Глава IV

— Лаврентий! Где «Горный Стрелок»? — спросил Сталин.

— В Кыштыме, готовит три группы дальней разведки ОсНаза ГРУ. Хорошо получается. Вообще, парень мне нравится: потрясающая работоспособность, очень высокий уровень физподготовки, и творческий подход к подготовке групп. Единственное, что несколько напрягает: очень жесткие условия по «выживанию». А так… Хорошо работает! Обычный инструктор готовит одну группу, этот — три.

— Что с экспедициями? Они выехали в районы?

— Да, выехали. Англичане разрешили нам посетить район «пещеры». Обещали прислать своего наблюдателя, но, никто от них не приехал. Так что, все в полном порядке. Ждем сообщений от групп.

Я, действительно, гоняю три группы в Кыштыме, под Челябинском. Две из них скоро уйдут в Белоруссию, одна пойдет под Смоленск. Их задача подключиться к линии правительственной связи Германии и передавать сведения нам. Ребята подобраны великолепно. Единственный человек, который внушает подозрение: во второй группе: Полина Еременко, радист и снайпер группы. Причем, понять: почему она меня напрягает, я не могу. Внешне, все в полном порядке. Она — высокая брюнетка, роскошные миндалевидные темные глаза. Но, в них пустота и смерть. «Предки» придумали классное средство первичной оценки: анкету! По ней вот такая вот картина: 4 дальних поиска, начиная с 41 года. Первая выброска под Минск в 41 году. Вернулась одна. Со второй выброски — двое, затем — трое, и с последней — четверо из шести. Показатели растут, но… она — смертница. Ничего за душой: змеиный взгляд, из-за чуть приподнятых задних уголков глаз, хищный прищур, высчитывающий «тысячные» и «щелчки». Судя по всему, она меня ненавидит: потому, что молодой, но майор, потому, что впервые меня увидела, а в ОсНазе все друг друга знают, потому, что старательно прятала от меня левую руку в черной перчатке, ведь я мог списать ее из-за того, что левая рука у нее искалечена. А она рвалась мстить. Ее родители остались на оккупированной территории. Плюс, они — «армейцы», а я — «гэбэшник». В общем, «любила» она меня! Особенно потому, что гонял я их, как сидоровых коз. Они пойдут под Смоленск. И я не знаю, кто из них вернется. Однажды случайно коснулся ее, поправляя прицел: нас обоих как током дернуло. В воздухе запахло чем-то терпким. И ее злобный шипящий шепот: «Не смейте прикасаться ко мне!». Красное лицо и ужас в ее глазах: зрачки стали почти вертикальными. Я и сам не понял, что произошло: я случайно зацепил ее локтем правой руки за предплечье, когда поправлял прицел. Меня тоже здорово тряхнуло, а потом донесся этот запах. Я что-то довольно злобно ответил, она замолчала. Вечером, после ужина, я сидел в своей комнате и заполнял журнал, вдруг раздался негромкий стук в дверь.

— Войдите!

— Разрешите, товарищ майор госбезопасности?

Полина. Глаза опущены, старается скрыть свою ненависть.

— Входите, старший сержант!

— Разрешите обратиться, товарищ майор! Не надо меня списывать из группы! Да, у меня нет двух пальцев на левой руке! — она сдернула перчатку с левой руки: мизинца и безымянного у нее не было, внутри перчатки были их протезы. — У меня в руке сработал взрыватель, на выходе, но меня оставили в школе. Это задание мне по силам. Район я знаю хорошо. Это будет второй выход после ранения. Вы предвзято ко мне относитесь. — она подняла глаза и уставилась на меня своим змеиным взглядом.

— Сержант, я не планировал снимать Вас с выхода! С чего Вы это взяли?

Она нервно начала натягивать перчатку на руку.

— Мне так показалось, после того, как я сорвалась с турника две недели назад.

— Вы выполнили норматив, но попытались продолжить упражнение. Это была ваша ошибка, а не отсутствие двух пальцев. О том, что их нет, я знал из Вашего личного дела. Но, я не высказывал ничего по этому поводу. Вам требуется точно согласовывать собственные возможности с Вашими желаниями. Не более того. И мне не совсем понятно, что произошло сегодня?

Она совсем потупилась и замкнулась. Потребовалось несколько минут, прежде, чем она вновь заговорила. Она попыталась что-то сказать, но ее пробило на слезы, я попытался ее остановить и опять коснулся рукой за кисть ее правой руки. И опять почувствовал удар током. Мы явно разноименно заряжены. Но Полина неожиданно взяла мою руку двумя руками, стараясь не задевать меня деревяшками протезов левой руки, и поцеловала кончики моих пальцев. И выбежала из комнаты.

А до меня дошло, что меня так раздражало в ней: полное безразличие к смерти. Не знаю, что там у нее произошло на выходах, но она перестала бояться смерти. Такой человек в группе опасен. Разведчик обязан быть разумным трусом, чтобы выполнить задание. Это в кино «про разведчиков» они валят противника сотнями, стреляя с двух рук из шестиствольных пулеметов. А на самом деле: кто прошумел, тот не вернулся. Носимого боезапаса хватит на полчаса. А эта, с ее ненавистью, выстрелит, не задумываясь о последствиях. Надо будет поговорить об этом, когда успокоится. Интересно, почему так трясет, когда ее касаешься? И чем так пахнет? Переговорить удалось только на борту самолета, пока летели в Ляхово, откуда осуществлялись выброски групп ОсНаз в дальний поиск. Она, в очередной раз, злобно посмотрела на меня, но мотнула головой, что поняла. Их самолет ушел со связи до выброски. А два других вернулось из-под Минска. Две группы вышли на связь и начали работать. Третья группа молчала. Мне дали еще две группы, которые я готовил к выброске уже в Ляхово. Прошло три недели, я уже и не вспоминал эту странную девушку, как неожиданно ночью ко мне в палатку кто-то вошел.

— Я вернулась, товарищ майор.

Я зажег коптилку: Полина. В грязном изорванном комбинезоне, худющая, лицо просто черное. Два часа назад перешла линию фронта. Принесла назад разбитую осколками зенитки рацию. Их самолет попал под сильный обстрел с земли, ей удалось выпрыгнуть и уйти от погони.

— Мы все ненавидели Вас за эти бесконечные марш–броски. Вся группа. А сейчас я понимаю, что именно это меня и спасло. И тот разговор в самолете, где Вы сказали, что главное в работе разведчика — вернуться, выполнив задание. Что иначе не стоило и мучиться. Плюс то, что Вы заставляли нас собирать в лесу всякую гадость и есть ее, для того, чтобы выжить. Мы привыкли пользоваться продуктами населения, а Вы заставляли обходить населенные пункты и выживать. Под Смоленском в каждом селе — немцы. Не зайти было. Пришлось выживать, как вы учили. К сожалению, у меня не было возможности выполнить задание, но проход туда и обратно я нашла. — она показала карту маршрута, пройденного ей. Уже позже, по нему несколько раз проходили наши группы, работавшие в этом районе.

В общем, подготовленные группы работали успешно, еще две группы ушли на выход. После этого пришла радиограмма вылетать с одной из групп в Сухум. Радистом группы была старший сержант Еременко.

Обе экспедиции нашли какую-то субстанцию, но, по их описаниям, эта субстанция сильно отличается от того, с чем я столкнулся. Твердая и холодная, как стекло. Протыкается неодушевленными предметами, но живая ткань не проходит. Попытки замерить температуру дают потрясающие результаты: от температуры воздуха до абсолютного нуля.

Мы прилетели в Сухум в середине Ноября. В городе обычная, для этого времени года, погода: льет, как из ведра. Еле–еле сели. Мне надо за несколько дней научить людей ходить по горам. Горы покрыты свежевыпавшим снегом, и его очень много. Занимаемся на ближайших скалах. В результате трое человек отсеиваются: боятся высоты. Нас отвезли к Южному Приюту, проводим акклиматизацию. При этом постоянно бегаем, и даем себе нагрузку. Продолжаем изучать технику скалолазания. Здесь теперь КП 121 ГСП. 1329 сейчас действует под Туапсе, но инструктором по горной подготовке здесь работает Вано. Он сообщил, что Матвеева и отца забрали из части в середине августа. Начальником Особого Отдела 46 армии теперь работает тот самый капитан ГБ Бокерия, бывший начальник Особого Отдела 1329 полка. Здорово поднялся! Он сообщил подробности того, что произошло летом. Нас арестовал Сособишвили, но Бокерия остался свободен. Он — родственник Берия, поэтому ему удалось с ним связаться, и сообщить ему обо мне. Ну, а дальше все прошло как надо! Гор, это сокращение от Горавия, соорудил классный шашлык и напоил всю группу прекрасным домашним вином. Для него: оказать услугу именитому родственнику было манной небесной! Я, теперь, его брат, сват и черт его знает что. В общем: свой человек. Как и все, кто рядом со мной! «Кавказ — дело тонкое, Петруха!»

Моя группа не знает кто я, и на какое дело они пойдут. Готовятся действовать в горах против немцев. Поначалу очень сильно удивлялись нашим отношениям с майором ГБ Бокерией и рядовым Вано. Потом привыкли, что их командир здесь главный. Всего неделя подготовки и мы пошли наверх. 121 полк оттеснил немцев от Клухора на 8 километров. Нам дали лошадей и мы, довольно быстро, поднялись к перевалу. Предстояло подняться на Клухор–баши, но придется делать «полочку» для акклиматизации. Потом пошли наверх. Подъем был тяжелый для всех, ну, кроме меня. Наверху маленький пост 121 полка и участников экспедиции. Мы поднялись ближе к вечеру, когда солнце уже село. Нас напоили крепким чаем, но сказали, что выходить к месту нет надобности, так как «субстанция» появляется в строго определенное время. Без солнечного света она отсутствует. Тихомиров, начальник экспедиции, довольно долго расспрашивал меня был ли в пещере свет, когда я проходил переход.

— Был. Там небольшой пролом сверху, оттуда падали лучи света, прямо перед упругой стенкой. Еще так полосами светили.

— Тогда все совпадает! Здесь тоже карниз с дыркой. Субстанция появляется на полтора часа. Потом исчезает. Ладно, отдыхайте!

Мы улеглись, кто где смог. Ночью было тихо, только кто-то все время ворочался чуть ниже полочки. В середине ночи послышались шаги, я проснулся и вытащил Browning HP. Подошла старший сержант Еременко.

— Товарищ майор госбезопасности! — прошептала она. — Мне страшно, сама не знаю почему. И все время думаю о вас! Я не знаю, почему я пришла сюда. Разрешите я здесь лягу? Я мешать не буду!

Она бросила спальный мешок чуть выше меня, в расщелине между камнями, забралась в него и затихла. Спустя некоторое время несколько раз подвинулась и прижалась ко мне. И, только после этого, она уснула. Что это на нее нашло? «Горянка» начинается? Может быть, может быть.

Нас разбудили первые лучи солнца. Я раскочегарил примус, а Еременко прятала от меня глаза, но успела развернуть станцию, и передать вниз условную фразу, что все в порядке. Я сварил кофе и спросил ее:

— Будешь?

— Нет, я — чай! Хотя… давайте кофе!

Она очень старательно пыталась не прикоснуться ко мне рукой. Я жевал бутерброд с тушенкой, и запивал его горячим и душистым турецким кофе. Полина тоже улыбалась чему-то своему, жуя бутерброд.

— Красиво как, товарищ майор! И небо такое чистое, как слеза! Только холодно очень!

— Море видишь?

— Конечно! Мне кажется или нет: вон там вот — другой берег?

— Да! Турция.

— Потрясающе красиво.

— Все! Строиться! — сказал Тихомиров. Он достал из командирской сумки семь бумажек. — ознакомьтесь, товарищи. Это форма «0», и подпишите, пожалуйста. Все, что будет происходить далее, является государственной тайной «Особой Государственной Важности», за разглашение которой предусмотрена статья 283 УК СССР, вплоть до ВМСЗ.

Пока группа читала и писала почти замерзшими ручками на форме, Тихомиров подошел ко мне.

— У нас еще полчаса, потом солнце подойдет к провалу, и надо будет быть там. Это в ста метрах выше.

Через десять минут группа была готова, мы поднялись к провалу.

— Товарищи! Здесь находится неизвестное науке сооружение, которое может переносить человека через года и пространства. Слушай боевой приказ! Задача группы: разведать территорию и время, куда нас переместит устройство, и возвратиться для доклада обратно. Точку входа из поля зрения не терять. На всю операцию — 1 час 45 минут. Дальше точка исчезнет на сутки, второй раз можно будет ей воспользоваться с 11 часов 27 минут Московского времени, через сутки. Предположительно, на той стороне устройства идет война, любой человек возле устройства — враг и должен быть уничтожен. Сигналы и средства связи обычные. Старший группы: я — майор ГБ Горский, старший группы прикрытия лейтенант Бережков. В случае полного срыва задания вскрыть пакеты два. Вольно, разойдись.

Спустя 12 минут Тихомиров показал на образующуюся инстанцию, показывающую легкое искрение по углам.

— Майор! Видишь?

— Да!

Тихомиров подошел к чуть туманному стеклу и потрогал его руками.

— Ледяное! И твердое, как стекло. Не пройти!

Я подошел и попробовал его рукой:

— Теплое и упругое!

Подошла вся группа и все попробовали прикоснуться рукой к поверхности устройства. Неожиданно левая рука Полины провалилась через препятствие. Она взвизгнула от неожиданности, так как для всех препятствие было твердым и холодным. Отдернув руку, она с полным недоумением уставилась на нее: у нее было ПЯТЬ пальцев! Мизинец и безымянный имели розовую натянутую кожу, а остальные были загорелые и морщинистые, в мозолях.

— Все — назад! — скомандовал будущий академик Тихомиров. — Сержант Еременко! Докладывайте!