ИНТЕРВЬЮ И ЭКСТАЗИ

Привет, сосунок!

Мари-Луиза «Техас» Гуинан, хозяйка подпольного бара, — посетителям.

Мы знали, что есть несколько основных вещей, которые нам предстоит сделать, чтобы начать превращать наши мечты в реальность. И первый шаг — это интервью. У Трууба был опыт прохождения таких интервью, а у Рольфа — нет, но для нас обоих интервью были стрессом. Правда, мы испытывали стресс в отношении разных вещей.

Прежде чем поступить в бизнес-школу, я работал аналитиком в инве-

стиционном банке. Я знал, на какие кнопки следует нажать, чтобы зацепить рекрутера инвестиционного банка. Сейчас речь шла уже о серьезном деле — о том, как получить позицию летнего associate, которая, как известно каждому идиоту в бизнес-школе, может превратиться в предложение полноценной работы. Как говорят в бизнес-школах, «Не просто работа, а первый шаг по карьерной лестнице».

В HBS процесс интервьюирования длится три дня. После месяца пре- зентаций, приемов, коктейлей и сессий вопросов и ответов мы должны узнать все про представленные нам компании и потом за один уикенд

сделать самое главное — пройти интервью. Для некоторых это означает, что за три дня надо пройти пять-шесть-семь интервью. Вот как это обычно происходило.

Пятница — это день первоначального просмотра. С вами кратко знакомятся и решают, пригласить ли вас на второй раунд в субботу. В субботу обычно проводятся интервью в формате два к одному. Это тяжелый получасовой разговор, больше похожий на перекрестный допрос. Если вы проходите, вы получаете приглашение на главное действо в воскресенье. В этот день у вас может быть до трех интервью с одной компанией. Многие из них проводятся сразу тремя или четырьмя представителями. Вопросы сыплются на вас, как горох, и часто вы с трудом понимаете, чего от вас вообще хотят.

И наконец в воскресенье вечером вам объявляют, удостоились ли вы чести поработать в этой компании летом. Иногда, если слишком много кандидатов отвергло предложение какой-либо компании, ее представители обращаются к тем, кого они сами отвергли в субботу. Многие из них соглашаются и на такие предложения, поскольку получить опыт летней работы в банке важнее, чем попасть в определенную компанию.

Сам я рекрутерам всех банков говорил примерно одно и то же: «Я был аналитиком в Kidder и знаю, что это за работа. Но я готов, хочу и могу за нее взяться. Я смогу приступить к работе без раскачки. Вашу компанию я считаю одной из тех, где я хотел бы работать. У вас отличная репутация, и для меня будет честью стать членом вашей команды. Я хорошо разбираюсь в инвестиционных банках, потому что уже работал на Уолл-стрит и знаю, что ваша компания хорошо подошла бы мне. Мне нравилась работа аналитика, и я на самом деле хочу вернуться в инвестиционный банкинг в качестве associate такой первоклассной компании, как ваша».

Иногда мне хотелось прикусить язык, но эти слова вырывались у меня уже сами, помимо моей воли. Это был фонтан болтовни, изливающийся на головы профессиональных болтунов, но это работало.

Первые интервью проходили в кампусе в специальных маленьких комнатах для проведения интервью. Я спокойно прошел первый раунд со всеми инвестиционными банками. Во втором раунде все было несколько серьезнее, и одной болтовней здесь уже не отделаться. Здесь надо уже выглядеть и действовать искренне и рассказывать интервьюерам то, что они хотят услышать. Это действовало на нервы. Второй и третий раунды интервью проводились уже в отелях. Когда и пришел в номер для интервью с Bear Stearns, там находились два банкира, сидевшие ко мне лицом. Справа от них располагалась королевских размеров кровать, а перед ними — кресло для интервьюируемого. Поза- ди них было закрытое окно, выходившее во двор, — короче, обычный го- стиничный номер. Кондиционер шумел на полную мощность, и в комнате было довольно холодно. Один из банкиров встал и сказал: «Привет, я Майк, управляющий директор Группы коммунальных предприятий. Это моя кол- лега Джоан, вице-президент в Группе недвижимости. Садись, Питер».

Я сел, и Майк продолжил: «Когда ты работал в Kidder Peabody, тебе нравилась твоя работа?»

Простой вопрос для начала интервью. Без проблем. Любой дрессиро- ванный павиан ответит на него с легкостью. Это проще, чем наклониться вперед и подарить Майку большой поцелуй. «Да, мне понравилось рабо- тать в Kidder Peabody, — начал я уверенным тоном. — Я много чему научился и хотел бы продолжить работу в этой отрасли».

«Хорошо, — сказал Майк, — а почему ты хочешь продолжить — из-за денег или из-за задач, которые предстоит решать?»

Нот черт... Это один из тех вопросов, любой ответ на который будет неправильным. Если я скажу про деньги, я буду выглядеть жадным ублюд- ком. Если скажу про радость от решения задач, они поймут, что я морочу им голову — они-то знают, что еще никто и никогда не получал удоволь- ствия от работы аналитика. Часы тикают, и продолжающаяся пауза усугу- бляет мою нерешительность.

Я вижу, как мои шансы тают, и нервозность добирается до моего желуд- ка, Я чувствую острую резь. «Извините, могу ли я пройти в туалет?»

«Конечно».

Желудок бурчит. Это мое первое интервью второго раунда. Я прохожу мимо Майка и Джоан в ванную. Вопрос по-прежнему висит в воздухе. Ответ приходит ко мне, когда я уже сижу на толчке. Я выхожу, сажусь в кресло и говорю: «Из-за задач и денег одновременно». Пока я отвечаю на следующие вопросы, по номеру распространяется сортирный запах, который мы все старательно не замечаем. Я хорошо понимаю, что у меня нет никаких шансов на приглашение в третий раунд интервью. Когда я ухожу, меня утешает только мысль, что следующий интервьюируемый может подумать, что источником запаха является кто-то из интервьюеров.

Следующее интервью второго раунда у меня с Goldman Sachs в этом же отеле. На этот раз меня усаживают за длинный стол. Он наверняка поставлен здесь по специальному заказу, потому что никакой хозяин гостиницы не поставил бы такой стол в обычном номере. Интервьюеры занимают места в торцах стола, а меня сажают посередине. Я не могу видеть их одновременно, так что мне приходится все время вертеть головой, как на теннисном матче. Это очень неудобно, и особенно неприятно сознавать, что это сделано нарочно.

В этом интервью я подрываюсь на вопросе о том, считаю ли я себя хорошим аналитиком или отличным. В первый момент мне кажется, что это очередной вопрос из группы «Уловка-22». Если я скажу «отличным», я буду выглядеть напыщенным болваном. Если я скажу «хорошим», они спросят, какие у меня недостатки. Я застенчиво блею: «Отличным». Интервьюеры замолкают, в воздухе повисает тяжелая тишина. Я понимаю, что они ждали ответа «я был хорошим аналитиком, хорошим командным игроком и постоянно старался стать лучше». Я чувствую себя высокопарным идиотом, тем более что я знал, как надо было отвечать правильно.

Я понимаю, что это конец для моих шансов попасть в Goldman. Все происходит очень быстро — одна запинка, и до свидания. Интервью — это игра под давлением, и чтобы выиграть, вам надо уметь играть под давлением. От меня хотели ответа «хороший и совершенствующийся», а я сказал «отличный». По крайней мере, я не навонял у них в номере. Может быть, это надо было сделать?

С DLJ я провел все три раунда интервью — в пятницу, субботу и воскресенье. Все они прошли хорошо. Самое интересное интервью было в воскресенье, его проводили Блейк Рэндольф, Грег Вайнштейн и Фрэнк Аларио.

Блейк Рэндольф имел прозвище Красавчик: он был высоким, красивым и умел гладко говорить. Он был похож на модель из журнала GQ и всегда находился в рядах первых продавцов услуг банка. У него это получалось великолепно.

Грег Вайнштейн был в DLJ каждой бочке затычка. Он вмешивался во все, доводя людей до крайнего раздражения. Позже я узнал, что у него была кличка Черная Вдова — помните вид пауков с таким названием? У них самка убивает самца сразу после оплодотворения.

Фрэнк Аларио был настоящим Мистером Обаяние. Мы прозвали его Сладкоголосым. Все младшие банкиры любили его, потому что общаться с ним было легко и приятно. Однако ему приходилось конкурировать с теми, чей голос был не таким сладким, и иногда из-за этого возникали проблемы.

Я сел, и Блейк спросил: «Ну, что интересного происходит с „Никс"*?»

Я знал очень много о «Никс». Мы поговорили о том, продадут ли «Никс» Чарли Окли, кого надо поставить в линию защиты, каковы шансы клуба в текущем сезоне и так далее. Прошел целый час, а мы все говорили о «Никс». Наконец Вайнштейн сказал: «У нас осталось всего пять минут. Скажи мне — считаешь ли ты, что был хорошим аналитиком или отличным?»

Этот вопрос мне уже задавали в Goldman, но сейчас его задавал Грег Вайнштейн. Я уже понял, что он напыщенный индюк, и у меня уже был готов ответ. «Я был отличным аналитиком», — сказал я. Для Черной Вдовы это был правильный ответ. Я знал, что у меня хорошие шансы получить приглашение.

Поздно вечером в воскресенье мне позвонили из DLJ.

«Привет, Питер, это Блейк Рэндольф. Ты настоящий мужик. Мы бы хотели еще поговорить с тобой. Но скажи сначала — есть ли у тебя предложения других инвестиционных банков?»

Они хотели узнать, есть ли у меня другие предложения, чтобы удостовериться, что я ценный кандидат. Если у меня нет других предложений, то они могут счесть меня пустышкой, не стоящей приглашения.

«Да, есть еще два предложения», — ответил я. На самом деле у меня было только одно, и еще одно было в стадии рассмотрения, но я хотел дать им понять, что являюсь желанным кандидатом для других банков. Они заглотили наживку, и в дело пошла тяжелая артиллерия. Рекрутинговые танцы вступили в решающую стацию.

«Мы хотим предложить тебе работу в DLJ. Ты получишь самый высокий уровень зарплаты и самые лучшие взаимоотношения с сотрудниками.

Ныо-Йорк Никс» — баскетбольный клуб НБА. Прим, перев.

Отправить