
— От ревности. И еще этот ужасный голод, телесный голод. Он так мучителен. Я не понимаю этого. Я не хочу этого!
. При этих словах Девлин почувствовал, как его надежда восстает из пепла.
— Кейт, но это нормально — чувствовать…
— Это мне не подходит. — Слезы, которые она больше не могла сдерживать, полились из глаз. — Я не понимаю той женщины, в которую превратилась. Я… я не владею своими чувствами. Я… о, я ненавижу это! Рядом отец, и Остин Синклейр. Они наверняка знают, что случилось здесь.
Девлин ощутил приступ ревности при одном лишь упоминании имени Остина Синклейра.
— Я стала совсем другой, я не узнаю себя. Я превратилась в какую-то мегеру, которая врывается сюда, вопит. Неужели эта женщина, которая не может не прикасаться к тебе… неужели это я?
Она потянулась к нему рукой. Долгое время она Держала раскрытую ладонь над его плечом, касаясь его только своим теплом, будто боялась прикоснуться к телу, которое недавно ласкала.
Девлин наблюдал за ней, видел ее смущение, страстно желая облегчить ее страдания. Но он не мог. Он был источником ее страданий.
Она сжала кулак и уперлась в него подбородком.
— Я не понимаю ту женщину, которая недавно ворвалась сюда. Я почти уверена, что не люблю ее.
— А я понимаю ее, — сказал он, обхватывая пальцами сжатый кулак. — И люблю ее.
— Нет. — Она соскочила с гамака, вырываясь из его хватки.
— Кейт. — Он встал на ноги. — Дай мне шанс. Я покажу тебе, что я могу стать человеком, более достойным тебя, чем владелец казино. Разреши мне…
— Пожалуйста, не надо. — Она толкнула его в грудь, когда он подошел ближе.
— Неужели ты до сих пор не поняла, что между нами Что-то есть? Ты не видишь, что мы должны быть вместе?
— Нет. Мы не можем быть вместе.
— А как насчет того, что произошло? Разве любовь не имеет с этим ничего общего?
— Девлин, я… я не могу любить тебя. Я не могу. Ее слова заморозили воздух в его легких. Она хотела его ради одной только вещи, ради одного — она жаждала огня, который он разжигал в ее голубой крови. Он стоял и смотрел, как она натягивала одежду, ощущая себя грязным ничтожеством, никогда еще он не был так унижен и растоптан.
— Ты собираешься выйти замуж за Остина Синклейра?
Она взглянула на него. Ее руки замерли на верхней пуговице блузки, которую она пыталась застегнуть.
— Ты не понимаешь. Это не из-за Остина Синклейра. А из-за меня. И из-за тебя.
— Я не вписываюсь в твою жизнь, да?
— Я всегда точно знала, что хочу делать в этой жизни, и что именно мне нужно. Я никогда не собиралась выходить замуж. Ни за кого. Понимаешь? Я всегда хотела жить так, как мне нравится. Моей любовью всегда была моя работа. — Она взмахнула руками, мимолетное движение, выдававшее ее смятение. — Ты поставил все с ног на голову. То, что произошло между нами, это ненадолго. Это слишком мимолетно. Это слишком бурно. Это не то, что надо каждому из нас.
— Итак, ты собираешься и впредь притворяться, что ничего не было.
— А что еще мне остается делать? — Она выглядела такой разбитой, он еле сдерживался, чтобы не обнять и утешить ее. — Ты хочешь вечности. Я могу дать тебе только сегодня. Ты согласен на несколько мгновений. Ты готов к тому, что наши пути рано или поздно разойдутся?
Девлин отвернулся от нее, закрыв глаза, боль скребла стальными когтями его сердце. Его не покидало мучительное ощущение своей нечистоты и ненужности. Он мучительно хотел того, в чем ему отказывали.
— Я не могу быть твоим жеребцом, Кейт. Я люблю слишком сильно, чтобы быть одним лишь теплым телом, наделенным надлежащим приспособлением.
Он слышал, как она задохнулась, почувствовал, как она обожгла его взглядом, прежде чем она выбежала из хижины. Долгое время он смотрел на мерцающую тень на стене, одинокую мужскую тень.
