ГЛАВА 7

— Отпусти меня. Отвези меня обратно в форт, — умоляла Сара Ночного Ястреба.

— Нет, — резко и твердо ответил тот.

— Ну пожалуйста, — продолжала упрашивать она. — Ты должен это сделать. Мой отец будет очень волноваться из-за меня. Он со своими солдатами уже разыскивает меня.

Ночной Ястреб внимательно посмотрел на нее:

— Этот ГЕ-НЕ-РАЛ, он — твой отец?

Сара кивнула:

— Да. И его очень огорчит мое исчезновение. Он не прекратит поиски, пока не найдет меня.

Ночной Ястреб не смог сдержать улыбки, в которой отразились одновременно и облегчение, и удовлетворение.

. — Твой отец никогда тебя не найдет.

Он был рад узнать, что белый начальник был отцом Пламени, хотя по ее реакции на его прикосновения он уже знал, что Пламя — девственница. Именно он, Ночной Ястреб, будет ее первым мужчиной, любовь к которому тронет ее сердце.

Теперь, когда они могли свободно общаться, Сара надеялась добиться понимания со стороны Ночного Ястреба. Однако она быстро разуверилась в своей способности убедить похитителя отпустить ее домой.

— Он найдет меня, — настаивала она. — Он должен. Я не принадлежу к вашему обществу. У меня совсем другая жизнь.

— Твоя жизнь — со мной. Ты научишься жить так, как живут шайены.

Его темные глаза внимательно следили за ней. В глазах Сары блеснули слезы, но, несмотря на это, она приняла воинственную позу и задрала вверх свой маленький подбородок, как бы демонстрируя тем самым, что не намерена сдаваться.

— А я не желаю учиться вашему образу жизни. С тобой я буду очень несчастна. Я люблю своего отца и очень тоскую без него. Я должна вернуться к нему.

Ночной Ястреб оставался непоколебим:

— Ты научишься жить, как мы, научишься любить меня. Со временем ты забудешь свою жизнь среди белых людей.

Смятение охватило ее душу:

— Нет! Я никогда не полюблю тебя, Ночной Ястреб. Никогда!

Уголки его чувственно вылепленных губ растянулись в улыбке.

— Посмотрим, моя красавица! Если Верховному Божеству будет угодно, твое сердце и тело станут моими навсегда.

Разговор был окончен. Ночной Ястреб сказал — и да будет так. Он не желает больше выслушивать никакие доводы. Сейчас он опять посадит ее на лошадь, и они продолжат свой путь. И прежде чем солнце зайдет за гору, они будут уже в родной деревне. И там он наконец сможет отстоять перед всем племенем свои права на Пламя и сделать ее своей женой…

Не только Ночной Ястреб стремился поскорее попасть в деревню. Кривая Стрела по-прежнему был полон решимости биться с Ночным Ястребом за право обладания белой женщиной. А потому между мужчинами, особенно между Кривой Стрелой и Ночным Ястребом, все больше и больше нарастало напряжение. Их отношения с каждым днем становились все более натянутыми.

Все это очень беспокоило Каменное Лицо. Он попытался еще раз поговорить с Ночным Ястребом.

— Стоит ли эта белая женщина того, чтобы разбивать из-за нее твою давнюю дружбу с Кривой Стрелой? — спросил он. — И дело не только в Кривой Стреле. Если ты возьмешь в жены белую женщину, то будешь осмеян всем племенем. Брать в жены белую пленницу — негоже для вождя. Боюсь, Ночной Ястреб, наш народ не примет этого.

— Они смогут принять ее. Если не сразу — то со временем. Они увидят, что нас соединило Верховное Божество, что ей назначено быть подругой моей жизни, — настаивал Ночной Ястреб. — А то, что она — моя вторая жена, даже упрощает дело.

— Может быть, мой друг, может быть… — согласился Каменное Лицо. — Но что будет с твоими сыновьями? Нашим людям не понравится, если первенец вождя будет рожден белой женщиной, поскольку Маленькая Крольчиха должна сначала родить ребенка твоего брата. Ты не подумал об этом?

— Я подумал обо всем, Каменное Лицо, и понимаю, что все это очень не просто. Как вождь, я понимаю, какую ответственность несу перед нашим племенем. И все же я намерен отстаивать свои права на эту женщину. Она близка моему сердцу. Я чувствую это и могу лишь довериться Верховному Божеству, чтобы он прояснил наш дальнейший путь. Это Он соединил нас, и Он подскажет, что нужно сделать для того, чтобы Пламя и наши будущие дети были приняты моим народом. Должно быть, это Он направил Пламя в мою жизнь, потому что сам я не просил ее врываться в мою жизнь столь стремительно. Я не просил о том, чтобы моя кровь жаждала ее, чтобы моя душа взывала к ней.

— А если Совет постановит, чтобы вы с Кривой Стрелой дрались из-за этой женщины, и Кривая Стрела выиграет ее? — спросил Каменное Лицо.

— Если Судьба предназначила эту женщину мне, я выиграю ее, — спокойно ответил ему Ночной Ястреб.

— Этим может закончиться ваша дружба с Кривой Стрелой, — предостерег его Каменное Лицо.

Ночной Ястреб кивнул. Лицо его по-прежнему оставалось очень серьезным.

— Очень печально, если такое случится, но я должен повиноваться велению своего сердца. И это будет делом Кривой Стрелы — останемся мы друзьями или нет. Если он выберет — «нет», я ничего не могу с этим поделать. Мне останется только сожалеть о тех добрых отношениях, которые у нас были и которые мы утратили…

Пока они ехали, Сара пыталась разобраться в своих запутанных мыслях. Что имел ввиду Ночной Ястреб, когда сказал, что она принадлежит ему?

Каким образом? Как рабыня? Как его женщина? Он сказал, что не освободит ее, что она должна научиться жить так, как живет его народ. Судя по всему, он собирается продержать ее у себя очень долго! Как вообще она сможет выдержать подобное существование? Она привыкла к тому, чтобы все ее баловали. Ей была уготована жизнь в окружении многочисленных слуг, подающих в назначенное время вкусную пищу на красивой посуде. Ее нежным ручкам изначально было предписано ничего не делать — разве что только обмахивать веером личико, а ножкам — танцевать ночи напролет. Она знала, как нужно флиртовать, умела быть приветливой хозяйкой, любила обмениваться сплетнями и хихикать с подругами. Она знала, как вести дом и командовать слугами, но кроме этого — почти ничего. Она могла поддержать разговор о балете, опере, поэзии, о последних моделях одежды, ну и, конечно же, поговорить на некоторые другие темы, входящие в круг интересов воспитанного человека. И она сильно сомневалась в том, что найдет хоть кого-нибудь в родной деревне Ночного Ястреба, с кем можно будет поговорить об этих вещах.

Что же делать? Неужели она никогда больше не увидит отца? Неужели она проведет всю свою жизнь в каком-то индейском селении? И вместо шелков и бархата будет носить одежду, сшитую из шкур диких животных? Никогда не украсит свои волосы бантами и жемчугом, не оденет на шею драгоценности, а на головку — милую маленькую шляпку? От одной только мысли обо всем этом ей захотелось плакать.

Но больше всего ее возмутили слова Ночного Ястреба о том, что в конце концов она полюбит его. Какая беспардонная наглость! Тем не менее где-то в дальнем уголке ее сознания тотчас же мелькнула и другая мысль. Разве не она, а какая-то другая девушка лежала вчера на холодной траве и прижималась к своему похитителю с таким жаром? Разве это кто-то другой замирал от его прикосновении, отвечал на его горячие поцелуи и переполнялся ликованием от его интимных ласк? Может ли она отрицать то, что считает Ночного Ястреба слишком привлекательным для темнокожего и нецивилизованного мужчины? Разве его темные глаза не притягивали ее и не держали в плену, пока ей не становилось страшно при мысли о том, что еще немного, и ее душа покинет тело? Разве сама мысль о его твердо вылепленном рте не пронизывала ее до самых костей?

Но любовь — это ведь нечто совсем иное. Он же — индеец, дикарь, язычник! Никогда в жизни не сможет она по-настоящему полюбить этого человека. Если она не смогла полюбить Джеймса — а тот был джентльменом и считался со всеми ее желаниями, предлагая любовь на всю жизнь, — то как она сможет полюбить этого дикаря в перьях? Сама идея эта была безумной! Этому не бывать! Никогда! Ночной Ястреб — просто мечтатель, если он думает иначе.

Ах вот в чем еще причина ее смятения! Сновидения! Сны! Разве не Ночного Ястреба видела она в своих снах? Разве не встречи с ним боялась, чувствуя, что именно он сыграет самую главную роль в ее жизни? Может ли она отрицать, что мужчина из ее странных снов и Ночной Ястреб — одно и то же лицо? Не стали ли ее мучительные сны началом всех ее проблем еще до смерти матери? Не для того ли она отправилась с отцом в эту поездку, чтобы отвлечься от беспокоивших и пугавших ее снов? И можно ли считать судьбой то, что она прошла весь этот путь только ради того, чтобы встретиться с Ночным Ястребом, а тот оказался именно в этом форте, чтобы дождаться ее прибытия? Значит, не она контролировала свою жизнь, равно как и свои сны? Значит, по жизни ее вела чья-то невидимая рука? Все было предопределено заранее? А ей не позволено даже вставить слово?

Она пыталась рассуждать здраво. Нет, все это слишком ужасно! Неужели ее опять будут преследовать эти странные сны? Сны, предсказывающие будущее? От этой мысли у Сары застыла в жилах кровь. О, за что же на нее обрушилось такое проклятие? Почему именно на нее? Почему именно теперь? Почему именно здесь? И почему именно с этим человеком, чья судьба переплелась с ее судьбой через эти проклятые сны?

Было уже далеко за полдень, когда Ночной Ястреб подал знак остановиться. Для Сары осталось неизвестным, что он сказал своим товарищам-воинам, потому что разговаривал он с ними на их непонятном гортанном языке, без помощи рук. Он приказал ей следовать за ним, и она подчинилась ему. Они прошли к речке, и Ночной Ястреб, убедившись, что их не сопровождают больше взгляды его друзей, жестами показал Саре, что она должна сбросить одеяло, в которое была завернута. Девушка выполнила его просьбу, но, однако, когда он сказал ей, что она должна снять свою рваную ночную рубашку, Сара воспротивилась.

— Не сниму! — крикнула она, прижимая тонкую материю к своей груди.

Скрестив руки на своей бронзовой груди, Ночной Ястреб взглянул на нее своими невозмутимыми темными глазами и сказал:

— Сними это с себя, Пламя, или я сам сниму это с тебя.

— Почему? — голос Сары задрожал.

— Потому что я приказал.

Сара посмотрела на него широко открытыми, полными изумления глазами:

— И только? И в этом вся причина? Потому что ты — приказал?!

— Этого достаточно, Голубые Глаза. Ты — пленница, а я — твой господин. Ты — женщина, а я — мужчина. Я — вождь, а ты — та, которой следует научиться подчиняться, не спрашивая «почему». А теперь снимай свою одежду, или я сорву ее с тебя. Ты же не хочешь появиться в моей деревне без одежды?

Глаза Сары наполнились слезами обиды. Ее трясущиеся пальцы боролись с тесемками рубашки, завязанными у самой шеи. Она не прибегла к языку жестов, посылая проклятия на голову своего похитителя и используя все известные ей ругательства. Вероятно, Ночному Ястребу приходилось слышать некоторые из них раньше или он угадал их значение — его туго натянутые губы едва сдерживались, чтобы не растянуться в улыбке. Вскоре рубашка была сброшена. Тело Сары обнажилось во всей своей красе. Ночной Ястреб уставился на нее восхищенными глазами.

Зажмурив глаза и прилагая все силы к тому, чтобы сохранить контроль над клокотавшей в нем страстью, он сделал глубокий вдох. Глядя на стоящее перед ним длинноногое совершенство, он хриплым голосом приказал:

— Сходи к реке и помойся.

Саре не нужно было повторять дважды. Не подумав ни о глубине реки, ни о том, что она не умеет плавать, Сара бросилась в бурлящий поток, стремясь как можно скорее скрыть от взгляда Ночного Ястреба свое залитое краской стыда тело.

Мучимый непреодолимым желанием войти в воду вместе с ней, Ночной Ястреб уселся на берегу и стал наблюдать. Кровь горячим потоком стучала в ею венах. Какая Пламя красивая! Никогда он не думал, что будет обладать такой женщиной! Ее голос звучал музыкой в его сердце.

— У меня нет мыла, — возбужденно воскликнула Сара.

— Мыла? — переспросил Ночной Ястреб, не понимая ни слов, ни жестов, обозначающих этот предмет.

Саре с трудом удалось ему объяснить, что мыло — это такая штука, с помощью которой люди моются.

— А ты потри кожу песком, — посоветовал он, — и будет чисто.

Ночной Ястреб загляделся на ее розовые груди, то и дело выскакивающие из воды. Голос его совсем осип.

— О-о! — только и смог вымолвить он.

К величайшему удивлению Сары, песок ей действительно очень помог. Волосы же пришлось просто подставить под струю воды и держать их до тех пор, пока они не стали чистыми.

К тому времени когда она закончила мыться, Ночной Ястреб все еще никак не мог справиться со своими эмоциями. Когда она вышла из воды на берег, он почти швырнул в нее чистое одеяло, а затем повернулся спиной и продолжал стоять так, пока она сушилась и одевала ночную рубашку. Когда же он вновь осмелился поглядеть на нее, его глаза инстинктивно отыскали темное пятно в том месте, где сквозь намокшую рубашку просвечивало то, что выдавало в Пламени женщину.

Ночной Ястреб подавил в себе дикое желание и взмолился, чтобы духи прибавили ему сил. Он не хотел брать ее сейчас. Он хотел, чтобы девушка отдалась ему уже будучи его женой. Однако ему стоило больших усилий держать себя в руках. Он быстро завернул Пламя в чистое одеяло и нетерпеливо дождался, пока она как-нибудь расчешет волосы пальцами, что, собственно, совершенно невозможно было сделать. Наконец его терпение лопнуло, он повернул ее спиной к себе и заплел ей волосы в одну длинную косу.

Ночной Ястреб уже начал жалеть о том, что под влиянием минутного желания сделал эту остановку. Он хотел удовлетворить свою гордыню, которая требовала, чтобы Пламя — когда ее впервые увидят люди его племени — выглядела как можно лучше. Он хотел, чтоб ее нежная белая кожа сияла, чтобы ее пылающие волосы ловили и отражали солнечный свет. Ночной Ястреб хотел, чтобы ему завидовали все храбрые воины его племени, когда он представит на их обозрение свою похищенную невесту.

Через некоторое время, уже не в силах больше сдерживать свое мужское желание (грудь Пламени упиралась ему в спину), чтобы отвлечь свои мысли о ее тела, он придумал игру. По мере того как они ехали, он стал указывать ей на предметы вдоль дороги и произносить их названия на своем языке. Когда ей удавалось несколько раз правильно произнести слово и он был уверен, что она усвоила его значение, он просил произнести это слово по-английски. Так это продолжалось какое-то время под шутки и смех его товарищей, находивших, что все это было очень забавным.

Солнце уже начинало садиться, когда они достигли деревни шайенов. Когда Сара бросила первый взгляд на свой новый дом, у нее упало сердце. Она увидела перед собой несколько сот хижин, расположенных начинающимися от центра расширяющимися кругами. Хижины были конусообразные, покрытые шкурами, и каждая разрисована снаружи оригинальным, отличающимся от других, рисунком. Женщины с бронзовой кожей, занятые самыми разнообразными делами, сновали туда-сюда. Голые дети счастливо играли почти под самыми копытами лошадей. Несколько тощих собак с лаем носились вокруг, пытаясь утащить чье-нибудь мясо, жарящееся на костре.

В то время как большинство детей бегали совершенно голыми, Сара с чувством облегчения заметила, что на взрослых была одежда, прикрывавшая их хотя бы частично. Почти все мужчины ходили с голой грудью, на них были надеты только набедренные повязки и мокасины. С наступлением холодов они наденут короткие штаны из бизоньей кожи и краги. Женщины носили длинные одежды из оленьей кожи. Сара не увидела никакой тканевой одежды. «Неужели и мне скоро тоже придется облачиться в подобное одеяние?» — подумала она со вздохом. Но, оглядевшись вокруг, она не увидела больше ни одного представителя белой расы, так что ей оставалось только гадать. Неужели она была единственной белой во всем поселении?

Никогда прежде Сара не чувствовала себя объектом столь пристального внимания. Пока они проезжали между рядами хижин, все провожали их взглядами. Женщины переставали чистить котлы, мужчины обрывали разговор, дети бросали игры. Все глаза следили за их продвижением к центру деревни. Некоторые из самых любопытных бросали свои занятия и следовали за ними. Стоял гул от поднявшихся разговоров, и Сара была уверена, что предмет этих разговоров — она. Из того что она могла видеть, большинство индейцев, казалось, просто проявляли любопытство. Всего несколько лиц глядели на нее с явно выраженной враждебностью.

Они остановили лошадей неподалеку от центра деревни. Как только Ночной Ястреб снял ее с лошади, вокруг них стали собираться индейцы. Ночной Ястреб, сняв со своей руки медный браслет, надел его на ее руку и, поскольку ее рука была намного тоньше его, стал продвигать вверх, пока он не закрепился. Хотя Сара и не поняла, но это означало, что Ночной Ястреб отметил ее перед всем племенем как свою личную собственность, предупредив таким образом от посягательств на нее со стороны кого-либо еще.

Тут же выступил Кривая Стрела:

— Нельзя метить эту женщину как свою собственность вплоть до решения Совета, или пока ты не выиграешь ее.

— Она моя до тех пор, пока Совет не объявит свое решение, — ответил Ночной Ястреб, предостерегающе взглянув на него. — Я не могу допустить, чтобы, пока будет решаться этот вопрос, девушке был причинен какой-либо вред.

— Будь по-твоему, — сказал Каменное Лицо. — Совет вынесет свое решение в ближайшее время. Так что сейчас это неважно. Один из вас будет владеть ею вскорости, и вся деревня узнает об этом. Если это устроит вас обоих, то Сияющая Звезда пока присмотрит за ней. Моя жена проследит, чтобы никто не причинил ей вреда до тех пор, пока один из вас не сможет заявить свои права на нее.

Еще раз Каменное Лицо решил попробовать примирить своих друзей.

Смущенная, а еще больше напуганная, Сара была отправлена в хижину Каменного Лица. Мужчина с суровым лицом передал ее своей молодой жене с очень немногословным объяснением и тут же оставил обеих женщин наедине. Сара и Сияющая Звезда смотрели друг на друга с взаимным интересом. Первый шаг сделала Сияющая Звезда. Не имея возможности удовлетворить свое естественное любопытство иначе, она протянула руку, чтобы потрогать великолепные волосы Сары. Саре потребовалось все ее мужество, чтобы не отпрянуть от прикосновения этой женщины. Однако ей не показалось, что у Сияющей Звезды какие-то дурные намерения. К этому времени она, кажется, стала привыкать к тому, что индейцев очаровывают ее рыжие волосы.

— Scou-te! — с восхищением воскликнула женщина, вызвав на лице Сары улыбку.

«Похоже, у всех здесь мои волосы вызывают одни и те же ассоциации», — подумала девушка.

Казалось вполне естественным ответить на комплимент женщины. И раньше чем успела подумать, что делает, Сара воспользовалась жестами:

— Ты — очень миловидная. У тебя красивые глаза.

Индейская женщина, кажется, очень удивилась, а потом обрадовалась, что Сара может говорить с ней, хотя и не на языке шайенов. Сияющую Звезду интересовало очень многое, потому что Сара была первой белой женщиной, которую она встретила в своей жизни. Через несколько минут они выяснили имена друг друга и болтали как добрые приятельницы.

Именно от Сияющей Звезды Сара узнала, зачем Ночной Ястреб надел ей на руку медный браслет. Также от нее Сара узнала и то, что возник спор, останется ли она во владении Ночного Ястреба или скоро её владельцем станет Кривая Стрела. Это очень обеспокоило Сару. Она предпочла бы не быть ничьей собственностью, но при этом согласилась бы принадлежать лучше Ночному Ястребу, чем Кривой Стреле. Возможно, из-за того, что она его больше знала, а теперь и верила в то, что он не желает ей зла. И еще, возможно, потому, что ей все больше и больше нравился Ночной Ястреб, независимо от всего того, в чем она сама убеждала себя. Кроме того, в том, как Кривая Стрела смотрел на нее, как говорил с ней, было что-то пугающее Сару. У него был злобный взгляд, от которого по спине у Сары бежали мурашки. Ей оставалось только надеяться, что его не выберут ее господином.

Прошло немало времени, прежде чем Каменное Лицо вернулся и сообщил о решении Совета. Они постановили, что Ночной Ястреб и Кривая Стрела будут драться сегодня вечером в открытом бою. Кто из них выиграет бой, тот выиграет и Пламя. Драться будут на ножах, и сами участники поединка должны решить, будут ли они драться до смерти или нет. И наконец, Пламя должна присутствовать на поединке и смотреть его от начала до конца.

Услышав это, Сара попыталась было воспротивиться, но ей не оставили никакого выбора. Она должна будет предстать перед всем племенем со связанными руками в качестве вечернего приза победителю. За ней будут пристально следить, так что сбежать у нее не будет никакой возможности. После окончания боя победитель сможет забрать ее и делать с ней все, что заблагорассудится. Он сможет держать ее по своему желанию дома и обращаться с ней, как пожелает: он может побить ее — и никто ему в этом не помешает. И если со временем он больше не захочет ее, то может отдать или продать кому-нибудь другому.

Все это Каменное Лицо сообщил ей, и последние рубежи безопасности рухнули вокруг нее. Избалованной принцессы отца-генерала больше не существовало.