Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка "Воронеж". Норвежское море, к западу от Нарвика.
Быть лесником, который всех разгоняет, тоже непросто. Вопрос, а что лесник с этого будет иметь? А значит, надо выбрать время, когда начинать, ну и решить конечно, с кого начинать?
-Ну и здоров, собака!
-Ты что, Григорьич, разве это "здоров"? Всего-то на тридцать килотонн тянет, в наше время "Нимиц" в три раза крупнее был.
На экране кадр, зафиксированный на видео в короткие секунды подъема перископа. Американский авианосец типа "Эссекс", их самый массовый в эту войну (не считая эскортников). В кадр попал даже самолет, взлетевший с палубы. Бомбят Нарвик, пока без особого успеха. Ну а мы пока, тихо-мирно, ходим себе в глубине, подвсплыли вот, глянули, что точно, они, без ошибки, и снова на триста метров вниз. Пока приказа не было - ждем.
-Судя по тому, что нет команды, гэдээровцы еще держатся. Хотя пиндосы явно ведут - интересно, с каким счетом?
-Товарищи офицеры! - это наш "жандарм" - еще не хватало, такое при экипаже сказать! Чтобы они к нашим злейшим врагам, как к почти союзникам относились? Война не кончена еще!
-Так, тащ комиссар третьего ранга, это мы в будущем времени - не растерялся Петрович - поскольку те из фрицев, кто не будут гэдээровцами, не будут вообще. А насчет того, кто тут у нас союзники, так ведь... хм!
-Товарищ капитан первого ранга, пока приказа нет, они для нас союзники - отрезал Кириллов - а вот когда придет, тогда и будем думать.
Несколько раз в сутки мы всплываем на перископную, для сеанса связи. Сначала поднять антенну радара, убедиться что не крутится над нами самолет, затем аппаратура ЗАС выстреливает в эфир сжатый пакет, сообщение что у нас все хорошо, и одновременно "квитанция", что мы на связи, слушаем. Там, на берегу, эту волну должны отслеживать постоянно - и через несколько секунд нам прилетает их пакет информации, более объемный, и повторяемый два раза, как положено при передаче на подлодку. Там оперсводка обстановки на театре, в той мере, в какой ее надо знать нам, и приказ. Одно кодовое слово из трех.
Или пока мир. Тогда мы просто тень в океане, нас нет, мы мираж. Готовый легко и быстро перейти в другое состояние.
Или "ограниченная" война. Тогда мы аккуратно бьем авианосцы, не насмерть, но чтобы повредить, лишить их возможности продолжать операцию. Как тогда "Айову", и не возбраняется после подвсплыть и скинуть в эфир сообщение от "немецкой" лодки, координаты жирной и подбитой дичи. Для "Айовы" это окончилось печально, но наша совесть чиста, мы-то тут причем?
Или "полная" война. Не подранивать, а убивать насмерть. И после опять же сообщение... ну а что будет после с лодкой U-675, истребившей цвет американского флота, отчего она, сообщив о победе как положено, своим шифром и кодом, на установленной радиоволне, так и не вернулась домой - знает лишь бог Нептун. И мы, конечно - потому что мы потопили эту лодку три дня назад. По подсказке с берега, вышли в примерный район, откуда эта субмарина последний раз выходила на связь, прошлись зигзагом, акустикой засекли цель. Ночью сблизившись на две мили, подняли антенну и стали передавать "междулодочным" шифром, вызываем "675ю" (не номер, а известные нам позывные), ответьте, свои позывные неразборчиво. Вот вышло бы, если это оказалась другая лодка, а после на берегу очень удивились бы, как это раздвоилась U-675 и кто передает от ее имени? Но немцы ответили, и получили две торпеды. Спасшихся быть не должно - в радиусе десятков миль не было слышно ни одного судна, а вода холодная. Так что наша "легенда" лишь момента ждет, перейти из виртуальности в реальность.
С чего это мы на союзников ополчились? Так "жандарм" Кириллов политическую обстановку прояснил (сам же, надо полагать, получил инструкции от Лаврентий палыча, а тот - от Самого). Не будет в этой реальности Тегерана-43, по понятным причинам (немцы там рядом совсем, в Ираке), а обеспокоенность тамошних "хозяев мира" даже больше, чем была, а вдруг СССР слишком много достанется? Так что встреча состоится в другом месте, пока же в Москву прилетели их министры иностранных дел, решать предварительно. И вот тут началась нехорошая возня вокруг Швеции, конечно, победа союзникам тоже нужна, а то договариваться и требовать как-то неудобно, но главное, впервые за эту войну нам решили указать место! Ведь им не Нарвик нужен, сам по себе имеющий ценность, не считая рыбного порта, лишь как конечная станция железной дороги от шведских рудников - а успеть встать на шведской границе, "миротворческими силами", нас не пуская. Ну и конечно, Швецию в своей орбите удержать. То есть, взятие Нарвика союзниками, СССР крайне невыгодно. Значит, надо помешать, но так, чтобы самим остаться вне подозрений. Нет, если будущие "гэдээровцы" управятся сами, мы тихо пойдем домой. Но если союзники будут близки к успеху, придется поработать регулятором, в обратную сторону.
Обнаружить авианосцы было нетрудно, с нашей акустикой и их шумом. В охранении шли легкий крейсер и шесть эсминцев, завесой впереди и по флангам. Мы не приближались, после опознания целей отойдя на десять миль севернее. И слушали акустику на глубине.
-Александр Михайлович! - обращаюсь я к Кирилову - ну а не оружием, а советом, подыграть "гэдээровцам" можно? Если допустим, сейчас U-675 выйдет в эфир, сообщив координаты авианосцев? Глядь, и кто-то еще подтянется на банкет. Радиограмма не торпеда в борт, и уж точно, никто ничего никогда не докажет?
"Жандарм" подумал, и кивнул. Мы отошли еще миль на десять к северу, подвсплыли, выпустили антенну, и после обычного сеанса связи, перешли на немецкую волну и отправили подготовленное сообщение. Никто нам не помешал, мы ушли на глубину, и снова сблизились с американской эскадрой.
Шло время. Наверху уже скоро должно начать темнеть.
-Контакт, пеленг 70. Подводная лодка, тип "21", под дизелем!
Взгляд на планшет. Авианосная эскадра идет курсом норд, скорость 14 узлов. Взаимное положение такое, что янки немца пока еще не слышат, но могут засечь уже скоро. А вот фриц отчего гонит над водой - он, похоже, амеров обнаружил и пытается выйти наперехват, погрузится за несколько миль, и бросок на аккумуляторах. Саныч прикидывает - нет, не догонит, когда выйдет на дистанцию, если амеры не повернут, то будет у них на кормовых курсовых углах. У нас положение для атаки идеальное, но нам нельзя. Ну а если подыграть? У амеров не противолодочное, а ударное соединение, им вступать с лодками в ближний бой противопоказано. Как поступит любой вменяемый командир, обнаружив вражескую подлодку почти прямо по курсу?
Быстро ставлю задачу всем. Кириллов удивлен, но соглашается - под вашу ответственность, Михаил Петрович. Саныч рассчитывает выход в заданную позицию. Сирый докладывает, БЧ-5 к даче самого полного хода готова. Буров - готовы и имитатор, и патроны газовой завесы, и на всякий случай, торпеды тоже, если не отвяжутся, придется топить. Ну а старший мичман (вообще-то младлей) Сидорчук, как знаток немецкого, вооружается мегафоном и кувалдой.
Смотрю на планшет. До ближайшего эсминца две мили. Ну, с богом - командую по "Лиственнице", давай!
Сделали? Самый полный! Хотя триста метров считается тут для лодок запредельной глубиной, попасть под какую-нибудь бомбу с заевшим взрывателей не хочется. Лучше быть подальше.
Американцы меняют курс. Весь ордер поворачивает, оставляя внезапно возникшую угрозу за кормой. А тот, самый ближний эсминец, идет полным ходом на то место, откуда он услышал... Различаем работу его гидролокатора - но мы уже пересекли прежний курс эскадры и сейчас почти в двух милях к осту, и дистанция еще увеличивается.
Интересно, что подумал американский акустик, услышав сначала удары металла о металл, а затем немецкую ругань? Если мегафон уткнуть в переборку прочного корпуса и орать погромче, то должно быть слышно и за милю, для хорошей аппаратуры. Что на немецкой субмарине, затаившейся впереди, произошла какая-то авария? И офицер, не выдержав, орет на провинившегося матроса? Днем можно было перископ показать - так темно ведь, не увидят. Дать полный ход на малой глубине - если даже не заметят необычно высокую скорость, обязательно обратят внимание на шум, резко отличающийся от винтов субмарин этой войны. Врубить ГАС в активном на максимум - так нет гидролокаторов на немецких лодках, кроме "двадцать первых", а этот тип союзникам пока незнаком. Но сработало ведь!
А дальше, все вполне предсказуемо. Курс тактики, читаемый в военно-морских училищах конца века предписывает однозначно, при обнаружении подводной лодки противника в непосредственной близости от ордера кораблей предполагается, что лодка уже выпустила торпеды. Все соединение изменяет курс, по возможности приводя подлодку на кормовые курсовые углы и уходит самым полным, сбрасывая глубинные бомбы (чтобы сбить цель торпедам с наведением на кильватер). Если силы эскорта достаточны, выделяется группа кораблей для поиска и уничтожения лодки. Американцы так и поступили - один эсминец спешит по пеленгу, где слышал шум, а вся эскадра поворачивает вправо, почти на контркурс, выводящий прямо на "двадцать первую". Фриц сообразил, перешел на электромоторы, значит погрузился - мы на него дичь выгнали, теперь стреляй, охотник! А мы сбоку, параллельно, слушаем. Если ты не попадешь... а впрочем, жить тебе по-всякому, до первого твоего выхода в эфир. Как только доложишь на берег о победе, так станешь нам уже не нужен, живой.
Три взрыва торпед! Немца не слышим, до американцев четыре мили. Шум винтов одного из авианосцев прекратился. Второй авианосец и три эсминца быстро удаляются на зюйд-зюйд-вест, а все оставшиеся крутятся вокруг подбитого, слышна работа гидролокаторов и взрывы глубинок. Мы тем временем перемещаемся к осту, если фриц будет удирать, то как раз мимо нас. Ждем.
Снова взрыв, еще один! Не ушел немец, решил добить. Упертый, уважаю. Жаль, что не доведется тебе служить во флоте ГДР. Потому что мы тобой непременно займемся, когда ты всплывешь, решив, что все уже завершилось. А авианосец тонет, слышны характерные звуки. Что ж, фриц, вошел ты в историю - как единственный немецкий подводник, утопивший американский авианосец. "Эссексы" вроде никто в нашей истории потопить не сумел, все они до победы дожили. Что доказывает, каким страшным оружием в битвах на море могли бы стать "двадцать первые", доведись им воевать. А ведь американцы тоже учтут - нам-то без особой разницы, а вот к встрече с нашими "613ми" успеют подготовиться?
А ведь на "Эссексах" экипаж под три тысячи человек, это вместе с авиатехническим персоналом. И куда же американцы такую толпу денут? Легкий крейсер явно всех не возьмет, ну если только еще на эсминцы человек по пятьсот напихать, во все помещения. Вода холодная, и придется вам, янки, сейчас срочно заниматься спасательными работами, иначе получите жертв как на "Титанике". Точно, шум винтов одного из эсминцев почти прекратился, значит, подбирает людей с воды, самым малым ходом.
Решаем осторожно приблизиться. И засекаем немца. По уровню сигнала можно примерно прикинуть дистанцию, смотрю на планшет, ну и картина, фрицу лавры Ведингена покоя не дают? Первый эсминец наконец дал ход, зато второй замедлил, на том же месте - значит, один уже поднял с воды столько, сколько сумел - если поднапрячься то можно, как наш "Сообразительный" при эвакуации из Севастополя, без малого две тысячи человек, но тогда корабль не то что не боеспособен, от волны или порыва ветра опрокинется, не решатся американцы на такой риск. Второй эсминец занят спасением людей, почти без хода, а фриц явно выходит в атаку на него, это же мясорубка сейчас будет, ну вот, еще один взрыв торпеды! И шум винтов эсминца прекратился совсем.
И американцы уходят на зюйд! Уходят самым полным. Сколько же там на воде осталось? На поверхности волна и ветер балла три-четыре, даже тем, кто на плотиках, искренне не завидую, ну а те, кто плавают в жилетах, до утра покойники с вероятностью процентов девяносто. С другой стороны, на море свои законы - и пресловутый Вединген сумел тогда потопить три британских крейсера именно потому, что они оставались на месте, занимаясь спасением людей. "В военное время, командир принимает решение, исходя из тактической обстановки", так записано в Корабельном Уставе.
Представляю, как те, на плотах, смотрят вслед уходящим кораблям? А если бы это наши были? Положим, я бы самой ситуации не допустил, потопив немца еще на подходе. Ну а если все же, чисто теоретически, как разместить на лодке пары тысяч человек, повторяю, если бы это были наши? Нет, не выходит - мы морской убийца, истребитель, а не спасатель.
И что это всякие мысли в голову лезут? Может, просто устал?
-Контакт, пеленг 110. Немец всплыл, ходит под дизелем, малым. Слышны звуки пулеметной стрельбы.
На "двадцать первых" были спаренные зенитные двадцатимиллиметровки, убираемые в ограждение рубки. Так он что там, плавающих американцев расстреливает? Без всякой военной необходимости, просто чтобы по мишеням пострелять? Нет, точно не быть тебе после под флагом ГДР. И жить ты сейчас не будешь - спасать мы не умеем, зато убивать, очень хорошо.
-Михаил Петрович! - вмешивается Кириллов - я бы очень не рекомендовал вам этого делать. Он живым пока нужен - кто доложит, что авианосец потоплен именно немецкой подводной лодкой? Чтобы доказательства были, свидетельства всего экипажа, награды. Если же хоть какая-то информация пройдет, что мы были в этом районе в это время, у СССР будут большие проблемы. Вы знаете, что я в морские дела обычно не вмешиваюсь, своей властью, но сейчас именно тот случай. И скажите, что вы будете делать со свидетелями, что немецкая подлодка была потоплена кем-то? Сами всплывете и прикажете перестрелять? Спасти их вы при всем желании не можете, а нашей стране навредите по-крупному. В конце концов, это не наши люди, и мы за них не отвечаем! Да и после такого, немцы союзникам точно сдаваться не будут от нас бегать, как в вашей истории было.
Ну, раз ты "око государево"... Но никто не запретит мне приказать акустику записать подробный "портрет"-сигнатуру именно этой лодки. Поскольку я не забуду, и в следующий раз живым тебя не отпущу.
Уходим на восток. Ближе к Нарвику - тут нам делать больше нечего.
А в это время в Берлине...
...проходили шведско-германские переговоры. Мероприятие настолько рутинное, что даже не засекреченное от широкой публики - в газетах было написано, обсуждаются вопросы продления торгового соглашения. Более посвященные слышали, что тема здесь политическая, фюрер недоволен двурушнической политикой шведов, и намерен потребовать от них определиться со стороной, с кем вы, с нами или с врагом? Но даже не все прямые участники переговоров знали, что успех или провал их определяется здесь и сейчас, на Принц-Альбрехтштрассе, в беседе рейхсфюрера (официально в германскую делегацию не входившего) и человека, имевшего в шведской делегации далеко не самый значительный чин. И что было забавно, спор велся как раз о торговле.
Гиммлер написал на бумаге цифру. Швед прочел и пожал плечами.
-Господин рейхсфюрер, вы торгуетесь, прямо как представитель весьма нелюбимого вами народа.
-Истинно немецкая бережливость. Или вы думаете, эти деньги будут лишними в казне Рейха?
-Боюсь, сумма не покроет даже моих накладных расходов. Жилье, кормежка, перевозка товара. И конечно, типография.
-Не прибедняйтесь, граф! Насколько мне известно, все ваши расходы оплатит шведское правительство.
-Герр рейхсфюрер, я имею в виду именно накладные расходы. И никак не могу расплачиваться шарикоподшипниками, или что там еще вы вытребовали у нашей бедной страны. Чтобы все организовать, мне потребуются деньги, и немалые. Я конечно, имею некоторую сумму, но предполагалось, что в дальнейшем на технические нужды пойдет некоторая часть доходов нашего совместного предприятия.
-Граф, я готов пойти вам навстречу. Типографские услуги не будут стоить вам ничего. Вы получите столько бланков этих Schutz-Pass, "временных удостоверений", сколько вам потребуется - поверьте, что наши печатники справятся с вашим заказом. И вы получите документальное подтверждение перед вашим правительством любой суммы ваших затрат по этой статье - укажите лишь, сколько вписать. Точно так же и с жильем - кстати, вы думаете, скрывающиеся от гестапо евреи будут излишне требовательны к апартаментам? Хотя вы вправе предоставить отчет, что селили каждого исключительно в люксовых номерах - мы и это документально подтвердим.
Догадается - подумал Гиммлер - идеалисты дипломатами не бывают. Но таковы правила игры, он играет роль, о которой я знаю, и он знает, что я знаю. Зато как это выглядит со стороны, бескорыстное спасение от смерти тысяч евреев! Второе дно, о котором не известно публике, что все было совсем не бескорыстным, кто-нибудь верит в существование такого явления как "бедный еврей"? Причем мы возьмем плату дважды: не только с самих барашков за их чудесное спасение от бойни, но и с Шведского королевства, эа это же самое, возьмем подшипниками, и еще чем-то, без чего не может крутиться машина войны. Но есть и третье дно: подлинные шведские документы, бумажка конечно, но если сами шведы признают их законность, это какие возможности для агентуры? Если печатать эти бланки будем мы, подписи-печати, вопрос технический. Это будет объяснение для самого фюрера, излишне щепетильного в еврейском вопросе. Ну и последнее, главное дно этой шкатулки секретов...
-Последний вопрос, господин рейхсфюрер. Количество товара? Боюсь, его осталось не слишком много, и если вы будете еще продолжать изъятие...
-Граф, ну вы же хотите, чтобы барашки сами бежали к вам за избавлением от страшной и неминуемой смерти? И в крайнем случае, если не хватит товара на воле, вы же можете и в лагерь приехать, с вопросом, нет ли тут шведско-подданных? Или прямо с этапа, с перевозки - вот только предварительно согласуйте, а то конвой, не разобравшись, может и огонь открыть, поверьте, искренне не хотелось бы, чтобы с вами что-то случилось?
Пока не случилось - подумал Гиммлер, когда швед, откланявшись, вышел - но когда, и если, дойдет до последней черты? Если Рейх проиграет - а до Швеции ближе, чем до Аргентины. И очень полезно, на всякий случай, иметь документы на имя бедного шведского еврея, который после может, вполне легально, купить билет на пароход до Буэнос-Айреса. И что тогда значат жизни десятков, даже сотен тысяч еврейских недочеловеков, избежавших кары - в сравнению с моей, единственной? Даже лучше, если их будет побольше, создадут массовку, тот лес, в котором умный человек прячет один опавший лист.
Или не один? Кто еще в курсе - Кальтенбруннер, Шелленберг, Мюллер - а ведь и себе тоже потребуют? А не поделиться нельзя, побегут с доносом к фюреру, что кто-то за взятки спасает евреев, "не себе, так никому". А реакцию нашего фюрера на такие сообщения, после неудавшегося покушения 1 февраля, даже я не могу предсказать.
И еще, Швеция нужна нейтральной, так как глупо будет бежать в страну, оккупированную англичанами, или тем более, русскими. Значит надо убедить фюрера, что сейчас вторжение невозможно. В Дании пятнадцать дивизий, но из их числа восемь, это "новой волны", только что сформированные, без всякого опыта, необученное мясо. Три, это каратели, переброшенные из-под Варшавы, русские и украинцы, которых сами же советские в плен брать не будут - хороши для усмирения территории, но не на фронт. И еще четыре, это датские, "второй очереди", на планируемые пять не хватило людей, выучка и боевой дух еще ниже. Этого было бы достаточно бы на одних шведов, но если вмешаются русские, а они явно не останутся в стороне, завтра мы получим еще один Восточный фронт где-нибудь у Гетеборга. Остается лишь найти того смельчака или самоубицу, из генералов, кто сказал бы это фюреру - причем все это правда, но не будь я заинтересован, и пальцем бы не пошевелил, чтобы фюрер изменил решение.
Так что германской высадки в Швеции не будет. И план "Песец" отправится в архив. Ведь СД и гестапо в Рейхе пока еще могут многое?
"Шведский Мессия". Изд. Лондон, 1981.
Ему был всего тридцать один год. Он принадлежал к одной из самых знатных и богатых семей Европы. Человек поразительной жизненной энергии, умница и весельчак. Его страна, волею Бога и судьбы, была избавлена от ужасов обеих Великих Войн этого века. Что заставляло его подвергать свою жизнь смертельному риску, бескорыстно спасая абсолютно незнакомых ему людей?
Говорят, в его жилах текла малая доля крови того самого, беспощадно истребляемого народа. Или он принадлежал к почти исчезнувшему сегодня типу беззаветных рыцарей, живущих ради служения высокой Идее? По некоторым оценкам, двести тысяч человек из нескольких европейских стран, были спасены им от смерти в нацистских газовых камерах. И это - главный результат его деятельности, и всей жизни! Работал ли он на американскую разведку, на гестапо, даже на НКВД? Ответ дан выше - несомненно, ради спасения жизней невинных людей, ему приходилось вступать в какие-то отношения с представителями указанных организаций, возможно даже, оказывать какие-то услуги - но главным было не это. Двести тысяч спасенных жизней, мужчин, женщин, детей, стариков - стоило ли ради такого даже продать душу дьяволу, предложи он это?
Его звезда взошла в октябре 1943 года, шведская миссия в Берлин, куда он был включен, как уполномоченный Совета по делам беженцев - всего за месяц до того, президент Рузвельт, поняв наконец, что "окончательное решение еврейского вопроса" не преувеличение, а близкая реальность, учредил этот орган, должный заниматься помощью евреям и другим жертвам нацизма. В Германии и других странах, он развил бешеную активность, действовал подкупом, угрозами, обманом, шантажом, заводил в интересах дела романы с женами высокопоставленных чиновников. Как только становилось известно, что германские власти где-то пытаются устроить "юденфрай", он мчался туда. Не считая денег, он скупал дома, которые объявлял собственностью шведской миссии - это значило, что на них распространялся дипломатический иммунитет, и гестапо не могло войти туда. В этих домах селились тысячи евреев, которым он выдавал особые документы "человека, находящегося охраной шведского закона". С точки зрения международного права, ценность этих бумаг была весьма сомнительной - однако своим внушительным видом эти Schutz-Pass (желто-голубой фон, цвета шведского флага, эмблема "тре крунур", текст на немецком и шведском языках, множество печатей) неизменно производили впечатление на законников-немцев.
Те, кто говорят, что такими документами могли воспользоваться немецкие агенты, так как удостоверения не имели фотографий, а в ряде случаев выдавались со всеми подписями и печатями, но без указания имени, не могут представить реальной ситуации тех лет, когда целью было спасти возможно большее количество людей, и бюрократические процедуры могли быть гибельными. Когда гестапо прочесывало кварталы, вламывалось в дома в поисках спрятавшихся евреев - а они огромной толпой собирались у шведского посольства или консульства, едва приходило известие, что приехал Он, и часами ждали, в страхе, что вот-вот появятся немецкие солдаты. Или когда наш герой не раз останавливал конвои, идущие в Дахау, Маутхаузен, Роменвиль - что могло стоить ему жизни, так как охрана начинала стрелять - и выяснял, нет ли среди людей, отправляемых на смерть, имеющих хоть какое-то отношение к Швеции или родственников там, таким он немедленно выдавал "временные удостоверения" и увозил с собой, могли ли там быть длительные процедуры, под наведенными стволами? Когда он посещал эти немецкие лагеря смерти, и делал там то же самое, вопреки желанию комендантов лагерей, чинивших ему всяческие препоны, наподобие того, как не предоставляли ему помещений для работы, и он вынужден был выдавать удостоверения под открытым небом, снегом или дождем - возможно ли было там въедливое установление личности - да и так ли важно, имел ли в действительности узник концлагеря, желающий спасти свою жизнь, родственников-шведов? А в случае, когда гестапо пыталось арестовывать уже получивших документы людей "по вновь открывшимся обстоятельствам", вроде обвинений в связи с макизарами, выдача чистых документов, куда можно было самому вписать любое придуманное имя, могла служить некоторой защитой. И даже если эти опасения, о засылке немецкой агентуры, были оправданными, разве не "лучше освободить десять виновных, чем осудить одного невиноватого"? А немецких шпионов, если таковые и были, то не больше единиц на тысячи спасаемых людей. И даже сегодня нет достоверных сведений о том, что хотя бы один разоблаченный нацистский шпион воспользовался Schutz-Pass.
Его пытались запугать, ему угрожали, что он станет жертвой "несчастного случая", или нападения неопознанных бандитов - СС и гестапо не слишком уважали статус нейтральных государств и их представителей - а он лишь смеялся, чему быть того не миновать, и "Бог меня защитит". И судьба действительно хранила его, почти целый год. А затем вынесла свой приговор, слишком тяжел был крест, который он взялся нести, и этот жертвенный путь надо было пройти до конца.
Его видели в последний раз, вблизи Парижа, направляющимся навстречу наступающим русским войскам. О дальнейшей судьбе его, и сопровождающих его сотрудников шведской миссии, не известно ничего. Русские отрицают, что имеют к его исчезновению какое-то отношение, не удалось ничего установить и при поиске в немецких архивах или опросе свидетелей - возможно, что виной всему были действительно, неопознанные бандиты, или неизбежная на войне случайность. До сих пор его официально нет, ни среди мертвых, ни среди живых.
Рауль Валленберг, гуманист, либерал, один из очень немногих иностранцев, которому по представлению Конгресса США, присвоено звание почетного гражданина Соединенных Штатов. Посмерно награжденный высшей американской наградой, Золотой Медалью Конгресса США. Ему поставлены памятники в Нью-Йорке, Лондоне, Стокгольме. Но наверное, высшей наградой ему было имя "Мессия" из уст сотен тысяч спасенных им людей.
Густав Пятый, король Швеции. Октябрьский кризис 1943 года (глава из мемуаров, изд.1950, альт-ист.).
Я всегда видел свой долг, человека и монарха, в одном. Провести корабль, имя которому Швеция, через все бури, мимо рифов, в тихую гавань.
Волею Божьей, и благодаря разумной политике, Швеция не была вовлечена ни в одну из ужасных войн, опустошивших Европу. Наш народ не испытал бедствий и тягот, и я вижу в этом и свою заслугу. Оттого, моя совесть чиста, когда я предстану перед Отцом нашим, когда придет мой срок.
Один лишь раз все висело на волоске. Казалось, военная гроза обрушится на нашу страну, и не будет спасения. Сейчас я с ужасом вспоминаю предвоенный пацифизм, что нейтральной стране не нужна сильная армия и флот, какие дебаты в парламенте вызвало предложенное мной увеличение военного бюджета? Однако расходы на армию в 1941 году превысили таковые за 1936 год в десять с лишним раз, со 148 до 1846 миллионов крон, и этого оказалось мало! Мало, потому что когда угроза вторжения стала реальной, оказалось, что наша армия слаба, малочисленна, плохо обучена и вооружена, имеет явно недостаточное количество техники, уступающей современным германским или русским образцам! А что было бы с нами, не увеличь мы расходы на оборону - нас проглотили бы, не заметив, как Данию в сороковом? И по воле бесноватого фюрера, шведы умирали бы под Петербургом, на "исконно шведских землях", как несчастные датчане в Эстляндии?
Швеция никогда не была искренним союзником Гитлера. Любезности в его сторону, даже такие, как мое поздравление "по поводу побед германского оружия" осенью 1941 были не более чем актом вежливости, в высших государственных интересах - ведь Швеция, не обеспечивая себя продовольствием, вынуждена была экспортировать недостающее из стран, захваченных Германией, которая была крупнейшим шведским торговым партнером! Именно эти объяснения были даны мной русскому послу, госпоже Коллонтай. В сентябре 1943, вручая мне русскую ноту, она вернула мне мои слова, заявив, что государственные интересы СССР больше не могут мириться с тем, что Швеции поставляет ЕвроРейху стратегические товары, используемые в войне против СССР.
Россия снова сумела удивить мир. Меньше года назад, германские войска (тогда еще не Еврорейха) стояли на Волге и казалось, война вот-вот будет завершена. Но русские сумели нанести врагу страшный удар, еще более сильный чем тот, которому подверглась армия Наполеона, и даже мобилизация под германские знамена всей Европы совершенно не помогла Гитлеру, вся территория России была очищена от немецких захватчиков, русские армии вступили в Польшу, Румынию, Болгарию, и Финляндию. И Швеция вдруг оказалась на линии, разделяющей враждующие стороны. Тогда оказалась, что они обе имеют претензии к нам!
Очень трудно сохранить нейтралитет в большой войне. Когда воюют все, за малым исключением, сильнейшая сторона обычно понимает нейтралитет, как строгое соблюдение такового к противнику, и полную свободу самой себе. И 1943 год показал, что происходит, когда в войне меняется сильнейшая сторона, Рейх еще считал себя ею, СССР уже ощутил себя таковой - и они оба, одновременно, предъявляли требования к Швеции, как раз тогда оказавшейся географически между ними!
Разумным выходом казалось обратиться к посредничеству третьей силы. США и Англия формально были союзниками СССР, но очевидно было, что этот союз не более чем временный, "брак по расчету", усиление русских, как и Германии, не входило в англо-американские интересы - а оттого, можно было ждать от западных союзников, что они сумеют и силой защитить Швецию от вторжения Еврорейха, и убедить русских отказаться от своих претензий. Как и следовало ожидать, соглашение было легко достигнуто, трудность была лишь в том, что Швеция имела границу лишь с территориями, контролируемыми СССР и Еврорейхом, но не англо-американцами.
Так было принято решение взять Нарвик, о котором еще 6 октября был уведомлен шведский Генеральный Штаб. Обстановка была чрезвычайно тревожной, в Гетеборге и других городах южной Швеции была паника, население бежало на север, боясь ударов люфтваффе и вторжения легионов СС, разрушивших Варшаву. Нападения с севера и с юга ждали каждодневно, считая последние часы мира. В страшном напряжении прошли две недели, и известие о десанте в Нарвик, поступившее в Стокгольм утром 15 октября, было воспринято с величайшей радостью. При таких огромных силах, выделенных для десанта, нам казалось, вопрос стоял не "сумеют ли", а "как быстро" английские и американские войска одержат победу. Как известно, Дания в 1940 году была захвачена немцами за пару часов. Силы западных союзников, брошенные на Нарвик, многократно превосходили те, которые немцы выделили для захвата Дании, а обороняющие этот город германские войска уступали по численности датской армии сорокового года! Но происходило что-то непонятное, мы даже сначала не верили радиосообщениям, от союзников же не было ни подтверждения, ни опровержения. Недоумение было развеяно лишь днем 16 октября, когда английский военный представитель официально передал нам просьбу атаковать Нарвик, поскольку иначе британские войска не могут продвинуться, также он признал, что союзный флот понес большие потери.
Это была катастрофа, потрясение основ! Вместо того, чтобы прийти и спасти Швецию, союзники сами требовали шведской помощи! Конечно, мы знали, что Англия сейчас переживает не самые лучшие времена, потерпев несколько досадных поражений. Но такое подтверждение английского военного бессилия, просто не было слов, чтобы выразить наше разочарование и ужас.
Уже с 15 октября в Балтийском море начались инциденты с нашими кораблями и самолетами, подвергавшимися атаке германских сил. Война стояла на пороге, я срочно отправил в Берлин миссию Бернадота, в надежде договориться миром. 16 октября, сразу после встречи с английским представителем, я имел беседу с госпожой Коллонтай, которая заявила, что СССР готов оказать Швеции военную помощь против немецко-фашистской агрессии. Она знала каким-то образом о нашем посольстве в Германию. И на мои возражения, что стоит подождать результатов, ответила, что 22 июня 1941 лучшее доказательство, как Рейх соблюдает договоры. И сказала в завершение - решайте быстрее, Ваше Величество, пока не началось!
Русские не вторгались - они просили нашего дозволения. В отличие от все более наглых угроз из Берлина. Они вошли в Финляндию, но не вмешивались во внутриполитические дела, не устанавливали там коммунизм, и конечно, не убивали, не жгли, не бросали в концлагеря - что уже обещал нам Гитлер, если мы не согласимся. А военная репутация русских на тот момент была высочайшей, они были единственной силой в Европе, идущей от победы к победе. Потому, мое решение было оправданным и очевидным. Я принял русское предложение.
Русские знали все - и о нашем секретном соглашении с англичанами тоже. Причем судя по некоторым подробностям, это была не заслуга русской разведки, а сами британцы сдали нас как разменную монету в какой-то политической игре. Что также повысило мое уважение к русским, как к партнерам, в сравнении с англичанами. Они нас не попрекали, но потребовали себе таких же условий, в отношении обеспечения транспортом, размещения и снабжения войск, это казалось вполне справедливым.
Также хочу отметить, что распространенная газетная версия, что уже после госпожи Коллонтай американский посол, не зная о той нашей беседе, требовал от меня обратиться к русским, соглашаться на все их условия, только чтобы они успели "выбить проклятых гуннов из Нарвика, и спасти кого-то из американских парней, пока немцы их не перебили", имеет весьма мало общего с реальностью. Такие выражения совершенно не могут употребляться в дипломатическом протоколе. И посол никак не может "требовать" что-то у короля суверенной страны.
Я ни в коей мере не являюсь сторонником коммунизма. Но эти события показали, что первенство в этой войне перешло к русским, и что именно они являются сильнейшей стороной, с требованиями которых надлежит считаться. Из Германии продолжали раздаваться угрозы, но больше ничего не происходило - более того, после всех этих демаршей, прибытие в Стокгольм немецких представителей на второй тур шведско-германских переговоров, выглядело как явная слабость. На севере русские успешно штурмовали Нарвик. Англия и США также прислали свои делегации, что характерно, на русском самолете с русской территории. Даже эта деталь показывает, кто диктовал правила игры.
Назвать события, происходящие в последнюю неделю октября 1943 года, "Стокгольмской конференцией", будет все же отклонением от истины, так как ее участники никогда не собирались за одним столом. Имели место лишь взаимосвязанные двухсторонние переговоры Швеции с Германией, СССР, США и Британией, по-видимому, последние три стороны также поддерживали между собой двух- и трехсторонние контакты - однако ни разу немцы не встречались с представителями воюющих против Рейха держав. Содержание переговоров, по некоторым политическим причинам, не может быть пока оглашено, но могу заверить, там обсуждались вопросы, касающиеся исключительно Швеции. И если немецкий тон поначалу был весьма резок, то очень скоро, по завершению боев в Нарвике, и высвобождению там значительных сил русских войск, Германия готова была согласиться на "статус-кво", то есть к сохранению нашего нейтралитета. Это неожиданно послужило поводом для изменения позиции Британии, в этом вопросе решительно поддержавшей немцев, против русских - которые настаивали на размещении в Швеции, в том числе южной, достаточного контингента советских войск, "для предотвращения нацистской агрессии", Англия же и США ранее с этим соглашались, но требовали включения и своих сухопутных сил и ВВС. Что не совсем устраивало нас, так как тогда Швеция не могла оставаться нейтральной, принимая на своей территории базы одной из воюющих сторон - очевидно было, что англо-американская авиация с этих баз станет наносить бомбовые удары по Германии, ответом на которые станут бомбардировки шведских городов силами люфтваффе. Потому, при официальном заявлении немецкой стороны, что "Германия не имеет претензий к Шведскому королевству и не применит против него силу", и британском заявлении, что тогда и иностранные войска на территории Швеции не нужны, все стороны дипломатически выступили против СССР фактически единым фронтом. Результатом был Договор, заключенный 1 ноября 1943, предусматривавший:
- СССР оставляет за собой право ввести в Швецию свои войска, в случае агрессии иностранной державы против Шведского королевства.
- СССР имеет право воинского транзита по шведской территории в Нарвик, для обеспечения этого в порту Лулео и узловых железнодорожных станциях этого направления создаются советские военные комендатуры и размещается ограниченный воинский контингент.
-СССР заключает со Швецией торгово-кредитное соглашение.
"Стокгольмская конференция" - хотя повторяю, она, строго говоря, не была таковой - имела для Швеции еще одно важное значение. Был создан прецедент переговоров, пусть опосредованно, воюющих держав, для решения спорного вопроса, на территории старейшего в Европе нейтрального государства. Что самым непосредственным образом повлияло на выбор места штаб-квартиры создаваемой Организации Объединенных Наций в 1948 году.