Глава 18
Манна небесная
Поль вначале скосил глаза в сторону двери. Потом удивлённо хмыкнул и уже повернул голову полностью. Не то чтобы он ждал от дэма какой-то подлости или циничной жестокости, нет. В этом плане он как-то неожиданно почувствовал себя отпетым фаталистом. Мол, что будет, то и будет.
Но это равнодушие сразу истаяло при виде прибежавших в эту комнату людей. Кажется, сюда притопала чуть ли не вся челядь Виллы. Кто с простынею, кто с ватой и марлей в руках, кто с полотенцем и большим тазом, кто с вёдрами, полными воды, кто с расчёской и зеркалом. Уж непонятно, кого одевать собрались и во что, но кое-кто держал в охапку ворохи с одеждой. В коридоре виднелись служанки с подносами, полными фруктами и даже какой-то снеди. Эти – явно опоздавшие.
Ну и уже все расступались, буквально расплываясь по стенам, пропуская деловито семенящего управляющего. Старый Айзель Франчук никогда и никому не говорил о своём возрасте. Поговаривали, что ему далеко за сто. И поговаривали, что он по своим умениям – и’трет. Но правда ли это, и насколько, даже главный консул сектора не ведал. Ну и, пожалуй, не было человека в окружении дэма, который бы не относился к Айзелю с безмерным уважением.
Поэтому и временно опекаемому служащему следовало правильно отнестись к прозвучавшим словам:
– Предлагаю вернуться в приёмный покой, – подчёркнуто вежливо проговорил старец. – Там мы попытаемся отмыть эту грязнулю и хоть как-то приодеть… – И добавил с плохо скрываемой иронией: – Паркет в данной комнате – уникальный. Подобной древесины уже не существует в мироздании.
Поль опустил голову, разглядывая цепочку грязных следов и свои босые ноги. Окровавленные носки он сбросил ещё вместе с костюмом. И только сейчас обратил внимание на одну деталь. На шикарном, с утончённой текстурой паркете стоять без обуви было очень, ну очень приятно. Он казался не просто прохладным, словно ласкающим ступни, он ещё и прогревал их внутри самой плоти. То-то пришедшие с вёдрами слуги боялись капнуть водой на пол. И, наверное, сейчас молились на вовремя подоспевшего управляющего. Да и стояли они так, будто без всяких умений поддерживая себя левитацией. Настолько боялись повредить магическую древесину касаниями своей мягкой обуви.
Стало стыдно, и а’перв попытался оправдаться:
– Да мы только глянули… Уже уходим…
Тоже пожалел, что не обладает левитацией. Ступая в свои старые следы, постарался уменьшить нанесённый ущерб при движении обратно. Проходя мимо слуг, услышал облегченные вздохи и примерно догадался о данном им приказе: «Немедленно помыть девочку под строгим присмотром Труммера!» Могло случиться омовение прямо на паркете, и никто бы даже словом не обмолвился для спасения уникальной древесины от возможной порчи.
А в приёмном покое таких проблем не возникло. На другой стол мигом постелили клеёнку, водрузили тазы, наполнили их на удивление тёплой (именно для купания детей!) водой, засыпали туда ароматические соли и налили пахнущие растворы. В самый большой из них Поль и усадил сестру, вздрогнув от какого-то странного звука. Отпрянул даже, настолько ему показалось, что это захрустели зубы у малышки. И только потом понял, что она на ходу успела цепко ухватить яблоко из подставляемых с готовностью подносов, теперь с упоением и смачным хрустом его приканчивает.
От подобной картинки Труммер расплылся в счастливой улыбке и расслабленно выдохнул. Раз ребёнок кушает с таким отменным аппетитом, значит, его здоровью ничего не угрожает. А потом ещё минут десять наблюдал не столько за мытьём и аккуратным срезанием остатков одежды, сколько за неуёмным поглощением подносимых фруктов. Причём Ласка не выбирала, а хватала свободной рукой всё, до чего дотягивалась. О каком-то стеснении девочки перед служанками или мужчинами и речи не шло. Только насыщение!
Естественно, что брат готов был любоваться отменным аппетитом обретённой сестры любое по продолжительности время. Увы, его радость не все разделяли. Остающийся рядом управляющий панибратски ткнул его в бок локотком и вновь проявил свою язвительность:
– Так и будешь красоваться в виде «голый торс и всё остальное, залитое кровью» или всё-таки отправишься привести себя в порядок?
– А-а-а?..
– Мы её моем, а не варим! Так что никто твою малявку не съест.
– А чего всё малявка да малявка?! – возмутился парень. – У неё имя есть, Ласка.
Но, заметив грозно нахмуренные брови старика и его руку, потянувшуюся к небольшому пистолету в кобуре, спохватился и поспешил туда, где его перед миссией обряжали в защитный костюм. Там быстро принял душ и нырнул в свою одежду, изумительно пахнущую после обязательной в таких случаях стирки-очистки. С особой грустью надевал пояс, который взял дома из запасных. Ни дорогостоящих пистолетов, ни ножей, ни неприкосновенного запаса монет… Всё осталось в мире драйдов.
«Тоже символично, – задумался парень, уже обуваясь, а потом прихорашиваясь перед зеркалом – Я у этих колдунов столько ценного потерял, зато взамен вырвал оттуда для себя сестру. М-да… А как мы с ней жить будем, до сих пор не представляю… Сердце шепчет, что замечательно. А вот умишко, воспитанный обществом, подсказывает, что мы ещё ох как намучаемся!.. Взять хотя бы тот факт, что няню надо отыскать срочно, прежде чем отправляться к этой Кобре. А как это сделать? Не переживай я о бедной Галлиарде, имел бы шикарный шанс сколько угодно не приходить на вызов владычицы. Отговорка железная: выполнение задания Надариэля по поиску нянечки. Ребёнок – это святое, дома оставлять одну нельзя! – сам себя поучал и сам же в этом засомневался: – Или можно?.. А-а, неважно! Всё равно, если тётку какую-то не найду, придётся Ласку с собой брать. Что-то мне подсказывает, что ни у кого из друзей она в первое время оставаться не захочет…»
Придя к такому решению, вспомнил о малявке и поспешил в приёмное помещение. И там впал в умиление. Уж неизвестно что и как служанки подрезали, укоротили или ушили, но дитя сидело на высоком стуле в новом одеянии, словно эфемерное, сказочное создание. Этакое платьице, расклешённое книзу, до колен. Цвет бордовый, полоски чёрные. И некое подобие не то блузки, не то жилетки, но уже чисто черного цвета. Светлые волосы пышными кудряшками спадали на плечи. На ногах изваянные на ходу туфельки из плотной материи. Личико чистое. Глазки, пусть сонные и время от времени закрываются, – алмазы. Зубки в улыбке – чистый жемчуг. Щёчки хоть и впавшие, но уже порозовели.
Ну и судя по надкушенному айеми в руке, это было последнее, что смогла осилить девочка. То ли у неё в животе больше места не осталось, то ли просто устала. Да и стоящая рядом служанка с мягкой салфеткой уже скучать начала. Вытирать некого.
Увидев брата, малая несколько оживилась, отбросила мягкий айеми на поднос и попыталась соскочить с кресла.
– Постой, постой! – остановил её Труммер. – Вначале я тебя ещё разок взбодрю, – и отдал в одно касание чуть ли не всю силу, что у него была. И сам же констатировал чуточку позже: – О! Теперь выглядишь свежее. А то нам так далеко и долго добираться… Давай я тебе помогу!
Управляющего уже рядом не было, но зато некто из его ближайших помощников, видя, что поощер собирается уходить, тут же передал распоряжение властелина:
– Дэм Надариэль приказал перед уходом явиться к нему в рабочий кабинет. Вас проводят.
А’перв сам прекрасно знал дорогу, но раз проводят, чего спорить? Подхватил сестру на руки, да и двинулся за чинно вышагивающим чиновником. Кажется, у этого типа спеси было раз в десять больше, чем у старого Айзеля Франчука. Но не простому парню анализировать поступки и действия вышестоящего, тем более временного, начальства.
Правда, по пути вдруг резко прорезалось детское любопытство, и Поль даже пожалел, что прогнал усталость из тела и сознания Ласки. Лучше бы она спала, а не задавала полярные, никак не вяжущиеся друг с другом вопросы:
– А Надариэль здесь главный колдун?
– Да что ты! Так вообще на дэма думать нельзя. Он властелин, один из сорока двух, обладающих всем ДОМОМ…
– А наш дом далеко?
– Ну да, я же тебе говорил: долго будем добираться. Зато на поезде покатаешься. Знаешь, что это такое?
– Это такие птицы большие, я видела, они над морем летали! И у тебя такая есть?
– Нет, это совсем другое…
– А у нас с тобой дом возле моря?
– Можно и так сказать. Но там море из фруктовых деревьев.
– Деревья? – скривила личико малышка. – Давай у моря останемся? Или здесь, у Надариэля, поживём. Тебе же здесь тоже нравится?
– Ну ещё бы не нравилось. Но ты понимаешь, каждый должен жить только в своём доме, на который он заработал или который он построил.
– Жаль!.. Я бы хотела потрогать руками море… А почему на небе было два солнца?
– Потому что здесь нет тёмной ночи. В полдень здесь в небе три солнца, а во время большого сна – только одно.
– Три? – поразилась девочка. И сделала вполне логичный вывод: – Так тут днём страшная жара?
– Нет, здесь жары не бывает. Порой даже в меру прохладно, иногда и холодно. Особенно когда дождевые тучи запускаются ежедневно.
– Запускаются? Это как?
Хорошо, что пришли к кабинету и поток вопросов прервался. Но Труммер уже озадаченно покусывал губы:
«Если не отыщу няню немедленно, мне мало не покажется от всех этих «почему?» да «как?». Да и в школу её следует отдать пораньше, желательно… вчера!»
Бенджамин занимался прежней работой – возился со шкатулками. Точнее говоря, с их чудесным содержимым. Что интересно, взглянув на трофеи из мира драйдов, Ласка ясно дала понять, что видит такое впервые:
– Ух ты! Какие красивые! А они живые? – и ладошки потянула. И из рук брата начала резво вырываться. Пришлось ему, смущаясь под строгим взглядом Прогрессора, поставить сестру на пол, нагнуться к ней и приглушенно прошипеть:
– Здесь ничего нельзя трогать! Запомни: ничего!
– Но это же игрушки! – смешно нахмурилась девочка. – Раз с ними такой старый дядька играется, то почему мне нельзя?
Беда! Трагедия! Один из самых главных постулатов ДОМА гласил: никогда нельзя упоминать о возрасте дэмов! Даже если тех нет поблизости. Это вдалбливали детям, когда те находились ещё в утробе матери. Властелины всегда оставались молоды, подтянуты, не отягощали себя чрезмерными мускулами. Те, что женского рода, выглядели от двадцати и до тридцати. Мужского рода – эти пределы поднимали на пять лет выше.
Ну и в истории имелось немало примеров, когда безжалостно уничтожались все, кто осмеливался рассуждать о солидном возрасте дэмов. Порой целые семьи исчезали, иногда и целые посёлки оставались словно вымершими, и всё по одной, но весьма печальной причине: там нарушили негласный запрет, решив порассуждать на тему «Сколько же нашим властителям лет на самом деле?».
Последние сутки оказались для Поля невероятно насыщенными по эмоциям, обстоятельствам, событиям и впечатлениям. И у каждого человека есть какой-то предел, за которым он начинает вести себя неадекватно. Но когда и такое поведение иссякает, дальше фантазия перестаёт работать вообще. Наверное, поэтому Поль впал в какой-то умственный ступор. Просто стоял и не знал, что сказать, что сделать и даже что подумать. Уже потом, гораздо позже, он укорял себя за такое недостойное поведение. Следовало объяснить, взять вину сестры на себя…
Хотя Надариэль и сам прекрасно знал, понимал, что к чему. Ну как может человек из иного мира, только десять минут как начавший говорить, да ещё и ребёнок, знать местные законы? Да никак!
Но всё равно Бенджамин продемонстрировал свою сердитость и присущую всем дэмам злобу. Он присел напротив замершего ребёнка и ровным голосом спросил:
– Ты что, хочешь прямо сейчас вернуться обратно к колдунам в их сети?
Этого оказалось достаточно, чтобы напугать Ласку чуть ли не до икоты. Она затряслась, замотала отрицательно головой и, ухватившись за брюки Труммера, попыталась спрятаться за него на непослушных ногах. А ей вслед понеслось наущение, совсем не для детских ушек:
– Если не хочешь, тогда всегда беспрекословно слушайся своего брата. А в присутствии таких, как я, вообще лучше помалкивай, – после чего встал, вернулся к столу и выбрал на его краю три прозрачные шкатулки. Бросил их в глубокое кресло, стоящее в стороне, и в приказном порядке «разрешил»: – Вот с этими можешь пока поиграть!
Из чего стало понятно, что он собирается заняться делом, а глупый ребёнок не имеет права при этом мешаться под ногами. И уж тем более встревать со своими неуместными, тянущими на коронное преступление вопросами.
Сообразив это, Поль вывалился из своего умственного ступора, подхватил Ласку, резко усадил её в кресло и шикнул:
– Сиди тихо! – после чего вновь повернулся лицом к Прогрессору, стараясь, чтобы дитя оставалось у него за спиной. Тот дёрнул краешком губы, больше ничем не показывая, что плевать хотел на подобные манёвры, и вновь пошёл вокруг своего рабочего стола с сонмом пробирок и кучей прозрачных шкатулок.
– Я тут припомнил, – забормотал он после очень длинной паузы, – что в предпоследней миссии ты утерял своё оружие…
Раз вопрос не прозвучал, следовало внимательно слушать и помалкивать. Хотя а’перву так и хотелось сказать: «Не потерял, а вынужденно сбросил в критический момент нашего побега!» Но здравый смысл не позволил.
Ещё одна пауза оказалась несколько короче.
– …Но раз ты старался, не щадя живота своего, я решил компенсировать тебе боевые потери. Тем более что разбойные нападения участились. Похищения людей тоже, как я слышу…
Ну да, он бы не слышал! Когда не только специальные группы Азнары Кобры занимаются устранением конкурентов на пути к наивысшему спортивному титулу. Ну и сам факт похищения баронеты Фойтинэ как раз и послужил предвестником того, что Труммер стоит сейчас здесь, радостно улыбается и благодарит за проявленную щедрость:
– Спасибо, дэм Прогрессор! Вы невероятно добры и справедливы!
Тот глянул на парня слишком иронично, но продолжил как ни в чём не бывало:
– Да и малявку тебе будет чем защитить в случае противостояния с какой-нибудь бандой. Сейчас порученец принесёт твои «глоки» и всё, что к ним полагается… А возвращаясь к другой твоей проблеме… Няню для Ласки тебе есть на что нанять?
– Никак нет! Но… я что-нибудь придумаю… У друзей займу, – сам себя обнадёживал Труммер. – Да и первую неделю, а то и две няня будет на испытательном сроке… Постараюсь её уговорить поработать без аванса. Или что-то наскребу… О! Сразу дам заявку в администрацию, что берусь за любую работу и любое сопровождение.
– Нет уж! – резко оборвал его Надариэль. – Постарайся месяц быть дома и никуда не отлучаться. Не то точно без сестры останешься. А чтобы ты бедных нянь не обманывал, да и выбрал среди них самую лучшую, я тебе небольшую ссуду дам. – Он подхватил на отдельно стоящем столике мешочек с монетами и бросил а’перву: – Лови! Потом отдашь из вознаграждения! – видя, как парень подозрительно пялится на пойманный мешочек, добавил: – Там две сотни, по мелочи хватит.
Брать ссуду у самого дэма – даже таких сказок не существовало. Так что обдумать случившееся не было резона. Поэтому Поля больше заинтриговало другое:
– Из какого именно вознаграждения мне придётся отдавать?
– Да из какого хочешь, – равнодушно пожал плечами Бенджамин. – Можешь из «десятидневного», за которым придёшь через девять дней. А можешь из «шестидневного», которое каждому из вас полагается за нашу месть колдунам.
Волна радости окатила парня с ног до головы и обратно несколько раз. Теперь уже точно глупая и счастливая улыбка изуродовала его лицо до неузнаваемости. Факт не аннулированной благодетелем награды обозначал полное решение всех финансовых неурядиц на ближайшие годы. Можно будет и нянь пяток содержать, и Ласку баловать, и Галлиарду обеспечить всем для неё необходимым. Вопрос, конечно, ещё открытый, суммы и качество вознаграждения, пока не получишь, не оценишь. Но тем не менее следовало уже прыгать до потолка от радости. Подобного подарка судьбы (это помимо того, что остался жив и заполучил себе сестру!) он никак не ожидал.
Поэтому лишь через несколько минут, когда способность мыслить вернулась в норму, до него дошла и вторая часть сделанного объявления. Вначале попытался сам проанализировать услышанное:
«Шестидневная награда – за рейд возмездия к колдунам… Правильно? Ну да… Странно?.. Ну если рассуждать вообще о странности моей жизни в последние сутки, то чего только в ней не случается. То есть за последнюю миссию мне тоже неслабо так отломится от щедрот моего основного благодетеля. Если вспомнить истории, то некоторые счастливчики после такого богатства переезжали в элитную зону Параиса, непосредственно возле Внутренней стены. Но это – ладно, там видно будет… Но почему он сказал «вам»? Что за странная оговорка? В чём подвох? Решил меня называть на «вы»? Или решил поиздеваться? А может…»
Но ничего толкового в голову не приходило. И тем не менее ослышаться Поль не мог. Как и представить себе, что дэм оговорился. Даже если такое случалось, всё делалось преднамеренно, каждое слово что-то означало, и горе тому, кто подобную оговорку неправильно интерпретировал.
Ничего не оставалось, как, деликатно подбирая каждое слово, задать такой вопрос, чтобы эта непонятная деталь разъяснилась:
– Вынужден признаться, что последние сутки не совсем благотворно повлияли на мою сообразительность. Даже высказать должным образом свою радость по поводу предстоящих награждений не получается. – Поль не забывал, что дэмы в подавляющем большинстве случаев лесть не любили. Но парочку слов, пусть и косвенно, сказать следовало. – Поэтому прошу простить меня за неуместный вопрос, дэм Прогрессор… – Не прочитав никаких отрицательных эмоций на лице Бенджамина, поощер продолжил: – Мне самому приходить за «шестидневной» наградой?
Ему казалось, что, если на него сейчас наорут или попытаются наказать за тупость, он сошлётся на то, что малышке здесь очень нравится и он мог бы явиться сюда вместе с ней. Если можно. Получалась вполне сносная отговорка.
После чего оставалось удивляться ответу:
– Конечно, сам! Сестру вообще постарайся никогда в приморский участок сектора не пускать. Запомни: никогда! И не только в моём секторе! – и настораживаться после прозвучавшей угрозы: – Иначе она может оказаться в лаборатории.
Ещё бы! Человек, оказавшийся в научно-магическом центре драйдов, по умолчанию не мог быть простым существом. И следовало, учитывая тот факт, что того самого человека и остальных, подобных ему, колдуны пытались уничтожить ценой собственной жизни. Скорее всего, в том центре шла очень секретная работа по усовершенствованию паранормальных способностей организма. Сложно себе представить, какие это способности, но ещё сложней понять невероятный факт: как такой страстный фанат собственных исследований, обладатель гигантского Полигона отпускает девочку из другого мира? Как он отказался от шанса её исследовать? Почему он даже не пытается расспросить её о том, что с ней творили колдуны? Узнать, чего они добивались? Вот уж где загадка так загадка, сразу омрачившая радость Труммера.
Да и озаботившая его не на шутку:
«Как это я сразу не сообразил? Очередной исторический нонсенс: обещание награды ребёнку, которого просто спасли из плена. Да ещё в чужом мире… Не иначе как властелин хочет избавиться от возможной опасности, в то же время не уничтожая её, а оставляя под моим опекунством. При этом он делает всё, чтобы помочь мне с обеспечением крохи. Даже «шестидневную» награду готов для неё выдать. Вот уж: «…и помыслы неведомы его!» Но это ладно, мне остаётся только порадоваться за сестру, будет ей нормальное приданое, если что. А вот нежелание дэма видеть ребёнка в приморском участке сектора может оказаться тревожным звоночком. Вполне возможно, что он сразу рассмотрел ту самую особенность и теперь предвидит большие неприятности. А значит, и мне придётся быть настороже… Лучше всего выяснить как можно быстрей, что она умеет «вытворять»… Жаль, что это прояснится годам к пятнадцати-шестнадцати… Ох, чувствую, что ещё придётся с малышкой намучиться…»
Всё это он додумывал, глядя на оружие, которое прибывший порученец быстро и сноровисто разложил на отдельном столике. Он же приступил к краткому инструктажу по использованию и должному обслуживанию. Причём пистолета дарилось три, вместо двух утерянных, и четыре ножа, вместо двух прежних.
Тогда как Надариэль брал каждый дар по очереди и укладывал в какую-то шкатулку. Причём крышка шкатулки оказалась усеянной выдавленными на ней буквами, расположенными хаотично. Нечто подобное, но гораздо тоньше, Труммер уже видел несколько раз, и теперь понял суть и назначение данной шкатулки. Тем более что в течение минуты оно наносило на сталь имя нового обладателя: «Поль».
Радоваться а’перв уже устал, как и удивляться, поэтому постарался ничего из инструкций не упустить. Потому что оба пистолета для поясного и третий – для скрытного ношения под мышкой значительно отличались от купленных им когда-то за свои деньги. Причём в положительную сторону отличались. Они оказались не семнадцатой модели, а девятнадцатой и двадцать первой соответственно. Между собой их можно было образно сравнить как зубочистку – с идеальной рапирой, сделанной великим мастером. Повышенное качество, скорострельность и надёжность нового оружия само по себе являлось великим даром. Но и оно не шло ни в какое сравнение с нанесённым на видное место именем.
Именное оружие в ДОМЕ считалось особым, хотя и не являлось такой уж большой редкостью. Ибо считалось: такое оружие красть нельзя. А если оно терялось и кем-то случайно находилось, то следовало немедленно сдать в ближайшее административное здание или в участок к жандармам. В противном случае если дэм или дэма того желали, местонахождение помеченного ими оружия находилось легко и быстро. А виновные в его хищении, сокрытии или попытке перепродать уничтожались самым изуверским способом. Порой со всеми своими ближайшими родственниками, а то и соседями. Именно поэтому от любого человека, обладающего именным оружием, лихие людишки сразу старались держаться подальше. Во избежание, так сказать, и на всякий случай.
Правда, тоже стоило помнить, что как раз те самые обладатели именного оружия и являлись часто лихими людишками. Но ведь никто и не утверждал, что ДОМ полон мира и справедливости.
Инструктаж закончился, оружие заняло отведённые ему места, и порученец, явно занимавший должность оружейника, умчался. Зато в помещении появился главный консул сектора Шунт Стерликос. Стараясь не коситься на вооружённого до зубов поощера, он ровным тоном доложил:
– Твой питомец разбужен и накормлен. Укротитель уверяет, что они готовы к вылету.
– Хорошо, – кивнул несколько рассеянно Бенджамин, вновь возящийся со своими трофеями. – Пусть доставят брата и сестру Труммеров к ним домой. Немедленно!
Аудиенция завершена, милости щедро розданы, и теперь следовало выметаться отсюда как можно быстрей. Только вот сердце у парня застучало ещё тревожней. Отобрав у Ласки шкатулку, внутренности которой она завороженно рассматривала, он подхватил девочку на руки и устремился за главным консулом на верхнюю террасу Имения. При этом он не столько сестру успокаивал, как самого себя:
– Сейчас немножко полетаем на большой птичке, – бормотал он вполголоса. – И это совсем не страшно, поверь, совсем, совсем!
У каждого дэма имелись его питомцы. Так называли тех самых летающих птиц и зверушек, которыми и пользовались в ДОМЕ для извоза, войны, акций возмездия и срочной почты. Только вот каждый экземпляр личного питомца превышал обычные раза в полтора, а то и в два. И запускали их в небо чаще всего во время казни, совмещённой с развлечением. Приговорённого к смерти человека сбрасывали с огромной высоты в море или на скалы. Тем самым преступнику давали шанс: выживет, значит, прощён и помилован. Но вот имелись ли случаи такого помилования в реале, история как-то умалчивала. Для подобного чуда следовало обладать умением левитации, да ещё и в море желательно упасть, а разве случаются такие совпадения?
Несколько реже, под особое настроение, дэмы сами катались на своих питомцах или разрешали своим порученцам рассекать на них небо. Порой и чиновника какого-нибудь прокатят, причём не обязательно отличившегося по службе. Каприз, мимолётная прихоть, жестокая месть и грязное коварство – всё это тоже было присуще властелинам. Так что иногда «катающиеся» чиновники не долетали до места своего назначения, «случайно» срывались вниз и разбивались. И не просто где-то в безлюдном месте разбивались, а на одной из центральных площадей Параиса.
Но, не зная всего этого, Ласка не могла догадаться даже о самой маленькой капельке переживаний брата. Она непосредственно, чисто по-детски радовалась, засыпая вопросами на тему «как, насколько высоко и на чём?». Ответив, удалось немного расслабиться и под открытым небом оказаться уже поборовшим возможную бледность.
Всё могло случиться, но после всех розданных и обещанных милостей убивать поощера с его нежданной, только что обретённой сестрой у дэма не имелось малейшего резона. По крайней мере к моменту посадки на внушительного аскла с кошмарной пастью он сам себя попытался в этом убедить.
Поставил Ласку наземь, присматриваясь, как укротитель подтягивает подпруги на животе змея, попутно прислушиваясь к неслышным наставлениям главного консула. И только кончиками пальцев успел ухватить сестру за её жилетку. Она с восторженным восклицанием двинулась к пасти животного.
– Какие у него большие зубы! – И уже остановленная, задала неожиданный вопрос: – А какими кашами он питается?
Что интересно, в ожидании ответа замерли все трое. А укротитель, видимо, не получивший полных сведений о пассажирах, сомневался, стоит ли отвечать правду. И косился на главного консула. Но Шунт Стерликос и сам смотрел на него вопросительно, видимо, тоже не зная, чем кормится страшный, кровожадный с виду летающий змей. Что подобное создание питается какими-то кашами, и не предполагалось, поэтому ответ прозвучал ну совсем неожиданный:
– Перед вылетом я ему скармливая огромное ведро ячневой каши… с тремя литрами сливок…
Теперь не удержался от вопроса Поль:
– Зачем тогда асклу такие зубы?
На это ответил с угрозой в голосе сам главный консул:
– Чтобы протыкать ими излишне любопытных пассажиров! – Затем добавил ещё более многозначительный комментарий: – В полёте не зубы важны, а благополучная посадка. Соображаешь, поощер?
Тот соображал самое основное: ближайший чин из окружения дэма его сильно недолюбливает, в чём-то подозревает и, скорее всего, из-за чего-то гневается. Поэтому не поленился добавить должной подобострастности в голосе:
– Стараюсь, господин Стерликос! И особенно благодарствую за ценные указания и подсказки!
Лучше бы вообще промолчал, чем такое ляпнуть! Получалось чистейшее ёрничество пополам с тонкой издёвкой, подспудный смысл которых звучал примерно так: «Дядя, не надо нас учить! Тем более что милости и награды мы не от тебя получаем!» – Соответственно и взгляд в ответ заработал такой, что впору было упасть на колени и спрятаться за худенькое тельце наивно улыбающейся Ласки.
А когда пассажиры оказались уже в седле, пристёгнутые страховочными ремнями, Шунт Стерликос напугал высказанным напутствием:
– Ну, ну! Лети, лети, авось пернатым станешь! – развернулся и отправился с террасы во внутренние помещения.
«Пернатыми» называли людей, у которых наличествовало умение левитации. Редчайшее, кстати, умение, позволяющее человеку подняться на высоту двух метров, и так пролететь со скоростью пешехода не более пятидесяти метров. Исходя из этого и нынешних обстоятельств, пожелание стать таким же, как они, прозвучало особенно зловеще.
Наверное, поэтому Труммер не получил от полёта ни капельки удовольствия. И невпопад ответил лишь на несколько вопросов сестры. При каждом вилянии змея корпусом или проваливании в воздушные ямы у него сердце уходило в пятки. А вдруг и в самом деле сбросят? С дэма станется приказать что угодно! Ни на какие резонные и логичные выкладки смотреть не станет.
Хорошо хоть сидящий впереди всех укротитель, принимавший вопросы малышки в свой адрес, не переставая, рассказывал и тыкал руками в стороны достопримечательностей.
А у Поля от души отлегло, лишь когда стали полого снижаться к нужной окраине Ро́змора. Он наклонился вперёд и шепнул:
– Ласка, не волнуйся! Скоро будем дома! Во-о-он там мы живём… видишь вон те два ряда домиков среди садов? Наш ряд ближний. И домик ровно посредине, пятый с любого конца…
Оказалось, что у малявки зрение не в пример острее и лучше. Потому что она не в пример брату быстрей и дом высмотрела, и всё, что вокруг него, происходит:
– Ой, как здорово! А кто это нас встречает? В саду и в маленьком дворике?
Присмотрелся и Труммер. После чего с досадой зацокал языком и заёрзал в седле: по двору, по саду и по прилегающей территории соседа топталось около двух десятков жандармов. Неприятности продолжались.
