3. Цирк
Всякий разведчик, для обеспечения собственной легальности, должен, как известно, иметь "крышу", то есть такое дело, которое позволяло бы ему заниматься разведкой, не привлекая к себе внимания. "Крыша" разведчиков с Геи, если подходить формально, обладала как раз противоположными свойствами. Во-первых, она не имела собственно кровли, то есть работали они под открытым небом, а во-вторых, ее назначение состояло как раз в том, чтобы привлечь как можно больше внимания.
В трех десятках метров от стоянки автомобиля возвышался дощатый цилиндр, метров пяти высотой и метров пятнадцати диаметром. Снаружи он весь был размалеван фигурками акробатов и метателей ножа, сквозь которые пробивалась надпись: "ЦИРК". ВАССА и КРОСС. Смертельные номера с угадыванием мыслей. Только для сильных духом. Только одно посещение".
Перед тамбуром, встроенным в цилиндр, уже стояла очередь. Многие с сумками, прямо с рынка — место для цирка выбрано удачно. Ожидающие поглядывали на две мачты с натянутым тросом и обсуждали ожидаемое:
— Говорят, без сетки.
— Вообще без страховки.
— Метров семь. А пол, говорят, деревянный.
— Из бруса.
— А что, правда, второй раз не попадешь?
— Точно. Сама стоит на входе, всех помнит.
— А если в гриме?
— Один пробовал. Два целковых пропали.
— Все равно, можно и отсюда смотреть.
— А мысли? А ножи?
— Ножи — конечно. Говорят, он раз промахнулся.
— Прямо в не?
— Прядь волос отсек.
— Подстроено.
— А я слышал, одежду пробил.
— Да подстроено!
— А ты сам станешь?
— Говорят, он приглашает.
— Да-а, с завязанными глазами. Ты станешь?
— Уже без пяти.
— Идут!
Артисты сбежали по сходне и быстро пересекли открытое пространство, воздетыми руками отвечая на аплодисменты. Скидан и Краснов, уже готовые заранее, распахнули перед ними дверь тамбура и вошли следом. Кросс начал проверку оборудования, Васса поправила сумку на плече и осталась на входе — принимать от зрителей деньги.
Скамьи для публики поднимались крутым амфитеатром к самому верху, оставляя артистам десятиметровую арену. Скидана и Краснова Кросс попросил разместиться в первом ряду, по сторонам от двери.
Внутренняя дверь тамбура осталась распахнутой, наружную заперли.
— Мировой аттракцион! — провозгласил Кросс.
— Единственный в Солнечной системе! — добавила Васса и захохотала, приглашая поддержать шутку. Зрители недружно засмеялись. — Выполнение трюков на канате по мысленному заказу из публики.
— Без страховки! — объявил Кросс.
Амфитеатр ответил дружными аплодисментами.
— Всякий желающий, — сказала Васса, — может сам попробовать пройти по канату. Ну, кто смелый? — Стало тихо. — Мужчины! — Стало страшно.
— Ах, Васса, — Кросс вмешался в самый жуткий момент. — Ну как тебе не стыдно? Зачем ты путаешь ловкость со смелостью?
Мужчины на лавках облегченно засмеялись.
— Для хождения по канату, — Кросс поднял голову, — да еще на такой высоте, — весь его вид выразил презрение, — смелость не требуется.
Новый взрыв смеха.
— Тут нужна чисто женская ловкость, только женщинам присущая.
— Так, может быть, ты попробуешь? — Это была обычная цирковая буффонада. — Полезай!
— Да ведь мужская смелость нужна совсем для другого! — Кросс под общий хохот попытался обнять Вассу, но она ловко вывернулась и, оставив ему свой плащ, устремилась в тамбур. По лестнице быстро поднялась на крышу тамбура и по перекладинам с мачты взлетела на крошечную площадку, укрепленную вровень с тросом. Позвала сверху:
— Ну, что же ты?
Окруженный хохотом, Кросс смотрел вверх испуганно, и его руки с плащом Вассы, прижатые к груди, крупно дрожали.
— Ах! — Васса сделала сальто вперед и оказалась на тросу. — Ап! — Таким же прыжком назад она вернулась на площадку.
Публика ойкнула и затихла. Многие привстали.
— Что, страшно? — Кросс изобразил сочувствие, продолжая дрожать.
— А как ты думаешь? — был ответ. — Я ведь не мужчина. — Публика облегченно смеялась. Большинство здесь были мужчины. — Просто не знаю, с чего начать, — продолжала Васса.
— Так мы спросим у публики, — оживился Кросс. — Вот вы, пожалуйста! — Он позвал Краснова. — Прошу вас сюда! — Краснов вышел на середину арены. — Представьте себе любое действие на канате, — попросил Кросс.
— Представил.
— Васса, — позвал Кросс, — ты слышишь его мысли?
— Кажется, да, — отвечала Васса.
— Ты готова?
— Я готова!
— Но это выполнимо? — Кросс был встревожен.
— Кажется, да.
— Тогда вперед!
Гибкая, вся в блестках розовая фигурка пробежала над ареной и остановилась на противоположной площадке.
— Ап! Я угадала ваше желание?
Краснов кивнул. Публика недовольно загудела. Раздался голос: "Подсадка!" Краснов пожал плечами и смущенно вернулся на лавку.
— Поздравляю знатоков! — Кросс красиво взмахнул плащом. — Но это не подсадка. Прошу теперь любого. Может быть, вы? — Он указал на Скидана.
— Тоже подсадка, — раздался счастливый голос сверху. — Давайте я!
И началось. Вассу заставляли выполнять тройное сальто с поворотом и перебегать с площадки на площадку на руках, "крутить солнце" и даже танцевать вальс. За свои два целковых каждому хотелось проявить какую-нибудь выдумку, и Скидан не раз поражался изощренной, почти садистской фантазии приличных с виду людей.
Одно из желаний Васса отказалась выполнить. Более того, она потребовала, чтобы выразивший его мужчина принес извинения и покинул цирк. Мужчина стал было возмущаться, но Васса, балансируя посреди каната на одной ноге, заявила, что в таком случае она сейчас же, в присутствии находящейся в шестом ряду жены, объявит это желание вслух. Мужчина поспешно вышел, за ним выбежала сопровождаемая шутками жена.
— И довольно ловкости! — объявил Кросс. — Второе отделение!
— Плащ! — звонко потребовала Васса.
— Ап! — ее пурпурно-голубой плащ взлетел на семиметровую высоту, она распахнула его парашютом и бросилась вниз. Публика сжалась. Васса пологой спиралью пролетела над рядами, и ее руки встретились с руками Кросса — это смягчило приземление. — Ап! Зрители заревели. За стенами цирка тоже раздался свист, визг и рев нескольких сотен глоток.
— Второе отделение! — Повторил Кросс. — Сила, выносливость, красота, — он простер длань к точеной фигуре Вассы.
— И смелость! — подхватила Васса. — Ибо только настоящий храбрец решится обстреливать ножами любимую жену!
Смех и аплодисменты зрителей, рев болельщиков снаружи, стук в стены цирка.
— Закроемся от любопытных! — Кросс с видом заговорщика захлопнул внутреннюю дверь. На ее обратной стороне обнаружился щит из толстых досок с нанесенным на нем контуром человека. Присмотревшись, каждый мог понять, что контур обозначен следами ранее втыкавшихся ножей. Уважительный гул потек с трибун.
— Ап! — сказала Васса и встала в контур. — Ап! — отшвырнула Краснову плащ-парашют. — Ап! — Сняла с гвоздя и бросила через всю арену обтянутой кожей ящик. Кросс поймал ящик, задумчиво уронил на брусья арены свой плащ и высыпал на него длинные узкие ножи, не менее двух десятков. Поднял голову к зрителям.
— Желающих прошу убедиться в подлинности ножей.
И отошел к Вассе, положив ей руки на плечи, утешая.
Из первого ряда протянулись руки. Ножи пошли по рядам.
Кросс подождал пару минут и повернулся.
— Ну, бросайте сюда!
Ножи полетели на арену, он их ловил. Одним уколол себе ладонь, ойкнул, стряхнул кровь на брусья арены и тут же замотал руку протянутым какой-то дамой носовым платком. Сказал ей:
— Спасибо! Сегодняшнее выступление я посвящаю вам, благородная душа. Васса! Ты готова?
— Да, мой повелитель!
— Может быть, завяжем тебе глаза?
— Нет, мой повелитель! Женщины тоже умеют быть смелыми. А если ты так боишься за меня, то лучше завяжем глаза тебе!
Стон пополз по рядам.
— А ведь это идея! — вскричал Кросс. — Когда-то завязывали глаза тем, кого расстреливали, но никто не делал наоборот.
Испуганный смешок был ему ответом.
Кросс сорвал с себя черный шейный платок и повернулся к той даме, что перевязывала ему ладонь:
— Прошу вас! Помогите еще разок!
Дрожащие руки завязали концы платка на его затылке.
— Э-э, не годится! — закричал Кросс. — Вы напрасно меня жалеете! Ведь я действительно не переношу этого зрелища! Пусть вам поможет ваш муж!
Встал муж и завязал Кроссу глаза.
— Вот настоящая мужская помощь, — Кросс вызвал взрыв смеха.
И сразу стало совсем тихо, потому что он быстро нащупал ножи на плаще, выбрал один и повернулся лицом не к Вассе, а к залу, занеся руку для броска и как бы всматриваясь. Кто-то сразу крикнул: "Не сюда!"
— Тихо! — Кросс опустил руку с ножом. — Васса, где ты?
— Я здесь, мой повелитель! — Она ответила дрожащим голосом.
Кросс повернулся на голос, присел, еще раз ощупал ножи на плаще, встал, опять перекрикнулся с Вассой и снова обратился к залу:
— Я начну от ее правого колена. Васса! Покажи всем это место! Затем буду подниматься вдоль правого бока к голове, затем спущусь к левому колену. Двадцать ножей. Примерно через десять сантиметров. Прошу всех мне помочь, это очень важно. Внимание! Как только первый нож воткнется, все должны представить место второго ножа и думать только о нем, до самого броска. Потом — следующий и так до двадцатого. Помните! Своими мыслями вы направляете мой нож! Васса, ты готова?
— Да, мой повелитель!
— Начали! Р-раз!
Розовая, вся в блестках, фигура Кросса, обезображенная черной повязкой, гибко качнулась, сверкнул на солнце нож и задрожал у правого колена Вассы. Коротко сорвались аплодисменты, но Кросс сурово поднял левую руку:
— Внимание! Не мешать! Промах — смерть! Думать всем! Васса!
— Я, мой повелитель!
— Два!
Второй нож, задев кожу, вонзился в доску у правого бедра. Показалась кровь. Васса вздрогнула от боли, но не издала ни звука. Зал понял наконец, что все это всерьез, и перестал дышать.
— Васса!
— Я, мой повелитель…
— Тр-ри!
— Васса!
— Я здесь!..
Когда двадцатый нож встал на свое место, у всех немногочисленных женщин началась истерика. Мужья им не помогали, они были заняты бешеной овацией. У щита Кросс поднимал осевшую на пол Вассу, зажимал порез на ее бедре своим дареным окровавленным платком, сорванным с руки. Мужчины, проходя, старались похлопать Кросса по плечу.
Цирк опустел. Скидан запер дверь. Краснов сочувственно наклонился над порезом Вассы. Она озорно подмигнула и выдернула из-под разрезанного трико узкий пакетик из прозрачной пленки:
— Это клюквенный сок, Саша. Ты забыл: наша кровь для вас — вода.
— Гм, — Краснов смутился, — действительно… Однако точность!.. Я сам кое-что умею, но такого…
— Ну-ка! — Васса раскачала и выдернула первый нож. — Метни-ка!
— Только не в тебя, — Краснов отошел к плащу и воскликнул: — Ого! Набросали денег целую кучу!
— Да это всегда, — Кросс присел, собирая в сумку деньги. — Артистам на бедность.
— Из уважения к таланту, — поправила Васса. — Ну, давай! Сюда!
И показала пальцем на шею мишени.
Краснов примерился и — попал.
— Молодец, — похвалил Кросс, сворачивая плащ. — Будешь выступать?
— Ни за что! — Краснова даже передернуло. — В человека!
Скидан извлекал ножи из щита, опускал их в ящик и думал, что вот уже Краснов с легкостью называет этих хитрых чужаков людьми. А они только что одурачили две сотни человек, настоящих человек, землян, и его подбивают…
— Как же все это на самом деле? — Скидан набросил ремень ящика на плечо Вассе.
— Секрет фирмы, — Васса перевесила ящик на Краснова. — Ап!
— Дома все узнаешь, — Кросс вернул дверь в распахнутое состояние. — Это кто так долбится?
Он подошел к наружной двери, обернулся к своим, приглашая быть настороже, и отодвинул мощный кованый засов. После краткого разговора с кем-то он впустил пожилого мужчину, одетого в неприметное и просторное, украшенного холеной бородкой клинышком, без усов и в тирольской шляпе со значком и перышком. Тот вошел хозяином, кивнул Краснову и Скидану, поцеловал ручку незаметно ухмыльнувшейся Вассе и начал без обиняков:
— Я к вам с переговорами, поэтому, как принято у дипломатов, хорошо бы крышу, стол, ну и все прочее. А?
— Поскольку здесь ни стола, ни крыши, — Кросс легко принял дипломатический тон, — понимать надо так, что либо вы приглашаете нас к себе, либо мы ведем вас в "Палитру".
— Куда? — гость не понял.
— В наше жилище на колесах.
— Я предпочел бы "Палитру".
— Тема разговора?
— За столом, — сказал гость.
— Здесь, — ответил Кросс. — Будем ценить время.
— Хорошо, — тон гостя посуровел. — Дело касается охраны вашего цирка.
— А-а-а, — Кросс посмотрел на Вассу, — понятно. Это можно и без стола. — Грубо спросил: — Сколько?
— Вы деловой человек, — сухо оценил гость. — Давайте посчитаем. Четыре сотни за места плюс сотня на плаще — это пять. Вот эту сотню…
— Договорились, — сказал Кросс. Он достал из сумки пригоршню монет, бросил на пол плащ и высыпал на него деньги.
— Отсчитайте и убирайтесь.
Гость присел, не считая, сгреб все деньги в карман и поднялся.
— Это первое — сказал он. — Второе…
— Убирайтесь, — повторил Кросс.
— Вы безусловно сильнее меня, — сказал гость. — Но мы! — безусловно сильнее вас. Уже потому, что вы на виду, а мы! — невидимы. Поэтому второе — с глазу на глаз, под крышей и за столом.
— Я знаю второе, — сказал Кросс. — Это не наш профиль.
— Вы будете получать столько, что сможете закрыть цирк.
— Нам нравится цирк, — сказала Васса.
— И никаких налогов, — посулил гость.
— Переговоры окончены, — сказал Кросс. — Сотня будет вручаться вам лично после каждого выступления…
— Я буду присылать мальчика, — перебил гость.
— Вам лично, — повторил Кросс. — И не вздумайте с нами шутить. Вы сейчас хотите попугать нас поджогом цирка, верно? — Гость побледнел. — Предупреждаю: сотня ваша, черт с вами, но за пожарную безопасность доплаты не ждите. А дернется кто поджигать или там растяжки — ты, дядя и попенять не успеешь: первая пуля — твоя.
— Вы в самом деле читаете мысли? — гость еще был бледен.
— Можете не сомневаться, — Кросс вернулся к дипломатическому тону. — Разговор не был приятным, но он был… полезным. Кроме вас, конечно, нашлись бы и другие вымогатели, поэтому платить вам будем. Но — за работу! Понимаете меня? Чтоб никаких неудобств! — Тяжелой рукой хлопнул по плечу. — Ну-ка, покажите вашу пушку… — Быстро продел голую руку под просторную одежду гостя, будто обнимал за талию, и из-за спины извлек небольшой плоский пистолет. Наступил на правую ногу, присел, задрал широкую штанину, отстегнул от голени кинжал.
— По карманам шарить противно, поэтому то, что в правом, можете оставить себе, дарю. А это — принимаю от вас на память. Всего.
Вышли все вместе. Заперли дверь. Раскланялись. Гость пошел к белому автомобилю спортивной марки, рядом с которым дежурили четверо кожаных с мотоциклами. Скидан с Красновым переглянулись.
— Они? — спросила Васса. Разведчики не успели ответить. — Они, — сказал Кросс. — Где жарится, там и они. Пошли домой, ребята.
Под пристальными взглядами кожаных они перешли в "Палитру" и заперли дверь.
— Жаль, что далеко, — сказала Васса. — Ты что-нибудь разобрал?
— А чем я лучше тебя, — Кросс пожал плечами. — Галдят, матерятся, а до них метров пятьдесят.
— Они же молчали, — сказал Скидан.
— Ты все еще не веришь, — Васса горько усмехнулась. — Пора бы, Вася. Свои мы, свои. Вон у Саши спроси.
— Уже спрашивал, — отозвался Краснов. И успокоил: — Он поверит.
Краснов поставил греться чай, Кросс принес продукты для двоих.
Сели за стол.
— Ну, рассказывайте, — вздохнул Скидан.
— Что именно? — спросила Васса.
— Все, что мы не знаем.
Пришельцы улыбнулись без насмешки, скорее грустно.
— Вы не все поймете, — сказал Кросс. — А мы не все сможем объяснить.
— Потому что не все знаем сами, — уточнила Васса.
— Спросите что-нибудь для начала, — предложил Кросс.
— И всегда обо всем спрашивайте, — сказала Васса. — Вам все можно.
Скидан, неожиданно для себя, почувствовал что-то вроде гордости или, по крайней мере, утешения: его сравняли с Красновым. Если не в доблести, то в правах. А в доблести, Скидан это сегодня понял шкурой, лагерному волкодаву с фронтовым разведчиком лучше не тягаться. Но подтягиваться — необходимо.
Васса бесстыдно подмигнула, давая понять, что подслушала мысль и весьма ею довольна. Скидан насупился и решил спросить, на каком расстоянии пришельцы могут улавливать мысли. Но с этим же вопросом его опять, будто подслушав, опередил Краснов.
— Ты не расстраивайся, Вася, — утешил Кросс. — У Саши более тренированная реакция. — И стал отвечать. — На Гее живут обычные люди, и далеко не все умеют слушать мысли. Но в космосе работают только те, кто умеет. Самые слабые слышат только рядом. Мы с Вассой можем метров на тридцать. Есть такие, что достигают почти на сто. Но это дается зверской тренировкой и обычно за счет других качеств. Например, Васса потеряла бы свое чувство равновесия. А я бы, может быть, разучился видеть в темноте.
— Так ты видел ее сквозь повязку!? — угадал Краснов.
Васса расхохоталась и закивала.
— Неотчетливо, пятном, — сказал Кросс. — Но для броска, если умеешь, достаточно.
— Так никто мыслями твои ножи не направлял? — Краснов побледнел.
— Он за меня испугался! — Васса возликовала. — Есть же на Земле люди!
— Никто, конечно, — Кросс улыбнулся. — Мысли нужны были Вассе…
— Я расскажу, — Васса остановила его движением руки.
И Скидан с Красновым узнали, что два смертельных, действительных смертельных номера — канат Вассы и ножи Кросса — отработаны тяжкими тренировками не ради хлеба насущного, хотя лишние деньги и вечно сытым не мешают. Все эти фокусы нужны для изучения человеческой массы. Чем больше людей пройдет через цирк, тем лучше. Вот почему вторично никого не пускают. Нужна именно рядовая, низшая масса, так называемая толпа, в которой инстинкты не подавлены какой-либо дисциплиной, а присутствуют в том чистом виде, в каком проявляются при общественном катаклизме, буде таковой произойдет. Научно говоря, задача в том, чтобы выяснить, не безнадежно ли поражено массовое и индивидуальное сознание резерватцев, стоит ли пытаться развить его до ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО уровня…
— А если не стоит? — спросил Скидан.
— Улетим, да и все.
— А если стоит? — спросил Краснов.
— Нашлем на них какой-либо из первичных нравственных законов.
— Это как? — Скидан и Краснов спросили хором.
— Если сознание толпы еще в состоянии сопротивляться антигуманному психозу, по-вашему — фашизму, можно с той и иной мягкостью снять источник психоза и заменить его тоже массовым, тоже основанным на поклонении кумиру, но более гуманным генератором сознания. Он называется авторитарным. Если не понимаете, просто следите за мыслью, объясним позднее. У каждого режима — свои кумиры, своя вера, свои обряды, но главное, что в движении — в постепенном, строго контролируемом движении все это смягчается, пока общество не пройдет высший уровень государственности — так называемую демократию, при которой все движения каждого подчинены только законам, множеству законов, предписывающих одно, запрещающих другое и позволяющих все остальное.
— Да что же выше демократии? — возопил подкованный Скидан.
Кросс поднялся и опустил на окнах все наружные жалюзи. Сделав это, он посмотрел на Вассу.
— Да, — сказала Васса. — У меня тоже душа не на месте.
— Что выше демократии? — Кросс вернулся к разговору. — Трудновато объяснить. У вас такие названия, что от них и нам впору шарахаться. Всякие тоталитаризмы, анархизмы, анархо-синдикализмы, либерализмы, поликратии, черт их знает… Кажется, не очень страшно прозвучала бы антикратия. Или просто акратия. Если вдуматься, конечно.
— Как в Лабирии? — подсказал Краснов.
— Может быть, — Кросс задумчиво кивнул. — С Лабирией мы еще по-настоящему не знакомы. Собираемся… Все зависит в любом обществе от уровня энергетики и технологии, да еще чтоб не было нетерпимости. То есть, любой ценой, бережно, постепенно развивать общую культуру и всем забыть про политику… Эх, нет, ребята, невдомек это вам. Вон даже в Лабирии запрещена история, художественная литература. Почему? Потому что боятся разложения. А где страх, там власть. А где власть, там политика. А где политика, там… Пропади оно все пропадом! Сколько мы уже пытались что-то сделать на Земле, сколько лучших тут погибло, сколько гибнет сейчас… С этим буддизмом, христианством, исламом, с коммунизмом… Обязательно пастыри, вожди, фюреры… Стада, а не народы, прости меня, мама. И вы, ребята, простите, вы хорошие… Вообще, знаете, что? Айда-те спать? После выступления выматываешься…
— Один только вопросик, — остановил поднявшихся Краснов. — Васса, что же ты сегодня узнала о здешних людях?
— А вот что, — она вздохнула. — В глубине души почти все хотели, чтобы я сорвалась и хоть что-нибудь сломала. А ножи почти все направляли мне в горло. Особенно та "благородная душа", которая Кроссу платочек подарила.
