Глава 29
Тимми Биб легким галопом подскакал к зияющей пещере, где они с братьями Дули обосновались прошлой ночью. Лошадь тяжело дышала после крутого подъема на гору. Внизу то и дело, отразившись от металла, вспыхивал луч солнца. Прошли почти сутки, но пинкертоны не уходили.
Кинув нетерпеливый взгляд на людей в долине, которые прилипли к ним, как репей к собачьей шерсти, Биб осмотрел своих сторонников. Несколько двоюродных братьев Дули смогли уйти с ним в горы. Поспав несколько часов, Биб, следуя хору внутренних голосов, оседлал коня. Под покровом ночи он вернулся к месту засады, чтобы узнать, там ли Крокер. Выяснив, что Дэниела отослали, Биб вернулся, готовый к перемещению.
— Поднимайтесь! Мы уходим.
Биб обратил внимание, как, с трудом подойдя к своей лошади, Грант приложился к полупустой бутылке, чтобы облегчить боль в животе и снять усталость. Было ясно, что накануне он не успел принять обычную дозу морфия. Через несколько часов ему станет совсем плохо, его начнет трясти. Биб и не подумал сообщить Гранту, что прихватил с собой порошок с морфием, который изготовил для Дэниела аптекарь Джибби.
Мужчины постепенно оседлали своих коней. Один из братьев Дули, высокий и крепкий, оказался, однако, не таким уж послушным. Во взгляде, которым он одарил Тимми, сквозил вызов.
— Ну и?
В ответ Биб достал револьвер и пулей в лоб уложил парня.
— Еще есть вопросы?
Оставшиеся трое смотрели на него с ужасом. Тимми засмеялся при виде их перекошенных лиц. Они казались ему стайкой кроликов. У них даже не хватило духу бежать, и они не понимали, что им осталось несколько часов до встречи с Творцом. Тимми не собирался брать их с собой в свое убежище и не намеревался оставлять свидетелей. Он позволит братьям быть рядом, пока они будут служить ему прикрытием. Потом он уйдет. Один.
— Куда ты нас ведешь? — осторожно спросил Грант, опасаясь задеть легковозбудимого Тимми. У Дули были свои планы, к которым Биб имел отношение.
— Назад в Эштон. Глаза Гранта засверкали.
— Ты поможешь вызволить Флойда? Биб презрительно скривил губы:
— Он мертв! Твой брат мертв.
Не веря своим ушам, Грант оглянулся на остальных. За какие-то сутки от его семьи ничего не осталось. Ничего! Он хотел обвинить Крокера. Ему до боли хотелось возложить ответственность на пинкертонов, но он понимал, что больше всех виноват Биб. Именно он вовлек их всех в свой план. Грант и слушать его не хотел, когда в салуне в Бэрривилле Тимми принялся искушать их возможностью освободить Флойда и одновременно захватить Крокера. Но задумка казалась безупречной.
— Как умер Флойд?
Биб ухмыльнулся с нескрываемым удовольствием, отчего Грант стиснул зубы.
— Не знаю. Я видел, как они выносили его из вагона. Думаю, он умер еще до того, как мы отступили. Бьюсь об заклад, это Крокер пустил ему пулю в лоб.
Грант сжал кулаки, но промолчал. Биб продолжал гнуть свое:
— Ты что, не понимаешь? Во всем виноват Крокер. Все сделал этот ублюдок.
Грант и сам уже начал в это верить, но сейчас ничего сделать было нельзя. Крокер умрет. За этим проследит Биб. А тогда уж он проследит за Бибом.
— Вперед! — крикнул Тимми.
— Куда мы едем?
— Ты уже забыл? Я знаю о Крокере все: его привычки, слабости. Я даже знаю, где он сейчас.
Дэниел открыл глаза — сна как не бывало. Что-то насторожило его, что, он и сам и не понимал. Стал ждать, вслушиваясь в тишину утра. Не услышав ничего, приказал своим мышцам расслабиться, а сердцу — замедлить свой ритм.
Постепенно тело послушалось команды. Мозг подчинился медленнее. Ничего не случилось. Совсем ничего. Он просто еще не до конца пришел в себя. Но кто может винить его после событий последних дней?
Дэниелу удалось уговорить себя, и он зевнул и потянулся, перевернулся на другой бок и наткнулся на мягкое женское тело. Сьюзан.
Улыбка тронула губы Дэниела. Она была такой красивой. Теплой. Страстной.
Дэниел попытался снова уснуть, но ему это не удалось. Что-то — какое-то беспокойство — шевелилось в сознании. Он сходит на конюшню и проверит коня, убедится, что все в порядке. И вернется к жене.
Секунду помедлив, он вылез из-под одеяла и пригладил пятерней волосы. С любовью посмотрел на спящую Сьюзан и поймал себя на том, что мысленно видит себя каждое утро просыпающимся рядом с ней, и так из года в год. Она научила его смеяться и любить. И мечтать.
Дэниел натянул белье, носки, надел рубашку, потом брюки и сапоги. Тихо вышел из комнаты, со стола на кухне взял винтовку — годами опасности выработанная привычка — и направился к двери. Выйдя на холод, беззаботно обежал взглядом свои владения.
Тяжелые тучи ползли вдоль неровной поверхности гор, обещая снег и потепление. Скоро весна. Сьюзан понравится здесь. У них будет дом, какого нет ни у кого, какого не было у него в детстве и о каком он даже не мечтал. Они будут счастливы и…
Что-то насторожило Дэниела задолго до того, как он услышал шум. Он вздернул голову. На склоне горы появились четкие силуэты четырех всадников.
Горечь и злость охватили Дэниела. Он повернулся и бросился в дом. Уже на пути в спальню он услышал приближающийся стук копыт. Они увидели его на крыльце.
— Сьюзан!
Она уже сидела в постели, волосы в беспорядке свисали по сторонам лица.
— Что такое? Что случилось?
— Дули, — бросил он. — Одевайся. Нужно отправить тебя отсюда. Сядешь верхом и поскачешь в приют.
— Нет, Дэниел.
— Сьюзан, не перечь! — Он бросил ей на колени одежду. Его револьвер остался на кухне, поэтому он порылся в комоде и извлек второй, который спрятал под стопкой рубашек. — Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! Ты поедешь в безопасное место!
— Только с тобой.
— Сьюзан, если они увидят меня вместе с тобой, они погонятся за нами! Вставай!
Она в растерянности молча смотрела на него, потом, путаясь, начала одеваться. Как только она закончила, Дэниел схватил ее за руку и потащил в кухню. У двери на улице он понял, что уже слишком поздно. Всадники находились в пятидесяти футах от дома, и добежать незамеченной до конюшни возможности у Сьюзан не было.
— Быстро! Полезай в погреб и сиди, пока я не позову тебя. Поняла?
Дэниел отбросил стол в сторону, не позволяя себе обратить внимания на бледность, залившую лицо Сьюзан. Он знал, что перед ней вновь встали все ужасы прошлого, но ничего другого он придумать не мог.
— Дэниел, нет! Я останусь здесь, с тобой. Если ты будешь драться, я буду драться тоже.
— Сьюзан, делай, как я сказал!
Он поднял крышку и подвел сопротивляющуюся женщину к отверствию. Силой повел ее вниз. Когда же Сьюзан начала кричать на него и отказываться идти, Дэниел взял ее лицо в ладони и поцеловал, вкладывая в поцелуй всю нежность и любовь, которым она научила его за прошедшую неделю.
— Пожалуйста, Сьюзан, — взмолился он. — Пожалуйста, сделай, что я тебя прошу.
Он сунул ей в руки револьвер, и между ними пробежала искра понимания. Потом Дэниел оттолкнул Сьюзан подальше в темноту погреба, выбрался наверх и закрыл дверь у нее над головой. Сьюзан съежилась от страха, услышав звук придвигаемого стола. Она бросилась по лестнице и забарабанила в дверь.
— Дэниел! Он не ответил.
Проклятье! Как он мог так с ней поступить! Как он мог! Ведь это и ее дом. И она может стрелять. Может! Она может защитить себя от Дули, так же как и он. Он не мог оставить ее беспомощной и перепуганной, как сделала ее мать. На этот раз Сьюзан намеревалась сражаться.
Она била в дверь, пока не ободрала кулаки, крича, чтобы Дэниел выпустил ее. Ей было слышно, как Дэниел открывает окна и выбивает прикладом мешающие планки ставней. До Сьюзан донеслись приглушенные крики и ругательства бандитов, но она была слишком глубоко, чтобы разобрать их. Раздались беспорядочные выстрелы. Сердце у Сьюзан замерло, руки и ноги отнялись. Она должна выбраться. Должна! Она не может позволить защищать себя таким образом. Она должна помочь Дэниелу.
Со всей силы Сьюзан ударила плечом в дверь, снова и снова, пока она не начала поддаваться, слышно было, как сдвигается стол.
Она, не переставая, билась в дверь, плечи покрылись синяками и ссадинами. Но с каждым ударом дверь приоткрывалась все больше и больше. Наконец стол сдвинулся, и Сьюзан смогла открыть дверь настолько, чтобы оглядеть кухню.
Сьюзан выбралась наверх и чертыхнулась из-за зацепившейся юбки. Не слишком осторожно дернула подол — послышался треск рвущейся материи. Сьюзан огляделась, ища мужа. Потом она заметила, что задняя дверь открыта. Дэниел, спрятавшись за сугроб во дворе, отстреливался от нападавших. Один из них лежал на замерзшей земле рядом с Грантом, двое других стреляли из-за колодца.
Дэниел пригнулся и перебежал к конюшне, засев там за бочкой для воды. Сьюзан поняла, что он хочет отвлечь бандитов от дома, от нее.
Проклиная мужскую гордость и тупое упрямство, Сьюзан покрепче сжала револьвер. Он был тяжел для нее, но ощущение оружия в руке было до странности знакомым. Она знала, как он действует, как взводить курок и нажимать на спусковой крючок. Она ведь даже убила человека. И сейчас снова была готова сделать это, чтобы помочь тому, кого любит, так же как она пыталась помочь своей матери.
Убедившись, что револьвер заряжен, Сьюзан выбежала из дома и увидела, что выскочивший из-за кустов Тимми Биб бросился к Дэниелу, наведя на него револьвер.
— Нет! — закричала Сьюзан.
Биб посмотрел на нее, на долю секунды отвернув оружие в сторону. Сьюзан выстрелила. Биб дернулся, когда пуля ударила в его грудь, и нажал на курок.
Пуля попала Сьюзан в плечо, она хрипло вскрикнула. Выстрелом ее отбросило назад. Она упала, ударившись головой о ступеньку крыльца. Все поплыло у нее перед глазами. Пальцы разжались, револьвер выпал. Сьюзан слышала, как кто-то зовет ее, звук этот отозвался в ее сознании криком ужасной потери. Она машинально поднесла руку к раскалывающейся от боли голове и увидела, как откуда-то издалека к ней бежит Дэниел.
Сьюзан тихо застонала. Судорожно загребла горсть снега, но от охватившей все тело боли не ощутила холода.
Она увидела Дэниела. Он склонился над ней.
— По-поцелуй меня, — попросила она и попыталась улыбнуться, стараясь заверить, что ничего страшного не произошло.
Дэниел закрыл глаза, и ей показалось, что в них блеснула слеза. Потом он прижался губами к ее губам. Сьюзан вздохнула. Как она его любит! И будет любить до конца своих дней.
Затем, словно от облегчения, что он нашел ее, Сьюзан погрузилась в приятную, прохладную темноту.
Дэниел не мог оторваться от Сьюзан, крепко прижав ее к сердцу. Он чувствовал, как в него вливается исходящая из нее сила. Он проглотил образовавшийся в горле комок.
— Пристрелите его!
Дэниел поднял голову. С разделявшего их небольшого расстояния он увидел извивающегося на земле Тимми Биба. Он держался за грудь в том месте, куда попала пуля Сьюзан.
— Убейте его к черту! — снова выкрикнул Биб. — Око за око! Вы что, не слышите голосов? Они кричат, чтобы вы избавились от этого дьявола раз и навсегда.
Дэниел увидел присевших за углом конюшни Гранта и его двоюродного брата Нейта.
Нейт поднял револьвер, но совершенно неожиданно для Дэниела Грант остановил брата.
— Пусть это сделает Биб. Это он втянул нас в свой идиотский план. Это из-за него погибли Флойд и Марвин. Он не моргнув глазом пристрелил Барта.
Послышался приглушенный стук копыт и позвякивание уздечек. Нейт побелел от страха.
— Пинкертоны! Они услышали стрельбу и скачут сюда!
Он сунул револьвер в кобуру и пошел к своей лошади. Биб полубезумным взглядом наблюдал, как он уезжает.
— Ты куда?
Нейт посмотрел на него с отвращением и непониманием.
— Убираюсь отсюда к черту! Я не собираюсь сидеть здесь, как крыса в ловушке, и ждать, пока меня схватят.
Он вскочил в седло и поскакал прочь, ища укрытия за деревьями.
Краем глаза Дэниел заметил какое-то движение. Тимми Биб дотянулся до выпавшего у него из рук револьвера, поднял его и прицелился.
Звук выстрела разорвал тишину. Биб вздрогнул и ткнулся лицом в снег.
Держа дымящийся револьвер наготове, Грант Дули посмотрел на Дэниела.
— Это не ради тебя, — сказал он. — Это за Флойда, Марвина и Барта.
Потом он подбежал к своей лошади, забрался в седло.
После шума схватки приближение пинкертонов казалось тихим, почти беззвучным, стук копыт смягчался толстым слоем снега. Дэниел в немом изумлении смотрел, как Грант проскакал мимо тела Тимми Биба, скорчившегося на снегу и продолжавшего сжимать револьвер.
Пинкертоны промчались мимо, преследуя братьев, но Дэниел не ощутил ничего, даже увидев, что их настигают. Он не чувствовал ни презрения, ни сожаления, ни даже благодарности за то, что Грант оставил его в живых. Дэниел бережно держал в объятиях женщину, которую любил. Свою жену.
«Не дай ей умереть! — молило его сердце. — Боже Всевышний, не дай мне увидеть смерть еще одного любимого существа».
Дэниел с тревогой чувствовал, что Сьюзан холодеет. Он осторожно взял ее на руки и внес с дом. Прошел в спальню, положил жену на кровать и укрыл одеялом. Поцеловав ее в щеку, Дэниел бросился на кухню за водой и остатками нижней юбки Сьюзан.
Дэниел снял со Сьюзан жакет и промыл рану. Кожа посерела, тело не согревалось. Дэниел старался не думать о том, что будет с ним, если она умрет. Как мама. Как Энни.
— Сьюзан? Держись. Пожалуйста, держись, — тихо приговаривал Дэниел.
В его руках Сьюзан казалась такой маленькой, такой уязвимой. У нее не хватит сил, чтобы перенести боль и страх, которым он подверг ее.
— Сьюзан? Сьюзан, ты слышишь меня? — Он приподнял ее и прижал к груди, качая, как ребенка. — Послушай, мне еще столько нужно тебе сказать и показать. — Дэниел судорожно вздохнул. — Весна в горах прекрасна. Потом приходит лето, расцветают цветы. — У него сел голос. — А на большой дуб… за домом… я хотел повесить на ветке качели.
Руки Сьюзан безвольно висели, а Дэниел вспоминал, как она прикасалась к нему, обнимала его.
— Я никогда не говорил тебе, как сильно люблю тебя, — прошептал он. — Я думал, что если никогда не произнесу этих слов, то смогу защитить тебя.
Шло время, но Дэниел не замечал его хода. Позже в комнату заглянул Каттер.
— Я послал за врачом.
Дэниел не слышал его слов. Он все укачивал Сьюзан, шепча ей на ухо бессвязные фразы.
Каттер подошел к нему и положил руку на плечо.
— Дэниел?
Вздрогнув, он поднял глаза.
— Здесь врач, — повторил Каттер. Он сжал плечо Дэниела. — Она поправится, сынок. Мы же с тобой знаем, что герои всегда получают пулю в плечо. И герои никогда не умирают.
Каттер ободряюще улыбнулся.
Дэниел положил Сьюзан на постель. На фоне бледного лица даже ее волосы утратили, казалось, свою яркость. И золотистые локоны Энни тоже потускнели рядом с ее бледной кожей.
Дэниел отвел с лица жены густые пряди. Сьюзан не двинулась. Он наклонился и шепнул ей на ухо:
— Я люблю тебя.
Коснулся губами ее губ и, подгоняемый Каттером, поднялся и вышел из комнаты.
Врач оставался в спальне довольно долго. Дэниел ждал, утратив всякую надежду.
Наконец пожилой эскулап вошел в гостиную, улыбнулся Дэниелу.
— Через пару дней она будет чувствовать себя хорошо. Пуля прошла навылет. Держите больную в тепле и дайте ей отдохнуть.
Волна облегчения захлестнула Дэниела.
— Спасибо. Спасибо вам!
Но к утру Сьюзан не очнулась. А вечером ее начало лихорадить.
Еще днем приехали Эсси и Донован. Они пытались заставить Дэниела поесть, но он не отходил от постели ни на шаг.
На следующее утро опять послали за доктором. На этот раз он вышел от пациентки в мрачном настроении.
— Ее состояние осложнилось из-за ушиба головы, — медленно произнес он. — Кроме того, налицо признаки инфекции. Видимо, кусочек пули остался внутри. — Врач посерьезнел еще больше. — Единственный выход — оперировать, но из-за травмы мозга она может не оправиться после операционного шока.
Дэниел даже не заметил, как побледнела Эсси и всплеснул руками Донован. Дэниел затих. Замолчал. Эсси повернулась и заговорила с ним, но он не понимал ни слова — звуки словно отскакивали от его сознания. Он видел только маленькую девочку с разбитым лицом, изуродованным телом.
— Дэниел? — встряхнула его руку Эсси. — Тебе решать.
«Пожалуйста, помоги ей».
— Дэниел?
Он стряхнул с себя воспоминания и увидел, что на него участливо смотрит Эсси.
— Делайте, что считаете нужным, — прошептал он. — Но я не могу этого видеть. Святые небеса, не просите меня смотреть на это.
Не в состоянии произнести больше ни слова, Дэниел пошел к двери. Донован похлопал его по плечу, но остался в комнате, за что Дэниел был ему благодарен.
«Не люби. Не нуждайся».
«Я был нужен маме. Я был нужен Энни. И подвел их обеих».
«Не люби меня, Сьюзан. Не нуждайся во мне».
«Всю жизнь мне ужасно не везло. До сегодняшнего дня».
Дэниел очутился в затхлом тепле конюшни. Взял лопату и вышел на улицу.
Снег поскрипывал под ногами, словно укоряя Дэниела. Леденящая сырость забиралась под одежду. Воспоминания теснились в голове. Энни. Белл, потом сиротский приют «Бентон-хаус мемориал», кавалерия, агентство. Сьюзан.
«Я люблю тебя, Дэниел… люблю тебя… люблю тебя».
Лопата вгрызлась в снег и лед. Резкий звук полоснул по слуху, и Дэниел увидел другой горный склон, другую могилу. Он заставил себя сделать одно движение, потом другое, пока лопата не ударилась о мерзлую землю. Он продолжал, пока закаменевшая почва не поддавалась.
«С тобой меня охватывают чувства, которые, я думала, не существуют».
«Вот увидишь, Дэниел. Мы будем счастливы. Очень счастливы».
Из груди Дэниела вырвалось рыдание, и он упал на колени. Голова его откинулась назад, и рот открылся в немом крике. Он слал проклятия Богу и судьбе за то, что они потребовали от него еще одной жертвы, еще одной расплаты за любовь.
— Нет! — крик Дэниела разорвал зимнюю тишину и эхом разнесся по ущелью. — Черт возьми, нет!
Мальчиком он вырыл узкую могилу и завернул сестру в свою единственную куртку.
Потом, не проронив ни слезинки, он оставил малышку в земле. Но он не сделает этого со Сьюзан! Он не даст ей умереть! Не теперь, когда близится весна и она так нужна ему.
Дэниел отшвырнул лопату и проследил взглядом, как она заскользила по снегу. Опустив голову, глубоко вздохнул. Он заставит ее жить.
Встав, Дэниел повернулся.
Позади него стоял огромного роста мужчина.
— Где она? — спросил он. — Где Сьюзан? Дэниел подошел к нему. Он не знал, что сказать Максу. Сьюзан рассказывала ему об этом человеке. Она сказала, что он не такой, как все. Большой ребенок.
— Она больна, Макс.
— Больна? — Он смотрел на Дэниела широко раскрытыми, непонимающими глазами. — Но она нужна мне.
Дэниел молча обнял Макса за плечи и повел его в дом.
— Мы поможем ей, Макс. Она нужна нам обоим.
Следующие несколько часов Дэниел просидел в гостиной, стараясь не обращать внимания на звуки, доносившиеся из кухни, где на столе лежала Сьюзан. Они с Максом сидели молча, когда вошел Донован.
— Операция закончена. Помоги перенести ее.
Сжав плечо Макса, Дэниел прошел на кухню. Избегая смотреть на кровь на столе и на полу, он приблизился к своей жене. Хотевшего было помочь Донована Дэниел отстранил движением руки Подняв невесомое тело, отнес в спальню, заботливо укрыл одеялами.
Перед отъездом врач еще раз вглянул на Сьюзан.
— Надо бы дать ей болеутоляющего, но заведение Джибби сгорело до тла, и у меня нет ничего подходящего.
— У меня есть немного морфия.
— Дайте ей немного.
— Спасибо, док.
Дэниел похлопал врача по спине и проводил его до двери спальни, потом достал флакон с белым порошком и насыпал немного в кружку с водой, которую Эсси оставила на комоде.
В комнату вошел Донован.
— Док дал что-то болеутоляющее?
— Нет. Он сказал, чтобы я дал ей немного морфия, приготовленного для меня Джибби.
Донован кивнул.
— А, я знаю. Я давал такой порошок моим ребятам во время войны, и они…
Он замолчал, нахмурился.
— Нет. Дэниел, стой!
Донован бросился через комнату и выбил кружку из рук Дэниела.
— Какого черта?
Донован схватил с комода флакон, понюхал содержимое и ругнулся.
— Отрава. Вот что пытался сказать Джибби. — Глаза его сверкнули. — Я не специалист по лекарствам, но клянусь всем, что у меня есть, это не морфий.
Дэниел выругался. Сколько еще Биб будет вредить его семье? Остается только надеяться, что Сьюзан останется жива.
Сумерки сменились полной темнотой. Дэниел сидел у жены. Минуты складывались в часы. Дни в вечность. Каждую ночь Дэниел зажигал лампу и разговаривал со Сьюзан, надеясь вызволить ее из неестественного сна. Отказывал голос, но Дэниел не умолкал. Когда Сьюзан замерзала, он ложился рядом и согревал ее Когда ее начинала трясти лихорадка, обтирал ей тело влажной тканью. И снова и снова шептал ей слова любви и надежды, ища в лице Сьюзан признаки выздоровления.
Доктор приезжал каждый день. И каждый раз выходил из комнаты, удрученно качая головой. Эстер и Донован неотлучно были рядом. Но они ничего не могли сделать Как и Дэниел. Только ждать. И молиться.
Прошел день, другой, третий. Дэниелу все больше и больше делалось страшно Усталость сковывала тело, подступала бездоходность.
Встав у кровати на колени, он положил голову на грудь Сьюзан, обнял ее за талию. У него уж почти не оставалось сил надеяться.
Дэниел всхлипнул, потом долго сдерживаемые рыдания вырвались наружу. Все его тело сотрясалось, он сжал Сьюзан в ужасе от того, что после всех его усилий она все же умрет.
— Дэниел?
Он замер, казалось, кровь застыла в жилах.
Дэниел медленно поднял голову. Сьюзан растерянно смотрела на него. — Почему… ты… плачешь?
Он уставился на жену, заставляя себя поверить, что это не сон.
Дрожа от слабости, Сьюзан выпростала из-под одеяла руку и ухватилась за пальцы Дэниела.
— Д-Дэниел?
Прежде чем его губы раздвинулись в улыбке, из груди вырвался последний всхлип.
— Что… с-случилось?
Он покачал головой, утирая продолжавшие литься слезы.
— Ничего. Ничего.
Сьюзан попыталась улыбнуться, но выражение ее лица оставалось чуточку смущенным.
Дэниел хотел встать, позвать Эсси, Донована, известить Каттера, Макса, врача.
— Остаться?
Под взглядом Сьюзан весь мир перестал существовать для Дэниела.
— Я люблю тебя, Сьюзан, — неловко прошептал он.
Она улыбнулась:
— Я знала… что однажды ты скажешь это… скоро.
Понимая, что она слаба и утомлена, Дэниел лег рядом с ней, обнял так, чтобы ее голова покоилась на его плече. Ладонь Сьюзан нашла свое место на груди Дэниела, а он запустил пальцы в золотисто-каштановые пряди.
— Сьюзан? — При звуке ее имени и ласковом прикосновении ее руки мир воцарился в его душе. — Я не говорил тебе, что на горе есть источник? А летом…
