Еремей продрался сквозь гудящую толпу, подошел к спискам участников боев без правил и еще раз убедился в том, что ему предстоит драться именно с Тарановым. Наверное, Дима был не самый крутой боец в их фирме, но и он мог доставить Еремею много неприятностей. Во-первых, масса. Если Уздечкин весит килограммов девяносто, то Таран все сто двадцать. Во-вторых, опыт. Еремей занимается рукопашкой около года, а Димон еще до армии был кандидатом в мастера спорта по дзюдо. Уздечкин провел пока всего лишь один бой и тот проиграл, а у Таранова их, если верить ребятам, десятки. Нет, это вовсе не значит, что Еремей дрейфит, — да он хоть сейчас готов схватиться с этим боровом, а там уж посмотрим, кто кого.

Представление уже начиналось. Вокруг ринга были расставлены столики и куражились уже достаточно разгоряченные зрители. Столики были уставлены пивными бутылками, которые, конечно, завез сюда один из спонсоров соревнований, знаменитый питерский пивзавод. На свободном пространстве разминались бойцы легкого веса. Тяжеловесы, как правило, оставались «на десерт».

Уздечкин обратил внимание на президиум. Там восседал Тимур Острогов, а рядом с ним суетился Нестор Загубин, постоянно поправляя свой желтый с черными квадратами галстук.

— Здравствуйте, дорогие дамы и господа! — В эфире распространился гнусавый голос Загубина, а сам он почтительно раскланивался во все стороны. — Позвольте мне начать наши соревнования на первенство частного детективно-охранного предприятия «Девять миллиметров». Сегодня здесь присутствует основатель и генеральный директор нашей фирмы Тимур Асбестович Острогов! Прошу, понимаешь, приветствовать!

В зале захлопали в ладоши. Зазвучал какой-то милицейский марш. Тимур оторвался от кресла и покровительственно кивнул.

— Сегодня у нас в гостях представитель древнейшего дворянского рода, герой Второй мировой войны, хранитель родового боевого стиля князей Волосовых, князь Эвальд Янович Волосов! — гостеприимно и почтительно объявил Нашатырь. — Аплодисменты для встречи знаменитого гражданина! Прожектор выявил морщинистое лицо, окаймленное седой бородкой. Князь встал и поклонился. Он был в боевой форме спецназа.

— Еще недавно, понимаешь, мы с вами и не мечтали о дворянском собрании, — аккомпанировал Нашатырь шествию князя. — Да что там собрание! Кому скажи, что в тебе дворянская кровь, — тут же побегут стучать. Кстати, сам-то я, признаюсь, из крепостных, и не современных, совдеповских, а тогдашних, доисторических. Но Волосовы нас никогда не обижали, а потому прошу любить и жаловать!

— Спасибо, дорогие мои, за приглашение. — Эвальд Янович улыбался и шел к рингу. — У нас в роду действительно все мужчины — воины и все мы обязаны уметь убивать. Причем не важно, с оружием в руках или голыми руками. Разве будет ваш враг спрашивать: вооружены вы или нет? Когда на вас нападают, тем более если вас хотят убить, то вряд ли станут для начала интересоваться, владеете ли вы каким-нибудь видом единоборства, в какой весовой категории выступаете, какие правила боя предпочитаете. Поэтому нам всегда нужно быть готовым к любой ситуации и любому результату. У дворян, между прочим, и женщины постоянно были готовы к сопротивлению. У барышни на голове изящная шляпка, а края-то ее режут, как бритва! На шее у барышни легчайшая вуаль, а этой вещью она может задушить любого противника. В волосах заколка, и это тоже смертельное оружие, достаточно его вонзить противнику в сонную артерию. Вы знаете, меня часто спрашивают: в чем ваше искусство, каким стилем вы владеете? Я всегда отвечаю очень просто: мы, Волосовы, просто не хотим умирать. С другой стороны, мы никогда не отпускаем назад тех, кто на нас напал: эти люди в любой момент могут вернуться с подкреплением.

Дорогой Эвальд Янович! — Нашатырь воспользовался паузой в речи гостя. — Ни для кого не секрет, что в связи с тотальной криминализацией нашего общества владение боевыми искусствами становится актуальной потребностью каждого здравомыслящего гражданина. Я думаю, что все присутствующие в этом зале наслышаны о вашем виртуозном ведении рукопашного боя. Не могли бы вы нам показать пару-тройку, так сказать, коронных, что ли, приемов, ну в том смысле, как вы сами, собственно говоря, и формулируете: работать только на поражение?

— Конечно, миленькие вы мои! — Князь приосанился и исподлобья окинул взглядом присутствующих. — Давайте сделаем так: на ринг выйдут ну, скажем, восемь человек и схватят меня, как только смогут, и в таком положении пусть попробуют удержать, а я попытаюсь от них освободиться.

— Ну что же, господа, смелее! — пригласил публику Нашатырь. — Неизвестно, представится ли вам еще когда-нибудь такая уникальная, понимаешь, возможность: помериться силами с самим князем Вол особым! Я бы тоже вышел, но вот одна деталь: микрофон, понимаешь, мешает.

Несколько человек поднялись со своих мест и направились к рингу. Среди них Еремей различил Геродота Сидеромова. Он был в своем излюбленном комплекте: черный джинсовый костюм и черные кроссовки. Когда приглашенные восемь участников показательных выступлений пролезли под канаты и выпрямились, то все они оказались на одну-две головы выше князя, который, и так достаточно миниатюрный, выглядел среди тяжеловесных молодых людей словно подросток.

— Господа, хочу вас предупредить, чтобы вы совершенно не боялись мне что-либо причинить, а думали только о собственной безопасности. Дело в том, что чем жестче вы меня схватите, тем активнее мне придется освобождаться от ваших захватов. Поэтому думайте в основном о себе. Ну смелее, окружайте меня! — Эвальд Янович подбадривал бойцов, которые неуверенно, даже с некоторым смущением постепенно замыкали круг. — Вот так: и за руки можно, и за шею! Отлично! Теперь держите!

Еремей очень внимательно наблюдал за всеми действиями князя, стараясь не пропустить ни одного мельчайшего движения. Вот старик соединил кисти рук, вот ссутулился, вот шагнул маленькой ножкой в примерно начищенном недорогом армейском ботинке, мотнул плечами в одну сторону, в другую, и вдруг все восемь парней рассыпались, словно лепестки с отгоревшего соцветья.

— А теперь другое. — Волосов улыбнулся. — Вы можете сказать: одно дело — захваты, а другое — удары. Давайте проверим. Я также останусь в центре ринга, а вы бейте меня, как умеете: мне ведь это не важно — ушу-мушу или еще какая заморская экзотика, — сейчас много всяких модных названий! Я вам только скажу одну вещь: чем вы быстрее и сильнее бьете, тем жестче я должен реагировать, иначе я просто не смогу все правильно сделать. Пожалуйста, господа, начинайте!

В воздухе начали мелькать руки и ноги, но ни одна из них не смогла коснуться князя, который успевал отойти, уклониться или захватить атакующую конечность и отбросить противника в сторону. Уздечкин видел, как ребята пытались провести и боковые удары ногами, и даже в прыжке, а один самородок попытался поразить князя ударом двух ног в прыжке с полным поворотом через спину. И даже это не прошло! Куда уж там было даже коснуться Эвальда плохо поставленными ударами рук явно не очень уверенному в себе Геродоту!

Зал одобрительно рычал и хихикал. Группу на ринге обеляли фотовспышки. Негромко звучал однообразный африканский мотив. Убедившись в тщетности своих попыток, бойцы стали вести себя пассивнее, и Волосов поднял руки, обозначая завершение своего выступления.

— Я не сомневаюсь, что среди вас найдутся скептики, которые скажут, что я вам тут показал неубедительное шоу. И это, конечно, правильно! Единоборство слишком серьезная вещь, чтобы бездоказательно принимать на веру все чудеса, которые вы увидите на сцене. — Голос Эвальда Яновича был спокоен и ровен, будто бы этот старый человек и не противостоял только что группе молодых азартных бойцов. — Вот боевой спецназовский нож! — В руке Волосова блеснуло оружие, которое он предъявил притихшему залу. — Сейчас любой из вас может взять этот весьма заслуженный предмет и попытаться поразить меня им в любое место. Куда пожелаете, туда и бейте! Пока вы раздумываете, я отправлю нож в зал, чтобы каждый скептик мог убедиться в его реальности.

Князь приблизился к канатам, нагнулся и со словами: «Осторожнее, он очень хорошо подготовлен!» — передал свое оружие в протянутые любопытные руки. Публика оживилась. Для предложенного эксперимента выдвигались разные кандидатуры. Претенденты смущенно краснели и мялись. Неожиданно из президиума восстал сам Тимур Острогов и под крики и аплодисменты направился к рингу.

— Что я вижу! Сам Тимур Асбестович решил испытать силу родового стиля борьбы семьи князей Волосовых! — В голосе Нашатыря звучало его неистребимое ехидство, смешанное с наигранным подобострастием. — Все мы помним боевые удачи Острогова на боксерском ринге в начале восьмидесятых годов, когда он, кстати, также один из лучших воспитанников Юрия Лупцова, отправлял в нокауты весьма и весьма прославленных мастеров отечественного, понимаешь, и зарубежного, гак сказать, бокса!

Тимур вышел на ринг и ждал, когда к Эвальду вернется курсирующий по залу нож. Когда это произошло, он угрюмо смерил князя взглядом темных глаз из-под капризно изломанных бровей. Волосов вручил противнику оружие, отошел метра на два и коротко кивнул. Владелец ООО «Девять миллиметров» согнул в локтях и поднял руки, нож был зажат в его правой бело-розовой ладони, почти касавшейся щеки. Пальцы левой руки собрались в кулак, и он подергивал ею, словно примериваясь для удара. Острогов сделал несколько шагов в сторону Волосова, который мягко отступал, прижав руки к груди и внимательно наблюдая за атакующим. Тимур резко качнулся вперед, бросил левую руку вниз, как бы отбивая возможную защиту, а правой нанес рубящий удар сверху, рассчитывая, очевидно, поразить Эвальда Яновича в сердце. Князь двинулся, вопреки ожиданиям зала, вперед. Он подставил под ударную руку свое левое запястье, одновременно показав правой рукой серию ударов в пах, корпус и лицо, а правой стопой наступил на одноименную стопу противника. После этого он захватил покрасневшего Бакса правой рукой, завертелся юлой, произвел еще несколько неразличимых глазам зрителей движений и бросил противника на пол. При этом Тимур свалился на спину, а Волосов оказался сверху, контролируя конечности поверженного своими собственными. Нож по-прежнему сверкал в руке Острогова, но почти касался его собственного горла.

— Да, вот это класс! — восторженно завопил Нашатырь. — Величие, понимаешь, славянского дворянства! Будем надеяться, что нападавший легко отделался поверхностным, так сказать, испугом! Простите, уважаемый, каковы ваши первые впечатления? — Нестор уже стоял возле ринга и пихал микрофон своему распростертому шефу.

— Как во сне! — выдохнул Бакс. — А ведь мои предки служили в татаро-монгольском иге!

— Извините, голубчик, если невзначай помял! — Эвальд Янович помог встать своему шумно дышащему оппоненту и обратился к залу: — Дорогие мои, вы только не думайте, что мы выходим против вооруженного противника совершенно беззащитными! Существует по крайней мере две вещи, которыми полезно запастись перед такой встречей. Во-первых, это так называемые манжетки.

Князь завернул рукава камуфляжа, и в глаза зрителям сверкнул металл, которым были защищены запястья Болотова. После этого он распахнул свою одежду на груди и предъявил еще одно защитное приспособление.

— Это — манишка. Она предохраняет ваши горло и грудь. Конечно, все это может и не понадобиться, но никогда не лишне подстраховаться, чтобы не надеяться на наше любимое русское авось! — Эвальд начал раскланиваться довольно бушующему залу. — Спасибо вам за сердечный прием!

— Спасибо вам, дорогой князь! Мы будем очень рады сегодня еще раз увидеть вас на ринге, но уже, понимаешь, в другом амплуа. — Загубин провожал Эвальда Яновича аплодисментами, жестами подвигая на овации всех собравшихся. — А сейчас перед вами выступит волшебница из рок-эротического балета «Янтарная комната», несравненная и безукоризненная Эвридика Ксешинская! Встречайте! К месту выступления нашу всемирно знаменитую гостью сопровождает усиленный конвой, — поэтому, друзья мои, постарайтесь в меру сил и возможностей сдержать свои естественные эмоции и не посягать на ее телесный суверенитет. Я понимаю, что это чрезвычайно сложно, почти невозможно, но вот обратите внимание на вашего покорного слугу, я ведь нахожу в себе ресурс нечеловеческой силы воли и остаюсь на месте. Так же и вы держитесь, господа!

К рингу шла в коротком красно-голубом халате спортивная темноволосая девушка лет восемнадцати. Спереди и сзади нее с театральным напряжением двигались два качка; они подозрительно озирались, будто бы действительно ожидали от кого-то нападения на их полуголый объект.

Эвридика выпорхнула на ринг, скинув халат, осталась в прозрачном купальнике и под ритмичную музыку стала соблазнительно двигать бедрами и плечами. Она делала шаги вправо и влево, поднимала и разводила руки, сжимала и разжимала пальцы и невинно улыбалась рычащим зрителям.

— О господи, Стасик, да это никак Вероника! Неужели она?! — удивленно шепнула в ухо своему соседу, облаченному в сине-зеленый камуфляж, миловидная женщина лет сорока, сидевшая за столом с ним и юношей лет восемнадцати. — Вот родителям-то подарок! Они-то, кажется, об этой стороне ее жизни ни сном ни духом. К тому же она, как Зинка говорила, должна сейчас находиться со школьной группой в Финляндии. Что же, только вернулась и сразу на стриптиз?! Ну и дела!

— Не хватало, чтобы моя дочурка ей эротический дуэт составила! — Весовой отхлебнул «полюстровской» воды и машинально прислонил пятнистый рукав к своему, по его мнению, взопревшему лбу. — Сонь, но она ведь уже взрослая? Сколько ей годочков-то? Восемнадцать?

— Да нет, Стасик, в этом году должно исполниться шестнадцать. — Морошкина загасила сигарету и вопросительно посмотрела на мужчину. — Ну что мне, воспользоваться своим званием майора милиции и прекратить всю эту вакханалию? Или отнестись к этому событию в духе времени?

— Наверное, в духе времени. — Весовой выразительно указал глазами в сторону Ивана, увлеченно следящего за движениями Вероники — Эвридики. — Давай мы лучше с ней после соревнований потолкуем. Пусть девочка заработает, что ей обещали, а мы еще подумаем, сможем ли мы ее в чем-нибудь убедить. Ладно?

— Годится, майор запаса! — Соня положила свою теплую руку на огрубевшую со школьных времен ладонь Станислава и ласково посмотрела на Ремнева. — Ванюша, хотел бы ты с этой девушкой потанцевать?

— Да я и танцевать-то не умею, — улыбнулся юноша. — Так это, если чисто на интуиции. А ты, Боря, как?

— Только мне еще танцами заниматься! — с неожиданным возмущением воскликнул Следов, сидящий за соседним столиком со своим младшим братом. — Я и сюда-то пришел, чтобы Станиславу Егоровичу помочь выступить, а потом сразу уйду и брата заберу, — у нас еще работы на всю ночь: сам знаешь, сколько на улице без надзора замерзает!

— Знаю, не ершись! — Ремнев примирительно похлопал по острому плечу защитника детей. — Олежа, а ты тоже с ночным нарядом работаешь?

— А чего, я по городу очень многих бродяжек знаю, — откликнулся Олег. — Боря, я больше этот сок пить не буду, не знаю, отвык, наверное, чего-то голова закружилась.

— Мы чего, драться пришли или на баб зырить? — Еремей ткнул кулаком в выразительную спину Геродота, который уже занял свое место за столиком вблизи ринга. — Здесь бойня или стриптиз?

— Сейчас так модно, — ответил Геродот и показал другу на бутылку пива: — Будешь? Для куража!

— Ты чего? Мне же скоро выступать! — удивился Уздечкин, забыв о веселом нраве Сидеромова. — Мне бы сейчас пару косяков!

— А тебя она не впечатляет? — Геродот зевнул и осмотрел зал. — Братва-то вон как балдеет! Чего еще людям надо? Хлеба и зрелищ! Старо как мир, а действует безотказно.

— Да ты пойми, что это вещи-то совсем разные: от голой бабы шишка должна крепнуть, а перед дракой кулаки свербеть! — Еремей начинал заводиться от странной обстановки в клубе и готов был уже накричать на своего друга. — Нельзя это мешать: мы же не маньяки какие-нибудь, мы — бойцы!

— Вы — гладиаторы! Знаешь, кто это такие были? — Сидеромов повернулся к другу. — А толпе все равно, что перед ней творится: люди дерутся или собаки, обручают кого или казнят! Это закон такой, против него ничего не сделаешь, а вот по нему можно жить, — они так и поступают! Чем ты недоволен, скажи?

— Не знаю, — признался Уздечкин. — А как тебе князь? Здорово досталось? Или это блеф? Вы ему не поддавались?

— Ты знаешь, нет: все было по-настояшке. Поначалу кое-кто из ребятишек пытался бить в полную силу, но старик их быстро осадил, и они стали себя вести корректнее. — Геродот палил себе в высокий стакан с надписью «Вечная мерзлота» нива и посмотрел через него на Эвридику, которая уже заканчивала свой номер, со стеснительной улыбкой принимая возбужденные выкрики и восторженные овации зала. — У него действительно очень интересная техника. Я-то в этих делах не особый специалист, но ты только прикинь: восемь амбалов на такого старикана, а эффекта — ноль! А если бы он на нас нападал? Где бы мы все тогда были? А против ножа как эффектно? Бакс теперь до конца своих дней обосран!

— Слушай, а она действительно ничего. Если бы я не ждал Офелию, я бы к ней, пожалуй, подкатил. — Еремей провожал взглядом исподлобья исчезающую в дверях кабинета администратора артистку. — Главное, что все при ней. Лет только ей, наверное, маловато. Как ее предки в такое заведение отпустили? Да и вообще, неужели им нравится, что их дочь вот так перед толпой этого укропа кочевряжится?

— Я с ней уже познакомился. А ты что думал, я девственник? — Геродот отставил пустой стакан и потянулся к пачке с сигаретами. — Эвридика Ксешинская на самом деле всего лишь ее сценический псевдоним. По-настоящему ее зовут Вероникой. Фамилия — Борона. Немного смешная, да? Отец — врач, мать — художник. Родители, кстати, не в курсе, что их дочь — стриптизерша. Она думает — отец бы ей за такой профиль сразу голову оторвал. Он мужчина, что называется, старой закалки. Да ты его, наверное, тоже видел по «ящику» в программе «Детская тема», которую ведет телезвезда Лолита Руссо. Он по ночам безнадзор от маньяков спасает, а Лолита показывает его подвиги.

— Лолита Руссо? — без всякого выражения в голосе переспросил Уздечкин и повторил: — Телезвезда Лолита Руссо… Это круто, да?

Еремей подумал о том, что если бы кто-нибудь из других пацанов сейчас сказал ему, что познакомился с Эвридикой-Вероникой, то он тотчас отпустил бы по этому поводу немало пошлостей, но вот то, что об этом рассказал именно Геродот, почему-то сдерживало его привычный поток пошлости и цинизма. Он всегда чувствовал, что Сидеромов слишком отличается от большинства их коллег. Конечно, чтобы сочинять всякие рассказы, нужно иметь какие-то особенности. Другой-то балбес и в устной речи двух слов не может связать! А здесь попробуй-ка все в один узел увязать. Да чтобы еще и читать было не скучно! Одному только про баб подавай, другому — про большие деньги, кому-то — все о политике, — как людям угодить?

— Сегодня нас отметили своим вниманием наши глубокоуважаемые коллеги из всем нам известной и особо почитаемой охранной фирмы «Эгида-плюс»! — воскликнул Нашатырь, как всегда слишком близко приставив к своему слюнявому рту довольно чувствительный микрофон. — В частности, если я не ошибаюсь, то различаю в зале самого Станислава Егоровича Весового, одного из лучших учеников всемирно известного советского боксера Юрия Лупцова. Кстати, друзья мои, мне тоже повезло когда-то заниматься у Юрия Куприяновича, и я вам осмелюсь доложить, что это был не только боксер, но и тренер, как выражаются, с самой что ни на есть большой буквы нашего алфавита! Итак, Станислав Весовой, фирма «Эгида-плюс»! Вам слово, вам ринг, уважаемый коллега!

Спасибо вам, Нестор Валерьевич, за внимание и добрую память о нашем покойном наставнике. — Прожектор выявил сидящего за столом, расположенным недалеко от ведущего, плотного мужчину средних лет в камуфляже с эмблемой фирмы «Эгида-плюс». Рядом с ним сидели симпатичная светловолосая женщина с короткой стрижкой и юноша, по возрасту их возможный сын. Гость встал, поклонился и направился к рингу. — Если я не ошибаюсь, то вы пришли заниматься в секцию Лупцова в конце семидесятых, а я тогда уже выполнял свой интернациональный долг в Афганистане. — При этих словах Станислав осмотрелся, возможно готовясь услышать какую-нибудь реплику, но ее не последовало. — Благодарю вас за рекламу, но думаю, что я не был одним из лучших учеников Юрия Куприяновича, хотя и выступал неплохо, и подавал надежды, но профессионалом этого вида себя не считаю, хотя полученных тогда знаний мне хватает до сих пор. Собственно говоря, я и позволил себе выйти на ринг и занять ваше время, чтобы напомнить глубокоуважаемым зрителям о силе и преимуществах бокса. Наверное, именно сейчас, когда во всем мире и наконец-то в нашей стране получили распространение и довольно успешное развитие самые разнообразные виды единоборств — от традиционного русского кулачного боя до экзотического таиландского бокса, настало время разобраться в том, для чего каждый из них когда-то был создан и почему в наше время образуются новые виды.

— Смотри, твоя дама сердца появилась. — Геродот указал другу на холл клуба, где сдавала на хранение в гардероб свою шубу разрумянившаяся от уличного мороза Офелия. — Будешь встречать?

— А як же?! Тут кругом такие охотники за женскими телами, что главное — не зевать, а то вмиг бабу уведут! — Уздечкин манерно поднялся, громко вздохнул и расправил плечи. — Ты еще пиво будешь? Я сейчас на всех закажу. А пожевать? Сосисочки с хреном?

— Сосисочки, как глаголет Марик, — в падлу, особливо с хреном. Один флакончик, не более! — Сидеромов плотно затянулся. — Оно же мочегонное!

Я постараюсь говорить коротко и ясно, учитывая, что в зале в основном профессионалы, а они, надеюсь, не нуждаются в подробных комментариях. — Станислав поднырнул под верхний канат и оказался на ринге. — Адепты восточных единоборств считают, что использование ног и прочих частей тела существенно расширяет диапазон бойца. В некотором смысле это так. В отношении бокса эти же адепты могут выдвинуть упрек: что это за вид, в котором, по сути, заложено всего лишь три удара — прямой, сбоку и снизу? И это тоже отчасти так. Но давайте подумаем вместе: что мы сможем использовать при схватке с одним противником? Бокс или борьбу? Наверное, и то и другое. Причем борьба, возможно, покажется вам предпочтительней, поскольку в ней существуют дозированные болевые приемы, удушающие захваты, удержания и прочее. Таким образом, не испортив лица и ничего не отбив, мы можем обезвредить и задержать преступника. Все это так!

— Привет! — Еремей окликнул Офелию, продолжавшую осматривать зал. — Легко нашла?

— Да, у меня уже в метро спрашивали, не собираюсь ли я продать лишний билетик. — Девушка охотно нырнула в объятия Уздечкина и ласково встретила его короткий поцелуй. — Но разве я могу кому-то отдать билет на твой бой? Ой, да ты еще не переоделся? Ты сегодня дерешься? Вспотеешь, наверное? Только не мойся, ладно? Это так сексуально!

— Попробую. Я в последней паре. Можно было приехать часа на два позже. Тут уже все было: и дворянская борьба, и стриптиз, сейчас вон о боксе рассказывают. Пойдем, я тебя посажу. Твое место — там, рядом с Геродотом. — Еремей обнял девушку за плечо и повел по залу, проталкиваясь через гудящих зрителей. — Я тебе про него рассказывал. Он начинающий писатель. Я, правда, его вещей еще не читал, но сам себя он хвалит! Дал мне почитать две штуки: «Дом лесника» и «Пушная ферма». Я немного полистал, вроде ничего. Может быть, Геродот и про нас с тобой когда-нибудь напишет? Представляешь, целый роман, а?

— Про больницу? Про топчан? — Офелия засмеялась. — Про то, как ты меня к пейджеру ревновал?

Наблюдая за Стасом, Морошкина иногда, наверное по милицейской привычке, поглядывала на зрителей. Неожиданно возле входных дверей она увидела Наташу Бросову, которая вяло общалась с двумя крепкими парнями. Ремнев сидел ко входу спиной и, к большой радости инспектора ОППН, не видел появления своей подружки.

— Ванюша, я выйду на секундочку. А ты смотри за дядей Стасом, потом мне все расскажешь. — Софья встала из-за стола. — Как тебе здесь, не скучно?

— Да нет, Софья… все очень здорово. Вот бы мне у князя Волосова потренироваться. — Юноша снизу вверх с надеждой посмотрел на женщину. — А вы с ним не знакомы?

— Немного знакома. — Морошкина заметила, что Наташа собирается выйти. — Извини, я сейчас…

Ремнев понимающе кивнул, а Олег, кажется, даже не обратил внимания на уход инспектора ОППН, настолько он был увлечен выступлением Весового.

Бросова уже стояла перед раскрытыми входными дверьми и с иронией поглядывала на двух своих внезапных кавалеров. Софья проталкивалась сквозь густой частокол зрительских тел, разгоряченных прикладной программой князя Волосова. Ремнев мельком оглянулся на удаляющуюся спутницу и вновь вернул свое внимание на ринг, где в лучах прожекторов жестикулировал Весовой.

— Наташа! — окликнула Морошкина вышедшую на улицу Бросову. — У тебя все в порядке?

— Ой, здравствуйте, Софья Тарасовна! Извините, ребята, все равно ничего не получится. — Девушка строго посмотрела на молодых людей. — А я шла, смотрю — бои, а меня сюда еще Саша звал, ну, я думаю, зайду, хоть одна посмотрю, — мы здесь уже бывали.

— Да знаю я, что вы и здесь, и еще кое-где бывали. И чем все это кончилось, тоже знаю. Ой, ребята, доиграетесь вы со своими путешествиями! — Женщина взяла Хьюстон за руку и отвела от дверей. — Мы уже думали, что тебя убили, а ты по клубам разгуливаешь! Нельзя же так, Наташа! Ты посмотри на свою мамашу, она ведь тоже все гуляла-гуляла и вон во что превратилась!

— Извините, мамаша, а вы ей родственница? — Один из новых знакомых Бросовой, очевидно, никак не хотел согласиться с тем, что у него ничего не получится с этой соблазнительной мулаткой, которую он тоже как-то уже видел в одном из клубов, может быть даже в «Вечной мерзлоте». — Вы нам, это самое, пообщаться-то позволите?

— Мальчики, посмотрите, пожалуйста, вот сюда. — Морошкина достала свой беспроигрышный козырь — удостоверение майора милиции — и развернула его перед краснеющими от негодования лицами парней. — У нас вечер посвящен сегодня другой теме, не мешайте. Договорились?

Да что ты уперся, пойдем в клуб, там столько… — Второй несостоявшийся ухажер уже смирился с осечкой и тянул за рукав своего упрямого друга. — Ну в другой раз сойдемся, когда мамаша будет в командировке. Правильно, товарищ майор? Разрешите идти?

— Ладно, ребята, не дуйтесь! — Инспектор ОППН спрятала свою суровую книжицу. — Сейчас, кстати, мой одноклассник там про бокс рассказывает. Пойдите послушайте, может быть, пригодится?

— Одноклассник? — переспросил настойчивый казанова. — Это, конечно, интересно. А вы еще вернетесь?

— Не знаю. — Наташа выразила неопределенность и сосредоточила внимание на Софье, чтобы их поскорее оставили в покое. В последнее время ее все больше раздражали подобные супермены. Хьюстон давно убедилась, что, несмотря на их внешнюю галантность, им совершенно плевать, что у тебя на душе, есть ли у тебя семья, ела ли ты вообще что-нибудь, главное для них — затащить тебя в постель, как будто там они тебе раскроют что-нибудь действительно невероятное. Нет, такого давно уже не случалось. — Знаете, Софья Тарасовна, все эти дни как сумасшедшие: столько народу погибло! Я сама хожу и не верю, что все — по-настоящему: все думаю, вот сейчас что-то произойдет, я проснусь, и все останется как раньше. А потом понимаю, что нет, ничего уже не изменишь. — Бросова вдруг закрыла лицо руками и зарыдала.

— А что, если перед вами двое, трое или четверо противников? Что тогда? Борьба? Представьте себе, как вы схватываетесь с одним противником, а другие в это время имеют возможность наносить вам удары, захватывать вас и причинять иной ущерб. — Весовой закатал пальцы в кулаки и жестикулировал руками, словно дирижер оркестра духовых инструментов. — Наверное, в схватке с энным количеством противников более выгодным окажется бокс? Я думаю, что да. Те, кто практически знаком с техникой бокса, конечно, наглядно представляют себе, какое количество сокрушительных ударов можно нанести своим противникам за одну секунду. Те, кто внимательно изучал пособия по карате и другим восточным видам единоборств, наверное, помнят, что в них советуют избегать встречи именно с боксерами. Действительно, бокс дает нам возможность наносить крайне опасные и даже смертельные удары по наиболее важным точкам жизнедеятельности человеческого организма. Возьмите, к примеру, удар по печени, по сердцу и особенно по голове. Если взять те же восточные атласы, то на них можно увидеть, сколько таких точек расположено именно на голове: в области подбородка, носа, лба, висков и прочего-прочего. Вы не подумайте, что я пытаюсь изобразить бокс как панацею во всех стычках, — моя задача заключается только в том, чтобы вызвать у вас к этому виду серьезный деятельный интерес. Спасибо вам огромное за ваше терпение и внимание! Теперь я, если вы не возражаете, попытаюсь наглядно продемонстрировать перед вами небольшую часть из арсенала техники бокса. Для этого я попрошу выйти на ринг одного из наших новых сотрудников, многоуважаемого Бориса Артуровича Следова.

Прожектор выхватил из пребывающего в полутьме зала молодого человека с худым, заостренным к подбородку лицом в камуфляже с такой же эмблемой, как у Весового. Следов подошел к рингу и не очень уверенно подлез под канаты.

— Борис пока не является знатоком премудростей рукопашного боя, но он любезно согласился выступить сегодня в роли своеобразного манекена, с помощью которого я смогу вам достаточно наглядно продемонстрировать то, что действительно лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! — Станислав поднял согнутые в локтях руки и шагнул в сторону молодого человека.

Перед дверьми клуба «Вечная мерзлота» остановился видавший виды микроавтобус бежевого цвета с остатками «знаков отличия» немецкой медицинской службы в виде красных полос, креста и иноземного текста. Морошкина посмотрела вслед удаляющейся фигуре Бросовой и повернулась к Бороне, который с заметной неуклюжестью, связанной с его загадочной для большинства окружающих хромотой, спускался на тротуар. Из недр автобуса выглядывали любопытные лица ребят, которых педиатр уже успел собрать на вечерних улицах города, куда они выходят на промысел из своих дневных убежищ.

— Здравствуй, Федя! — Софья с ласковой улыбкой приняла объятия Данилыча. — Ты никак приехал на Стасика посмотреть? Пойдем, он там уже блистает. Здравствуй, Зиночка! — Морошкина заметила Зинаиду, покорно сидящую возле открытой двери среди расшумевшихся ребятишек. — Снова в строю?

— Да, Сонюшка. — Жена Федора протянула руки к подошедшей однокласснице. Они поцеловались. — Ничего, скоро у нас будет приют, тогда я буду там, как клуша, кудахдать, а эти рейды уступлю нашей отважной молодежи.

— Ну?! — обрадовалась Софья. — Как же это у вас получилось? Смотрите, я вам сразу человек двадцать направлю! Примете?

— Пока не знаю. Только сегодня помещение смотрели. Представляешь, нашелся-таки в нашем отечестве меценат детства! Такие хоромы нам подарил, что впору рехнуться от счастья! — Тон врача был благожелательный, но на жену он смотрел с укором. — Правда, пока даже не верится, что все это наше, что все это для ребятишек!

— Я что-нибудь не то сказала? — робко спросила Зинаида. — Я же думала…

— Боимся сглазить, — постарался снять напряжение Борона. — Я, во-первых, посмотреть, а потом сразу заберу наших братьев: Боря мне необходим для работы, а Олежке уже спать пора. Ты считаешь, ему так необходимо смотреть этот мордобой?

— Конечно нет! Я и Боре сказала, что мальчику еще рано такие посиделки устраивать! — Морошкина взяла Данилыча под руку. — Ну что, пошли, а то все прозеваем! Зинуля, а ты чего, с нами?

— Я при детях! — Женщина обреченно развела руками и тотчас засмеялась: — Да нет, Морошка, просто я не выношу этой бойни!