Во вторник, двадцать шестого октября, ровно через неделю после того, как миссис Слоун привела всю машину снова в движение, Эллери Квин телефонным звонком был вырван из нежнейших утренних объятий Морфея. Звонил инспектор, чтобы сообщить, что обмен телеграммами между Нью-Йорком и Лондоном принял весьма напряженный характер. Музей Виктории стал проявлять возрастающее нетерпение. В одиннадцать часов в кабинете Сампсона созывается совещание по этому поводу.

— Я буду пунктуален, папа, — сказал Эллери.

Когда два часа спустя он шел в святая святых Сампсона, все уже были в сборе. Инспектор, Сампсон и Пеппер явно нервничали, но старались это скрывать. Напротив них восседал Джеймс Дж. Нокс.

— Мистер Нокс! — Сампсон вскочил и стал нервно прохаживаться перед его троном, как командующий взбунтовавшейся гвардии перед королем. — Доныне я, как вам хорошо известно, не вмешивался в ход расследования. Меня замещал мой помощник, мистер Пеппер. Но теперь дело приняло такой оборот, что мне придется лично вмешаться.

— Правильно, — Нокс произнес это настороженно, по еще не выпуская когтей.

— Вот именно, что правильно! — резким тоном повторил Сампсон. — А хотите знать, почему я решил взять дело в свои руки?

Он остановился перед Ноксом и сверкнул очами.

— Потому что ваше поведение может привести к самому серьезному дипломатическому конфликту, мистер Нокс, а расхлебывать его придется нам… Вот почему!

— Мое поведение? — Нокс, казалось, развлекся.

Сампсон ответил не сразу. Он подошел к своему письменному столу и взял целую пачку бумаг.

— Мистер Нокс, я сейчас зачитаю вам телеграммы, которыми обменивались инспектор. Квин и директор музея Виктории. Две последние телеграммы исходят из иного источника, так что сами сможете убедиться, насколько можно шутить с этим. Вначале я зачитаю телеграмму, которую инспектор направил в музей после того, как мы ошибочно сочли, что убийца — Халькис. Она гласит: «БЫЛА ЛИ У ВАС ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД УКРАДЕНА ЦЕННАЯ КАРТИНА ЛЕОНАРДО ВПР».

Нокс вздохнул. Сампсон немного помедлил, но продолжил:

— Музей ответил: «КАРТИНА ЛЕОНАРДО ПОХИЩЕНА ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД ТЧК МУЗЕЙНЫЙ СТОРОЖ ГРЭХЕМ И ГРИМШО — ВЕРОЯТНО ЗПТ ОДНО И ТО ЖЕ ЛИЦО ТЧК ПОДОЗРЕВАЕТСЯ В КРАЖЕ ТЧК ДО СИХ ПОР НИКАКИХ СЛЕДОВ НЕ НАЙДЕНО ТЧК ЕСТЬ ОСНОВАНИЯ ДЕРЖАТЬ КРАЖУ В СЕКРЕТЕ ТЧК ТЕЛЕГРАФИРУЙТЕ ЗПТ НАШЛИ ЛИ ВЫ СЛЕДЫ ТЧК».

— Недоразумения, сплошные недоразумения, — с волнением сказал Нокс.

— Вы так полагаете, мистер Нокс?

Сампсон побагровел и отыскал третью телеграмму — ответ инспектора Квина.

«СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ВОЗМОЖНОСТЬ ЗПТ ЧТО УКРАДЕННАЯ КАРТИНА ПРИНАДЛЕЖИТ НЕ КИСТИ ЛЕОНАРДО ЗПТ А СОВРЕМЕННИКУ-УЧЕНИКУ И ДОЛЖНА ПОЭТОМУ ОЦЕНИВАТЬСЯ ЗНАЧИТЕЛЬНО НИЖЕ ЦЕНЫ ЗПТ УКАЗАННОЙ В КАТАЛОГЕ ВПР».

Ответ руководства музея:

«ГДЕ НАХОДИТСЯ КАРТИНА ВПР ПЛАНИРУЕМ СЕРЬЕЗНЫЕ ШАГИ ЗПТ ЕСЛИ КАРТИНА НЕ БУДЕТ СРОЧНО ВЫСЛАНА ОБРАТНО ТЧК АВТОРСТВО ЛЕОНАРДО ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ НАДЕЖНЕЙШИМИ ЭКСПЕРТАМИ ТЧК ЦЕНА ДВЕСТИ ТЫСЯЧ ФУНТОВ ТЧК».

Ответ инспектора Квина:

«ПРОШУ ДАТЬ МНЕ ВРЕМЯ ТЧК НЕ ИМЕЮ ПОЛНОЙ УВЕРЕННОСТИ ТЧК ХОЧУ ИЗБЕЖАТЬ НЕНУЖНЫХ ОСЛОЖНЕНИЙ ТЧК СЧИТАЮ ВОЗМОЖНЫМ ЗПТ ЧТО КАРТИНА ЗПТ НА СЛЕД КОТОРОЙ МЫ НАПАЛИ ЗПТ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПОДЛИННЫМ ПРОИЗВЕДЕНИЕМ ЛЕОНАРДО ТЧК».

Ответ музея:

«НЕ ПОНИМАЕМ СИТУАЦИИ ТЧК ЕСЛИ КАРТИНА ЯВЛЯЕТСЯ ФРАГМЕНТОМ «БИТВА ЗА ШТАНДАРТ» ЗПТ ТО ЕЕ АВТОР ЛЕОНАРДО ЗПТ И ОНА

ПРИНАДЛЕЖИТ НАМ ТЧК ЕСЛИ ВЫ МОЖЕТЕ ССЫЛАТЬСЯ НА МНЕНИЕ АМЕРИКАНСКИХ ЭКСПЕРТОВ ЗПТ ТО ВАМ ИЗВЕСТНО МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ КАРТИНЫ ТЧК НАСТАИВАЕМ НА ВОЗВРАЩЕНИИ КАРТИНЫ НЕЗАВИСИМО ОТ МНЕНИЯ АМЕРИКАНСКИХ ЭКСПЕРТОВ ТЧК КАРТИНА ПРИНАДЛЕЖИТ МУЗЕЮ ВИКТОРИИ И ОКАЗАЛАСЬ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ ТОЛЬКО В РЕЗУЛЬТАТЕ КРАЖИ ТЧК».

Ответ инспектора Квина:

«ПО-ПРЕЖНЕМУ НУЖДАЕМСЯ В ОТСРОЧКЕ ТЧК ПРОСИМ ДОВЕРЯТЬ НАМ ТЧК».

Сампсон сделал многозначительную паузу.

— А теперь, мистер Нокс, — продолжал он, повысив голос, — я перехожу к двум последним телеграммам, которые заставили нас ломать голову больше, чем все другие. Первая — ответ на телеграмму Квина, которую только что прочитал. Она подписана инспектором Брумом из Скотланд-Ярда. Она гласит: «ДЕЛО ПО МУЗЕЮ ВИКТОРИИ ВЕДЕМ МЫ ТЧК ТРЕБУЕМ ОТ НЬЮ-ЙОРКСКОЙ ПОЛИЦИИ ОБЪЯСНЕНИИ ТЧК». Надеюсь, — сказал Сампсон, оторвав глаза от бумаги, — что вы постепенно осознаете серьезность положения, мистер Нокс, Вот ответ инспектора Квина: «КАРТИНА ЛЕОНАРДО НЕ У НАС В РУКАХ ТЧК ЕСТЬ ОПАСНОСТЬ ПОТЕРЯТЬ КАРТИНУ ЗПТ ЕСЛИ ОКАЗЫВАТЬ СЛИШКОМ СИЛЬНЫЙ НАЖИМ ТЧК РАБОТАЕМ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО В ИНТЕРЕСАХ МУЗЕЯ ТЧК ДАЙТЕ НАМ ДВЕ НЕДЕЛИ ВРЕМЕНИ ТЧК».

Джеймс Дж. Нокс кивнул. Он слегка повернулся, чтобы видеть инспектора, и сказал чуть ли не с похвалой:

— Великолепный ответ, инспектор. Очень тонко, очень дипломатично. Поздравляю вас.

Инспектор чуть не поперхнулся. Сампсон от злости стиснул зубы и процедил:

— А теперь последняя телеграмма, которая пришл'а сегодня утром; тоже от инспектора Брума: «СОГЛАСНЫ НА ДВЕ НЕДЕЛИ СРОКУ ТЧК ДО ЭТОГО ОТКЛАДЫВАЮ ВСЕ СОБСТВЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ ТЧК ЖЕЛАЮ УСПЕХА ТЧК».

Сампсон театральным жестом бросил телеграмму на стол.

— Вот, стало быть, на чем мы остановились, мистер Нокс. Мы открыли вам свои карты. Ради бога и всех святых, сэр, будьте благоразумны! Дайте нам возможность отдать картину в руки независимых экспертов…

— Никоим образом не намерен впутываться во всю эту глупую историю, — только и ответил Нокс. — Мой эксперт говорит, что это не картина Леонардо, а он должен знать, что говорит. Пошлите к черту этот музей Виктории, Сампсон. Эти люди только и знают, что строить козни серьезным коллекционерам.

Инспектор вскочил.

— Почему бы вам не вернуть картину музею? Спишете убыток на текущие расходы. Вы же компенсируете потерю на бирже, стоит вам только глазом моргнуть.

Нокс перестал улыбаться. Он поднялся, спокойный и грозный:

— Списать на текущие расходы, говорите? Просто прекрасно! Но будьте добры, назовите мне, пожалуйста, причину, по которой я должен взять и подарить кому-то вещь, за которую отдал три четверти миллиона долларов? Ответьте на этот вопрос, Квин.

Пеппер с присущим ему дипломатическим тактом успел ответить раньше, чем последовала суровая отповедь инспектора.

— Во всяком случае, вы сами признаете, Нокс, что для вас как для страстного коллекционера это будет не слишком большая жертва, раз уж, по словам вашего эксперта, истинная ценность картины столь невелика.

Теперь уже Нокс разъярился не на шутку:

— Я утверждаю, что картина, которую я купил, не имеет ничего общего с той, которая была украдена из музея. Попробуйте доказать обратное! Если вы думаете, что сможете загнать меня в угол, господа мои, то смотрите — как бы вам самим нс оказаться в ловушке, уготованной мне!

Возникла тягостная пауза. Молчание нарушил Эллери. Он с насмешливой интонацией вдруг спросил:

— А кто, собственно, ваш эксперт, мистер Нокс?

Биржевой король на какое-то мгновение зажмурился, словно вышел внезапно из подземелья на яркий свет, а затем хохотнул:

— Это исключительно мое дело, Квин. Оно никого не касается. Я назову его имя тогда, когда сочту нужным. А если вы не успокоитесь, я вообще стану отрицать, что владею этой проклятой картиной!

Сампсон грохнул кулаком по письменному столу.

— Ваше поведение, Нокс, ставит меня и полицию в крайне неловкое положение. Если вы будете продолжать запираться, как ребенок, я окажусь перед необходимостью передать это дело в ведение генерального прокурора. Скотланд-Ярд не позволит шутить с ним и генерала ный прокурор — тоже.

Нокс взял свою шляпу и затопал к двери. Он счел допрос завершенным.

Дверь оглушительно хлопнула.

Прокурор громко застонал.

— Да. Телега наша увязла еще глубже, чем раньше. Что теперь будет, один черт знает.

Инспектор сердито пощипал себя за бороду.

— Нельзя допускать, чтобы нас и дальше считали за дураков. Если Нокс в ближайшие дни не вытащит на свет божий эту проклятую мазню, генеральному прокурору придется пойти на крайние меры.

— Мы должны будем силой вернуть картину, — озадаченно сказал Сампсон.

— А если Нокс так основательно спрятал ее, что мы не сможем ее найти? — задал вопрос Эллери.

После этих слов все надолго умолкли. Сампсон пожал плечами.

— Ну, Эллери, вы всегда все лучше всех знаете. Что бы вы предприняли на моем месте?

Эллери уставился в потолок.

— Я бы… я бы ничего не стал предпринимать. Бывают ситуации, в которых бездействие — это высшая форма активности. Если мы будем слишком давить на Нокса, то разозлим его до крайности. Но если мы дадим ему передышку, он, может быть, поймет, что неправ. Давайте подождем, по крайней мере, те две недели, которые отвел нам музей. Следующий шаг, без сомнения, сделает Нокс.

Всем ничего не оставалось, кроме как хмуро кивнуть.