27

Дьяченко сломя голову бежал к смотровой площадке. Он возвращался к началу лабиринта, к тому месту, где когда-то дьявол сотворил себе палача. Небывалая злость проснулась в человеке, она застлала ему глаза, сделала бесчувственным тело. Он то и дело натыкался на острые углы, штыри, осколки, хрустевшие под ногами тысячами голодных челюстей. Кровь вперемешку с потом и слезами катилась по его растерзанному лицу. Но чем злей и решительней становился человек, тем с большей жестокостью обращался с ним лабиринт. Лабиринт! Он словно восстал против человека, превратился в сплошную непреодолимую баррикаду: за каждым углом, за каждым вторым поворотом поджидал обломок-палач, осколок-палач, колодец-могила…

Эрза не прекращал задирать Дьяченко: «Что ты ползешь, как сонный грешник? А ну-ка давай поживей, человече! Копуши и трусы — добыча для демонов!» Сам он едва поспевал за семимильными Валькиными шагами. При этом астровар демонстрировал чудеса. Наверное, мало кто, обладая таким же ростом и маленькими криволапыми ножками, мог бы повторить его бег — с той же прытью, по столь же пересеченной и кишащей угрозами местности. «Ну что ты плетешься? Давай, давай добавь страсти к своей холодеющей душе! Поперчи ее чертовой ненавистью! Запеки с черным гневом!»

Когда карлик наконец выбился из сил, когда язык его, без устали моловший проклятия и заклинания в адрес человека, теперь волочился не быстрей разбитых в кровь ног, когда Дьяченко подхватил его на руки — даже тогда красномордый брюзга нашел в себе наглости поучать Вальку:

— Давай, давай! Не смей останавливаться! Только вперед! В аду не терпят пораженцев! Да их нигде не терпят! Быстрей, человече! Нам нужно опередить бронзового Оззо! Если мы не успеем, эта чертова машина разорвет на куски старого Ингэла! А если вдобавок чудовище проглотит хотя бы один плод с дерева мудрости — нам конец! Тогда Оззо всесилен! Тогда никто не сможет противостоять его злу! Все станут его рабами!

— Виорах говорил, — хрипел натруженно легкими Дьяченко, — Виорах говорил, что монстр не устоит перед сувениром!

— Чепуха! Глупости, тьфу! — плевался с Валькиного плеча астровар. — Как можно с помощью игрушки одолеть чудовище?!

— Так как же я с ним совладаю?! Отвечай!! Отвечай, черт тебя подери, иначе я вырву у тебя, как у поганой жабы, твои кривые лапки!

Но карлик, как нарочно, с ответом не спешил. «Заткнулся, сволочь», — Валька в сердцах ущипнул его, но калечить не стал. Наоборот, неожиданно оказал ему прямо-таки трогательную помощь — подсадил как можно выше, заботливо подтолкнул под зад — и Эрза, точно обезьянка, цепляясь за щели и выбоины в стене, ловко вскарабкался на остатки смотровой площадки. Пыхтя и чертыхаясь, следом полез Дьяченко. Наверху поодиночке и целыми грудами продолжало лежать с полсотни мертвых хлопов. Странное дело, трупы здесь не разлагались и не смердели. «Ад. Здесь не должно быть смерти, а они мертвы. Я сам видел, как приходит смерть, сам убивал. Господи, что все это значит?» Дьяченко тяжело вздохнул. Потом тихонько, чтобы не слышал страшненький Эрза, взмолился: «Боже, помоги мне! Каюсь, я был слаб. Но сейчас… сейчас мне так нужна Твоя сила и мудрость!..»

— Что ты там бормочешь? — астровар оглянулся, зыркнул подозрительно на запыхавшегося Вальку. — Сколько раз тебе повторять: не останавливайся! Скоро ты увидишь битву титанов! Ха-ха-ха! И гибель одного из них!

Словно спасаясь бегством от обезумевшего маньяка, Дьяченко ворвался на лестницу, взлетел на дюжину-другую ступеней — лестница, круто завиваясь, поднималась к анфиладам Юфилодора. Валька невольно замедлил бег где-то здесь совсем недавно лицедействовал раненый дьявол, поучая человека, как справиться со своим соперником… Лишь на миг сдержал бег и снова понесся вверх, прыгая через ступени, как через годы и страхи свои.

Астровар, нахохлившись и продолжая ворчать, попугаем сидел на левом плече человека. А тот и без понуканий злобного карлика ракетой летел из лабиринта. В глазах рябило от нескончаемых ступеней, змеились, скручиваясь в бесконечную спираль, перила. Случайно схватившись за них, Дьяченко тотчас отдернул руку: перила были охвачены мелкой обжигающей дрожью, будто по ним пропустили электрический ток. «Ох, ни хрена себе!» — Валька охнул — да тут же забыл. Им овладело такое сильное душевное напряжение, что не страшен был никакой ток, никакой рок злосчастный.

Перепрыгивая через две, а то и три ступени, Дьяченко взбежал, наверное, еще ступеней на триста, как вдруг… Как вдруг в лицо ему ударила шумная тугая струя холодного воздуха, будто кто-то направил на него шланг со сжатым воздухом. Растерявшись, Дьяченко встал как вкопанный.

— Что это?! Что мне делать, Эрза?! — попытался перекричать шум Валька.

— Что это? И ты еще спрашиваешь? А-ха-ха! Наконец-то! Наконец это свершилось! Мой братец здесь! Тебе конец, человече! — в первый момент показалось, что у астровара поехала крыша. — Ну хочешь, хочешь, позабавься со свои игрушечным Оззо! Напоследок позабавься с ним!

— Что ты несешь, мерзкий карлик?!

— Давай, не медли! — науськивал Эрза. — Согни игрушке рог! Ну же!

— А черт с тобой!

Плюнув себе под ноги, Валька скрутил сувенирному единорогу голову. Что тут началось! Лестница тотчас вздрогнула от мощного удара сверху Дьяченко едва не свалился со ступенек. Эрза дико захохотал, впившись когтями в Валькино плечо. Ветер остро запах вонючей серой. На голову посыпалась какая-то дрянь: пыль, мусор, липкий пепел. На Валькину щеку внезапно упали капли красно-черной вязкой жидкости. «Кровь!! — человека всего передернуло — не то от омерзения, не то от ужаса, крепко овладевшего им. — Будь проклята такая победа! Нема дурных подставлять задницу первому встречному монстру!»

— Ты что надумал, трусливое отродье?! — словно прочтя его мысли, завопил не своим голосом астровар.

— Да пошел ты! Предтеча, мать твою! Кесарю кесарево, а с чудовищем пусть Бог разбирается! Или дьявол! Это их работа — демонов на место ставить, понял?!

— Поздно, человече! Поздно до тебя дошло! Вот он — мой братец!

Дьяченко грубо скинул с плеча неистовствовавшего карлика — тот мешком шмякнулся о каменные ступени. Но и сам человек тут же был повержен. Не успел углядеть, как разверзся свод над головой, как громадные камни обрушились сверху. Но, о чудо, ни один из них не посмел задеть голову человека — все упали на расстоянии вытянутой руки от него. Камнепад был ужасен, но тень, вырвавшаяся из пробоины, оказалась еще страшней. Словно то была ночь, сжавшаяся в комок, обернувшаяся гигантской летучей мышью — словно то было само зло…

Нечто мрачное стрелой метнулось сверху, сбило Дьяченко с ног — он кубарем покатился, считая ребрами ступени. «Вот зараза! Кто ж это мне так врезал?!» То же самое быстрое и черное не дало Вальке сломать шею: больно схватив за шиворот, точно сука своего щенка, подхватило, подняло на два метра вверх, понесло-полетело с ним обратно в сторону лабиринта. Вначале ввинчиваясь в почти вертикальный колодец лестницы, затем, достигнув первых ступеней, тяжелым снарядом вылетев вон. Вдогонку несся жуткий грохот рушившихся стен, скрежет и лязг металла и неистовые вопли безнадежно отставшего астровара:

— Братец, я привел его! Разделайся, разделайся с этой дрянью! Убей человека! Со змеем расквитаешься после!..

«Предатель! Подлый предатель! Убью гада!» — ругался про себя Дьяченко. Из пасти он пересел на спину змея. Да, не кто иной, как Ингэл, враг всех живых душ, нежданно-негаданно оказался спасителем человека. Охо-хо, он свободен! Пригнувшись, точно заправский наездник, мертвой хваткой схватившись за короткий чешуйчатый нарост, как за лошадиную холку, он с трудом удерживался на скользкой змеиной спине. Ветер хлестал в лицо, рвал волосы, давил на глаза, наполнял легкие неслыханной мощью — Валька летел!

Были ли у Ингэла крылья? Может, да, может, нет. Какая разница! Ингэл несся по воздуху дай боже! «Во чертова змеюка дает!» — безумная радость и восторг вытеснили страх смерти из Валькиной души. Он ликовал! В эти минуты, насквозь пронзенные оторвой ветром, ему абсолютно было наплевать, на кой черт он понадобился верному слуге Виораха. Наплевать! Потому что он жив! Снова жив! Господи, и где — в самом сердце ада! И медному чудовищу их ни за что не догнать! На-ка выкуси, Оззо!

Они мчались в сторону огненного Звена. С высоты змеиного полета лабиринт казался бутафорским. Рисованным. Как Санкт-Петербург в старой кинокартине «Табачный капитан». Странное сравнение. Да кому какое дело! Когда сидишь верхом на змее, и не такое может прийти в голову! Ух ты, как ветер свищет! Йа-ха-ха! Ну и скорость! Какой идиот назвал Ингэла старым пнем?!

Но и бог-единорог был демон не промах. Не желал отставать. Сволочь, он неуклонно сокращал расстояние!

Ветер бил в лицо с такой силой, что запросто мог скинуть человека со спины одержимого змея. Дьяченко оглянулся лишь однажды. Увидел: танковые гусеницы Оззо молотили воздух покруче вертолетного винта! Возможно, чудовище использовало дополнительные приспособления, обеспечившие ему необходимую подъемную силу и прыть. Кто знает. Обернувшись лишь раз, Валька не разглядел. Но запомнил главное: жуткий металлический оскал на бронированной морде и холодную решимость машины, с которой Оззо спешил убить человека. «Блин, наверное, крылатая ракета убивает с меньшим хладнокровием, — Дьяченко запаниковал. — Будь проклят этот летающий терминатор!»

— Ну-ка, ну-ка, давай же! Жми на газ! — что попало орал Валька на ухо Ингэла, со всей дури бил его пятками в бока. — Нн-но-о, гадюка, добавь оборотов! Иначе нас пустят на фарш!

В ответ Ингэл мычал что-то неразборчивое, пару раз вздрогнул длинным телом, будто проглотил на лету не по размеру крупную добычу. Вздрогнул и даже рыгнул огнем.

— Йес, так ты драконище! Люблю за это! — Валька заорал как резаный. Безумная радость и отвага вновь возвращались к нему. — Куда ж ты бежишь, трусливая тварь?! А ну-ка развернись и покажи этому засранцу! Зажарь его медную харю! Черт!..

Новая порция огня пронеслась, зловеще шипя, в полуметре от Валькиной головы.

— Черт, ты совсем спятил! Чем ты там стреляешь?! Задницей что ли?!

Дьяченко пришел в ярость! Еще чуть-чуть, и этот дурак змей спалил бы ему башку. Человек обернулся в другой раз и… и едва успел пригнуться. Очередной огненный заряд, выпущенный Оззо, был близок к цели.

— Так это ты… демон… меня… чуть не… — от неожиданности Дьяченко выпустил из рук спасительный нарост на спине змея — ветер немедленно положил Вальку на лопатки. Несколько мгновений он был на волоске от гибели, чудом удерживаясь пятками за чешуйчатые бока. «Я-я-я, умирать, так с музыкой!» Таки изловчился — надулся, напрягся, изогнулся упрямой дугой — и вновь оседлал ретивого змея. «Я-я-я, шиш ты меня получишь!!» Припал, словно к конской гриве, к чешуйчатому гребню, крепче обхватил ногами сильное тело змея — в тот же миг почувствовал резкий укол в левую ногу. «Постой, у меня же есть это. Это! Ну, ублюдок, держись!» Внизу, наверное, в полукилометре от них, начинался золотой Звен. Полки спасателей душ выстроились на его берегу. Заметили ли они летящего к ним змея? «Я-я-я, ребята, это я-я!!» Не отводя взгляда от огненной реки, Дьяченко выхватил из ножен позабытый было меч и, быстро обернувшись, метнул его в Оззо. «А-а-а-о-о!!» Ветер ворвался вначале в глотку, затем в легкие, раздирая и холя нежные ткани. Бац! Беспомощно бряцнул клинок о броню демона и отлетел. Но, кажется, не совсем напрасно Валька кинул в чудовище меч — не напрасно! Рикошетом меч угодил в одну из гусениц и встал в ней колом. В ту же секунду бег гусеницы застопорился, Оззо, как подбитый танк, а вернее вертолет, завертелся вокруг своей оси.

— Ингэл, я сделал его, сделал!!

Но уже спустя минуту-другую бронзовый бог выправил ситуацию и с новым рвением бросился догонять. Залп за залпом он принялся методично обстреливать беглецов. Залп за залпом, немного отставая от монстра в скорострельности, как нарочно промазывая, по Оззо открыли огонь снизу. «Черти, они так могут и в нас всадить!» Дьяченко точно накаркал — Ингэл начал резко снижаться. «Идиоты, все-таки попали!!» Змей уже не снижался, а падал. Со страху человек, казалось, вот-вот прорастет в его спину. Он не знал, поспевает ли за ними упрямый демон. Он вообще ничего не знал. Он не знать хотел, а жить! Очень! «О-о-о!!» Ветер по привычке ворвался в легкие, уже не холя, а только раздирая огрубевшие ткани. Жи-и-ить!! Земля была близко, очень близко! Заметив их, торопливо разбегались в стороны спасатели душ — в панике разбегались или спеша освободить им место для посадки. Земля — вот она! Дьяченко, мысленно перекрестившись, зажмурил горящие от ветра глаза… Мягкий толчок. Тишина. Потом оглушительный рев, сродни лихому русскому «ура». Армия приветствовала своего героя.

— Вал, родной, единственный мой, нельзя медлить!

Амелиска так быстро оказалась рядом с ним, будто затаилась где-то поблизости. Поджидала его все это бесконечное время, отсчитывающее не мгновения, а капли алой жидкости. Но почему «будто»? Память об Амелиске, подобно единственному дитяти, он заботливо носил в одном из уголков своего сердца. Он с ней никогда не расставался — с любимой своей…

— Вал, очнись! Что с тобой, Вал?! — Амелиска орала на него, безутешно рыдая. Рыдая, орала… «Господи, да что с ней?» — недоумевал Дьяченко и не находил ответа. Не находил сил пошевелить рукой.

— Вал, пошевеливайся, черт бы тебя побрал!!

— Чего ты кричишь? Ведь я вернулся.

Амелиска устремила на него безмерно счастливый взор: боже, Вал наконец пришел в себя, наконец-то сознание вернулось к нему!

— Оззо, Вал! Демон над нами!!

Оззо! Монстр жив! Как он про него позабыл?!

— Что мне делать, Амелиска?! Я на все готов!

— Прости, любимый! — девушка кинулась ему на грудь, осыпая быстрыми, жадными поцелуями. Войско, будто по команде, потупило взор. Среди спасателей, Валька знал, было много достойных ребят.

— Поцелуй ее, Вал, — попросила-крикнула фэзира-оракул, и седьмой глаз ее засветился знакомым теплым огнем. Дьяченко нежно привлек к себе девушку, обнял ее и по-отцовски поцеловал в лоб.

— Ну что ты, родная?

— Вал… Прощай, Вал, и… и… Не медли, Вал, покончи с ним, Вал, спаси души, Вал!!

А-а-а! Черт! Дьяченко, оттолкнув Амелиску, поцарапался о ее рога, сломя голову бросился к берегу. Целясь в точку, быстро увеличивающийся в размерах предмет, очертаниями схожий на лодку. Так и есть — лодка! Блин, до нее метра два огнедышащей лавы. Как допрыгнуть? Допрыгнуть!! Валька зайцем сиганул, плашмя упал на дно лодки, расквасил нос. Фигня! Главное — он в лодке! Теперь грести, грести, грести, чтобы поскорей увести за собой монстра. Подальше туда, где хозяйничает один лишь адский огонь. Нет! Наоборот — живой первородный огонь! А значит, от Бога.

Однако Оззо и не думал преследовать человека. Виток за витком он кружил над полками спасателей, поливая огнем, сбрасывая на их головы что-то вроде бомб. Землю рвало, подбрасывало, выворачивало наизнанку — комья земли, осколки камней, ошметки плоти летели в стороны. «Ну, подлюка, я заставлю тебя обратить на меня внимание. Получай, фашист, гранату!» Дьяченко выхватил бронзового единорога и, не медля, утопил его рог в плазменной волне. В тот же миг эхом донесся ужасный рев Оззо — эхом на ожог, полученный сувенирным двойником. Раненый демон угрожал! Раненый демон кинулся вдогонку. Неистовствуя, металлической громадиной упал с искусственных небес — тех самых, что скрывались под сводами Юфилодора. Фонтанчики огненных брызг взметнулись один за другим вдоль невидимой линии, словно кто-то швырнул жменю крупных семян. «Ага, ты хочешь меня подстрелить? Тогда поспеши, пока я не поджарил твои медные кишки!»

Дьяченко яростно греб от берега, дышал огненным перегаром, глядел на огонь слезящимися глазами и время от времени окунал сувенир в Звен. Угроза смерти больше не досаждала Дьяченко. Угроза смерти бесследно растаяла в плотном дыму, поднимавшемся с поверхности огненной реки. Страх прошел, несмотря на то что медный демон подлетел совсем близко, отчетливо лязгал гусеницами за спиной беглеца, скрежетал, скрипел, щелкал механизмами, будто натруженными костями. Валька греб, не оглядываясь. Силы у него были на пределе — машина зла, казалось, устала не меньше. Вальке от этого было не легче…

Когда он понял, что больше не в состоянии грести, когда мозоли на руках запахли горелым мясом, он в последний раз опустил сувенир в лаву и, не дожидаясь, когда он остынет, одним рывком скрутил единорогу голову… и с опаской глянул вверх. Еще находясь в воздухе, Оззо начал разваливаться на части. Был ли шум или распад чудовища происходил в абсолютной тишине? Человеку это было неведомо — он мгновенно оглох. «Ну что — взял?!» — дико хохоча, заорал Дьяченко — и не услышал своего голоса. А уже в следующую минуту громадная волна живого огня, поднятая рухнувшим в реку чудовищем, с головой накрыла человека…

С невиданным воодушевлением спасатели возобновили проводы душ. Звен перестал остывать. Напротив, его температура быстро поднялась до первоначальной отметки. Лава благодарно клокотала! Оракул предвещала душам счастливый путь. Спасатели усаживали души в лодки в прежнем порядке, больше не опасаясь ни Оззо, ни какого другого чудовища. Все были уверены, что такие демоны, как бронзовый Оззо, приходят лишь однажды. Даже в аду. О человеке как будто забыли.