Острый форштевень «Косатки» рассекал волны Балтики, и она все дальше и дальше удалялась от родных берегов. Уже давно скрылся за кормой Кронштадт, одна машина остановлена и лодка следует на одном дизеле экономическим ходом. Топливо еще понадобится, и до самого Зондского пролива взять его будет негде. Точно так же, как продовольствие и воду. По пути никуда заходить нельзя. Если только «Косатку» обнаружат после того, как она развернется на юг, то элемент внезапности будет утрачен. Поэтому все свободное пространство внутри отсеков забито провизией, в основном — консервами, и на борту смонтирована опреснительная установка. Все это не было в диковинку для Михаила, немецкие лодки именно так начинали свои походы в Атлантику — все свободное пространство было забито провизией. Но для людей начала двадцатого века это было дико и непривычно. Правда, никто не роптал. Обещанное высокое жалованье и щедрый аванс перед выходом в море решили множество бытовых проблем. Осмотрев горизонт, Михаил оставил мостик и спустился вниз. Вахта несется исправно, и делать тут ему пока нечего. До самого Норвежского моря лодка будет идти в надводном положении, всячески привлекая к себе внимание. А вот потом превратится в призрак, растворившийся в морских просторах.

Протискиваясь между ящиками и тюками со снабжением, Михаил добрался до своей каюты. Размером она не превышала ту, что была на его «малышке». Но вот кое — какие изменения в планировку он все же внес. Помимо более широкой и удобной койки в каюте был установлен приличных размеров сейф. На удивленные вопросы Нестерова во время постройки — для чего загромождать свободное пространство, которого и так не хватает, бронированным ящиком, достойным банка, Михаил ответил уклончиво. Дескать — надо. Ну, надо, так надо. Приличных размеров сейф был установлен в каюте, сожрав довольно ощутимый объем свободного пространства. Но Михаил пошел на это. На борту лодки были вещи, которые он не хотел показывать до поры до времени и в обычный железный ящичек для документов и денег, какие обычно устанавливались на лодках, их не спрячешь. Помимо крупных сумм денег в российских рублях и английских фунтах Михаил решил захватить с собой свое оружие из 1942 года. Они идут на войну и неизвестно, как все сложится. Поэтому, лучше весь арсенал держать при себе. Во время обороны Порт — Артура, на сухопутных фронтах гражданской войны, а также его личной войны в Китае ему приходилось постоянно пускать в ход оружие, и он достиг в этом немалых успехов. В том числе и в таком сложном деле, как стрельба из двух рук. Что — то подсказывало Михаилу, что это искусство ему еще понадобится. К тому же, он не сбрасывал со счетов возможность заходов в порты Китая после начала военных действий. У него там осталось много «коллег» по старому «бизнесу». Что с того, что они сейчас на два десятка лет моложе и знать не знают никакого Бок Гуя — Белого Дьявола, как прозвали его в среде китайских контрабандистов. Зато он их знает, как облупленных. И знает, чем они занимаются. Поэтому, может нанести им визит и за определенную мзду договориться о некоторых услугах. А если в самом начале возникнут какие — то проблемы и горячие китайские парни решат, что могут поживиться за счет дурака — европейца, сунувшего нос, куда не надо, то «Вальтер» с «Парабеллумом», разговаривая одновременно, доходчиво объяснят им всю глубину их заблуждений. Бок Гуй хорошо знает, как надо разговаривать с подобной публикой. Опыт уже был. И тогда старый друг «Парабеллум» его здорово выручил. Спасибо Георгу Люгеру за то, что создал такую замечательную, и очень нужную в хозяйстве вещь…

Михаил начал наводить порядок в сейфе, как неожиданно раздался стук в дверь, и она распахнулась. В дверях стоял старпом. По выражению его физиономии Михаил понял, что старого друга одолевают смутные сомнения, и ему бы очень хотелось от них избавиться.

— Прошу прощения Михаил Рудольфович, можно?

— Заходите, Василий Иванович, будьте любезны. Чего это с тобой?

Старпом закрыл дверь и внимательно смотрел на Михаила, буравя его взглядом, но не решаясь начать разговор. Михаил решил ему помочь и махнул рукой на стул.

— Садись, в ногах правды нет. Я так понимаю, что у тебя возникла масса вопросов, и ты хочешь услышать на них ответы. Так?

— Так. Мишка, в какую авантюру мы ввязались?

— С чего ты это взял?

— Для чего нам карты и лоции дальневосточных морей? А также Индийского океана?

— А ты откуда знаешь?!

— Благодаря нашему бюрократизму. Принесли накладные на полученное снабжение и там все это указано. Я их, естественно, спрятал и никому ничего говорить не стал. Но может, ты мне хоть теперь объяснишь все это?

Михаил скрипнул зубами. Как он не предусмотрел такого?! Ведь действительно, российская бюрократия неистребима! И успех всего мероприятия сейчас висит на волоске из — за бумажки! Если ее увидит грамотный человек, то это сразу возбудит у него подозрения. А вслед за подозрениями может возникнуть и уверенность. И уже ничего не исправишь. Не будешь же высылать радиограмму Макарову с просьбой замести следы. На это сразу обратят внимание. А так, может и не заметят…

— Василий, а что ты еще знаешь?

— Конкретно ничего. Ты очень красиво запудрил всем мозги этой арктической экспедицией. Одни только подозрения. Но с каждым днем у меня их все больше и больше. И самое большое подозрение, что «Косатка» якобы научно — исследовательское судно. Скажи мне честно — это подводный миноносец?

— Так, Васька, рассказывай. На основании чего ты так считаешь?

— А что рассказывать? В носовой части, в диаметральной плоскости, четыре минных аппарата новой конструкции. Не надо рассказывать мне сказки о том, что они предназначены для стрельбы этими твоими ледовыми минами. Если бы они были именно для этого, то не нужно было делать их такой длины. В носовом отсеке находятся стеллажи, как будто специально предназначенные для самодвижущихся мин, а не тех коротышек, которые там сейчас лежат. То же самое имеем в кормовом отсеке. Для того, чтобы разрушать лед всплывающими минами, не обязательно давать залп из четырех носовых аппаратов. Это нужно, если тебе захочется отправить на дно броненосец. Даже если только две мины из четырех попадут в цель, то этого будет достаточно. И если он и не утонет сразу, то гарантированно лишится хода. И можно спокойно добить неподвижную мишень из двух кормовых аппаратов. На палубе, перед рубкой, находится платформа, как будто специально предназначенная для пушки. Внутри лодки оборудован самый настоящий бомбовый погреб для снарядов. Хоть он сейчас и забит консервами, но меня ты не проведешь. Не забывай, что я тоже прапорщик военного времени и в военном деле понимаю несколько больше, чем гимназист. В обоих перископах нанесена на стеклах прицельная сетка. По другому не скажешь. В рубке смонтирован непонятный прибор, которого я никогда не видел. Там же находится странный пульт, каким — то образом связанный с минными аппаратами. И для чего у нас больше половины команды из военных моряков, причем — минеров? А на мостике вместе с вахтенным помощником находятся два матроса — сигнальщика из военных, играющие роль впередсмотрящих? И это помимо рулевого. И уже совсем ни в какие ворота не лезет присутствие двух комендоров. Унтер — офицера и матроса. В разговоре я это выяснил. И узнал также, что унтер — офицер хороший наводчик, побеждавший в призовых стрельбах. Может, объяснишь мне, непонятливому, на какой хрен нам артиллеристы без пушки? Да и все остальное заодно?

— Да-а, Василий… Плохо, что ты все это заметил…. Значит, мог заметить и кто — нибудь еще. Хорошо, расскажу тебе сейчас. Все равно, вскоре после выхода из Скагеррака все узнают. Но прошу тебя, молчи. До тех пор, пока я не объявлю команде.

— Ты меня знаешь, я не из болтливых.

— Значит, слушай. Пушка у нас будет. Только чуть попозже. И мины настоящие будут. А эту «ледовую» бутафорию за борт выбросим, если станет мешать. Тот прибор, который ты в рубке видел — механический вычислитель тор… минной стрельбы. Пульт действительно связан с постами возле минных аппаратов и позволяет управлять стрельбой минами из рубки.

— Значит, ни в какую Арктику мы не идем?

— Не идем. Пока следуем в надводном положении до Норвежского моря и далее вдоль побережья Норвегии, старательно попадаясь всем встречным, чтобы нас видело как можно больше народа. А затем поворачиваем на запад, чтобы обойти с севера на большом удалении Фарерские острова. С этого момента мы должны исчезнуть и избегать любого обнаружения. Мало того, в центральной Атлантике, в районе экватора перекрасим лодку из этого попугайского цвета в камуфляжную окраску.

— Это какую?

— Хаотично разбросанные пятна и полосы темно — серого и светло — серого цвета.

— Ох, что — то мудреное… А теперь главный вопрос — зачем все это? И куда же мы направляемся?

— На Дальний Восток. Не могу пока сказать тебе всего. Скажу только, что ожидается война с Японией. Начало войны возможно уже в конце января. И наша «Косатка» — туз в рукаве. В случае начала военных действий появление такого подводного миноносца будет полной неожиданностью для японцев. Именно поэтому придумана вся эта затея с арктической экспедицией. И субмарина зарегистрирована, как частное судно под коммерческим флагом.

— Но ведь рано, или поздно, нас там все равно обнаружат. И к чему тогда эта секретность? К тому же, не думаю, что нам хватит топлива до Владивостока. И едва мы появимся в любом порту, как вся твоя секретность накроется медным тазом.

— Ни в один порт мы заходить не будем. Топливо, воду, продовольствие, мины, 120 — миллиметровое орудие и снаряды нам доставят в море на нашем транспорте в условленную точку.

— Вон оно как… То — то вы с Макаровым все время шушукались… Значит, вся эта махинация изначально имела совсем другую цель… Именно поэтому тут и ни одного «благородия» нет, чтобы подозрений не возбуждать… Ай да Макаров, ай да сукин сын! Такое придумать! Но что мы этим выгадаем? Ведь все равно когда — нибудь нам придется объявиться в одном из дальневосточных портов.

— Не волнуйся. Того периода секретности, какой нам удастся сохранить, хватит для выполнения задачи.

— Ох, мудришь, Михель… Ладно. Допустим, доберемся мы никем незамеченные до Дальнего Востока. Куда именно, кстати? И японцы ничего о нас не узнают до самого начала войны, если она все же начнется в конце января. Но дальше — то что? Что с нас толку? Мы с тобой что — великие флотоводцы? Разгромим весь японский флот? Или, просто будем пугалом для японцев, чтоб боялись?

— Пугалом мы станем чуть позже. Если все, что я задумал, получится. И японцы тогда будут бояться нос из порта высунуть. Весь японский флот мы не разгромим, но хорошо пощипать его сможем. У нас будет двадцать четыре мины Шварцкопфа. Для того, чтобы отправить на дно японский броненосец английской постройки, достаточно двух — трех.

— И японцы специально под наши мины подставляться будут? С нашим то подводным ходом в семь узлов? И кто у нас тут крупный специалист по минным стрельбам с подводных лодок? Я — точно нет. Уж не ты ли? Или, наш кок Степаныч? Или, наш доктор с радиотелеграфистом?

— Угадал — я. Я и буду вести все минные атаки. А по части подставляться — не волнуйся. В первое время — подставятся.

— Ну, Михель!!! Что еще есть, чего я не знаю?!

— Много, Вася. Но сказать этого пока не могу. Уж не взыщи и поверь на слово. Сейчас очень многое на карту поставлено…

Когда старпом ушел, Михаил задумался. Если друг оказался таким глазастым, то таким же глазастым мог оказаться и враг. Но теперь уже ничего не изменишь. Ай — да Василий… Не хватало еще, чтобы какая — нибудь глазастая личность обратила внимание на 45 — сантиметровые торпе… мины Шварцкопфа, которые будут погружены на «Днепр». Ведь в русском флоте принят совсем другой калибр. И если сложить одно с другим… Ладно, не будем о грустном. В конце концов, даже если японцы и узнают об истинном назначении «Косатки» и смогут проследить ее маршрут следования, то все равно они не могут узнать о ее первоочередных задачах. Адмиралу Того и в страшном сне не может присниться, что им известна дата начала войны. Он ее и сам еще не знает. Правда, в свете новых обстоятельств, план нападения на Тихоокеанскую эскадру в Порт — Артуре может быть скорректирован. Но это приведет только к тому, что «Косатке» не будет известно время и место сосредоточения главных сил японского флота. А все остальное никто не отменял. И если адмирал Того на этот раз что — то изменит в плане нападения на Порт — Артур и «Косатке» не удастся обнаружить японский флот в том месте, где он должен быть, то тогда японцы на своей шкуре прочувствуют, что такое лиса в курятнике.

Лаг отсчитывал милю за милей, сменялись вахты каждые четыре часа, и странное судно «морковного» цвета уходило все дальше на запад. Вот уже пройден Финский залив, и курс лежит к южной оконечности острова Эланд. После прохождения центральной части Балтики движение на подходе к Зунду будет более оживленное. Нет никакого сомнения, что рядом будут крутиться военные корабли немецкого флота, чтобы получше рассмотреть эту диковину. Можно будет даже подгадать так, чтобы пройти Зунд днем. Во — первых, безопаснее в навигационном отношении, а во — вторых, пусть все, как следует, смотрят. И убедятся, что никаких орудий на палубе нет, окраска — как у попугая, хорошо различимая на огромном расстоянии, ход не более десяти узлов и вообще неизвестно, как этот мастодонт может плавать под водой. По идее, не должен. Если только в одном направлении, на дно морское. Видать, приврали что — то из Петербурга. Такого не бывает!!! А вообще, конечно, идея интересная. Создание этакого супермореходного судна. Ведь его не зальет при любом шторме, оно сможет даже сквозь волны проныривать. Только вот для каких целей его можно применить? В качестве грузового? Нет. Ведь как груз в него загружать? Трюмов нет, а если делать, то потом их никакими силами не загерметизируешь. Военный корабль? Смешно. Скорость очень мала, да и на этом почти круглом, сигарообразном корпусе много вооружения не установишь. К тому же, по палубе гуляет вода при малейшем волнении. Пожалуй, действительно, только для научных целей. Тут оно подходит идеально. Хитер этот русский немец, Михель Корф. До такой интересной идеи додумался. Теперь стоит подождать и посмотреть, что из этой идеи выйдет…

Именно над этим и думал больше всего в данный момент Сэр Уильям Уолдгрейв, граф Селбурн, Первый Лорд британского Адмиралтейства. Информация, полученная из Санкт — Петербурга, была очень противоречива, а зачастую так просто взаимоисключающа. И базировалась больше на слухах, чем на реальных фактах. Поразительно, как русским за такой рекордно короткий срок удалось построить огромную подводную лодку водоизмещением более тысячи тонн. Да еще и с силовой дизельной установкой, что удивительно само по себе. Дизелей такой мощности не удалось создать еще никому. То, что удалось русским, можно охарактеризовать одним словом — невозможное. Когда только пришли первые известия о странном проекте, он воспринял это скептически. Не потому, что считал русских не способными воплотить этот проект в металле, а потому, что посчитал его бредовым, который не удастся создать никому. Однако, заложенное в декабре, в мае странное судно уже сошло на воду, побив все рекорды по строительству экспериментальных судов похожего тоннажа. Первый Лорд понял, что зря не придал значения предыдущим сообщениям и начал внимательно следить за ходом событий, приказав собрать максимум информации, как о самом судне, так и о его конструкторе. Полученные результаты, мягко говоря, не внушали доверия. Согласно полученной информации, конструктором неизвестного судна является некий Михаил Корф, который одновременно является и заказчиком. Во всяком случае, проект предоставил именно он. Но согласно другим данным, Корф не является кораблестроителем. Он — штурман торгового флота, никогда вопросами кораблестроения не занимавшийся. Причем, и те, и другие сведения получены из надежных источников. На этом странности и противоречия не заканчиваются. По документам строится подводная лодка для научных целей. Причем, как частное судно и строительство полностью финансировано Корфом. Никаких финансовых затруднений в процессе постройки нет (что удивительно для России), этим и обусловлены такие рекордно короткие сроки. Но на лодке установлены шесть торпедных аппаратов нового типа, работающих не от порохового заряда, а от сжатого воздуха. Причем, калибр не соответствует калибру торпед, принятому в русском флоте. По заявлению самого Корфа, они предназначены для выстрела плавающей миной, которая будет разрушать взрывом лед, чтобы лодка могла всплыть. Блеф, или нет? По оценкам экспертов — теоретически возможно. Практически — никто еще этого не делал. Дальше — еще интереснее. Хоть Корфу и оказывает поддержку адмирал Макаров, но с набором команды у него большие трудности. Офицеры военного флота отказываются идти на лодку, открыто заявляя, что не верят как в технические возможности лодки, так и в способности ее создателя. Корфу ничего не остается, как набрать людей из торгового флота на офицерские должности. После окончания постройки и начала сдаточных испытаний новое судно проявляет свой непокорный нрав во всей красе, и все считают, что затея провалилась. Лодка плохо погружается, дизельную установку постоянно преследуют неполадки, а один раз лодка вообще возвращается в порт на электродвигателях. Хорошо, что заряда аккумуляторных батарей хватило, а то пришлось бы звать буксир. Но Корф с упорством, достойным лучшего применения, все же кое — как доводит свое детище до ума. Или считает, что доводит. Но от своей идеи полярной экспедиции не отказывается и начинает подготовку команды, делая частые выходы в Балтийское море. Некоторые горячие головы умудряются разглядеть в новом судне миноносец, который может погрузиться и атаковать торпедами из подводного положения. Но скорость лодки очень мала для миноносца даже в надводном положении. О подводном же и говорить нечего. Тем более, по сведениям из надежного источника, лодка может находиться под водой чуть больше часа. После этого ее аккумуляторные батареи полностью разряжаются и ей необходимо всплыть для подзарядки. При этом под водой она может пройти всего около восьми — девяти миль. Несерьезно для боевого корабля. Похоже, действительно Корф построил научно — исследовательскую субмарину, малопригодную в военном отношении. Ну и слава богу. Пусть ныряет подо льдами, все британскому флоту будет спокойнее. А вообще, конечно, проект сам по себе интересен. Уже хотя бы тем, что удалось внедрить в одном проекте столько технических новинок. И удачно внедрить, во что поначалу никто не верил. Интересен и сам конструктор. Откуда это пришло ему в голову? Не по книге же «Двадцать тысяч лье под водой» он свой проект создавал… Если только он не подставное лицо, а конструктор лодки — совсем другой человек. Но зачем это нужно? Пожалуй, надо бы прощупать этого Корфа, когда из экспедиции вернется. Если вернется, конечно… Если он действительно такой уникум, то надо сделать все возможное и невозможное, чтобы ограничить его активность. Вплоть до того, что элементарно купить. Это сейчас у него получилось что — то, малопригодное для военного флота, а что будет дальше? Не нужно, чтобы кто — то создавал потенциальную угрозу флоту Британии. Хоть на сегодняшний день это и невозможно, но что будет завтра? С этой мыслью Первый Лорд вызвал кэптена Харриса из отдела, занимающегося сбором и анализом информации. А проще говоря — разведкой.

Когда Харрис вошел в кабинет, Первый Лорд сразу обратил внимание на увесистый портфель в руках офицера. Накануне он дал ему задание — собрать и обработать всю информацию, какая только есть об этом странном проекте русских. И сейчас перед ним был результат работы многих людей. Харрис доложил о приходе и сообщил, что задание по обработке информации закончено, выложив материалы на стол. Первый Лорд внимательно рассматривал фотографии, сделанные в разное время, вскользь пробежал взглядом отчет. Потом надо будет ознакомиться с ним не спеша, и подробно. А сейчас надо выяснить ключевые вопросы.

— Мистер Харрис, что нового Вы можете сообщить по этому делу? И удалось ли выяснить подробности об этом самом Михаиле Корфе?

— Да, сэр. Но сведения настолько противоречивы, что можно подумать, будто речь идет о двух разных людях.

— Очень, очень интересно! Давайте подробнее.

— Начну с того, что по самой субмарине новых данных пока нет. Только то, что уже было известно раньше. Сведения также крайне противоречивы и создается впечатление, что речь идет о двух разных кораблях. Причем, в обоих случаях сведения получены из различных достоверных источников. По одним данным субмарина отличается крайней ненадежностью механизмов. Особенно — своих дизельных машин. И очень плохо погружается, загнать ее под воду можно, только приложив титанические усилия. Но, тем не менее, ни капитана лодки, ни старшего механика, ни остальную команду это особо не волнует и они все — таки вышли на ней в экспедицию. А на самоубийц никто из них не похож. Напрашивается вывод, что все эти аварии и поломки искусно подстроены для отвода глаз, чтобы ввести всех в заблуждение. Но в таком случае непонятен смысл данных акций. Одно дело, если бы мы имели дело с секретным проектом русского флота по созданию мощного боевого подводного корабля. Там такие меры разумны и не вызывают удивления. Но в данном случае — строительство частного судна. Это установлено со стопроцентной достоверностью. Михаил Корф — частное лицо, на военной службе не состоит, и строил лодку для себя и на свои средства. И если только действительно имеет место намеренная дезинформация о ходе сдаточных испытаний, то ее смысл совершенно непонятен. Теперь касательно самого Корфа. Из семьи таможенного чиновника, моряков в роду никогда не было. Двадцать три года, не женат. Поскольку Корф не является дворянином, а в России сословные ограничения очень жесткие, то стать офицером военного флота он не смог и пошел в торговый. Закончил мореходные классы в Санкт — Петербурге и получил специальность штурмана. Работал в должности сначала третьего, а потом второго помощника капитана. Является офицером резерва военного флота. До прошлого года, где — то до октября месяца, ничем особым не выделялся. Умен, старателен, имеет положительные отзывы о работе на торговых судах, но никогда никаким конструированием не занимался и особыми капиталами не владел. Правда, его дед по материнской линии, купец Афанасий Меркулов, человек очень состоятельный, но до последнего времени своего внука Михаила деньгами особо не жаловал. А тут вдруг расщедрился настолько, что финансировал крайне рискованный и непонятный проект. Согласитесь, это в высшей степени странно. С самим Михаилом Корфом тоже происходит странная метаморфоза. Неожиданно в нем открывается талант изобретателя. Он патентует одно за другим несколько изобретений в области стрелкового оружия, новый тип торпеды, а также новый проект двигателя внутреннего сгорания, относящийся к классу дизель — моторов. И фактически уступает права на использование патента фирме Нобеля за смехотворную сумму — пять процентов от будущих прибылей. Но ставит обязательное условие — в течение пяти месяцев предоставить два рабочих экземпляра нового двигателя. Тоже выглядит на первый взгляд очень странно, но тут, скорее всего, в действиях Корфа дальновидный расчет. Он прекрасно понимает, что организовать производство новых двигателей ему не под силу. А завод Нобеля занимается именно этим — выпуском дизель — моторов, только значительно менее совершенных и небольшой мощности. А тут им фактически дарят уникальный проект, не требуя на первых порах ни гроша. Только хотят потом получать процент с прибыли. Любой бизнесмен вцепиться в такое предложение мертвой хваткой, и Нобель не исключение. В итоге, Корф внедряет в производство свое изобретение, сулящее ему в будущем огромные прибыли, не тратя при этом ни гроша. Одновременно получает совершенно бесплатно два экземпляра двигателей нового типа для своего судна, что само по себе сослужит хорошую рекламу. И если экспедиция Корфа завершится успешно, то триумф будет обеспечен не только ему, но и фирме Нобеля, создавшей уникальные машины. От заказчиков не будет отбоя. Но вот со всеми остальными проектами Корфа постигает неудача. Все, что он предлагает, никому не интересно. Патент он получает, но внедрить его не может. В том числе и проект подводной лодки. Он предлагает его Морскому министерству, но там над ним просто смеются. Взбешенный Корф заявляет, что построит лодку на свои средства. На это ему отвечают в духе, что если ему некуда девать деньги, то ради бога. На заводе, куда он обратился, отношение к его проекту тоже негативное. Никто не верит в его успех и берутся за него только потому, что Корф исправно платит деньги. Но сваливают строительство на молодого инженера, заинтересовавшегося проектом, хотя и не имеющего должного опыта. И тут, на удивление всем, Корф выступает в новой ипостаси. Оказывает молодому кораблестроителю ценные практические советы по постройке, значительно ускоряя процесс и внедряя неизвестные до этого технические новинки. Хотя, никогда раньше ничем подобным не занимался. В итоге они фактически вдвоем завершают строительство субмарины. С набором команды у Корфа снова проблемы. Офицеры военного флота к нему идти не желают, считая выскочкой, которому захотелось славы капитана Немо. Поэтому, набор команды идет с бору по сосенке. Многие отказываются, и людей удается заинтересовать только высоким жалованьем. В итоге, два дня назад лодка, получившая название «Косатка», все же вышла под командованием Корфа из петербургского порта и направляется в данный момент к выходу из Балтийского моря. Пока никаких эксцессов с ней не случилось. Корф регулярно выходит на связь по радиотелеграфу.

— И каково Ваше мнение обо всем этом?

— Если отбросить всякую мистику вроде божественного озарения Михаила Корфа, или вселения в него великого духа гениального изобретателя, то вывод напрашивается один. Мы имеем дело с совершенно новым методом контрразведывательной работы, проводимой русскими. Нам специально подставляют этого самого Корфа, делая из него гениального изобретателя. А истинные разработчики остаются в тени и спокойно творят дальше. Но русские перестарались. Не надо было зацикливаться на одном человеке. Лучше было бы создать целую команду вот таких подставных изобретателей. И каждого в своей области. Тогда все могло бы пройти незамеченным. А так у них получился полный абсурд — человек, страшно далекий от кораблестроения, двигателестроения и конструирования стрелкового оружия, оказывается вдруг гением во всех этих областях. Косвенным подтверждением этой версии служит участие в этом деле адмирала Макарова, человека действительно незаурядного. Иначе, с чего бы ему оказывать поддержку какому — то Корфу, абсолютно ничем выдающимся до этого себя не зарекомендовавшим? Почему выбор пал именно на Корфа — это другой вопрос. Возможно, из — за его деда, купца Меркулова. Русские не хотят афишировать интерес военного флота к этому проекту, вот и придумали для всех сказку о неожиданно расщедрившемся дедушке, который воспылал интересом к исследованию Ледовитого океана. Для восторженного обывателя вполне сойдет. А так, все шито белыми нитками. Уж очень все грубо и неправдоподобно. До сегодняшнего дня я был о контрразведке русских лучшего мнения.

— Значит, все — таки военный флот?

— Несомненно. Никто не поверит в такую бредовую версию с арктической экспедицией после всех ляпов, которые нагородили русские. Очевидно, Морское министерство России хочет провести эксперимент по созданию крупной, мореходной субмарины. Вот и придумало эту историю с Корфом. То, что субмарина пока несовершенна, это вполне естественно. Трудно сразу ожидать успеха в таком новом деле. Но начало положено. И нам следует обратить на него пристальное внимание.

— А эти мины, которые испытывали русские? Их нельзя применить в военных целях?

— Маловероятно. Мина выталкивается сжатым воздухом из трубы торпедного аппарата и всплывает. Спустя некоторое время следует взрыв. Для взламывания ледяного поля взрывом снизу, когда не надо попасть в конкретную точку, этого вполне достаточно. Но против корабля — просто не реально. Теоретически еще можно допустить применение таких мин против кораблей, стоящих на якоре. Но как вывести лодку в заданную точку под днище, зафиксировать всплывшую мину под корпусом корабля и успеть отойти в сторону? Гораздо эффективнее и проще применить обычные торпеды, чем эти экзотические ледовые мины. Считаю, что русские действительно сделали их именно для разрушения льдов.

— Логично… И что делается сейчас для отслеживания ситуации?

— Скоро «Косатка» выйдет из Балтийского моря. Судя по ее курсу, она направляется в Каттегат кратчайшим путем — через Зунд. Пока мы можем предугадывать ее маршрут. Но после выхода в Скагеррак это будет проблематично. Русские могут пойти, куда угодно.

— Что у нас там есть поблизости?

— Ближе всего находятся крейсеры «Виндиктив» и «Гладиатор». Если дать им команду, то они должны успеть встретить «Косатку» на выходе из Зунда.

— Хорошо. Свяжитесь с «Виндиктивом» и «Гладиатором». Пусть перехватят русских на выходе из Зунда и глаз с них не спускают. Скорость «Косатки», если только русские нас не обманули, невелика. И оторваться от крейсеров она не сможет. Под водой она может находиться недолго, поэтому пара крейсеров все равно обнаружит ее после всплытия, далеко уйти русские не смогут. Посмотрим, что они задумали. И удастся ли этой «Косатке» ускользнуть от двух «китобоев»…

Уточнив еще ряд вопросов, и отпустив Харриса, Первый Лорд стал внимательно читать доставленные материалы. Чем больше он углублялся в это дело, тем больше оно ему не нравилось. Уж очень грубо и топорно все выглядит, ни одна контрразведка мира так не работает. Что же задумали русские? После разговора с Харрисом любые сомнения в том, что арктическая экспедиция — дезинформация чистой воды, у него исчезли окончательно. Тогда что? Пусть два «китобоя» постоянно преследуют этого «кита». Будет мало, подключим целую «китобойную» флотилию. Долго этот «кит» все равно не побегает, куда — нибудь зайдет для пополнения запасов. Либо в Англию, либо в Норвегию. А вот там и можно будет нанести визит господину Корфу. Поговорить по душам. Как знать, а вдруг Харрис ошибается? И Корф — действительно самородок, талант которого раскрылся только сейчас? Ведь были такие люди в истории. И если это действительно так, то надо костьми лечь, но заинтересовать этого человека. Чтобы он творил в интересах британской короны, а не какой — нибудь другой.

Сбросив ход ночью до малого, чтобы подойти к Зунду с рассветом, «Косатка» теперь увеличила ход. В узком проливе безопасность — на первом месте. Поэтому, запущена вторая машина, экономить топливо будут после прохода пролива. Михаил стоял на мостике и внимательно смотрел по сторонам. Движение в этом месте, являющимся кратчайшим путем на выход из Балтийского моря, было очень интенсивным. Уже рассвело, и видимость была прекрасной. Со встречных судов и рыбачьих лодок удивленно рассматривали невиданное судно оранжевого цвета, едва возвышающееся над водой. Над мостиком, на небольшом съемном флагштоке, развевался новенький российский трехцветный флаг, говорящий о том, что проходящее судно не военное и следует исключительно с мирными целями. С обоих бортов на фальшборте рубки горели золотом надраенные заранее буквы «Косатка», чуть ниже — буквы поменьше, обозначающие порт приписки «Санкт — Петербург». А под ними, на половину высоты рубки, была изображена сама стремительная и грациозная морская хищница, рассекающая волну. Михаил был доволен. Всю Балтику прошли, как на параде. Встречные суда даже сворачивали с курса и подходили поближе, чтобы лучше рассмотреть невиданное чудо. То же самое продолжается и в Зунде. Лодка уже вошла в самую узкую южную часть пролива. Слева датский берег, справа шведский. Хорошо виден датский порт Копенгаген с большим количеством судов на рейде. По левому борту навстречу проходит датская канонерка и на мостике «Косатки» приспускается флаг — традиции морской вежливости нарушать нельзя. Канонерка тоже салютует флагом и уходит на юг, в Балтику. Путь же «Косатки» лежит на север. Шипит вода за бортом, проплывают слева пейзажи древнего Копенгагена и вот дальше уже виден знаменитый замок Гамлета. Красиво все — таки здесь. Не то, что унылое побережье северной Африки с ее пустынями. Лодка следует по широкой части пролива и приближается к порту Хельсингер, за которым уже выход в Каттегат. И тут вдали Михаил заметил сюрприз. Впрочем, не он один.

— Прямо по курсу два крейсера!

Михаил поднял бинокль и внимательно рассмотрел обоих. Пока еще далеко и трудно определить тип, но судя по трехтрубным силуэтам и окраске — английские бронепалубные крейсера. Лодка шла на сближение, не меняя курса, и вскоре Михаил убедился, что не ошибся в своих подозрениях.

— Ваше благородие, никак по нашу душу? — кондуктор Емельянов, стоявший вахту в качестве третьего помощника капитана, неизменно называл Михаила «благородием». Сказал, что так ему привычнее, да и командир ведь все равно имеет чин прапорщика. Значит — Ваше благородие.

— Похоже на то, Петр Ефимович. Английские бронепалубные крейсера типа «Аррогант». Построено всего четыре штуки в серии, ход порядка девятнадцати узлов. Уйти от них мы не сможем. Похоже, наши друзья англичане очень заинтересовались «Косаткой», вот и послали двух соглядатаев. А может, дальше есть кто — нибудь еще.

— Так может, нырнем?

— А зачем? Пусть смотрят. Глядите только, чтобы не приближались очень близко. А то, от этих «друзей» можно ждать любой пакости. В том числе и подстроенного столкновения. Ясно, что мы их очень заинтересовали, и они будут нас пасти постоянно. Вот и не станем пока им мешать. А когда потребуется, всегда стряхнем их с хвоста.

Крейсеры, тем временем, разделились. Один остался впереди, а другой разошелся левым бортом в трех кабельтовых. Михаил внимательно рассмотрел в бинокль неожиданного гостя. На борту четко было видно название — «Гладиатор», а на гафеле развивался британский военно — морской флаг. На мостике и на палубе крейсера находилось много людей, все высыпали посмотреть на удивительное чудо. Несколько офицеров держали в руках фотоаппараты. Корабли отсалютовали флагами и «Косатка» двинулась дальше, уменьшив ход до экономического. Узкий Зунд был пройден и впереди лежал широкий и просторный Каттегат. «Гладиатор» же развернулся и лег на параллельный курс с лодкой, уравняв ход. Второй крейсер приблизился до пяти кабельтовых, и тоже развернулся на обратный курс, следуя в одном направлении с «Косаткой». Когда он разворачивался, то удалось прочитать название на борту — «Виндиктив». Михаил усмехнулся.

— Да, так и есть. Однотипные бронепалубные крейсера типа «Аррогант». Что же, Петр Ефимович, теперь у нас будет свой почетный эскорт. Интересно посмотреть, они за нами, как привязанные ходить будут?

— Скорее всего, Ваше благородие. Я эту публику знаю. Наглые до невозможности.

— И я так думаю. Поэтому, облегчим им задачу. Ход не более десяти узлов, следить за ними в оба. Если только начнется чрезмерное сближение, полный ход и приводить их на кормовые курсовые углы. Ночью несем ходовые огни, как и положено добропорядочному научно — исследовательскому судну. А там посмотрим…

Весь дальнейший день прошел без происшествий. «Косатка» следовала на север Каттегата, в сторону норвежских берегов, а спереди и сзади, чуть в стороне от нее, следовал английский «почетный эскорт». Михаил регулярно поднимался на мостик и внимательно смотрел на своих провожатых. Все же, еще совсем недавно, взаимоотношения с англичанами у него были совсем другие. И очень хорошо помнились взрывы глубинных бомб, шум винтов эсминцев и рев авиационных двигателей над головой. Временами ему казалось странным такое положение. Он стоял на мостике лодки, которая не торопясь дефилировала на виду двух английских военных кораблей. В его предыдущую войну это было немыслимо. Едва сигнальщики замечали надводные корабли врага, сразу звучала команда «Срочное погружение». И самолетов сейчас можно не бояться. Да о таких условиях подводники могли только мечтать. Но скоро ситуация изменится и надо будет шарахаться от любого дымка на горизонте. А ночью идти с выключенными ходовыми огнями, положившись на остроту зрения сигнальщиков. Поскольку радара еще не изобрели.

Лаг отсчитывал милю за милей, мерно стучал дизель и три корабля — субмарина и два крейсера, следуя в паре миль друг от друга, приближались к мысу Скаген. Здесь заканчивается Каттегат и начинается Скагеррак. Это сразу стало понятно по усилившемуся ветру и волнению. Едва «Косатка» миновала Скаген, как стало заметно покачивать. Довольно свежий ветер с норд — веста разогнал приличную волну, и лодка шла, поминутно зарываясь корпусом в воду и оставляя над водой одну рубку, которую щедро окатывало брызгами. Только сейчас вахта, находившаяся на мостике, оценила достоинство странной непромокаемой и теплой одежды, которую Михаил заказал перед отходом. Лодка шла, почти не снижая хода, и покачиваясь с борта на борт. Крейсеры же усиленно дымили, и их кренило гораздо больше. Михаил хотел подойти поближе к берегам Норвегии и продолжал держать курс на север. Те, кому нужно было следовать в Северное море и в сторону Ла — Манша, уже давно повернули и скрылись. И только два крейсера, не приближаясь, но и не удаляясь, следовали параллельным курсом.

Ветер усилился. Михаил прошелся по отсекам. Люди уже обустроились на новом месте. Проходя через камбуз, столкнулся с коком, крепящим свое камбузное хозяйство по штормовому.

— Ну как, Степаныч, на новом пароходе?

— Да отлично, Михаил Рудольфович! Это же надо — электрическая плита! Не нужно уголь таскать. Включил — и все дела! Да и команды меньше — кочегаров нет. И с солониной возиться не надо — консервов набрали. А то, как вспомню свою службу на броненосце… Одно плохо — под водой не покуришь…

В машинном отделении было светло и шумно. Один дизель работал, второй ждал своей очереди. Оба механика находились здесь, проверяя все перед выходом в океан. Михаил не стал мешать и отправился на мостик. Едва он открыл крышку рубочного люка, как в уши ударил свист ветра и шум волн. Закрыв люк, стал вглядываться в ночную тьму. Вахтенный кондуктор Емельянов заметил командира и тут же доложил.

— Все в порядке, Ваше благородие. Вокруг никого, только эти два супостата идут параллельным курсом. Но ближе двух миль не приближаются.

Михаил поднял бинокль и внимательно рассмотрел попутчиков. Из — за облачности было довольно темно и только по характеру перемещения ходовых огней можно было определить, что оба крейсера нещадно швыряет с борта на борт. Михаил усмехнулся. А что делать, господа. Никто и не говорил, что будет легко. А сейчас мы вам еще и нервы потреплем…

— Отлично, Петр Ефимович! Просто отлично… Сейчас мы господам англичанам небольшую пакость сделаем. А ну — ка, выключите ходовые огни. Посмотрим, как они отреагируют.

Огни выключили и оба крейсера тут же рванулись в сторону «Косатки», включив прожекторы и начав обшаривать ими поверхность моря. Михаил рассмеялся.

— Ну, надо же! Видать, здорово мы им нужны. Все, включайте огни. А то они сдуру нас протаранят. Не хотелось бы…

Когда огни «Косатки» снова загорелись, на крейсерах успокоились. Прожекторами светить перестали, но подошли гораздо ближе, следуя в семи — восьми кабельтовых. Михаил прекрасно понимал, что англичане сопровождают их исключительно благодаря включенным ходовым огням. Иначе, они бы уже давно потеряли лодку в ночной темноте, если бы она этого захотела. А пока пусть считают себя хозяевами положения. Сбрасывать их с хвоста еще рано. А все же интересно, как далеко они собираются тащиться за лодкой, если бы они действительно шли к паковым льдам? Как оказалось, Емельянов думал о том же.

— Ваше благородие, а сколько же они за нами идти будут? Неужели, до самых льдов? А дальше? Ведь они для льдов, вроде бы, не приспособлены.

— Нет, Петр Ефимович. До льдов они идти не будут — потеряют нас раньше. Мы им в этом поможем. А пока пусть смотрят. У нас не убудет. Мы же, вроде как на смотринах…

Прошло еще трое суток. «Косатка» вышла из Скагеррака и следовала Норвежским морем, не удаляясь далеко от берега. Ветер сменился на норд — ост и волнение стало несколько меньше. Скалистые норвежские берега не давали разгуляться большой волне, и лодка шла под их прикрытием все дальше и дальше на север. Уже пройден Ставангер, Тронхейм и скоро надо будет менять курс, повернув на запад, в Атлантику. А два соглядатая не отстают. Идут следом, как привязанные. Ну — ну…

Глянув на карту, Михаил понял, что в эту ночь надо уходить от … противника. В надводном, или в подводном положении, видно будет по обстоятельствам. Придется также открыть экипажу часть правды. Сказать, что ни к каким льдам они не идут. А идут… М-м-да… На войну. Одно другого лучше. Впрочем, за войну пока можно и не говорить. Идут в южную Атлантику. Мало ли, какие дела там могут быть у «чокнутого немца».

Как раз перед сменой вахт, в двадцать три сорок пять по бортовому времени, Михаил поднялся на мостик. Второй дизель был запущен, прогрет и пока работал на холостом ходу. Ветер перешел на чистый ост и задувал в правый борт, но под прикрытием берега большой волны не было. Спереди и сзади, чуть мористее, шли оба крейсера. Стало заметно холоднее и если бы не теплая одежда, заказанная в Петербурге, то на открытом мостике субмарины, продуваемом всеми ветрами, можно было бы давно превратиться в ледышку. Заступающая вахта — второй помощник и два сигнальщика уже поднялись на мостик и адаптировали свое зрение к темноте. Рулевые в центральном посту тоже готовились к передаче вахты. «Косатка» по — прежнему шла экономическим ходом с ходовыми огнями, не вызывая никаких подозрений у своего «эскорта». Но все было готово к тому, чтобы совершить прыжок в неизвестность. Михаил внимательно осмотрелся. Крейсеры уже привыкли к спокойному поведению «Косатки» и даже не приближаются, сохраняя дистанцию около мили, ориентируясь по ее ходовым огням. Михаил внимательно осмотрелся вокруг, оценивая дистанцию до крейсеров и расстояние между ними. Сейчас «Косатка» как никогда напоминала ему его «малышку» U — 177. В общих чертах он предупредил экипаж о том, что предстоит оставить англичан с носом. И вот теперь ответственный момент наступил.

— Так, господа, начинаем. Выключить ходовые огни. Обе машины полный вперед, право на борт!

Огни погасли, взревели оба дизеля, и субмарина рванулась вперед, начав поворот в сторону берега. На крейсерах, очевидно, не ожидали подобного и не сразу отреагировали. «Косатка» успела удалиться на полмили в сторону прибрежных скал, скрывшись в ночной тьме, и начала разворачиваться на обратный курс, стараясь проскочить за кормой концевого крейсера. Крейсера включили прожекторы и пытались нащупать ими беглянку, но вахтенные офицеры обоих крейсеров пришли к выводу, что ни один нормальный человек не повернет в сторону скал, и будет стараться уйти в открытое море. Поэтому, старательно искали лодку там, где предполагали ее увидеть. Но ее там почему — то не было. Считая, что такого не может быть потому, что не может быть никогда, они удалялись все дальше и дальше. Михаил знал, что ночью в штормовом море визуально обнаружить субмарину практически невозможно. Поэтому, проскользнув в пяти кабельтовых вдоль борта англичанина, старательно светившим прожекторами совсем в другом направлении, разошелся с ним на контркурсах и продолжал полчаса идти на юг. Оглядываясь назад, туда, где вспыхивали лучи прожекторов и две «гончих» безуспешно пытались обнаружить выскользнувшую из западни «волчицу», он снова почувствовал себя на войне. Недолгий перерыв подарила ему судьба. Теперь он снова вольный одинокий охотник. И на него самого будут устраивать охоту. И надо снова перехитрить всех. Надо заставить врага бояться собственной тени. А для этого надо сродниться с «Косаткой», как когда — то он сроднился с U — 177. Чувствовал каждый ее вздох, знал все ее повадки и точно знал ее предел, за который нельзя заходить. Так же, как и предел своего экипажа. И экипаж верил своему Старику. Все знали, что Старик обязательно вытащит их чуть ли не с того света, куда они заглядывали с завидным постоянством. Потому, что иначе просто не может быть…

— Отлично. Они нас потеряли. Курс зюйд — вест восемьдесят, идти два часа полным ходом. Затем одна машина стоп, вторая — экономический ход. Огни не включать, вести наблюдение. При встрече с другими целями не приближаться ближе трех миль. Смотрины закончились, теперь нам надо исчезнуть. В случае чего — немедленно вызывать меня на мостик.

Михаил открыл люк и спустился в рубку. Вахтенные удивленно проводили его взглядом. Хоть произнесенные слова и не выходили за рамки обычного, но все почувствовали тон, которым они были сказаны. Заметили странную метаморфозу, произошедшую с капитаном.

— Ваше благородие, а что это с командиром? Он же, вроде бы, только на «купцах» раньше ходил? А тут — как будто броненосцем командовал?

— Не знаю, братец. Сам не пойму, что это на нашего капитана нашло…

Вахтенный второй помощник сам был удивлен не меньше сигнальщика. Никто из них не знал, что поднялся на мостик перед выполнением маневра Михаил Рудольфович Корф. А руководил маневром по уклонению от двух военных кораблей потенциального противника и ушел с мостика уже фрегаттен — капитан Михель Корф.