Теперь шеф безопасности Голубого Жеребца сидел за столом в своем кабинете, четко осознавая, что ему просто необходимо как следует выспаться. Сейчас, когда ему не остается делать ничего, кроме как ждать, просто глупо сидеть и разглядывать потолок. До завтрашнего утра не предвиделось никаких новостей, и пока была возможность поспать, нужно было ей пользоваться. Ведь, кто знает, как начнут разворачиваться события в ближайшие дни. Следующий шанс отдохнуть как следует может представиться очень не скоро. Все это Джеффри Мак Брайд понимал очень хорошо, но что-то не давало ему встать со своего кресла, пройти в небольшую комнату за задней стеной кабинета, раздеться и лечь на удобный раздвижной диван. Какая то несформировавшаяся мысль, зародившаяся в тот момент, когда Давид Лившиц сообщил о блондинке вышедшей из номера Лао, мучила его, не давая покоя, словно зуд между лопаток.

Джеффри встал и приготовил себе кофе. Выглянул в коридор – никого. В этот час в здании кроме него находились еще четыре человека. Два охранника бизнес-центра на первом этаже и двое его людей наверху.

Джеффри начал прохаживаться по кабинету, одной рукой держа блюдце, другой – ручку кофейной чашки.

– Ну что ж, старик, – сказал он вслух, обращаясь сам к себе, – Пожалуй, настало время пошевелить извилинами. Ты знаешь, что делать. Просто задай себе правильные вопросы!

Он пригладил свои густые волосы и продолжил вслух беседовать сам с собой:

– Что-то вчера насторожило меня, не так ли? Когда я разговаривал с Петром в туалете, – Мак Брайд вспомнил нежно-голубой кафель стен, сияющие безупречной чистотой зеркала, лицо своего друга, раздраженного тем, что его вырвали с важного совещания. Он вспомнил, как спросил о поездке в Брюссель, а потом снова заговорил, заочно обращаясь к своему тогдашнему собеседнику, – Ты сказал, что собирался обсудить с Лао новую кандидатуру для Ордена. Нет, нет. Ты сказал «Сообщества», кандидатуру для сообщества. И что, это меня насторожило? Возможно. Возможно? Ну нет! Тут что-то другое.

Джеффри замолчал и попытался отхлебнуть новый глоток кофе, но ему это не удалось. Чашка была пуста. Он поставил ее на стол, сам присел на край и продолжил свою беседу с призраком:

– Что-то случилось потом, – едва слышным шепотом проговорил Джеффри, – Когда ты сказал о смерти Лао.

Он отсутствующим взглядом уставился в одну точку на дальней стене, весь уйдя в себя. Так, совершенно неподвижно, он просидел около минуты.

– Не может быть! – вдруг воскликнул он и соскочил со стола, – ну не может…

Он снова принялся расхаживать взад вперед по кабинету, снова и снова прокручивая в голове одну и ту же сцену из разговора, состоявшегося накануне в туалете в конце коридора. И с каждым разом он все больше убеждался в правильности своей догадки.

– Ты знал, – выдохнул Мак Брайд, – Сукин сын! Ты знал, что Лао умер до того, как я тебе об этом сказал. Да, ты изобразил удивление, а потом расстройство. Но в том то и дело, что ты их изобразил!

Эта догадка потянула за собой целую цепь новых размышлений. Принцип домино, верно? Мак Брайд испытал нечто вроде чувства, которое французы называют Дежа Вю.

Он сообщает новость, а Петр уже в курсе. Он сообщает, Петр знает…

Его взгляд упал на приоткрытую дверь кабинета. Сквозь узкую щелку он увидел столик своей итальянской секретарши. Секретарша эта ему не нравилась, не то что Ванесса… Ванесса из Нью-Йорка… Нью-Йорк…

Точно! Их последний день в Нью-Йорке, когда они узнали о Вакхафах.

В тот день было что-то подобное. Вот откуда это ощущение Дежа Вю.