Глава VII
Майк Медуэй тихонько приоткрыл дверь в каюту. Окна-иллюминаторы были зашторены, но яркое солнце проникало сквозь плотную материю, и золотистые блики скользили по стенам и полу.
При виде Медуэя сиделка соскочила со своего места подле огромной кровати и сделала шаг навстречу.
– Ну, как она? – шепотом спросил Медуэй.
– Ночь прошла спокойно. Утром ей стало немного лучше.
Сестра говорила на хорошем английском, но с явным кантонским акцентом. Она была китаянкой, в свое время обучалась ремеслу в британском госпитале. Женщине было уже за сорок, и, по отзывам, она считалась не только лучшей, но и самой квалифицированной медсестрой в Гонконге.
Майк Медуэй бросил взгляд на постель.
– Доктор Ван будет сегодня? – спросил он.
– Да, мистер Медуэй, – улыбнулась в ответ сестра. – Он и вчера навещал больную и остался очень доволен ее состоянием. Сказал, что все это только благодаря китайской медицине.
Медуэй тоже улыбнулся. Он знал, что сестра, ухаживающая за Вельдой, раздираема противоположными чувствами. С одной стороны, Ло Ну (так звали сестру) привержена тем знаниям и навыкам, которые получила, практикуясь в британской клинике. С другой стороны, будучи китаянкой, она с раннего детства усвоила и народные методы и средства лечения больных, которыми издревле славится китайская медицина.
– Мы даем мисс Вельде женьшень, – продолжила она пояснения, не дожидаясь реакции Медуэя. – Это старинное и очень почитаемое у нашего народа средство для восстановления физических сил.
Медуэй был прекрасно наслышан о целебных свойствах женьшеня. Он знал, что в сампанах даже самые бедные семьи пытаются откладывать деньги для того, чтобы иметь возможность купить себе корень женьшеня. Китайская медицина на протяжении столетий использует разнообразные снадобья на основе этого растения, возвращая людям силу и молодость. О чудодейственных свойствах женьшеня стало известно случайно. В Средние века паломники обнаружили, что могут преодолевать большие расстояния, не испытывая при этом никакой усталости, если регулярно жуют корень женьшеня. Растение помогает людям не только сохранять свои силы, оно спасает от истощения организма и предотвращает многие другие заболевания.
Впрочем, Медуэй не стал развивать медицинскую тему. Он молча, с осторожностью приблизился к кровати. Сиделка тактично вышла из каюты, оставив его наедине с Вельдой. Он принялся разглядывать больную, отчаянно пытаясь обнаружить в ее лице следы того улучшения, о котором ему только что сообщила Ло Ну.
Когда Медуэй увидел Вельду, лежащую без сознания в своей убогой хибарке, он в первую минуту подумал, что она уже умерла. Лицо Вельды было таким же белым, как и подушка, на которой покоилась ее голова. Девушка так истощала, что казалась совсем бесплотной. Она лежала неподвижно, с закрытыми глазами, и он с ужасом подумал, что еще пару минут, и им придется закрыть бесчувственное тело саваном.
И тогда он взмолился всей душой, со всем жаром и неистовством веры, на которую был только способен. Он обращался к Богу лишь в самых крайних случаях, когда действительно не видел выхода из того жизненного тупика, в котором оказался. И вот сейчас он молил лишь об одном: чтобы Вельда осталась жива. И поклялся, что сделает все от него зависящее, чтобы спасти ей жизнь.
И действительно, лишь Майку Медуэю было под силу так быстро заполучить в свое распоряжение лучшего врача во всем Гонконге. Доктор Ван знал себе цену, был непреступно важен и всегда имел избыток клиентов.
Тем не менее к Медуэю врач явился по первому же зову. Медуэй даже специально послал за ним свою карету.
Стоило врачу бросить взгляд на лежавшую без сознания Вельду, обвести глазами убогую комнату, в которой стояла кровать больной, как он уже точно знал, что следует сделать в первую очередь.
С величайшими предосторожностями, будто они имели дело не с живым человеком, а с драгоценной статуей из белого нефрита, они с Медуэем перенесли девушку в карету и бережно уложили ее на заднее сиденье. Карета отвезла больную на пристань. Там ее, бездыханную и по-прежнему не приходящую в сознание, перенесли на борт яхты «Морской дракон» и уложили в постель в личной каюте Майка Медуэя.
Доктор Ван помог Медуэю получить в свое распоряжение лучшую сиделку в городе. К тому же квалифицированную медсестру, ибо Ло Ну работала в британском госпитале. К больной была приставлена и еще одна сиделка, к помощи которой доктор Ван прибегал только в самых исключительных случаях, когда дело касалось только очень важных пациентов.
На протяжении почти трех суток врач не отходил от постели больной.
Некоторые из его пациентов были вынуждены приезжать к нему на прием прямо на борт яхты «Морской дракон». Другие больные, чье положение не было столь критичным, терпеливо дожидались своего часа, когда он наконец освободится и уделит им пару минут своего драгоценного времени.
Все просьбы и приказы доктора Вана выполнялись беспрекословно. Стоило ему только сказать слово, и Майк Медуэй бросался исполнять его распоряжение, из-под земли доставая все, что врач считал нужным для лечения.
Наконец миновал кризис, и они оба вздохнули с облегчением.
Вельда будет жить! Они были не просто счастливы. Они пребывали на седьмом небе от счастья, будто только что побороли страшнейшую эпидемию чумы или нашли новое и эффективное средство лечения чахотки.
– Я перед вами в безмерном долгу! – прочувствованно воскликнул Медуэй. – Доктор Ван! Если вам что-то будет нужно лично для себя или для пациентов, скажите мне! И я все сделаю для вас.
– Вы очень добры, мой господин! – церемонно поклонился ему доктор Ван, но по тому, как заблестели у него глаза, Медуэй понял, что китайский врач тронут его щедростью и бескорыстием.
Когда самое страшное осталось позади, доктор Ван дал добро на то, чтобы яхта переместилась из оживленной пристани с ее вечной толкотней и шумом на один из пустынных островков неподалеку от Гонконга.
Все это время Джимми безотлучно находился при Медуэе. Майк сразу же забрал его к себе на яхту. К нему приставили гувернера: на эту должность Медуэй нанял молодого английского студента, и тот стал регулярно заниматься с мальчиком, готовя его к школе.
Молодой человек был очень впечатлен возможностью познакомиться с самим Майком Медуэем. А уж яхта «Морской дракон» произвела на него не менее сильное впечатление, чем однажды и на его юного ученика.
Разглядывая Вельду в полумраке каюты, Майк Медуэй задавался всего лишь одним вопросом. Ну, разве можно спать так долго?
Когда же закончится этот беспробудный сон? Неужели Вельда не чувствует ничего? Не знает, как он страстно желает, чтобы она поскорее выздоровела, вернулась к жизни? И к нему!
Доктор Ван заверил его, что окончательное выздоровление пациентки – это лишь вопрос времени. Но торопиться не следует. А уж о целебной силе сна врачам известно с глубокой древности, и потому сон для Вельды – сейчас лучшее лекарство.
– Она уже не в состоянии комы, – убеждал он Медуэя. – Больная просто спит и во сне набирается сил. Когда проходит зима, всегда наступает весна, – добавил врач с присущей китайцам тягой к метафоричности.
Майк Медуэй отлично понял смысл его слов, но ему так отчаянно хотелось поскорее увидеть наступление этой долгожданной весны в зеленых глазах Вельды и услышать ее нежный мелодичный голосок…
– Давай же, мое сокровище, – молил он, разглядывая спящую девушку, – набирайся поскорее сил и приходи в себя.
Ему хотелось влить в нее все свои жизненные силы и энергию, хотелось наклониться и поцеловать ее и, как в сказке про Спящую красавицу, разбудить ее этим поцелуем и заставить вернуться к жизни.
Но Медуэй понимал, что он не имеет права торопить события. Он вздохнул и, повернувшись к кровати спиной, направился к дверям. На пороге он оглянулся и снова посмотрел на Вельду.
Глядя на рассыпавшиеся по подушке золотые кудри, искрящиеся в лучах пробивающегося сквозь шторы солнца, он подумал, что и сами волосы так похожи сейчас на солнечные лучики. А глаза Вельды – если бы она только их открыла, столь насыщенный зеленый цвет! – напоминают ему о таинственных глубинах моря.
«Поправляйся, моя ненаглядная! – мысленно пожелал он. – Если бы ты только знала, как ты нужна мне!»
Он вышел из каюты, тихонько прикрыв за собой дверь.
Вельда слегка пошевелилась и повернула голову в сторону. И сразу же кто-то бережно приподнял ее и поднес к губам стакан. Она сделала глоток. Что-то сладковатое и знакомое на вкус. Она сделала еще один глоток, потом еще…. И вдруг открыла глаза. И сразу же уставилась на потолок. Странно! Где она? Этот потолок совсем не такой, как в ее крохотной спаленке в их доме. Здесь все другое!
– Где… я? – произнесла она с трудом. Голос показался ей чужим.
Мелодичный голос с китайским акцентом ответил:
– Все в порядке! Вы находитесь в очень хорошем и безопасном месте. А теперь спите!
«Кто эта женщина? – подумала Вельда. – Китаянка?»
Чьи-то нежные пальцы осторожно коснулись ее лба и ласково погладили ее по голове. В этих плавных движениях было что-то усыпляющее. И Вельда, словно подчиняясь гипнозу, снова погрузилась в глубокий сон.
Вельда проснулась и подумала, что, должно быть, спит уже целую вечность. Наверняка она проспала все на свете! На дворе уже определенно день: пора вставать и готовить завтрак для Джимми. Но неожиданно она увидела лицо, которое все время являлось ей в сновидениях.
В глазах ее вспыхнул свет, и появилось удивление, смешанное с изумлением и радостью. Она едва слышно пошевелила губами:
– А я… я о вас… думала.
– Проснулась-таки наконец! – с ликованием в голосе воскликнул Медуэй. – Вельда! Ты проснулась!
– Я спала… так долго… да?
– Очень долго!
– А вы… вы вернулись? Вас же… не было… дома.
Каждое слово давалось ей с большим трудом, и она говорила медленно, запинаясь.
– Вернулся, как видишь! И снова дома! Главное, не думай пока ни о чем! Ты должна поскорее поправиться. Мне о многом надо с тобой поговорить!
Вельда почувствовала прикосновение его руки. Он с силой сжал ее пальцы.
– Слава богу, вы вернулись домой! – пробормотала она полусонным голосом, как будто только это и имело для нее значение, и снова погрузилась в небытие.
– Как я здесь оказалась? Ведь это же… «Морской дракон», да?
Вопросы сыпались с уст Вельды один за другим. Медуэй сидел рядом с ее постелью и улыбался.
– Я так долго ждал этой минуты, когда смогу рассказать тебе все!
Вельда понимающе улыбнулась ему в ответ.
– Кое о чем я догадываюсь. Хотя сиделка… она… старательно обходила молчанием все мои вопросы. Наверное, это вы… ей велели, да?
Вельда замолчала, словно собираясь с силами.
– Она все время повторяла, что мистер Медуэй… сам все расскажет.
– Конечно, она четко выполняла мои инструкции, – согласился Медуэй. – И за это молодец! Зачем же я должен был ей уступать такой счастливый момент? Присутствовать при пробуждении «Спящей красавицы»?
– Я что, так… долго спала?
– Почти две недели!
– Две недели?! Я… не может быть!
Вельда сосредоточенно нахмурилась.
– Припоминаю, меня стало вдруг знобить. И я… едва держалась на ногах. Потому легла в кровать. А дальше – всё! Полнейший… провал в памяти.
Не успел Медуэй ответить ей, как она воскликнула:
– Боже! А Джимми! Где он? Что с ним?
– С ним все в полном порядке, – поспешил он успокоить девушку. – За ним присматривал Билл, пока я не вернулся из плавания. А потом я забрал его сюда, на яхту.
Медуэй немного помолчал и добавил шутливым тоном:
– Не буду возражать, если ты поторопишься встать на ноги и сама, своими глазами, увидишь, что он вытворяет.
– Что он натворил? Что-то… не так? – испугалась Вельда.
– Все так! Но мне порой делается страшно за собственную яхту. Джимми ее скоро перевернет вверх дном. Требуется властная рука воспитателя и жесткая дисциплина со стороны старшей сестры, пока мальчишку не испортили окончательно.
– Не испортили? Но кто? – в ужасе воскликнула Вельда. И только сейчас разглядела веселые искорки в глазах Медуэя. Да он просто шутит!
– Джимми сумел взять в плен всю мою команду, – пояснил ей Медуэй. – Целыми днями они возятся с ним, играют с мальчиком, вырезают для него игрушки, словом, ублажают ребенка так, как это могут делать только китайцы. А он и рад!
Вельда издала короткий смешок.
– Между прочим, капитан учит его арифметике. И результаты, представь себе, гораздо более внушительные, чем те, которые Джимми демонстрировал на твоих уроках.
Медуэй широко улыбнулся.
– Мальчишка теперь мыслит исключительно в категориях узлов, миль, морских саженей и прочее. Более того, он преисполнен решимости лично стать к рулю, как только мы выйдем в открытое море, независимо от того, позволю я ему это или нет.
– Он вам сильно докучает, да? – испугалась Вельда. – Вы не должны потакать всем его шалостям.
– Беда в том, что я сам нахожу этого ребенка неотразимым. Самый славный мальчуган из всех, которых я когда-либо встречал. Надеюсь, в один прекрасный день у меня будет такой же сын.
Медуэй увидел, как расширились глаза Вельды, а на ее щеках проступил легкий румянец.
– Вы… вы сами виноваты, что он так разбаловался. С ребенком нужно обращаться… строго, чтобы он помнил… свое место… и вел себя… подобающим образом.
– Вот потому-то я и хочу, чтобы ты поскорее поправилась и занялась его воспитанием! – воскликнул Медуэй.
– У меня такое чувство, – задумчиво обронила Вельда, – что вы меня просто провоцируете. Ненавязчиво пытаетесь заставить сделать над собой усилие, чтобы я сама захотела встать с постели.
– Ты – самая умная девушка на свете! – рассмеялся Медуэй. – Мне тебя не провести! А потому скажу все, как есть. Да, я действительно страстно хочу, чтобы ты поскорее вернулась к нормальной жизни. Более того, я хочу, чтобы ты осталась вместе со мной. Нам столько еще предстоит сделать!
Ей хотелось спросить, что именно Медуэй имеет в виду под этим «вместе со мной», но почувствовала робость и не осмелилась задать вопрос.
Лишь вчера до Вельды дошло, что она оккупировала личную каюту хозяина яхты. Можно сказать, вытолкала Майка Медуэя из его кровати. Но как такое могло случиться?
Сиделка уже рассказала ей, что она заразилась тропической лихорадкой. Очень опасная и коварная болезнь. Ей также сказали, что жизнь ей спас доктор Ван. Но в глубине души Вельда точно знала, что осталась в живых только благодаря Майку Медуэю. Впрочем, озвучивать свои предположения вслух она тоже пока не рискнула.
Вот он протянул к ней руку, и она с готовностью вложила в нее свою.
– Боже мой! Какая же ты худенькая! – не удержался он от восклицания, разглядывая ее тонюсенькие пальчики.
– Если я стану есть все, что приносит мне сестра, то у меня скоро вырастет такой живот, что я не смогу больше взбираться к себе домой на гору.
– А тебе и не надо больше будет туда взбираться!
Она бросила на него недоуменный взгляд.
– Но вы же не хотите сказать… что сделали… что-то с нашим домом?
– Сделал! Я отдал его Биллу Дауду. А заодно назначил ему пенсию, чтобы он мог вести достойное существование.
Вельда уставилась на него в полной растерянности.
– А как же мы? Джимми и я…
– Об этом мы поговорим чуть позже, ладно? А пока отдыхай, набирайся сил. Я пришлю к тебе Джимми, как только ты проснешься.
– Я уже устала спать! Не хочу больше спать! – воскликнула Вельда тоном обиженного ребенка. – Я хочу видеть Джимми!
Медуэй поднялся со стула.
– А я хочу, чтобы ты поскорее поправилась. Так что изволь пока подчиняться моим приказам.
Медуэй навис над Вельдой, словно скала, непреклонный и неумолимый, и она испуганно глянула на него снизу вверх.
– И поторопись, девочка! – добавил он многозначительным тоном. – Зря теряешь не только время, но и впустую растрачиваешь свою красоту.
У Джимми было что рассказать сестре, и он горел желанием немедленно излить на нее весь ворох своих новостей.
– Здесь на яхте так здорово, Вельда! Потрясающе! А тебе нравится? Мы ведь специально отплыли из Гонконга и пристали к небольшому островку, чтобы нас окружали покой и тишина и ничто тебя не тревожило. А я, между прочим, целыми днями катаюсь верхом!
– Ты занимаешься верховой ездой? – воскликнула удивленная Вельда.
– Да! Дядя Майк….
– Дядя Майк? – снова поразилась Вельда. – Мистер Медуэй позволил тебе так называть себя?
– Ну, да! – согласно кивнул головой мальчик. – А что здесь такого? «Дядя Майк» ведь проще выговаривать, чем «мистер Медуэй».
Мальчик метнул на сестру внимательный взгляд, опасаясь, что его аргумент не будет принят в расчет, но Вельда молчала, и тогда он, приободрившись, сказал:
– Он – замечательный! Будто родной! И я его очень люблю!
– Расскажи мне, как ты занимаешься верховой ездой, – поспешила перевести разговор в другое русло Вельда.
Она чувствовала, что все в их жизни круто изменилось, и все эти перемены произошли безо всякого ее участия.
– Дядя Майк велел доставить на остров несколько лошадей, и мы с ним каждое утро катаемся верхом. Мне очень нравится! А дядя Майк говорит, что у меня получается очень хорошо. Вот!
Как бы обрадовался отец, подумала Вельда, услышав такую новость. Он сам любил верховую езду и был отменным наездником. Он вообще многое делал хорошо. И, конечно, мечтал, чтобы и его сын со временем полюбил лошадей так, как любил их он сам.
– Когда вырасту большим, – щебетал между тем Джимми, – то обязательно заведу скаковых лошадей. И построю себе такую же большую яхту, как «Морской дракон».
– Тебе придется много учиться и вообще расти умным, чтобы идти по стопам мистера Медуэя.
– Дядя Майк пообещал мне помочь в будущем заработать деньги на все! – с детской бесхитростностью похвалился Джимми и самодовольно улыбнулся.
Вельда благоразумно промолчала. Кажется, здесь уже научились принимать решения без обсуждения с нею. Тогда вдвойне интересно, подумала она, какое же место в этой идеально обустроенной жизни они отводят непосредственно ей. После ухода Джимми она стала с особым нетерпением поджидать визит Медуэя.
Впервые за долгое время она заглянула в зеркало и нашла себя ужасно безобразной. Какое исхудавшее лицо! Без единой кровинки. Наверняка Майк Медуэй считает ее уродиной. Одни глаза только и торчат. Она принялась разглядывать свои руки: кости выпирают на запястьях, и пальцы такие тонкие и прозрачные, что светятся насквозь.
«Я должна больше есть!» – приказала она себе. Когда-то, давным-давно, она читала в одной книге, как изводила себя диетами прекрасная императрица России, и все только ради того, чтобы элегантно смотреться верхом на лошади. Помнится, отец еще тогда рассмеялся:
– Императрица действительно была лучшей наездницей в Европе. Но лично я вполне понимаю ее мужа, императора, который однажды признался, что терпеть не может худых женщин.
А что, если Майк Медуэй, подобно русскому императору, тоже не большой любитель худышек?
Да, она всегда была худенькой. Но одно дело – быть стройной и миниатюрной, и совсем другое, когда торчат одни только кожа да кости.
«Я должна больше есть!» – снова мысленно приказала она себе.
И в ту же минуту почувствовала, как у нее сбилось дыхание от волнения. Дверь в каюту отворилась, и вошел Медуэй. Он улыбался и вообще имел очень довольный вид. Судя по всему, на улице было жарко, потому что Медуэй был облачен в легкий белый костюм, отчего казался еще выше и значительнее.
– Должен сказать, выглядишь ты сегодня намного лучше! – прокомментировал он свои первые впечатления. – Стала похожа на себя прежнюю. Почти похожа!
– Я хочу побыстрее встать на ноги! – объявила ему Вельда.
– Очень похвальное желание! – одобрил Медуэй. – Обещаю, в скором будущем тебе это будет позволено сделать.
Он присел на стул рядом с кроватью.
– Джимми рассказал мне, что вы обучаете его верховой езде, – начала Вельда. – Вы очень, очень добры к нему!
– Мне страшно нравится общество этого молодого человека! – признался Медуэй. – Кстати, со временем из него получится отличный наездник.
– Как бы счастлив был мой отец, узнав это!
– А как ты думаешь, был бы он счастлив, узнав кое-что, что касается уже непосредственно тебя? – спросил у нее Медуэй.
Девушка бросила на него вопросительный взгляд.
– Я имею в виду, – пояснил Медуэй, – как непростительно глупо ты повела себя, и все ради того, чтобы купить форму Джимми. Зачем надо было морить себя голодом, а?
Повисла пауза, но Медуэй терпеливо ждал ответа.
– К-как… вы узнали, что я… – начала Вельда растерянным тоном.
– Мне Билл все рассказал. И я очень разозлился!
– Пожалуйста! – взмолилась Вельда. – Пожалуйста… прошу вас! Не надо злиться! Просто… просто я не хотела постоянно докучать вам своими просьбами. Вы ведь и так… сделали для нас столько хорошего.
– Да уж! Она, видите ли, не хотела мне докучать! А если бы ты умерла, то твоя смерть была бы на моей совести! Об этом ты подумала?
– Ах, нет! Что вы! Я ведь… не намеренно подцепила эту лихорадку.
– Намеренно! – суровым тоном отрезал Медуэй. – Ведь если бы ты так не отощала, то никакая лихорадка к тебе бы и не пристала.
– Пожалуйста… пожалуйста, простите меня!
Вельде невыносима была сама мысль о том, что этот человек может на нее злиться. Она устремила исполненный мольбы взгляд на Медуэя.
– Конечно, я прощаю тебя! Но обещай мне, что впредь ты не станешь делать ничего такого, что вызвало бы мое неодобрение.
– Это… очень серьезное обещание, – задумалась Вельда.
– Да, серьезное! Но я хочу получить его от тебя. Думаю, я вполне заслужил эту награду за все те переживания, которые ты мне доставила.
Вельда посмотрела на него с недоверием. Неужели Майк Медуэй и в самом деле так сильно переживал из-за ее болезни?
Наверное, все же не столько переживал, сколько злился. Ведь она доставила ему столько неудобств.
Медуэй продолжал терпеливо ждать ее ответа. Кажется, он всерьез вознамерился взять с нее такое обещание.
Вельда протянула ему обе руки.
– Как же я могу… поступить иначе? – начала она неуверенным тоном. – Вы же столько сделали для Джимми… и для меня. Вот! Получается, что я вас… выставила даже из собственной каюты! И кровать вашу заняла….
Медуэй улыбнулся.
– Надеюсь, тебе здесь было удобно!
– Еще бы! Я спала, словно на воздушном облаке! – воскликнула Вельда и заглянула в его глаза. Ей показалось, что он хочет что-то добавить к уже сказанному, но не решается пока облечь свои мысли в слова.
– Хорошо! – обронил он тихо. – Я принимаю твое обещание. Во всяком случае, сейчас, надеюсь, я уже не встречу сопротивления при реализации моих дальнейших планов.
– Каких планов? – переспросила Вельда.
Он взял ее за руку, и она почувствовала, как ток прошел по всему ее телу от этого легкого прикосновения. Все ее тело потянулось к нему навстречу. Какая ей, в конце концов, разница, что у него за планы? Главное – он рядом, и она может видеть его!
– Есть у меня один план, – начал он медленно. – Но раз ты дала обещание не перечить мне ни в чем, я спокоен. Все будет так, как я задумал, и не придется ничего объяснять или уговаривать тебя.
– Вы меня заинтриговали, – тихо обронила Вельда. – Как я понимаю, ваш план… касается непосредственно меня. Надеюсь, вы не собираетесь пугать меня неожиданными фейерверками. – Вельда немного помолчала. – Или я узнаю обо всем только тогда, когда петарды взорвутся в небе?
Медуэй весело рассмеялся.
– Ты всегда говоришь такие неожиданные вещи, Вельда! Но мне нравится это сравнение. Я действительно хочу удивить тебя. Пусть будет по-твоему: фейерверк, который обязательно состоится и которому ты не сможешь помешать.
Ее пальцы признательно сжали его руку.
– Все, что вы делаете, все это… прекрасно! Не могу выразить словами, как я вам благодарна!
– Вот и не трать понапрасну слов! – снова улыбнулся Медуэй. – Запасись терпением! Ждать осталось совсем немного.
Он поднялся со своего места, все еще не выпуская ее руку, потом наклонился и поцеловал ее тонкие пальчики. Вельда затаила дыхание. Когда его губы коснулись кожи ее руки, она почувствовала тот же сладостный трепет, как и в тот раз, когда он поцеловал ее в губы. И она непроизвольно сжала его руку так, что их пальцы сплелись.
– Ты сегодня очень хороша собой! – обронил он на прощание и ушел.
Приближался вечер. Вельда знала, что Джимми вот-вот должен вернуться с верховой прогулки. Внезапно она услышала, как заработали двигатели.
В дверь постучали, и на пороге показался Ченг. Он принес ей чай. Сиделка взяла у него чай и подала его Вельде.
– Ченг, куда мы направляемся? – спросила у него она.
Ченг почтительно просунул голову в каюту, не решаясь переступить порог.
– Вы поправились, мисси Армстлонг! – обрадованно сказал он. – Мы все очень счастливы!
– Куда мы плывем? – повторила вопрос Вельда.
– Мы возвращаемся в Гонконг! Так велел хозяин.
Вельда закрыла глаза. Итак, они возвращаются в Гонконг. Возможно, Медуэй уже отдал распоряжения, и по возвращении в Гонконг они с Джимми переедут в новый дом. Он ведь с самого начала предлагал ей поселить их в красивом доме, но она тогда отказалась. А после того, как он отдал их прежний дом Биллу, им с Джимми некуда деваться. Придется уступить и принять то, что Медуэй приготовил для нее.
Внезапно ей стало страшно. Она подумала, что, раз они покидают этот благословенный остров, вместе с ним, вполне возможно, из ее жизни уйдет навсегда и Майк Медуэй.
Как было хорошо все это время! Она могла видеть его каждый день. В последние дни он регулярно наведывался к ней в каюту.
Вечером накануне Медуэй заглянул уже поздно вечером, когда она готовилась ко сну, просто для того, чтобы пожелать ей доброй ночи.
«Мне будет так не хватать его, когда я поправлюсь, – уныло размышляла Вельда. – Я хочу постоянно видеть его, разговаривать с ним. Ах, почему нельзя было задержаться на этом острове подольше?»
Но просить такое непосредственно у Майка Медуэя она бы никогда не осмелилась.
Когда он придет к ней следующий раз, подумала она, надо будет извиниться перед ним за все те многочисленные хлопоты и неудобства, которые она ему доставила.
Когда Вельда пошла на поправку, Ло Ну стала дважды в день делать ей общий массаж прямо в постели. Вельда понимала, что такая процедура очень важна для того, чтобы вернуть упругость телу и мускулам, которые ослабли в результате длительного бездействия. К тому же китайский массаж славится своими уникальными свойствами, делающими его чрезвычайно эффективным средством восстановления сил.
Вчера она уже смогла самостоятельно прогуляться по каюте. И при этом у нее ни капельки не кружилась голова, и она совсем не устала от ходьбы.
«Я могла бы даже станцевать с Майком Медуэем», – подумала она. Если бы он, конечно, пригласил ее на танец.
Но такое едва ли случится, а потому и нечего предаваться бесплотным мечтам.
Вельда подумала, что она не танцевала уже целую вечность. Когда был жив отец, он иногда любил покружиться с нею в вальсе под аккомпанемент рояля, на котором играла мама. Но когда они с матерью были вынуждены переехать из загородного дома в Викторию, то ни о каком собственном музыкальном инструменте не могло быть и речи. Все ушло на погашение долгов.
Иногда Вельда без музыки вальсировала одна по комнате, воображая себя на балу. Но и это было уже так давно…
Ровный гул моторов свидетельствовал о том, что яхта вышла в открытое море. Вот было бы здорово, если бы двигатели взяли вдруг и застопорились. Тогда они смогли бы снова вернуться на остров, где было так хорошо.
Но когда Майк Медуэй заглянул к ней в очередной раз, Вельда не стала озвучивать свои крамольные желания вслух. Она лишь спросила:
– Вы, наверное, с нетерпением ждете возвращения в Гонконг? Ведь там… столько людей… захотят увидеться с вами.
– Знаю! Вот поэтому-то мы и постараемся проскользнуть в гавань незаметно, ближе к наступлению темноты. Надеюсь, в это время народу на пристани будет поменьше.
– О, в Гонконге трудно сохранить что-либо в тайне, – улыбнулась Вельда.
– Кто знает, кто знает! – хитровато прищурился Медуэй. – Быть может, на сей раз мне и удастся сберечь свою тайну до последнего. Вот уж я удивлю всех так удивлю!
Он уже был у дверей, когда Вельда спросила:
– Но вы… ведь зайдете ко мне еще раз, чтобы пожелать спокойной ночи?
– Обязательно! – заверил он ее.
Солнце уже садилось за горизонт, когда они вошли в гавань. Розоватые блики догорающих лучей ворвались в каюту, наполнив ее особым сиянием. Яхта плавно пришвартовалась к пирсу, и в ту же минуту в каюту вошли обе ее сиделки.
– Мы пришли, чтобы помочь вам одеться, – сказала Ло Ну.
– Одеться? Мне надо куда-то идти?
– Мистер Медуэй ждет вас через полчаса в кают-компании.
Вельда бросила удивленный взгляд на женщин, но одновременно почувствовала, как забилось у нее сердце в радостном предвкушении. Майк Медуэй снова хочет пригласить ее на ужин. Что может быть лучше!
Женщины омыли ее, а потом подали ей белье из тончайшего шелка и атласа, украшенное красивыми аппликациями, явно ручной работы. Искусная рука китайских мастериц чувствовалась в каждом стежке. Вельда никогда в жизни не видела подобной красоты. Но она скромно промолчала, не став выражать свое восхищение вслух.
Между тем Ло Ну открыла платяной шкаф в дальнем конце каюты и извлекла оттуда фантастически красивое платье. О таком наряде Вельда не рискнула бы мечтать даже в самых смелых фантазиях. Струящийся белый шифон, отороченный понизу широкой каймой из мельчайших кружевных оборок, красиво оттеняющих белизну платья. Такие же кружевные оборки были пущены по краю горловины и пышных рукавов.
При виде всей этой роскоши Вельда издала негромкое восклицание.
– Это… мое… платье?
– Да! – спокойно ответила ей Ло Ну. – Из вашей одежды ничего не сохранилось.
– Почему?
– Доктор Ван приказал сжечь все.
Ясное дело, врач руководствовался здравым смыслом, боясь распространения инфекции. Что дало Медуэю отличную возможность еще раз поступить так, как он считает нужным. Что ж, остается лишь смириться, подумала Вельда, и принять этот сногсшибательный туалет как еще один подарок от него. Иначе придется ходить голой.
Какой же он, однако, изобретательный, размышляла она, приступая к переодеванию. Настоящий змий-искуситель! Впрочем, платье просто завораживало своей красотой. И село на нее как влитое. Ло Ну помогла ей застегнуть пуговицы на спине, и Вельда еще раз оглядела себя со всех сторон. Да, такую красоту могут сотворить только самые искусные руки китайских мастериц.
Впрочем, в новом наряде она была совсем не похожа на себя, прежнюю. Интересно, как оценит ее внешний вид Майк Медуэй? Она очень надеялась, что он не заметит ее чрезмерной худобы.
Вельда вдруг почувствовала себя необыкновенно счастливой. От радостного возбуждения у нее разрумянились щеки, а глаза засияли, словно две огромных звезды.
В дверь постучали. Младшая сиделка открыла каюту. На пороге появился Ченг. Он что-то вручил женщине и тотчас же ретировался прочь.
Женщина подала Вельде венок, почти такой же формы, какой она надевала на костюмированный вечер, который Медуэй устроил в честь Джимми.
Но сейчас в венке были только белые цветы: нежнейшие орхидеи и изящные соцветия белого жасмина. Венок был таким восхитительным, что Вельда не удержалась от восторженного восклицания.
Она надела его на голову и невольно задалась вопросом: интересно, понравилась ли она в тот вечер Майклу Медуэю в карнавальном костюме китаянки?
Наверное, да, решила она. Иначе зачем бы он снова стал заказывать ей венок в китайском стиле? Хочет, чтобы за обеденным столом она радовала его взор.
Одна из сиделок снова отлучилась куда-то, а вернувшись в каюту, объявила:
– Все готово! Ждут только губернатора.
– Губернатора? – растерянно переспросила Вельда, и у нее упало сердце. Получается, за ужином они с Майком будут не одни. Значит, вся эта роскошь только для того, чтобы произвести должное впечатление на сэра Джона Поупа-Хеннесси, генерал-губернатора Гонконга. Вполне возможно, на ужин приглашены и другие важные гости.
От радостного настроения не осталось и следа.
Но не успела Вельда вымолвить и слова, как дверь отворилась, и вошел Джимми. На мальчике был нарядный костюмчик, определенно подарок Медуэя, потому что Вельда точно знала, что такого костюма среди одежек брата раньше не было. Джимми немного потоптался у порога, а потом проговорил заученным тоном:
– Дядя Майк сказал, что я должен сопровождать тебя до кают-компании. Он ждет тебя там.
Джимми с важным видом протянул ей ручонку, и Вельда подала ему свою руку.
– У нас будет праздник? Ты такой нарядный! – спросила она заинтригованно.
– Да, это мой новый костюм! – с гордостью прокомментировал Джимми слова сестры, но, вспомнив, что Майк Медуэй уже ждет их, поторопил Вельду: – Ну, пошли же! Я покажу тебе дорогу!
Перед уходом Вельда поблагодарила своих сиделок, и женщины покинули каюту. Джимми крепко схватил Вельду за руку и потащил к двери.
У входа в кают-компанию стоял Ченг. Он держал в руках небольшой букет, составленный из белых орхидей и жасмина в тон цветам в венке Вельды.
– Вам цветы от хозяина, мисси Армстлонг! – проговорил он, вручая ей букет.
– Как мило! – воскликнула Вельда. – И какие прекрасные цветы! Спасибо, Ченг.
Слуга распахнул дверь, и Джимми ввел сестру в кают-компанию. Сделав шаг вперед, Вельда негромко вскрикнула. Она не верила своим глазам и в то же время удивлялась собственной тупости. Как же она сразу не догадалась о том, что задумал Майк Медуэй?
С другой стороны, разве могла она мечтать о таком невозможном, о таком неправдоподобном, но о таком желанном событии?
Местный епископ, возглавляющий собор Святого Иоанна, поджидал их в противоположном углу каюты. За его спиной виднелся небольшой алтарь, на котором горело шесть свечей. Рядом лежал золотой крест.
Перед ним на полу лежали две атласные подушечки.
Прямо напротив алтаря восседал генерал-губернатор Гонконга собственной персоной. И больше никого! Только Майк Медуэй, терпеливо поджидающий невесту у алтаря.
Джимми с важным видом подвел сестру к жениху и оставил ее рядом с ним, отойдя на почтительное расстояние. Она посмотрела в глаза Майка и почувствовала себя так, будто фейерверк уже начался и тысячи разноцветных петард уже взлетели в небеса, увлекая ее за собой.
Тишину на яхте нарушал только мерный гул работающих двигателей. Майк Медуэй и Вельда вошли вдвоем в его каюту. Вельда все еще никак не могла прийти в себя после только что состоявшейся церемонии бракосочетания.
Губернатор и епископ остались и на свадебную трапезу, которая, само собой, была выдержана исключительно в китайских традициях.
Епископ Раймонди, статный мужчина с окладистой бородой, в свое время прибыл в Гонконг из Милана, где долгие годы был настоятелем главного собора города. Он стал первым викарием Апостольской церкви в Гонконге и оказался очень ревностным помощником ныне действующего губернатора. Они оба старались максимально оградить членов китайской общины от какой бы то ни было дискриминации и ущемления в правах.
Впрочем, главным гостем за столом был Джимми. Он с упоением рассказывал почетным гостям о своей лошади, о яхте и о тех играх, которым его обучили китайские матросы.
Гости смеялись, слушая рассказы мальчика, и Вельда чувствовала, что смех этот вполне искренний, живой, и все равно, происходящее казалось ей удивительным сном. Она все еще не могла поверить в то, что стала женой Майка Медуэя. Вельда то и дело с изумлением разглядывала новенькое обручальное кольцо на пальце левой руки.
Она жена Майка Медуэя! Невероятно!
Но почему же он ничего ей не сказал? Почему заранее не подготовил ее к такому судьбоносному событию, о котором она и подумать не могла?
Конечно же, он хотел удивить ее, поразить ее воображение. Да, но почему он решил жениться на ней?
И главное – как он получил право на повторный брак?
Последний вопрос особенно волновал Вельду. Но об этом после, подумала она, разглядывая исподтишка своего мужа. Какой же он красивый, восхищалась она мысленно и чувствовала, как тянется к нему каждой клеточкой своего тела. Странно, но она почти была уверена, что и он испытывает точно такие же чувства.
Сразу же после праздничного застолья гости тактично откланялись. И губернатор, и епископ отлично понимали, что в сложившихся обстоятельствах они здесь явно лишние. Более того, губернатор любезно предложил забрать с собой Джимми.
– Сегодня ко мне приезжают моя сестра с мужем, – обмолвился он за обедом.
– Как приятно встретиться с близкими людьми, – учтиво откликнулась Вельда.
– Шурин назначен ко мне в свиту в качестве одного из адъютантов, – пояснил сэр Джон. – Кстати, у них есть сынишка семи лет. Мальчик будет ходить в одну школу с Джимми. Вот я и подумал, – добавил он с хитроватой улыбкой, – а почему бы мальчишкам не познакомиться прямо сейчас? Уверен, они отлично поладят и весело проведут время, пока вы будете в свадебном путешествии. Ведь в резиденции губернатора полно вещей, которые могут представлять огромный интерес для семилетних джентльменов.
Вельда бросила выразительный взгляд на Майка и по выражению его лица поняла, что весь план был изначально придуман им. Сэр Джон лишь помог ему с реализацией: сделать так, чтобы молодожены могли остаться наедине.
– Вы очень любезны, ваша светлость! – скромно ответила она на столь лестное предложение.
Джимми же был на седьмом небе от счастья. Сама мысль о том, что он поедет от пристани в карете самого губернатора, да еще в сопровождении кавалерийского эскорта, привела его в такой неистовый восторг, что он забыл обо всем на свете. Даже о том, что надо поцеловать сестру на прощание, он вспомнил лишь в самую последнюю минуту.
Но вот гости ушли, и новобрачные остались в кают-компании одни.
Вельда взглянула на мужа. Ей надо так многое ему сказать, но в этот миг все слова почему-то уплыли куда-то прочь. И сейчас ей хотелось лишь одного: чтобы он поскорее заключил ее в свои объятия и поцеловал.
Но Медуэй лишь молча взял ее за руку и повел в каюту, в которой она провела столько времени. Она вошла и ахнула. За время ее отсутствия всю каюту заполнили живыми цветами. Повсюду стояли огромные кувшины, полные белых лилий. Рядом – напольные китайские вазы с роскошными букетами белых роз, а иллюминаторы и спинка кровати были украшены гирляндами из белых орхидей. Еще никогда в жизни Вельда не видела такого обилия прекрасных цветов, собранных в одном месте.
Она робко переступила порог каюты и замерла в ожидании, словно зритель в предвкушении того момента, когда взметнется вверх театральный занавес. Что ей сейчас скажет Майк?
Но он неторопливо вошел следом, плотно прикрыл за собой дверь и, сняв с себя вечерний фрак, с облегчением швырнул его на кресло. И лишь затем подошел к молодой жене и заключил ее в объятия.
– Наконец-то! – проговорил он с ликованием в голосе, прижимая ее к груди. – Наконец-то ты – моя, и больше никаких препирательств по этому поводу.
Она невольно рассмеялась его шутке, ибо ждала от него совсем других слов.
– Но как вы… как ты… смог все это устроить?
– Об этом я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. А пока лишь сообщаю, что, как свободный человек, я имел все права жениться на тебе, потому что уже более четырех лет являюсь вдовцом.
Вельда уставилась на мужа в немом изумлении.
– Но… как? Ведь никто же не знал… ты… никогда….
– Да, именно! Я никому ничего не говорил об изменившихся семейных обстоятельствах. В свое время я дал себе клятву, что никогда больше не женюсь, и меня вполне устраивало, что люди не осведомлены о переменах в моей жизни. Пусть все думают, решил я, что Майк Медуэй по-прежнему связан узами брака с несчастной, больной женщиной.
– Я так и думала! – негромко воскликнула Вельда.
– Знаю, моя радость, знаю! – проговорил он нежно. – И ты должна простить мне эту невольную ложь. А сейчас главное – это то, что ты наконец принадлежишь мне, и я не собираюсь отдавать тебя никому! Ни за что на свете!
Майк склонился над Вельдой, чтобы поцеловать ее. Каждый его новый поцелуй был все более горячим и страстным, все более жадными и требовательными становились его руки. Электрические токи пронзали все ее тело, и она буквально плавилась в руках Майка от переполняющих ее эмоций. Неужели можно испытывать такой божественный восторг, думала она, такое сладостное опьянение, и продолжать жить? Неужели простым смертным доступны такие небесные наслаждения? Она чувствовала, как все ее естество откликается на ласки мужа и повторяет за ней следом все те слова, которые она так часто твердила про себя.
– Я люблю тебя! Я люблю тебя!
А он все целовал и целовал ее, пока они, наконец, не слились в единое целое в упоительном экстазе страсти, которая, казалось, приподняла их над бренным миром, и они, подобно богам, воспарили над землей.
Много позже Вельда прислушалась и не услышала знакомого гула моторов. Значит, они снова бросили якорь возле острова, который был их приютом все последние недели.
– Господи, неужели это все правда? – прошептала она, расслабленно глядя в потолок. – Или я уже умерла? И встретилась… с тобой в раю?
– Именно так! В раю! – подтвердил Майк вибрирующим от страсти голосом. – Но, к счастью для нас обоих, моя радость, мы еще живы. И будем жить вместе долго и счастливо, прямо как в сказке.
– Ты… ты уверен в этом? – Вельда слегка пошевелилась и придвинулась к мужу, спрятав свое лицо у него за спиной. – Вдруг… я тебе скоро надоем? Я ведь ничего не знаю о любви… Я, наверное, разочаровала тебя….
Майк немного отодвинулся от жены, так чтобы можно было видеть ее лицо, после чего впился долгим взглядом в ее прелестное личико, облитое серебристым светом луны. Этот свет, проникавший в каюту сквозь иллюминаторы, превратил их спальню в некую сказочную опочивальню, которая выглядела, словно иллюстрация к одной из историй о волшебных замках и заколдованных принцессах.
– Как ты можешь так говорить? – попенял он Вельде. – Да я еще никогда в жизни не был так счастлив. Я действительно безмерно счастлив, потому что ты – само совершенство. А главное, ты – часть меня самого.
– Это… правда? – неуверенно спросила Вельда.
– Правда и только правда! Я пытался бежать от тебя прочь, забыть тебя, не хотел думать о своих чувствах. Но потерять тебя – это все равно, что потерять собственную руку. Вернее, собственное сердце!
Майк издал короткий смешок.
– Я ведь долгие годы даже не подозревал, что у меня есть сердце. Но если бы ты знала, как оно ныло у меня всю дорогу, пока мы плыли в Гонконг, возвращаясь из Японии. И потом… твоя болезнь! Я думал, что сойду с ума, если ты умрешь! Боже, что я пережил за то время, пока ты лежала в беспамятстве!
Он рывком прижал Вельду к груди.
– Если бы ты умерла, жизнь потеряла бы для меня всякий смысл. Я превратился бы в калеку, в инвалида, ни на что не годного и не желающего жить.
Он нежно прикоснулся губами к ее атласной коже.
– Помнишь, ты когда-то говорила мне, что веришь в бессмертие? Так вот, мое сокровище, сейчас мы обретаем с тобой это бессмертие вдвоем, вместе. Ведь твоя любовь принадлежит не только мне, она принадлежит всему мирозданию. И ты принадлежишь не только мне, но и вечности. И это навсегда.
– Именно этого я и хочу! Всегда принадлежать лишь тебе, – прошептала Вельда. – Но ты… ты такой важный, такой умный, такой замечательный. Я боюсь, что могу… подвести тебя.
– Не бойся! Единственное, чего я жду от тебя, это чтобы ты любила меня.
– О, да! Я люблю тебя! Если бы ты только знал, как сильно я тебя люблю! Я люблю тебя всем сердцем и душой! И всем… телом, – добавила она стыдливо.
Майк привлек к себе жену и подумал, что еще никогда в жизни он не испытывал такого всеобъемлющего счастья. Никогда раньше он не обладал столь невинным и чистым существом, каким была Вельда. Он старался быть очень осторожным, чтобы не напугать ее, чтобы не вызвать отвращения к физической близости.
Но сам он хорошо понимал, что тот экстаз, который только что пережили они вдвоем, это всего лишь начало долгого пути их духовного сближения. И радости, которые они обретут на этом пути в будущем, не уступят тем восторгам, которые они познали, став единым целым.
– Ты – моя! – прошептал он срывающимся от страсти голосом, прижимая к себе гибкое тело Вельды. – Моя и только моя! И нам предстоит сделать столько еще необыкновенных открытий, которые я бы никогда не смог сделать без тебя.
– Неужели… неужели ты в самом деле так думаешь? – поразилась его словам Вельда. – Неужели ты говоришь мне правду? Ведь я…. Я – такое слабое, такое ничтожное создание. Что я могу дать тебе? В то время как ты даешь мне так много. И можешь… столь многое.
– Да, я могу осыпать тебя всеми мыслимыми и немыслимыми благами, это так! – согласился с женой Майк Медуэй. – Но зато ты мне можешь дать нечто такое, чего я никогда не имел, но о чем все жизнь тосковал и к чему стремился, даже сам не подозревая об этом.
– Что именно?
– Три вещи, о которых я сознательно запретил себе даже думать. Убедил себя в том, что я прекрасно обойдусь и без них. Но теперь я точно знаю, что хочу иметь это больше всего на свете.
Вельда молча ждала, устремив на мужа немигающий взор. Она купалась в любви, счастье обволакивало их обоих, оно пьянило, словно ароматы цветов, чей нежный запах плыл по каюте.
– Во-первых, я хочу иметь собственный дом! – тихим, но решительным тоном произнес Майк Медуэй. – Во-вторых, я хочу иметь сына. А, в-третьих, и это самое главное, я хочу жену, которая всецело бы принадлежала только мне и которая бы думала только обо мне!
Вельда издала негромкое восклицание.
– Ах, мой дорогой! Если бы ты знал, как я хочу дать тебе все это! И я знаю, уверена в том, что если мы будем молиться горячо и искренне, Бог услышит наши молитвы и исполнит все наши желания. И у тебя будет самый лучший в мире дом и самый лучший сын.
– А самая лучшая жена у меня уже и так есть! – воскликнул Майк. – Ты – само совершенство, моя радость!
– И это несмотря на мою худобу? – осторожно спросила Вельда.
– Ну, с этим мы разберемся в два счета! – рассмеялся Медуэй. – Я уже дал распоряжение своему шеф-повару, чтобы он хорошенько кормил тебя. А поскольку он у меня очень искусный кулинар и к тому же ежедневно молится китайскому богу, покровительствующему искусству кулинарии, то, думаю, он сумеет справиться с моим заданием.
Вельда весело рассмеялась.
– Мой дорогой! Мой любимый Майк! Как же я люблю тебя! Разве могла я подумать, что в один прекрасный день стану женой человека такой удивительной доброты? Разве это не подарок судьбы иметь мужа, который… все понимает?
А Майк подумал, что и себя он может причислить к счастливейшим из смертных. Разве это не подарок судьбы жениться на девушке, которой от тебя ничего не нужно, кроме твоей любви?
И в эту самую минуту все те женщины, с которыми он проводил время, в обществе которых пытался забыть Вельду, вдруг подернулись дымкой и растворились в прошлом. Ведь все утехи, которым он предавался в промежутках между интенсивной работой, и сейчас он знал это наверняка, приносили ему лишь мимолетное удовольствие, но никогда не делали его счастливым.
Никогда ранее он не испытывал настоящего экстаза, который впервые ощутил в тот день, когда просто глядел на лежащую без сознания Вельду. Или когда целовал ей руку, навещая в каюте, когда она стала понемногу оправляться от болезни.
Счастье его было столь велико и всеобъемлюще, что он тоже вдруг почувствовал себя небожителем. Вместе с Вельдой он словно взлетел высоко в небо, к самым звездам, и сейчас они все вместе кружили в плавном хороводе.
Он нашел свою любовь. И эта находка стала его главным достоянием. Любовь была дороже всех его кораблей, всех его бесценных коллекций, драгоценностей и прочих богатств.
И если бы Медуэю пришлось выбирать между своими несметными капиталами и Вельдой, он бы, не раздумывая ни секунды, выбрал ее. Эта юная женщина олицетворяла собой все то, к чему он инстинктивно стремился, чем неосознанно хотел владеть, сам не отдавая себе в том отчета.
Она напоминала ему нежный цветок, такой же благоуханный, как и те цветы, которыми он приказал украсить каюту. И одновременно Вельда была похожа на еще не распустившийся бутон. Пройдет время, и бутон станет медленно распускать свои лепестки в лучах его любви. И это ему предстоит создать из молодой жены женщину своей мечты, терпеливо ждать, пока наступит пора ее настоящего цветения.
– Ты – моя! Только моя! – проговорил он вслух с неистовством пылкого любовника. – И я убью любого, кто посмеет посягнуть на тебя!
Вельда обвила мужа руками за шею и притянула его голову к себе.
– Я – твоя! Только твоя! Я принадлежу тебе… всецело и навсегда. Как же мне благодарить Бога за то, что Он… помог мне найти тебя!
Вельда даже слегка всхлипнула от переизбытка чувств. И в ту же минуту Майк закрыл ей рот горячим и страстным поцелуем. Он целовал ее с такой жадностью, что ей показалось, что еще мгновение, и она растворится в его любви без остатка.
Да, действительно, так могут любить только небожители. Наконец-то они обрели рай, тот самый Рай, где царят вечное блаженство и любовь. А все остальное… пусть оно остается на земле.
Назад: Глава VI
На главную: Предисловие
