ПРАЗДНИЧНАЯ ВЕЧЕРИНКА
Из двух зол я всегда выбираю то, которое еще не успела попробовать.
Мэй Уэст
Первые недели и месяцы, которые мы с Труубом провели в качестве associates DLJ, были мучительными. Постоянная подготовка к презентациям перед потенциальными клиентами, бесконечная подгонка оценок, ночи на работе, пресмыкательство перед департаментом обработки документов и копи-центром... Это было совсем не то, о чем мечтали молодые инвестиционные банкиры. Однако мы продолжали надеяться. Надеяться на то, что превратимся в мощных исполнителей сделок и магов получения заказов. Надеяться на то, что по результатам года нам начислят бонусы в пятьсот миллионов долларов. Надеяться на то, что CEO DLJ Джон Чалсти вызовет нас в офис и скажет: «Вы клевые чуваки, вы мне нужны до зарезу. Я хочу построить весь свой бизнес вокруг вас». Нас все еще сбивало с панталыку избирательное восприятие, благодаря которому мы слышали и видели вокруг только то, что питало наши мечты и надежды.
Сделки приходили и уходили. Разные компании, разные потребности, разные команды исполнителей сделок. Постоянным было только то, что каждое утро мы шли в офис, зная, что
предстоящий день будет полностью отличаться от дня предыдущего. Мы научились ожидать неожиданного и привыкли работать так, как будто абсолютно каждое наше дело критически важно для будущего всего мира. Мы учились тому, как жариться на сковородке без масла.
Хотя каждый день отличался от остальных, существовал и большой набор ежедневных ритуалов, которым мы все следовали. Если вы младший банкир, то вы ночная птица. Это, в свою очередь, означает, что редкий associate доберется до офиса раньше девяти утра. Когда мы все-таки попадаем в офис, нам обязательно надо проверить несколько вещей. Утро — время проверок. Может быть, это работа, переданная в департамент обработки документов перед уходом прошлой ночью. Может быть, это финансовая модель, которую разработал аналитик и положил нам на стол. Что бы это ни было, мы проводили утро, проверяя все, что в случае ошибок грозило бы нам серьезными неприятностями.
Проверки обычно продолжались до обеда. Вообще-то на большинстве рабочих мест обед делит день на две части — «до обеда» и «после обеда». Как только большинство корпоративной Америки пообедало, начинается движение под горку. В инвестиционном банкинге все совсем не так. День associate инвестиционного банка делится на четыре части: «до обеда», «после обеда», «после ужина» и «после полуночи».
Обед в DLJ — это время, когда рабочий день только начинает потихоньку раскочегариваться. Обычно мы обедаем за своими столами. Это проверенный способ не высовывать голову. Иногда, если у нас есть настроение поискать приключений, мы собираем команду друзей и бежим в кафетерий. Обед в кафетерии — это опасная игра. Главную опасность представляет Дуг Франкен, управляющий директор, отвечающий за персонал. Присутствие в кафетерии associate служит для Дуга несомненным признаком его праздности и лени. Посещение кафетерия — это настоящая русская рулетка. Мы уверены в том, что один из нас наверняка получит пулю, и вопрос только в том, кому именно она достанется.
Часть дня «после обеда» обычно отводится под встречи. Встречи с клиентами. Встречи с потенциальными клиентами. Встречи о командами по исполнению сделок. Встречи с юристами и аудиторами. Если мы с кем-то не можем встретиться, мы организуем конференц-связь по телефону. Встречи команд по исполнению сделок перед встречами с клиентами для решения того, о чем надо говорить на встрече с клиентами. Встречи команд по исполнению сделок после встреч с клиентами для обсуждения того, о чем говорилось на встрече с клиентами. У associates вырабатывается настоящая аллергия на встречи, поскольку именно на встречах возникают маленькие идеи, генерирующие огромные объемы работы для associates. Слова «у меня есть идея...» — это настоящее проклятье для associates. Когда мы их слышали, наши сердца уходили в пятки.
Мало того. Некоторые управляющие директора не ограничивали себя генерацией идей только на встречах. Они предпочитали распространять зло при помощи голосовой почты. Черная Вдова, Грег Вайнштейн, например, использовал ее для того, чтобы полностью избежать личных контактов. Он сидел в своей паутине и рассылал голосовые сообщения, наполненные новыми идеями. При этом он освоил технику отправки сообщений без звонка. Если «после обеда» на вашем телефоне загорелась лампочка «Сообщение», а телефон не зазвонил, ты можешь не сомневаться, что это одна из коварных почтовых бомб Вдовы.
Очень трудно закончить какую-нибудь работу, пока старшие банкиры поблизости. Именно поэтому у стольких рабочих дней имеются части «после ужина» и «после полуночи». Управляющие директора обычно отваливают из офиса к ужину, и это означает, что телефоны наконец-то перестанут трезвонить и мы сможем сосредоточиться на тушении самого срочного и важного пожара. Перед этим, правда, у нас запланирован еженощный ритуал, в котором участвуем мы с Труубом, Слик и еще трое наших братьев но оружию. Это Айзек Джонсон по кличке Большой Человек, работающий в группе высокодоходных инструментов, который однажды вошел в стену, заснув на ходу. Это Майк Рогансталь по прозвищу Крылья, который всегда одет с иголочки и думает, что работает в группе торгового банка, хотя на самом деле является батраком широкого профиля, как и большинство из нас. И это Бочка — Диипак Верма из группы слияний и поглощений: из-за его большого пуза на тонких ногах костюм на нем смотрится как платье-балахон необъятной оперной примадонны. Каждый вечер мы оккупируем конференц-зал, заказываем ужин и по меньшей мере полчаса проводим, поливая грязью тех, кто целый день обливал грязью нас.
Эго время ругани и богохульства. Никто не будет назван своим настоящим именем. Речь будет идти о «заразах», «рожах» и «задницах». Ни у кого не будет чинов, титулов, званий. Именно такое общение — своего рода клей, удерживающий нас вместе. С его помощью мы пытаемся убедить друг друга в том, что мечты наши все еще живы, хотя и приходим постепенно к пониманию, что на самом деле мы инвестиционно-банковские роботы, марширующие в ногу. Так что ужин — наша групповая психотерапия.
На неделе бывает не пять таких ужинов, как вы могли бы ожидать. Выходные мы также проводим в офисе. При этом есть одна вешь, в которой мы можем быть уверены: это то, что Слик закажет на ужин. Каждый вечер он заказывает одно и то же: пение бо- лоньезе, тирамису и две маленькие бутылки газированной воды San Pelegrino. Некоторые из нас иногда заказывают что-то новое, но только не Слик. Он надежен, как скала. В течение первого нашего года в DLJ Слик примерно пятьдесят дней провел в разъездах и примерно двадцать выходных дней вне офиса. Это означает, что не меньше 290 раз мы видели его сидящим в конференц-зале за пенне болоньезе, тирамису и двумя маленькими бутылками газированной воды San Pelegrino. Это гора пение болоньезе, холм
Вы можете спросить: где же пределы всех этих страданий и мучений? Примерно 100 часов в неделю. 100 часов еще можно так работать (с учетом того, что в неделе вообще всего 168 часов). Это примерно по 14 часов в день, семь дней в неделю. Поездки с работы и на работу, минимальные гигиенические процедуры перед сном и после сна занимают часов 20 в неделю. Жалкие попытки хотя бы иногда куда-нибудь выходить — часов 15. На сон остается 33 часа в неделю, то есть около 4,5 часа в день. Такая ситуация заставляет задать два очевидных вопроса: 1) насколько продуктивной была наша работа? и 2) были ли мы постоянно усталыми?
Ответы на эти вопросы просты. Мы были довольно продуктивными, хотя и чувствовали постоянную усталость. Инвестиционные банки весьма сообразительны, и DLJ не составляет исключения. Банк хорошо знал, как выжать каждую каплю продуктивности из наших маленьких тел. Инвестиционные банки поддерживают рабочую атмосферу, приспособленную к круглосуточному труду. В DLJ системы освещения и кондиционирования ни в чем не уступали лучшим казино Лас-Вегаса. Освещение — яркое. Воздух — холодный, свежий, сухой. В помещении всегда полдень, сколько бы времени ни было за его стенами. Когда мы наконец-то выходили на улицу, мы часто испытывали настоящий шок. Но находясь в помещении банка, мы были не менее энергичны, чем бобры, строящие свою плотину. Мы бегали по коридорам, как лабораторные крысы. Как игрокам в казино, нам было что отдавать, но было и о чем мечтать.
DLJ пыталась смягчить наши страдания при помощи щедрого применения ее собственного корпоративного наркотика — денег. В отличие от многих других компаний, DLJ не старалась экономить на нас каждый грош. Здесь точно знали, как поддерживать наш аппетит. Если нас приглашали на бизнес-ужин, он всегда был первого класса, в лучшем ресторане или клубе. Когда мы ездили куда-то, никакие наши расходы не ставились под сомнение. Фирма хорошо знала, что удовлетворение самых экстравагантных вкусов ее сотрудников — лучшее средство от их ухода. А когда дело доходило до «культурной программы», компания никогда не упускала шанса провести очередную вечеринку, чтобы удержать младших банкиров от открытого восстания.
К ежегодной праздничной вечеринке в DLJ относились со всей серьезностью. Если вечеринку проводит DLJ, то не может идти и речи о бумажных скатертях, складных стульях и пластиковой посуде. Вечеринка DLJ — это всерьез. Это возможность развязать мошну, вытащить несколько золотых и предоставить массам неограниченные возможности для удовлетворения их гедонистических потребностей.
Когда DLJ проводила вечеринку, это всегда делалось стильно и без оглядки на издержки, но праздничная вечеринка представляла собой нечто особенное еще по одной причине. Разнообразные обеды, ужины, приемы, посещения клубов были прерогативой банкиров, брокеров, трейдеров и продавцов. Для многих тысяч других работников DLJ возможность гульнуть на широкую ногу за счет фирмы была только мечтой. Она исполнялась только один раз в году. Каждому секретарю, банковскому ассистенту, офис-менеджеру давалось пять часов, чтобы попробовать на вкус красивую жизнь. Они получали возможность понять, сколько денег способен зарабатывать инвестиционный банк и насколько хорошо платят тем, кто находится выше их в пищевой цепочке.
Старшие associates стали нас готовить к нашей первой праздничной вечеринке за несколько недель. Правила были просты: 1) напиться вдрызг; 2) постараться не облевать никого из управляющих директоров; 3) постараться закадрить секретаршу. Согласно легенде, ловля рыбки в корпоративном пруду была не только освященной временем традицией, но и обязанностью каждого.
Праздничная вечеринка DLJ традиционно проводилась в середине недели. С моей точки зрения, выбор такого времени был далек от идеала, так как следующий день можно было считать для банка потерянным. Однако с точки зрения организаторов это был способ выявить тех, кто слабоват, и взять их на карандаш. Как это
