Тяжело судить о численности противника, наблюдая за ним с большого расстояния, да еще и через поднимающиеся к небу столбы жирного дыма. Неудивительно, что Данька ошибся, и в заготовленную ловушку вошел отряд не в сто, а в двести человек.

Чалубей с двумя своими сотнями миновал перекресток и направился вдоль улицы.

Урусы сражались отважно, об этом говорил хотя бы тот факт, что на момент начала осады под его началом было три сотни воинов, а теперь, после двух дней тяжелых боев, осталось двести пятнадцать. У других командиров картина немногим лучше.

Но, несмотря на это, сотник любил побеждать сильного противника! Города такого врага полны золота и богаты трофеями, отобранными у более слабых соседей. Хорошая плата воину за риск!

Отряд двигался по пустынной, но довольно широкой улице. Двухэтажные деревянные дома выходили сейчас закрытыми ставнями окон прямо на дорогу. Жители либо забились в самые темные углы своих домов, либо пытаются спастись в пока еще не взятой части города. Проследив жадный взгляд одного из своих воинов, обращенный на один с виду богатый дом, Чалубей подумал: «Ничего, осталось недолго: прорваться за вторую стену, и после этого Бату отдаст город нам, вот тогда мы сюда и вернемся. Но сейчас, во что бы то ни стало, нужно выполнить приказ Бурундая: захватить Торговые ворота и удержать их до подхода основных сил».

Тот факт, что эту важную миссию поручили ему, не мог не радовать честолюбивого молодого сотника. Темник явно испытывает его и в случае успеха приблизит.

Выполнение поставленной задачи также не представлялось особо сложным: по своему опыту Чалубей знал, что противник сейчас деморализован и не способен к организации сколько-нибудь эффективного противодействия. Стремительная атака двух сотен тяжелых всадников — и ворота будут их.

Сульдэ Чалубей мысленно попросил лишь о малом: отвести глаза защитникам, не дать им возможности заметить их раньше времени и захлопнуть ворота! Большая помощь ему не нужна, все остальное он сделает сам!

— СЛАВА! — русский боевой клич ринулся со всех сторон.

Ранее прикрытые ставнями окна распахнулись и в воинов Чалубея в упор ударили бронебойные стрелы. Последствия залпа были ужасны, никак не меньше четверти монгольских воинов повалились из седел.

Верный друг Садубей, ехавший рядом, получил стрелу, выпущенную со второго этажа, прямо в затылок. Шлем не смог уберечь хозяина, и бронебойный наконечник без труда вышел из глаза Садубея. Спустя мгновение, в предсмертной конвульсии схватившись за древко застрявшей стрелы, он, как и многие другие, упал под ноги своего скакуна.

Крики, стоны, лязг стали, ржание коней — и все это под непрерывным дождем жалящих стрел. На открытой местности, лишенные возможности маневрировать, монгольские воины не имели возможности реализовать свое численное превосходство, и единственной возможностью пережить этот день было выбить врага из домов.

— Атакуйте дома, те, что правее! — закричал Чалубей, прикрываясь сверху щитом и пытаясь вернуть контроль над отрядом, скатывающимся в хаос паники. Показывая пример, он, толкнувшись ногами от высоких стремян, прямо из седла запрыгнул в находящееся рядом, почти на уровне седла, окно.

— УРАГХ! — зарычал он, приземлившись на подоконник, предпринимая обреченную попытку закрыться щитом от наконечника копья, наносящего укол двумя руками русского дружинника.

Сориентированные им монгольские воины, где покинув своих коней, где по примеру командира прямо из седла, атаковали врагов, засевших в домах, находящихся правее от дороги. Молодой сотник принял верное решение, которое, возможно, в других обстоятельствах сохранило бы отряд, но на этот раз монголов встретили не плохо обученные ополченцы, а находящиеся тактически в более выгодной позиции княжьи гридни. Высоко поднятые над землей окна идеально подходили для обороны, а жалящие стрелы, летящие из их глубины, собирали все более и более кровавую дань.

Спустя полчаса жестокого боя горстке монгольских воинов удалось очистить от русских первый этаж одного из домов, но на ситуацию это повлиять уже не могло и лишь ненадолго отсрочило их гибель.

В это время Чалубей был еще жив. Сбитый копьем русского дружинника, он лежал под злополучным окном в ожидании своей злой судьбы. Смерть от раны в живот, оставленной пробившим кирасу копьем, будет долгой и мучительной.

Юрий Романович оглядел улицу, заваленную в основном погибшими врагами и их конями. Упрямые черти! Все полегли, но никто не побежал, хотя бежать было куда, улицу перекрыть владимирцы так и не успели.

Победа не принесла удовлетворения! Задачу свою они, конечно, выполнили и отряд врага уничтожили, но, к сожалению, слишком дорогой ценой. Половина его сотни так тут и осталась.

Юрий Романович и оставшиеся воины не намного пережили Чалубея. Они не проехали и квартала, когда на них обрушился в несколько раз превосходящий отряд противника.