Книга: Только про любовь
Назад: Глава 21
Дальше: Глава 23

Глава 22

«Замок Грюнберг» был именно тем местом, где следовало останавливаться в Кицбюэле. В былые времена он служил горным курортом для какой-то состоятельной, но второстепенной ветви Габсбургов, а после первой мировой войны был продан и переоборудован в отель, в котором поначалу обслуживали именно ту категорию людей, которых принц Габсбургский мог пригласить к себе на уик-энд. Сравнительно недавно список его гостей стал более разнообразным и включал важных государственных деятелей, богатых бизнесменов, а также некоторых кинозвезд, преимущественно европейских.
Расположенный в обширном парке среди могучих сосен, «Замок» был большим белым строением неправильной формы с двускатной крышей и декоративными дымовыми трубами. Не особенно импозантный снаружи, внутри он, однако, являл собою чистейшее воплощение стиля барокко: пышная лепнина на потолках и отделанные позолотой и росписью панели стен, изразцовые печи, роскошные ковры и хрустальные люстры. Столовая была украшена фреской восемнадцатого века, изображающей элегантное общество на пикнике у озера, а изображение снеди в виньетках придавало целостность всей композиции: юная дама предлагала яблоко своему возлюбленному, мальчик дразнил собаку костью, девочка в сбившейся набок шляпке, розовые ленты которой развевались на ветру, убегала с корзинкой вишен, а ее преследовали рассерженные брат и сестра. Эта фреска в сочетании с многочисленными растениями и цветами в горшках создавала у посетителей даже самой глубокой зимой иллюзию обеда на свежем воздухе в прекрасный летний день.
– Эта комната просто очаровательна, – сказала Натали, и в глазах ее светилось предвкушение близящегося сражения. Для этого случая она тщательно продумала свой туалет, надев платье от Ива Сен-Лорана, которое не столько шло ей, сколько демонстрировало ее значимость. Оно было совсем новое и очень дорогое.
– Мы сидим здесь уже пятнадцать минут, – сказала Катринка, которая была в менее дорогом, но модном платье в крестьянском стиле из крепдешина, расшитого шелком цвета слоновой кости, – а никто так и не подошел к нам, чтобы принять заказ.
Натали, которая могла бы за пятьсот шагов заметить каждый неверный стежок в одежде, гораздо меньше интересовалась сервисом, чем Катринка, которая теперь сама вынуждена была этим заниматься. Пожав плечами, Натали сказала:
– Мы ведь не торопимся.
– Не в этом дело. – Катринка поискала глазами официанта и, заметив метрдотеля, знаком попросила его подойти. – Мы бы хотели сделать заказ, – произнесла она решительным тоном по-немецки.
Метрдотель слегка поклонился и ответил:
– Да, конечно, фрейлейн. Я сейчас же направлю к вам официанта.
Когда он отошел, Катринка негодующе фыркнула:
– Может быть, мы не так известны или богаты, как обитатели этого отеля, но, если мы столько же платим за обед, по-моему, мы вправе рассчитывать и на соответствующий сервис.
Натали рассмеялась:
– А не предложить ли нам за все это сделать скидку?
– Блестящая мысль, – сказала Катринка. – А что, если так: десять процентов скидки за плохое обслуживание, двадцать – за ужасное, тридцать – за кошмарное?
Их смех был прерван появлением метрдотеля. В честь предстоящего события они заказали «Шассань-Монтраше» и «Шато Жиллет», которого не было в меню.
– Жан-Клод тратит здесь немало денег, – шепнула Натали, когда метрдотель ушел. – По крайней мере, они могли бы предложить ему поставлять сюда свои вина.
– Как ты думаешь, по чьей вине этого не произошло? – спросила Катринка, чей интерес к бизнесу постоянно рос с того момента, как она приобрела гостиницу. Совершенно очевидно, что кто-то в компании «Жиллет» не выполнял своих обязанностей. – Но Жан-Клод должен знать перечень предлагаемых здесь вин. Обязательно должен. Интересно, почему он ничего не предпринимает?
Натали пожала плечами, но не успела изложить свою точку зрения по этому вопросу, поскольку наконец-то появился официант и принял у них заказ, а когда он ушел, ее внимание переключилось на посетителей ресторана.
– Посмотри-ка, кто вошел. – Натали сидела так, что видела всех, кто входит в зал ресторана.
Катринка не стала оборачиваться из опасения, что это будет заметно.
– Жан-Клод? – спросила она.
– Нет, Сабрина.
– Кто? – Это имя было ей незнакомо.
– Она ведет рубрику в «Глоуб», лондонской газете. Прошлым летом она посетила показы коллекций одежды в Париже. О-ля-ля, как она разделалась с Сен-Лораном. Это был просто разгром, настоящий разгром. А его коллекция была на самом деле великолепна. Конечно, не одна Сабрина неодобрительно высказалась о его коллекции, но она сделала это наиболее резко.
Не выдержав, Катринка обернулась, чтобы увидеть этого утонченного арбитра вкусов.
– Где?
– Да вон она, проходит мимо женщины с яблоком, – сказала Натали, едва заметно кивнув в сторону фрески. – Та, что похожа на драную кошку.
– И она пишет о моде? – Катринка давно так не удивлялась. У «арбитра» были волосы, которые спадали на уши унылыми, безжизненными прядями, неряшливый макияж, и, хотя уже больше года в моде была подчеркнутая линия талии, на ней была широкая блуза навыпуск, поверх длинной прямой юбки, сшитой из чего-то, похожего на очень дешевый шелк.
– А что это на ней надето?
– У Сабрины это всегда нелегко определить. Сабрина была с мужем, хилым, бледным мужчиной, из тех, кто никогда не привлекает внимания. С ними была группа людей, которых Натали не знала, хотя она предположила – по ужасающей манере одеваться, – что это были англичане. Но внимание Катринки привлекла другая группа посетителей. Поджидая, пока метрдотель поможет им сесть, они стояли, образовав неплотный кружок и болтали с такой легкостью, которая свойственна людям, хорошо знающим друг друга. Это были три пары: красивая маленькая брюнетка с серебристыми волнами волос, обрамлявшими изящные точеные черты лица, и высокий элегантный мужчина; хорошенькая беременная женщина с коротко подстриженными каштановыми волосами, которая держала за руку мужчину, похожего на романтического викинга; и великолепная рыжеволосая женщина с копной густых длинных волос и нежной фарфоровой кожей в сопровождении того самого мужчины, которого Катринка утром встретила в вагончике подъемника.
Испугавшись, что он заметит ее взгляд, она быстро повернулась к Натали.
– Эти люди, что стоят в ожидании метрдотеля, ты их знаешь? – спросила она.
Натали бросила на них изучающий взгляд, затем снова повернулась к Катринке.
– Блондин – это американец, – сказала она по-французски. – Марк ван Холлен. Он владелец ряда газетных изданий. Великолепен, правда? И говорят, очень влюблен в свою жену. К тому же верен ей, если такое вообще может быть.
– А тот, темный, с волнистыми волосами?
Эти пары, очевидно, не собирались обедать вместе. Когда подошел метрдотель, он пригласил к столу только мужчину из вагончика и его рыжеволосую спутницу, а остальные продолжали ожидать своей очереди.
Прищурив глаза, Натали изучала эту пару, потом отвела взгляд и покачала головой.
– Нет, его я не знаю, как ни обидно в этом признаться. Он как раз то, что нужно.
– Как ты думаешь, он красив? – спросила Катринка, так и не придя к окончательному выводу.
– Ну, не такой красавец, как Ален Делон или Марчелло Мастрояни, но все-таки красивый. Да. И очень сексуальный. – Она обернулась и еще раз быстро взглянула на него. – Ты посмотри на эти губы, – сказала она.
Катринка старалась вообще на него не смотреть. Но затем она вдруг с испугом заметила, что метрдотель посадил его так, что он оказался как раз напротив нее, через несколько столиков и непосредственно в поле ее зрения.
– Черт побери! – пробормотала она по-чешски.
Поскольку Натали немного знала чешский благодаря Катринке, во всяком случае усвоила ругательства, она взглянула на подругу и спросила:
– Что случилось?
Катринка рассказала об утренней встрече, и Натали улыбнулась.
– Так вы обсуждали бизнес?
– Это было интересно, – ответила Катринка, как бы оправдываясь. – Гораздо интереснее, чем флирт.
– С каких это пор ты стала возражать против флирта?
– Да я не возражаю. Это может быть довольно забавным. Но отнюдь не оригинальным.
– А, ну, конечно, – сказала Натали. – Экономика как сексуальная приманка. Необыкновенно оригинально. Он тебе нравится?
Катринка пожала плечами.
– Он занят. – Эта рыжеволосая, она такая красивая, подумала Катринка. Не удивительно, что он говорил об экономике и не был расположен пофлиртовать. Нет, он все-таки флиртовал, заспорила она сама с собой. Только он делал это не так явно, как она привыкла.
– У него было обручальное кольцо?
– Нет, но это ничего не значит, – сказала Катринка. – Во всяком случае, какое это имеет значение. Ведь я тоже занята.
Натали хотелось ей возразить, но она сдержалась. Люди всегда болезненно реагируют, когда им говорят, что их чувства мертвы и скоро начнется трупное окоченение. Они продолжают верить, что какие-то экстраординарные реанимационные меры могут еще оживить их любовь. Так же думала и Натали и о себе самой в редкие минуты откровенности, но продолжала надеяться, что их отношения с Жан-Клодом изменятся. Может быть, потому, что одиночество представлялось ей более страшным, чем неудачная связь? – размышляла она. А известное разве меньше пугает, чем неизвестность? Даже Катринка, которая была самой мужественной женщиной из всех, кого Натали знала, не желала признать, что ее отношения с Франтой исчерпаны, хотя оба понимали, что это именно так.
– Если хочешь знать мое мнение, – сказала она, проигнорировав предыдущую реплику Катринки, – то это судьба, что ты снова столкнулась с ним сегодня вечером.
– Судьба? – произнесла Катринка с легким смешком. – Разве я могла не встретить его снова в таком местечке, как Кицбюэль. – И все-таки ей бы хотелось, чтобы он был один или, по крайней мере, не был так явно привязан к женщине столь потрясающей внешности. Катринка почувствовала легкую досаду, но затем постаралась избавиться от этого ощущения. Она сочла свои мысли вероломством по отношению к Франте, который, напоминала она себе в раскаянии, лежал сейчас на больничной койке в Мюнхене и несомненно чувствовал себя одиноким и несчастным.
Метрдотель вернулся с бутылкой «Шассань-Монтраше», которое Натали объявила приемлемым, а вскоре после этого официант принес закуски: салат для Катринки и кнели из лосося для Натали, у которой во время менструации всегда повышался аппетит. Когда они покончили с основным блюдом и помощник официанта убирал со стола цветной мейсенский фарфор, в зал, наконец, вошел Жан-Клод со своей женой Элен и еще три пары.
Элен была женщина небольшого роста, одетая, как мгновенно определила Натали, в платье от Унгаро. У нее был большой нос, лицо, покрытое толстым слоем макияжа, густо подведенные темные глаза, цвета терновых ягод. Жан-Клод был ростом около шести футов, стройный, с правильными, почти изящными чертами лица, с глазами цвета темного оникса, с высоким лбом и темными волосами, которые были чуть длиннее, чем требовала мода. Он был элегантен, очарователен и неотразим.
– Только что появился Жан-Клод, – сказала Натали, старательно отводя взгляд от его компании, которая продвигалась к своему столу. – Не смотри, – прошипела она.
– А я и не смотрю. Они одни?
– Конечно, нет, – насмешливо произнесла Натали. – Он бы умер от скуки, если бы его заставили обедать вдвоем с Элен. Они пришли с четой Аннелис и еще с какими-то людьми. – Произнеся это, она подняла глаза и, встретившись взглядом с Жан-Клодом, нежно улыбнулась. Если он и рассердился, то не подал виду. Он кивнул в ее сторону. Он даже вежливо улыбнулся, показывая тем самым, что в ресторане присутствует его служащая, а не любовница. Трудно сказать, кого ввел в заблуждение этот спектакль. Уж конечно, не его жену. И не Сабрину, которая следила за ним не без злорадного удовольствия. В течение нескольких лет она наблюдала за их связью и даже намекнула о ней в своей рубрике, как бы мимоходом, чтобы не причинить Жан-Клоду особого беспокойства. Натали была довольна тем, что их отношения получили огласку, но изображала обратное. Ее раздражало, когда все внимание доставалось Элен.
– Ублюдок, – пробормотала она, и глаза ее наполнились слезами.
– Ты хочешь уйти? – спросила Катринка. Натали покачала головой.
– Это было бы слишком явным.
– Если ты так болезненно все воспринимаешь, почему бы не покончить с этим?
Натали посмотрела на нее так, будто она сказала несусветную глупость.
– Я люблю его, – ответила она.
Они заказали десерт и, пока ожидали его, изобразили оживленную беседу, пытаясь скрыть охватившее их обеих ощущение дискомфорта. Обе, хотя и по разным причинам, боялись взглянуть по сторонам из опасения встретить смущающий их взгляд. Когда, наконец, официант принес десерт, вслед за ним появился его помощник с двумя хрустальными бокалами и метрдотель с бутылкой «Луи Редерер Кристал», которую он поставил на стол перед Катринкой.
– Но мы не заказывали шампанское, – твердо произнесла Катринка, не желая, чтобы ей что-то навязывали.
– Это подарок, фрейлейн, – сказал он, протягивая ей записку.
– От кого? – спросила Натали, когда тот открыл бутылку и наполнил их бокалы.
Катринка разорвала конверт и прочитала записку. «Вам не следовало убегать, – было написано в ней, а затем шла подпись. – Адам Грэхем».
– Это тот самый мужчина из вагончика, – пояснила она, протягивая Натали записку, что было не очень осмотрительным поступком, но она об этом как-то не подумала. Она чувствовала себя одновременно и обрадованной, и раздосадованной, польщенной таким вниманием и возмущенной тем, что мужчина обращается со своей спутницей с таким пренебрежением. Рыжеволосой, заметила она, за столом не было, возможно, ее провели в дамскую комнату.
«Интересно, он это тоже рассчитал вместе с метрдотелем?» – подумала она.
– В самообладании ему не отказать, – сказала она Натали, и раздражение вытеснило, в конце концов, последние следы радости, которую, она испытала от его жеста. Она бы возмутилась, если с ней обошлись подобным образом.
– Очень дерзко, – согласилась Натали, не скрывая восхищения, в котором сквозило почти полное одобрение. И дело не в том, что у Натали были более примитивные, чем у Катринки, представления о том, что хорошо и что плохо. Она обожала сложные перипетии любовных связей с их неожиданными поворотами и ударами, разумеется, при условии, что эти удары метят не в нее. Она перевела взгляд с записки на возмущенное лицо подруги и сказала:
– Улыбнись, дорогая.
«Бедная девушка…» – подумала Катринка.
– Уф, – произнесла Натали с неподражаемой галльской насмешливостью. – Может быть, она его сестра. – Подняв бокал, она обернулась, улыбнулась Адаму и отпила глоток шампанского.
Со своего места Катринке было видно, как Жан-Клод наблюдал за происходящим со все большим интересом и слегка хмурился.
– Натали, ты обращаешь на себя внимание, – предупредила она.
– Вовсе нет, – Натали снова повернулась к Катринке, отпила еще один глоток шампанского и поставила бокал на стол. – Я соблюдаю правила приличия. А ты поступаешь, как ханжа.
– Жан-Клод думает, что ты с ним флиртуешь.
– С Адамом Грэхемом? В самом деле? – Натали улыбнулась ослепительной улыбкой, не скрывая удовольствия. – Это же замечательно. Может быть, он подумает, что этот таинственный мистер Грэхем прислал шампанское мне. – В ее улыбке появилась искорка озорства. – Если Жан-Клод спросит, ты ему не говори, – попросила она Катринку.
– А эта самая Сабрина глаз с тебя не сводит.
– И это весьма кстати, – сказала Натали и рассмеялась. – Кто бы мог подумать, что вечер окажется таким удачным?
Оглядевшись, Катринка заметила, что те две пары, которые вошли в зал вместе с Адамом Грэхемом, тоже смотрят в их сторону. Ее взгляд встретился со взглядом викинга, Марка ван Холлена, и уже второй раз за этот день она почувствовала, что краснеет. Все это приводило ее в замешательство.
– Заканчивай свой десерт, – сказала она Натали и попросила чек. Она пыталась не смотреть на Адама Грэхема, но это было невыполнимо. Его взгляд, словно назойливый комар, приковывал ее внимание. Наконец, она сдалась и холодно кивнула в его сторону в надежде, что он удовлетворится этим слабым признанием его существования, этим легким жестом благодарности.
Надежда, однако, оказалась тщетной. «Какого дьявола, что с ней такое?» – размышлял он, совершенно не понимая, почему она выглядит так, как будто он только что ее оскорбил, а не послал бутылку шампанского 1969 года разлива. Ему хотелось подойти к ее столику и прямо спросить, чем же он ее так сильно огорчил, но в это время из дамской комнаты вернулась Александра.
Он вежливо поднялся, пока она усаживалась, но она почувствовала, что его внимание опять приковано к чему-то еще, как и с самого начала вечера, когда они только сели за стол.
– Адам, тебя что-то беспокоит? – спросила она.
– Нет. А что? – ответил он.
– Ты весь вечер чем-то озабочен.
– Прости, – сказал он, сконцентрировав теперь свое внимание на ней. – Я все еще поглощен размышлениями о бизнесе.
Он знал ее так давно, что казалось, они были знакомы вечность. Все эти годы он время от времени приглашал ее куда-нибудь и даже спал с ней, когда не был серьезно увлечен кем-нибудь еще. Он видел, как она постепенно превращалась в красавицу, но она была для него слишком привычной, чтобы вызвать в нем нечто большее, чем привязанность, а если в нем и пробуждалась страсть, то это было связано не столько с ней, сколько с физиологической потребностью, которая требовала удовлетворения.
Александра же убедила себя в том, что полюбила Адама, когда ей было всего шесть лет. И теперь, после того как она долгие годы покорно принимала те случайные и довольно редкие встречи, которые он ей предлагал, она вдруг решила, что теперь он не покинет ее, как это часто случалось в прошлом. Ей было двадцать девять лет, Адаму – тридцать два. По ее мнению, им пора было оформить их отношения. Она успокаивающе улыбнулась ему.
– Так ты не обеспокоен? – сказала она. – Не поверю. Ты ведь знаешь, что всегда добиваешься желаемого.
Адам снова бросил взгляд на Катринку, которая торопливо расплачивалась, не обращая ни на кого внимания и даже прервав беседу с подругой.
– Неужели? – спросил он.
– Всегда, – говорила Александра, зная, что она сказала именно то, что доставит ему удовольствие.
Назад: Глава 21
Дальше: Глава 23