Забытые чертом
(Александр Подольский)
Валенки семенили по хрустальной поверхности льда, в которой отражались детские лица. Привычный мороз за тридцать не давал скучать двоим друзьям. Самодельные клюшки отстукивали деревянную дробь, а голоса эхом уносились в туман.
– Ты не Третьяк! – вопил Леха. – Третьяк – вратарь!
– Ну и что! – не соглашался Мишка. – Он самый хороший игрок! Как и я!
Из мехового кокона показалась улыбка. Чуть съехавшая набок ушанка Лехи походила на растрепанную голову какого-то диковинного зверя.
– Да ты дырка! – подначивал Леха. – Спорим, два из трех забью?
– Ха! – воскликнул Мишка, протирая замерзшие под носом сопли. – Да ты и не добросишь, слабак!
Прочертив две линии на льду, Мишка занял место ровно посередке. Теперь мальчишка в почти невесомой куртке на гагачьем пуху превратился в настоящего вратаря.
– Ну, попробуй забить, хвастун!
Леха отошел на более-менее приличное расстояние и ковырнул шайбу в сторону «ворот». Каучуковый диск, который, судя по виду, не раз жевала собака, приполз в распростертые объятья Мишки.
– Ха-ха! – радовался тот. – И кто из нас еще неумеха?
– Это тренировка! – отозвался Леха. Он был годом старше и раза в полтора здоровее, так что на нехватку сил жаловаться ему было не с руки.
Второй удар вышел будь здоров. Шайба юркнула под ногой Мишки и зарылась в сугроб позади.
– Штанга! – довольным голосом заверещал Мишка, хотя прекрасно видел, что гол был.
– Что ты брешешь? – возмущался Леха. – Там до штанги еще километр!
– А вот и нет! Ты просто мазила!
Леха промолчал, и на секунду Мишке подумалось, что друг обиделся. Это было бы очень странно, ведь подобные сцены повторялись изо дня в день, и мальчишки просто дурачились. Неуловимо менялась разве что их площадка – размашистая наледь, которую с начала зимы грунтовые воды подняли уже на добрый пяток метров.
Но Леха молчал потому, что уставился куда-то в сторону леса. Мишка обернулся и уловил движение вдалеке. Там, где к зарождающейся цивилизации со всех сторон подкрадывалась тайга, шагала вереница черных человечков. Привычным маршрутом они направлялись на планируемый участок магистрали от Усть-Кута до Тайшета. Остальным бамовцам там показываться запрещалось, и жители небольшого поселка тянули рельсы в другую сторону – к Комсомольску-на-Амуре. Стройки века хватало на всех.
– Они теперь еще и ночью работают? – спросил Мишка, тотчас позабыв о хоккейных баталиях.
– Похоже.
– Страшные они какие-то. Живут в лесу, дед Семен говорит, у них там лагерь свой. Интересно, а как в темнотище строить? Ночью же за сорок подморозит!
– Ну, – промычал Леха, – они ж военные, армия. Им это раз плюнуть.
– Мы когда дорогу построим, я тоже в армию пойду. И буду получать много денег. Тыщи две в месяц!
– А я еще больше тебя! – усмехнулся Леха и закинул клюшку на плечо. – Ладно, темнеет. Ничья?
– Ничья, – без раздумий согласился Мишка, вытаскивая из снега шайбу.
Мальчишки отряхнулись от повисших на одежде сосулек и направились к дому. Впереди бежал пар изо рта, разгоняя морозную дымку. Туман, который не давал любоваться солнцем вот уже второй месяц, с сумраком справиться не мог, и спускающаяся с неба тьма наступала друзьям на пятки.
– И все равно я – Третьяк, – как бы между делом произнес Мишка.
– И все равно ты – дырка, – отозвался Леха.
До родных домишек они добрались уже бегом, бомбардируя друг друга снежками. Поселок встретил их звуками топоров — это мужики рубили замерзшую с утра воду. На БАМе наступала пора ужина.
* * *
Вездеход затих где-то в таежной глуши, став бесполезной грудой железа. Запас солярки не предусматривал столь долгого путешествия, и теперь перед заплутавшими в темноте пассажирами открывались нерадостные перспективы.
– Молодец, водитель! Ладно службу несешь!
– Товарищ лейтенант, я же говорил, что…
– Говорил-говорил. Можешь не повторять.
Олег осмотрелся. Верхушки кедров терялись в черноте, которая куполом нависла над вездеходом. Снег лежал ровно, словно его специально утрамбовывали, желая показать в лучшем виде. По ледяной дороге в темноту уходили две змейки проторенной лыжни. Сковавший лес мороз медленно добирался и до людей, начиная покусывать лицо.
– Бойцы! Соорудите-ка костер, что ли.
– Товарищ лейтенант, да как мы его тут зажжем? Мы ж не егеря какие-нибудь.
– Не знаю, смекалку проявите, – сказал Олег и отвернулся к огрызку дороги, который белым языком вываливался из темной пасти тайги. – Я пока посмотрю, куда капитан пропал.
Распределение закинуло Олега в зону вечной мерзлоты, край высокой сейсмической активности, где паутины трещин от землетрясений распугивали таежную живность. Молодой лейтенант поначалу обрадовался возможности служить в месте возведения Байкало-Амурской магистрали, но ему хватило и недели, чтобы вкусить все прелести всесоюзной комсомольской стройки. Холод, который не всегда могла вынести даже техника, тяжелейшие условия жизни, непонятная суета вокруг этой железной дороги и полная неопределенность с собственным будущим. Не грела и мысль о том, что Олегу выпала честь участвовать в важнейшем для страны событии, которому наверняка суждено было войти в историю. Олега привезли в Усть-Кут, ничего толком не объяснив. Сказали лишь пару слов об объекте, на котором предстояло нести службу – неприметном лагере близ магистрали. Рвущийся почувствовать себя командиром лейтенант никого в подчинение не получил и кормился только наставлениями старших по званию. Олег понимал, что все, чему его учили, в здешних суровых краях никому не нужно. Единственная хорошая новость с момента приезда на БАМ заключалась в обещанной начальством доплате за секретность. Хотя какие секреты могут быть в такой глуши, Олег не представлял, а на вопросы ему тут обычно не отвечали.
И вот теперь, после долгого пути на объект вездеход заснул в снегу. Капитан, который сопровождал группу, ушел на лыжах дальше по дороге с полчаса назад. Оставив Олега за главного, он сказал, что поселок недалеко, и найти его поскорее проще тому, кто там уже бывал. Капитан производил впечатление уверенного в себе человека, однако Олегу показалось, что тот чего-то не договаривал. Последними словами были указания держаться всем вместе и внимательнее смотреть по сторонам.
Шагая наедине с собственными мыслями, Олег не заметил, как отошел от вездехода довольно далеко. Впереди хрустнул снег. Сначала Олег решил, что ему мерещится. Завывания стихии в каждом ухе не умолкали, стараясь спрятать посторонние шумы. Но треск снежного покрова раздался вновь. Теперь уже было очевидно, что прямо по курсу навстречу Олегу кто-то очень медленно двигался.
– Товарищ капитан? – спросил Олег у пустоты.
Шаги приближались. Становились быстрее. Только сейчас лейтенант сообразил, что лыжи такого звука издавать не могут. Человек из темноты шел пешком.
– Кто тут?
Ответа не последовало. Но сквозь снежную завесу стали проступать контуры идущего. И чем ближе становился незнакомец, тем быстрее пятился Олег. Шагающий сквозь сугробы человек был одет лишь в легкую рубаху и рваные штаны. Черные пятна на коже, воронки проваленных глаз, неровный шаг и странное мычание вместо слов. Все говорило о том, что человек серьезно болен и ему нужна помощь. Все, кроме одного. Из грудной клетки незнакомца торчала лыжная палка.
* * *
Внутри было тепло, а это самое главное. Печь жевала дрова, выдыхая в трубу сизый столб дыма. За столом гремели посудой голодные бамовцы, с мороза в здание столовой постоянно кто-то заходил.
– Закрывайте двери, елки-палки! – рявкнул бородатый мужик с проседью.
– Не ворчи, Иваныч. Сейчас надышим и напердим, так опять потеплеет.
К звону ложек с вилками прибавился смех, тут же в ответ понеслись колкости и подначивания. Мишка спрятал довольную улыбку в кулак, но мама все равно шутливо погрозила ему пальцем. В их семье нехорошие слова были запрещены, хотя не слышать их вокруг было невозможно. А уж после того, как папка взял Мишу на лесопилку, мальчонка сразу втрое увеличил свой нецензурный словарный запас.
Мишке нравилось жить в поселке. Ему очень хотелось почувствовать себя одним из строителей нового мира, о котором так много говорили взрослые, ведь даже он понимал, что является частью чего-то очень важного. Так происходило на каждом километре магистрали, куда съезжались люди со всего Союза. БАМ уже не был обычной стройкой, став для многих образом жизни.
Пока же наблюдались только зачатки славного будущего, Мишка привыкал к морозам и изучал таежную природу. Однажды охотники дали ему подержать в руках бурундука, а совсем недавно вместе с Лехой им удалось усмотреть возле одного из котлованов настоящего горностая. Пушистый зверек издалека рассматривал ребятишек, а потом бросился наутек, мелькая черным кончиком хвоста на снегу.
Детей в поселке пока было мало, и под школу отдали одну из небольших изб. Занятия проходили три-четыре раза в неделю, что, по мнению Мишки, было чересчур много. Сидеть за столом с книжкой в руках, когда вокруг раскинулась таинственная и загадочная тайга, он не слишком-то любил. Впрочем, как и остальные мальчишки.
Грохнула дверь, впуская внутрь морозный сумрак.
– Да сколько же можно, в самом деле?! Закрывайте за собой две…
Бородач замолк. С порога на него таращился высохший человек в дырявой военной куртке. На глазах блестел иней, матовая кожа головы в некоторых местах обнажала кость.
– Твою ж мать, мужик, что стряслось? – сказал кто-то из строителей.
Мишка заворожено глядел на гостя, который словно врос в доски. Снежная пыльца за его спиной валила в помещение, и пол быстро покрылся белесым ковром. Откуда-то из-под стола выбралась сонная овчарка и с любопытством подошла к человеку. Псина стала обнюхивать обклеенные льдом сапоги, как вдруг незнакомец резко пригнулся к полу и вгрызся в загривок животного. Визг пронзил комнату, и со своих мест повскакивали бамовцы, роняя посуду. В дверном проеме возникли еще две полусогнутые грязные фигуры, и Мишка почувствовал, что ему стало не только немножко теплее, но еще и мокро.
* * *
– Ты к-кто? – только и смог выдавить Олег.
По дороге пронесся грохот выстрела, и верхняя часть головы незнакомца кусками повалилась на снег. Осколки черепа вперемешку со стеклянными волосами уткнулись в ноги Олега. Развалившаяся прямо на глазах голова походила на разбитую вдребезги сосульку. Туловище сделало еще два шага и плавно опустилось на дорогу. Рядом скрючился и Олег, освобождая организм от скудных запасов пищи.
Утерев рот, лейтенант встретился глазами с дулом ружья и моментально поднял руки.
– Кто такой? – спросил человек в военной форме без каких-либо знаков отличия. Новый оружейный гром не дал Олегу даже подумать над ответом.
– Стоять на месте! – проорал кто-то из темноты, и Олег понял, что выкрик был адресован солдатам, которые прибежали на выстрел. – Следующий будет на поражение!
– Кто такой и какого хрена тут делаешь? – повторил мужик с ружьем, подцепляя ледяным дулом замерзший нос Олега.
– Я п-по распределению, служить приехал, – промямлил Олег. – Младший лейтенант Егоров. На объект, к-который…
– Ладно, все ясно. Вставай давай, лейтенант. Только из учебки, что ли?
– Так точно.
– Мда… Не хватало мне еще и за тобой ходить сопли вытирать. Вставай, говорю, жопу отморозишь!
Олег поднялся, хотя ноги его не слушались. Труп с размазанной по дороге головой лежал в метре от него. Из-за спины широкоплечего собеседника показалось еще человек десять. Все вооружены.
– Товарищ майор, еще пятеро осталось, – сказал один из военных.
– Ты лучше патроны посчитай, которыми все ветки посшибал. – Человек, которого назвали майором, помолчал, а потом вновь обратился к Олегу: – Где командир?
– Не знаю, ушел на лыжах к поселку. У нас соляра кончилась.
– На лыжах, говоришь… Значит, нету больше твоего командира. Только лыжи и остались. Но палкой, видимо, махнуть успел, здоровый мужик был. Кто сопровождал?
– Капитан Стрельников.
– Сашка?! Его же в Тынду переводить собирались! Ну, зверье… Значит так, слушай мою команду, – проговорил майор, обращаясь уже не только к Олегу, но и к перепуганным срочникам. – У нас тут ЧП. Причем такое, что вам, соплякам, и не снилось. Раскладывать какашки по полкам нет времени. Оружие имеется?
– В вездеходе есть.
– Вот очень плохо, что в вездеходе! С собой нужно его носить, понятно? Тут вам не учебка. Хватайте все, что есть, и попрошу с нами. Фонари захватите, наши сдохнут скоро. Здесь где-то в тайге еще пятеро очень нехороших ребят, которых нужно срочно обезвредить. Пример лежит у вас под ногами. Предвидя вопросы, отвечаю сразу: это живые мертвецы, поэтому стрелять нужно только в голову. Чтобы мозги разметало по всей округе. Вопросы есть?
– Это ж бредни какие-то…
– Не бредни, а военная тайна. Вам выпала честь оказаться на засекреченном объекте, который должен был стать отправной точкой славного будущего великой державы. Только вот беда: все тут пошло наперекосяк. Так что пока вам…
– Движение! – пронзил темноту крик. – Вон там!
Все обернулись к вездеходу, возле которого шевелилась тьма. Что-то метнулось из снега и скрылось за массивными гусеницами.
– Может, волк? – поинтересовался Олег.
– Ага, – кивнул майор, шагая вперед. – Или гуси-лебеди. Стой тут со своими архаровцами. Без оружия от вас толку нет.
Майор раздал несколько команд, и небольшой отряд стал окружать вездеход. Только сейчас Олег заметил, что на ногах вооруженных людей были снегоступы, благодаря которым двигались военные куда быстрее и увереннее.
Словно шахматные фигуры, солдаты шли вперед поочередно. Снежные вихри над головой бесновались все сильнее. Олег чувствовал, как замерзает дыхание. Сейчас он был лишь бесполезным зрителем, чему в глубине души несказанно радовался. Все-таки он приехал в эту глушь отрабатывать контракт за очень неплохие деньги. О разгуливающих в округе покойниках никто не упоминал. Рядиться героем Олег не собирался.
Автоматные очереди пробежались по верхушкам сугробов, смахивая снежную крупу. Серая сгорбленная фигура метнулась к лесному частоколу. Темноту прорубили вспышки выстрелов. Существо, не обращая внимания на огонь, спешило под защиту тайги. Точные попадания в спину лишь подгоняли тварь, и вскоре мертвец исчез за стеной деревьев. Военные кинулись следом, дав оружию небольшую передышку. Под матовым небом вновь воцарилась тишина. Темнота проглотила людей, будто их никогда и не было.
Олег не знал, отчего у него дрожат колени. Хотелось верить, что от холода. Время словно отмотали назад, возвратив его к знакомому моменту. Он стоит перед пустым вездеходом, рядом – троица солдат. Так, может, ничего и не было? И прямо сейчас из леса выйдет капитан с соляркой. А все остальное – только работа воображения. Олег почти поверил в это, но все испортил один из рядовых.
– Товарищ лейтенант, что будем делать?
Олег тяжело вздохнул. Мыслить в таком состоянии его мозг отказывался.
– Не знаю. Будем ждать возвращения майора, он-то уж подскажет. Как я понял, к нему в подчинение нас и везли.
– А если их это… – не унимался рядовой, у которого за шапкой и высоким воротником можно было рассмотреть только глаза, – сожрут.
– Тогда жмурики будут сытые и нас не тронут.
– Товарищ лейтенант, может, все-таки достанем оружие?
Олега осенило. Это была самая умная мысль.
– Да, как раз об этом думал. За мной!
Карабкаться на гусеницы было не слишком удобно, но Олег никого вперед себя не пропустил. Рядовые забирались следом. Кабина на секунду мигнула. То ли отблеск лунного света просочился сквозь ночной туман, то ли в кабине кто-то был. Или что-то. Олегу сразу вспомнились слова одного из бойцов отряда майора. Их осталось еще пятеро… Черт, и зачем он полез самым первым?
– Тише, – прошептал Олег, изо всех сил стараясь не выдать дрожь в голосе. – Кажется, возвращаются.
Он замер прямо перед дверью, обернувшись к лесу. Звенящая пустота не несла никаких звуков. Однако Олег продолжал:
– Точно. Слышите? Пойду встречу, а вы пока хватайте оружие – и пулей ко мне.
Эта невинная перестраховка едва ли могла кому-то навредить, ведь крайне сомнительно, что мертвецы из всех укромных мест вокруг могли бы выбрать кабину вездехода. Спрыгнув на снег, Олег с облегчением наблюдал, как водитель спокойно проникает внутрь. Но тут же из кабины вылетел крик, который подкосил и без того ватные ноги лейтенанта.
– А-а-а! – летело из темноты. – Стреляйте в него! Стре-ляй-те!
Топтавшиеся на входе солдаты напоминали пару маятников. Животный страх гнал их подальше от этого места, но вопли товарища звали на помощь. Последнее все-таки пересилило.
– Он сожрет мою руку! Он же сожрет!
Солдаты ворвались в кабину. Грохнули выстрелы, осыпалось стекло. Очень быстро все затихло.
Из вездехода выбрались только двое. Опирающийся на товарища водитель еле волочил ноги. Его правый рукав безжизненно повис вдоль тела, словно там ничего и не было. На снег у гусениц обильно стекала кровь. Рядовой что-то бормотал.
– Откусил… он просто откусил. Вырвал ему кадык, отгрыз и сжевал.
– Тише, Колян, – успокаивал его второй солдат, который, похоже, не пострадал. – Мы выкарабкаемся. И Вовку помянем обязательно. Если бы не он, та тварюга на руке не остановилась бы.
– Он же из-за меня умер! Да что тут вообще творится такое? Это вот так выглядит советская армия?!
Олег помог парням спуститься. Несмотря на все случившееся, они умудрились прихватить с собой два Калашникова. Один автомат Олег сразу приютил на плече, второй оставил целому рядовому. Раненного водителя посадили у колес вездехода. В кабину, которая могла защитить от ветра, соваться даже не думали.
– Мне пара месяцев до дембеля, – всхлипнул водитель, – возил всех туда-сюда… Это ж надо в такое вляпаться. А если они нас всех пристрелят? Может, не для наших глаз такое зрелище.
Свист ветра над головами напоминал колыбельную. В беспроглядном ночном небе копошились заблудившиеся снежинки. Насквозь пропитанная кровью рукавица водителя замерзла и теперь походила на стальные доспехи.
Сквозь чернильное марево стали проклевываться болезненные пятна, словно огромные светлячки на последнем издыхании спешили пробраться к вездеходу. Олег выпрямился и поднял автомат. Свет фонарей приближался. Людские голоса становились громче, и Олег немножко расслабился. Пришли люди майора.
Над раненным сразу принялся колдовать медик, группа сомкнулась вокруг вездехода вооруженным кольцом. Присутствие всех этих людей добавляло уверенности. Но, похоже, на месте сидеть никто не собирался – всех мертвяков в лесу выловить не удалось.
– Двигаемся к поселку бамовцев, возможно, они там, – сообщил майор. – Подтянутся наши, будем уничтожать отработанный материал. Пока и остальные не превратились в человекоедов…
– Остальные?! – изумился Олег.
– Егоров, кажется? – спросил майор. – В общем, обрисую тебе ситуацию, коли в одной упряжке теперь. Хотя даже мне известно далеко не все. После войны наше правительство занималось разными экспериментами – удачными и не очень. Одной из стратегических задач являлась находка рабочей силы, которой не страшны любые условия. Так вот, решение не так давно нашли. Как они научились поднимать мертвецов – одному богу известно. Хотя, скорее, черту. Какая-то химия, куча опытов и так далее. В итоге мы получили идеальных работяг, которым и мороз нипочем, и спать не нужно, и жрать они не просят. По крайней мере, не просили до недавнего времени.
Майор смачно сплюнул, и Олег мог поклясться, что на землю упал уже замерзший шарик.
– А где проверять новую рабсилу, как не на стройке века? Вот и был создан наш объект. Сначала все шло хорошо. Страшно было, конечно, но работали мертвецы как проклятые, ни малейшей агрессии не проявляли. Идеальные чернорабочие. Даже вони от них немного, холодина местная все заглушает. Мы уж было попривыкли, как у некоторых что-то замкнуло. То ли от морозов, то ли еще от чего. Результат ты видел. А у нас их сорок единиц. Вы как раз должны были помочь, ведь через месяц еще пятьдесят жмуриков подвезти обещали.
– А что с покусанным будет? – озвучил нехорошую мысль Олег.
– Сложный вопрос. Ученые проводили и такой эксперимент, правда, на зверушках. В общем, контакт для живого организма не опасен. Вроде бы. Но если живой организм через какое-то время после укуса становится мертвым… тогда возможны варианты. В общем, водителю твоему лучше не умирать. На всякий случай.
Олег решил больше ничего не спрашивать. От всего этого его начинало мутить. Не верилось, что за какую-то неделю жизнь может так поменяться. Если бы при поступлении в военное училище ему сказали, что он вот так будет шагать через тайгу с автоматом на плече в поисках взбесившихся мертвых строителей, то люди в погонах до сих пор искали бы его по городам Союза.
– Приготовьтесь, – сказал майор, – вот и поселок. Нам теперь уже не до секретов, так что главное – результат. И ради бога, не попадите в кого из гражданских.
Бамовские вагончики с избушками сонно выглядывали из-за снежной завесы. К ночи мороз крепчал, загоняя людей под защиту стен и печей. На улице не было никого. Фонарный свет, который питали местные генераторы, скользил по обледенелым крышам. Поселок напоминал обиталище призраков. И когда темнота принесла с собой множественные крики, едва ли этому хоть кто-то удивился.
* * *
Столы летели в стороны, будто щепки из-под циркулярной пилы. Трое неизвестных рывками перемещались по залу, сбивая людей с ног и впиваясь в них зубами. В помещении поднялась паника, валенки и сапоги размазывали по полу кровь. Входная дверь колотилась о косяк, словно сумасшедший зритель хлопал в ладоши этому представлению.
Мишка схватился за маму, отступая ближе к кухне. Рядом полетели на пол ножи с тарелками. Кто-то кричал и звал на помощь. Один из страшных гостей, который перекусил пополам собаку, метнулся к тучной поварихе и, завалив ее на пол, содрал с головы женщины чуть ли не все волосы. Окровавленный парик свисал с кривой исхудалой пасти, в то время как черные зрачки шарили по комнате.
– Упыри! – завопил кто-то из стариков.
Мишка заплакал. Трое оборванцев превращали комнату в скотобойню, кровь хлестала так, словно работал разбрызгиватель.
– Ма-а-а, бежим отсюда, – всхлипывая, скулил Мишка, – съедят ведь!
– Упыри! – надрывался все тот же старик. – Антихристы окаянные!
Рука мамы шевельнулась, в глазах женщины появилась жизнь.
– Сейчас, сейчас… где же твой отец…
Позади мамы возникла фигура в военном тряпье. Чудовище прыгнуло, и Мишка почувствовал невероятную тяжесть, подкосившую ноги. Грохнув головой о доски, он едва не выпустил из себя весь воздух, когда сверху навалилось сразу два тела. Мама в последний раз улыбнулась сыну, а потом в Мишкино лицо словно выплеснули тарелку борща. Дышать стало нечем, и мальчик закатил глаза. Вверх ногами он увидел дверной проем. Оттуда показались новые люди в военной форме, и Мишка понял, что теперь надеяться не на что.
Неожиданно раздались звуки, которые здесь гостили нечасто – выстрелы. Задымилась голова одного из нападавших, на лице выросли сквозные черные круги.
Рядом что-то хрустнуло, и Мишка поймал мертвый взгляд мамы. Оторванная голова покатилась в угол, будто огромный снежок. Повторить то же самое с мальчишкой прогнивший насквозь человек не успел. Только разинув черный рот, он получил удар топором в голову. Около Мишки стоял дед Семен в разорванном тулупе. Но существо поднялось даже с топором в макушке.
– В сторону! – рявкнул кто-то. – Пацана, пацана заберите!
Бахнул гром, зазвенело в ушах. Топор разлетелся в щепки вместе с тем, куда его засадил дед Семен. Из развороченной челюсти мертвеца посыпались зубы, точно мертвые мухи из сорванной паутины. Почти тут же за стенами столовой откликнулись автоматные очереди. Сидя в луже, в которой словно только что выпотрошили свинью, Мишка пытался вспомнить, как правильно дышать. Засохшие слезы скрылись под багровой коркой, в волосах запутались какие-то липкие кусочки.
– Товарищ майор, – донесся до Мишки голос сквозь звон колокольчиков. – Третьего успели прямо у порога уложить. Вроде не осталось больше.
– Успели, говоришь? Да ты вокруг посмотри! Матерь божья… Ничего мы не успели. Ни-че-го.
Мишку подняли на ноги и увели подальше отсюда. Спустя минуту к нему подошел командующий военными дядька.
– Привет, смельчак. Тебя как зовут?
Мишка в ответ моргнул два раза.
– Не бойся, теперь тебя никто не обидит.
Мишка моргнул еще раз, но военный никак не отставал.
– Хочешь, буду звать тебя «Почетный бамовец»?
Мальчуган посмотрел в доброе, но смертельно уставшее лицо человека и заговорил:
– Мишкой меня зовут все, мамка назвала так.
– Хорошее имя, Мишка. Просто отличное! – сказал дядька, потрепав паренька за плечо. – Меня вот все майором зовут, а ведь я тоже Мишка, так что мы с тобой тезки. А раз так, будем дружить, точно?
– Наверное, – нехотя согласился Мишка.
– Ну и отлично, по рукам.
Майор огляделся и подозвал к себе пару человек.
– Присмотрите за парнем, головой отвечаете. Найдите родственников или знакомых. Егоров, пора и тебе покомандовать немного. Здесь все нужно прибрать, а мертвых приготовить к захоронению.
– Так точно, товарищ майор.
– И тех, и других мертвых. Рисковать не будем.
Военные еще о чем-то шептались, но Мишка их уже не слышал. К нему кинулись заплаканные родители Лехи. Голоса их сливались в один заунывный стон. На выходе из столовой они встретили курящего деда Семена. Тот попытался улыбнуться Мишке, но получилось слишком неуклюже. Обменявшись парой фраз с Лехиным отцом, дед Семен вернулся в помещение и захлопнул за собой дверь, из-под которой ползла красная лужа. Скрывшиеся за деревянной перегородкой родители и друзья исчезли для Мишки навсегда.
Сутки спустя он сидел у окна, которое обросло новым морозным узором. За стеклом будто занималась заря, хотя время только шло к ночи. Багряные лучики выглядывали из-за спин деревьев, слегка раскрашивая черное небо. Мишка знал, что это до сих пор горит самый большой костер, какой он только видел. Пускай и издалека.
Военные сожгли всех. К тем троим, что перебили людей из столовой, добавили еще стольких же. Все они были мертвецами еще до того, как им разорвало головы. Возможно, даже раньше, чем Мишка появился на свет. Он не понимал, как такое может быть, но видел все собственными глазами. А потом из леса вышел еще один отряд с теми самыми черными человечками, которых они с Лехой видели чуть ли не каждый день. Оказалось, военные строители тоже не были людьми. Конечно, Мишке прямо никто ничего не рассказывал, но слышал он достаточно, да еще и напившийся дед Семен много чего наболтал. Теперь от всех этих чудищ остались только догорающие в самом глубоком котловане кости. Там же сожгли и убитых, и этого Мишка никак не мог понять и принять. Ведь если бы ожил его папка, которого нашли на полу столовой под грудой тел, то он бы точно не стал ни на кого нападать. Потому что добрый.
– Не спится? – спросил Леха, глядя со второго яруса двухэтажной кровати.
– Не-а.
Теперь мальчишки жили в одной маленькой комнате, как братья. Мишке, который остался без родителей, предстояло ждать отправки домой к бабушке, в Ленинградскую область. Но когда это произойдет, никто не говорил, ведь вокруг хватало и других хлопот.
– А хочешь посмотреть? – стараясь растормошить друга, спросил Леха.
– Ты что? Нам все уши отдерут.
– А мы тихо, я много раз в окно сбегал. Мои спать рано ложатся, нужно только на знакомых не наткнуться.
– А солдаты?
– Так они вроде подожгли – и все. Где-то в вагончиках ждут своих.
Мишка взглянул в темноту за окном. Сидеть в четырех стенах, где любой зашедший в гости лез к нему со своей жалостью, было невыносимо. А котлован теперь навсегда останется могилой его родителей. Так почему бы их не навестить?
Друзья выбрались в таежную ночь через окно. По спящему поселку носился ветер, гремя зубьями-сосульками. Котлованы располагались к северу от железной дороги, теснясь ближе к трассе, по которой ходила крупная техника. Словно лунные кратеры, выеденные экскаваторами, они разрастались в том месте, где тайга должна была уступить место городу. Сейчас они только заглатывали снег и бездумно таращились в низкое небо. Все, кроме одного.
Жарко было до сих пор. Причудливые тени гуляли по краям котлована, из которого вился легкий дымок. Вокруг никого не было, превратив всех мертвецов в пепел, военные вернулись в поселок. Ужасы прошлого вечера были погребены под угольной пылью, которая под стоны деревьев смешивалась со снегом.
– Всех просто подожгли? – спросил Мишка. – Как спички?
– Не знаю, кто бы нас пустил смотреть? Наверное, чем-то залили сначала, чтоб горели хорошо. Так им всем и надо. – Леха помолчал, глядя вниз, а потом спохватился: – Ну, кроме наших. Я про этих, военных.
Мишка заворожено глядел в погребальную дыру и пытался представить казнь. Другого слова мальчишка подобрать не мог. Ведь людей просто загнали вниз, расстреляли и сожгли, точно березовую шелуху. Пусть и не совсем людьми они были.
– Ничего не оставили, так даже не интересно, – ворчал Леха, который ожидал хоть какого-то зрелища. – Только зря вылезали в такую холодрыгу.
Кончики пальцев и впрямь стали чужими, и Мишка согласился, что идея оказалась плохой. Хоть из огромной ямы и шло тепло, кусачий мороз это не останавливало. Пора было возвращаться.
Но в трухе на дне ямы вдруг что-то вздыбилось. Мишка удивленно перевел взгляд на Леху – тот тоже заметил. Талый снег, смешанный с грязью, легонько шевелился. В середине котлована из разваренных внутренностей земли показалась облезлая кость. Мальчишки отступили чуть назад, не веря своим глазам.
– Они ж сгорели, – прошептал Мишка. – Должны были.
Возня внизу продолжалась, и вскоре на поверхности показалась голова, похожая на изъеденную крысами тыкву. Из глубины замерзшей земли прорывался мертвец.
– Ух ты! – возбужденно тараторил Леха. – Значит, этот целый остался. Нужно… нужно в него чем-то бросить!
– Дурак, что ли? Нужно позвать военных.
– Да что он нам сделать-то может? Эта развалина по склону и не поднимется. Это ж настоящий живой труп! Представь, а? Ну, представь!
– Мы ж не в зоопарке, – сказал Мишка. Ему все это очень не нравилось. Как это армия могла проморгать целого мертвеца?
– Да мы только немножко понаблюдаем, а потом, конечно, позовем всех. Интересно, если в него комком бросить, он зарычит? Глянь на него только. Копошится внизу, как жук какой-то.
– Или два жука, – пробормотал Мишка, указывая вниз.
– Ого, – нахмурился Леха. – Это, наверное, уже плохо?
Чудь дальше от первого «жука» выпрямлялся черный силуэт. Он двигалась гораздо быстрее, словно ледяные ставни не схватывали его конечности. Обугленная фигура хлюпнула ногами по пепельному киселю вокруг и задрала голову.
– Бежим, – шепнул Мишка, чтобы тварь внизу не услышала. Мальчишка знал, что их уже заметили, но шуметь все равно не хотелось.
Леха втянул носом соплю и без лишних разговоров ринулся к поселку, следом затопали и Мишкины валенки. Перед тем, как броситься за другом, Мишка мельком успел кое-что заметить. Возможно, это только очередные проделки воображения, но в трясине на дне котлована кто-то был. По всей огромной поверхности пузырилась рябь, словно в снежно-земляном месиве ворочалось нечто живое. Или мертвое.
Свет горел только в одном вагончике, поэтому мальчишки долго не выбирали, куда бежать. За столом сидели четверо молодых солдат. Они играли в домино, рядом в чугунной сковороде дымилась картошка.
– Эй, пацаны, вы чего ночью бродите? Совсем, что ли?
– Там это, как их, опять! – тараторил Леха, пытаясь отдышаться. – Которые мертвые, из могилы горелой!
– Ты чего несешь?
– Вылезают из земли опять! – выпучив глаза, голосил Леха.
– Мы не врем, – подключился Мишка, – там правда они есть. Черные такие… и страшные.
По лицам военных прошла волна непонимания, но буквально через пару секунд солдаты уже спешно одевались, подгоняя друг друга. Из занавешенной одеялами части помещения выбрались еще несколько человек заспанного вида. Среди них Мишка сразу узнал того майора, своего тезку. Он быстро взял командование на себя, расспросив мальчишек еще раз и отправив куда-то двоих солдат с автоматами.
Выстрелы сработали вместо утренних петухов, и поселок проснулся. Тут и там стали зажигаться слабые огоньки, где-то захлопали двери. Мишка с Лехой стояли на пороге вместе с майором, который смотрел в темноту провала лесной дороги. Стрельба там притихла, и это могло означать все что угодно.
– Что стряслось опять? – спросил всклокоченный дед Семен, на ходу запахивая телогрейку.
– Пока ничего, – ответил майор, даже не глядя на старика.
На дороге возник силуэт. За ним второй. Майор напрягся, потянувшись за ружьем, но из темноты бежали его люди. Мишка не мог стоять на месте, холод волнами гулял по телу.
Солдаты, спотыкаясь, добрались до порога. По глазам читалось, что за ними гонится как минимум выводок медведей-переростков.
– Их слишком много, нам патронов не хватит, – звенящим голосом стал рассказывать солдат с красным от мороза лицом. – Нужно что-то делать, они сюда идут. Некоторые бегут.
Вокруг собирался народ, чье бормотание заглушало скулеж ветра. Из вагончиков и косых срубов появлялись новые солдаты с оружием.
– Как же так, – проговорил майор. – Все же ладно сделали… Что, они все мясом обросли за сутки?
– Товарищ майор, по-моему, их стало даже больше.
Взвыл автомат, и Мишка зажал уши. От неожиданности он чуть не грохнулся с порога. Вспышки выстрелов пятнали ночь, отражаясь в глазах перепуганных бамовцев. На дороге появились бегуны, которых и пытались остановить солдаты, стоящие ближе остальных. Нескладные тени приближались к поселку, двигаясь неуклюже, но при этом быстро. Пули кусали их, разносили коленные чашечки и черепа, но мертвецы продолжали выскакивать из тьмы, точно поезда из туннелей. Снег взъерошивали выстрелы, белесыми фонтанчиками встречая гостей. Некоторых удавалось утихомирить на полпути, но адский конвейер продолжал выплевывать десятки невесть откуда взявшихся тварей.
– Да кто же вы такие? – спросил майор сам у себя, перезаряжая ружье.
Мишка старался держаться к нему поближе, чувствуя за человеком невероятную силу. Да и некуда мальчишке было бежать, никто его не искал. Все спасали собственную шкуру.
Когда дорогу поверх ковра разорванных свинцом трупов заполнило шествие мертвецов, военные решили отступать. Шагающие по кускам своих собратьев твари стали издавать какие-то странные звуки, которые напоминали стоны ветра в печных трубах. Основную массу бегунов отстрелили, и теперь к поселку приближались тихоходы. Но их насчитывалось уже даже не пара десятков, а не меньше сотни. Народ не поддавался контролю, в панике кидаясь от здания к зданию. Люди прятались кто где может, совершенно наплевав на попытки солдат сдержать всех вместе. Ужас поглотил бамовский поселок без остатка.
Дверь заколотили сразу за Мишкой, которого вместе с Лехой притащили солдаты. Вход тут же загородили столами и шкафом. В обоих окнах небольшой пристройки у лесопилки уже дежурили люди с автоматами. Темноту прогоняли керосиновыми лампами. Внутри было холодно и пахло опилками. Среди дюжины собравшихся Мишка обрадовался разве что деду Семену с майором, хотя и присутствие других военных немного успокаивало.
– Если они ломанутся – ничего не поможет, – грустно сказал кто-то из солдат.
– Четыре автомата с полупустыми рожками и ружье, – подсчитал дед Семен. – Негусто.
– Окна тоже заколотить, – приказал майор.
Леха не отходил от Мишки, держась подальше от дверей. Ребятня уселась в углу, стараясь унять страх. В помещении гремели удары молотков.
– Ну, командир, рассказывай, пока можешь, – сказал дед Семен, который, в отличие от пары строителей, примкнул к военным и старался помочь. – Чего вы в этот раз нахимичили?
– Мы – ничего, – голос майора был спокоен, будто они мило беседовали о том, как скоро цветные телевизоры вытеснят черно-белые.
– Оно и видно.
– Серьезно, это не наши. Их чересчур много.
– Тогда, может, это из дальних поселков заразившиеся?
– Ребята же сказали, что из котлована, – кивнул майор в сторону Мишки с Лехой. – Да и не должны они заражать. Им ведь в организм какую-то дрянь засунули, а действует она только на неживое. Эх, вот сейчас бы нашего доктора сюда, засыпал бы заумностями. Я так не умею.
По стенам прошлось первое эхо стуков. Голоса сразу затихли. Деревянные перекрытия заскрипели сухими костями, с потолка посыпалась опилочная пыль.
В дверь будто врезался гигантский молот. Грохнувший снаружи вой даже отдаленно не напоминал человеческий. Удары неслись со всех сторон, под верстаком для циркулярной пилы плясала древесная стружка. Заплатки на дальнем окне стали выплевывать скрюченные гвозди.
– Экономьте патроны, – сказал майор, взводя курок. – И в первую очередь держите дверь.
Женщины, в одной из которых Мишка с опозданием признал свою учительницу, заплакали, но до них никому не было дела. Дед Семен, который для своих лет выглядел настоящим богатырем, в подсобке раздобыл колун и подошел к окну. Когда последняя полоска дерева вместе с остатками стекла влетела внутрь, он размахнулся и саданул по подоконнику. На пол свалилась отрубленная кисть, похожая на черного паука-гиганта. Мишка уставился на редкие судороги мертвой руки, непроизвольно вцепившись в Лехин локоть. Мальчишке казалось, что пальцы вот-вот поднимут обглоданную временем кисть и побегут прямо к нему.
Тем временем дед Семен охаживал топором мелькающие, словно щупальца, конечности мертвецов в оконном проеме. Военные отстреливали головы, как только те показывались в зоне поражения. Развалилось и второе окно, в баррикаде у двери стали проявляться дыры. Гомон покойников снаружи тупой дрелью сверлил мозг. Видя, что сил и патронов у военных остается в обрез, бамовцы перебрались в подсобку. Пусть и не было там никакой защиты, но смотреть на то, как последние минуты доживает заслон от рвущейся внутрь нежити, не желал никто. Леха тянул Мишку вместе со всеми, но оторвать друга от пола так и не удалось. Мишка остался в большой комнате, где шестеро человек еще пытались зацепиться за жизнь.
Колун исчез за оконной рамой, и что-то очень сильное потянуло деда Семена в темноту. Солдаты едва успели втащить его обратно до того, как он перевалился через подоконник. Но вместе со стариком в комнату ввалился труп, в темно-зеленой голове которого зияли раны от дроби. Мертвец был сухим коротышкой в какой-то полуразложившейся робе. Зубы его сомкнулись на плече деда Семена, челюсти скрипели прямо под ухом.
– Снимите! Снимите его на хрен!
Солдаты нависли над катающейся по полу парой, боясь попасть в человека. Мертвецы ломились уже в оба окна, дверь доживала последние секунды. Мишка очень хотел хоть чем-то помочь, но страх его просто-напросто парализовал. Заплаканные глаза смотрели на деда Семена, который, кажется, переставал сопротивляться. Но вдруг помещение наполнил знакомый шум, и Мишка вспомнил о потерявшемся в кошмаре майоре. В его руках была «Дружба 4» – бензопила, которой частенько пользовался Мишкин отец. В затылок мертвеца вгрызлись пильные зубья, и мозговое крошево оросило человека на полу. Дед Семен в ошметках чудовища беззвучно открывал рот, как персонаж немого кино.
– Уходим, сейчас ворвутся! – крикнул майор.
Почти тут же солдаты похватали хоть чуточку пригодные доски и стали отходить. Мишка заметил, что половина уже побросала оружие. В окна, точно личинки, стали вваливаться скрюченные мертвецы. Чьи-то сильные руки сгребли пацана под мышки, и развороченный вход Мишка уже не увидел.
Дверь заложили остатками досок, хотя такой заслон выглядел просто смешно. В подсобке было тесно, дыхание людей жалобными хрипами ползало по комнате.
– Теперь ясно, – тихо проговорил дед Семен, когда Мишка попытался вытереть кровь с его лица.
– Что? – спросил майор, наваливаясь на дверь.
С другой стороны пока никто не скребся, словно мертвецы сначала решили осмотреться.
– Форма, – прохрипел дед Семен. – Я разглядел форму. Это бамлаговцы. Заключенные. Привет из прошлого.
Мужчины, подпиравшие дверь, переглянулись. Один из солдат знающе присвистнул. Майор выкинул на пол давно бесполезное ружье и присел рядом с Семеном.
– Эту чертову дорогу в тридцатых годах строили заключенные, – проговорил дед Семен. – Их держали хуже скота, в день умирало несколько человек.
Дверь едва не слетела с петель, но первую атаку выдержала. Дед Семен откашлялся рубиновыми сгустками и продолжал:
– Трупы валили штабелями прямо в бараках, рядом с кроватями. Они смерзались друг с другом, и отковырять человека можно было только по частям.
– Замолчите! Замолчите вы! – заголосила Мишкина учительница. – Зачем вы все это рассказываете?!
– Чтобы ты, красавица, знала, кто тебя кушать будет, – ответил дед Семен и рассмеялся.
Короткая очередь по верху двери снесла кому-то с той стороны макушку, и автомат отозвался грустными щелчками.
– Я отстрелялся.
– Своими жизнями они и прокладывали тот первый, довоенный БАМ. Кто ж знал, что рельсы потом снимать придется и тянуть в Сталинград. Видать, и в наших краях было отделение этого БАМЛАГа. Хоронили их как зверей, хотя настоящих душегубов было не много. В основном враги народа. Похоже, на месте того котлована и так было трупов полно, а вы туда еще своих потащили.
Майор шагнул от двери неровной походкой. В такое совпадение просто нельзя было поверить. Сдерживающие толпу нежити люди призывали его вернуться, но треск досок проглотил их крики.
– Та дрянь… – прошептал майор, устало усаживаясь на пол. – Та гадость, что жила внутри наших мертвецов, просто подняла бамлаговцев? Осталась в пепелище и спустилась вниз… Но как можно было раскопать котлован в том же самом месте?!
– Откуда теперь узнаешь, но все о том и говорит. Видно, крепкую штуку придумали ученые ваши, раз через столько лет оживила мертвяков. Своим костром вы заварили волшебное зелье, ребята. Спалив остатки этого проклятого эксперимента, только открыли крышку бездонного склепа.
Дверь уже походила на решето, женщины вслух обращались к всевышнему, а вой бамлаговцев резал уши.
– В полу, – прокашлял дед Семен, – есть схрон. Прямо у стены за мной. Думали, погреб маленький сделать, да так и не докопали до зимы.
– Да что ж ты молчал тогда?! – возмутился лысенький солдат с трясущимися губами.
– Потому что места там на двоих, меня можете не считать.
Мишка оглянулся, но ничего такого не заметил. Майор бросился к указанным доскам и за грудой хлама расковырял секретный кармашек комнаты.
– А ну-ка, мелюзга, мухой ко мне!
Мишка подошел к схрону и его туда буквально запихнули. Это была обычная яма с обледенелыми стенами размером с гроб. Сверху на друга повалился Леха. Внутри царил жуткий холод, пахло сыростью.
– Еще только одна из вас поместится, – сказал майор, глядя на женщин. – Чего уставились, решайтесь кто-нибудь пока не поздно!
Съежившись внизу под полом, Мишка слышал, как разрыдались женщины. Места совсем не было, и в компании с третьим человеком здесь они будут как те самые смерзшиеся бамлаговцы из рассказа деда Семена.
– Думайте, мать вашу! – взревел майор. – Закрывать надо!
Мишка выглянул наружу, понимая, что больше никого из этих людей не увидит. Мальчишка хотел хотя бы сказать «спасибо», но кроме привычного детского плача ничего выдавить так и не смог. От двери двигался топот. Один из солдат, на ходу сбрасывая объемную форму, подбежал к провалу в полу и нырнул внутрь, едва не задавив мальчишек. Теперь Мишка мог наблюдать за происходящим только через крохотную щелочку меж досок.
– Ах ты гаденыш! – майор потянулся к подчиненному, но тут лопнула дверь, и в застывших около нее людей врезалась волна мертвецов.
Майор наскоро замуровал схрон, припорошив его инструментами и досками. В комнату осторожно втекали мертвецы, точно не веря, что им удалось прорваться.
– А я ведь сразу почувствовал, что ты гнилой, – сказал майор в лица выходцев из могил, но слова предназначались тому, кто скрылся в подполе. – Если с детьми что-то случится, я тебя и с того света достану, Егоров. Мальчишки должны жить.
Подпирающие сзади своих собратьев мертвецы заполняли помещение. Мишка, будто сложенный втрое, мог видеть, как над головой мелькают черные босые ноги. Он знал, что сейчас будет, потому и закрыл глаза. И тогда прямо над головой наступил настоящий ад.
* * *
Дышать в крохотной яме было нечем. Они словно находились в материнской утробе, упираясь друг в друга и ледяные стены схрона. Мальчишки больше не плакали, ведь прошло уже черт знает сколько времени. Кровавый водопад перестал сочиться в щели потолка, превратившись в редкую капель. Пропали и звуки последних шагов наверху.
Олег не чувствовал себя виноватым. Если бы не он, то погибнуть могли вообще все. Ведь пока те клуши выбирали, кому же из них спастись, мертвецы уже почти проломили заграждение. Еще полминуты – и времени не хватило бы даже на то, чтобы прикрыть схрон. А так у троих появился шанс. Слова майора – только эмоции.
Пока над головой шла разделка людей, Олег был почти уверен, что бамлаговцы найдут их. Закончат с основным блюдом и спустятся за десертом. Но чавканье нежити постепенно стихало, а вскоре чудовищные тени убрались из комнаты. В крошечные просветы в дереве виделись только куски окровавленной одежды.
Олег непослушными руками приоткрыл створку, которая прятала их. Со второй попытки распахнуть ее удалось, грохнули какие-то железки. Пол точно покрыли разноцветным фаршем, который походил на ворсистый ковер. Олег сразу отвернулся, но желудочные спазмы скомкали внутренности, как использованную салфетку. Он помог выбраться наружу детям, за которых теперь отвечал. Что делать в такой ситуации, Егоров понятия не имел. Мишка с Лехой смотрели только на него, стараясь случайно не зацепить взором останки.
Выбравшись в зал с развороченным входом, Егоров убедился, что тот пуст.
– Давайте за мной, – шепнул он. – Только очень тихо.
Скрип досок действовал на нервы. Олег слышал за спиной шаги мальчишек, которые будто ступали по минному полю. Он подошел к оконной дыре и взглянул в темноту. Интересно, сейчас все та же ночь или уже миновали сутки? На подоконнике замерзла кровь, припорошенная свежим снегом. Шаги позади медленно поскрипывали, и тут Олег сообразил, что два перепуганных тельца уже уткнулись ему в спину. Егоров резко обернулся, едва не повалив ребят. К ним топал мертвец, точно искупавшийся в крови. Обрывки тюремной робы свисали вперемешку с внутренностями. Из-под верстака выбрался еще один покойник и заковылял за товарищем, распахнув беззубый рот.
Мальчишки кинулись к двери, а Олег не мог отвести взгляда от мертвецов. Они, казалось, стали двигаться еще медленнее, шаркая по полу грязными ногами. Перекрикивание ребятни раздалось уже за стеной, и Олег поспешил к выходу. На улице валил снег, дальше пары метров видеть было нельзя. Белая стена подходила все ближе, сжирая последние кусочки ночи.
– Дядь, – сказал Мишка, который, казалось, лет на десять повзрослел, – что нам теперь делать-то?
Из снежного водоворота доносился какой-то скрежет.
– Если бы я знал…
– Двигать надо, там ведь эти гады, они ж вылезут, догонят! – тараторил Леха.
За спиной от прикосновений мертвецов застонали доски. Нужно было бежать, но куда? Ведь в необъятной молочной мгле жили черные тени прошлого, голодные и опасные.
Пробираясь едва ли не на ощупь, троица резала таежный снегопад. Практически ослепленные нескончаемым крошевом, они просто шагали вперед. Когда на пути вырос забор из деревьев, Олег обрадовался. Лес казался самым безопасным местом. Но вцепившиеся ему в руку мальчишки вдруг потянули назад. Тогда Егоров увидел, что стволы деревьев вовсе не были такими толстыми, как ему показалось. Их облепили мертвецы, вгрызаясь в кору, точно спятившие зайцы. Треск стоял оглушительный. Мертвые были везде. Завидев людей, они прервали свое занятие и с любопытством уставились на живых. Из черной массы стали отделяться сгорбленные пятнышки, приближаясь со всех сторон.
Теперь Олег окончательно все осознал. Куда бы они ни пошли, где бы ни спрятались, рано или поздно мертвецы найдут их. Если и удастся затеряться в тайге, то протянуть на морозе больше суток уже не получится. Лететь сломя голову в неизвестность было глупо. От тех, кто не спит и не устает, убежать невозможно.
– Слушайте меня внимательно, – проговорил Олег. – Бежим что есть сил к котловану, ясно? К тому самому.
– Зачем? – обреченно спросил Мишка.
– Потому что я хочу жить, – бросил Олег и потянул мальчишек к едва видной в темноте снежной дороге, вокруг которой пока еще не успели сомкнуться мертвецы.
Шальная мысль посетила голову неожиданно, и Олегу было не до раздумий. Все, чего он хотел, – выжить любой ценой. Любой. Вспомнились слова майора о мальчишках. Что же, Олег позаботится и о них.
Отовсюду к ним тянулись облезлые руки, стараясь ухватить свой кусок человечины. Мертвецы вылезали везде, и от них едва удавалось увернуться. Абсурдная идея гнала Олега к котловану, а рассудок заранее противился тому, что задумал осуществить лейтенант. Дикость будущего поступка давила на черепную коробку, но Егоров несся вперед, пока десятки, если не сотни, мертвецов медленно ковыляли следом.
У котлована никого не оказалось, и Олег, взглянув на первую волну покойников, столкнул Леху с Мишкой вниз. Мальчишки покатились по склону, обрастая снежной коркой. Когда друзья воткнулись головами в растекшуюся по дну слизь, Олег прыгнул следом. Ворчание мертвецов приближалось, на другом краю котлована уже вырастали серые силуэты.
– Вы что ж натворили такое? – плакал Мишка, размазывая зловонную жидкость по лицу. – Нас же теперь всех сожрут!
В земле словно ковырялись огромные кроты. Изрытые мертвецами туннели сочились снежной влагой, в глубинах невообразимой трясины копались проснувшиеся покойники.
– Нас бы и так сожрали… – хриплым голосом говорил Олег, глядя на новые фигуры вокруг котлована. – До последнего куска, как остальных.
Леха сидел на земле, смотря в одну точку. Его, казалось, уже ничего не интересовало. Мишка пытался что-то сказать, но издал лишь бессильный стон.
– Но здесь, – продолжал Олег, намазываясь оставшейся после костра дрянью, – может, проживем. Хоть и немножко в другом качестве. Если не разучимся говорить, скажете мне спасибо.
Хрусталики на ресницах Мишки дрогнули. Сверху донесся знакомый вой. Мальчишка медленно опустился рядом с Лехой, из закрытых глаз которого, словно рельсы, тянулись ледяные полоски. Над головами ребят в сплетении деревьев ухнул филин. На востоке занимался рассвет. Мишка обнял друга и, пульсируя крупной дрожью, тоже зажмурился.
Олег уповал на то, что та химия, которая разбудила мертвецов, все еще сохранилась здесь. Огромное кострище с раскисшей землей должно было стать его пропуском в новый мир. Мир без боли и усталости. Без адского холода и болезней. Мир без жизни. Егоров последний раз поднял голову к туманному небу тайги. Его личная стройка БАМа подошла к концу, и Олег надеялся, что успеет ожить до того, как мертвецы оставят от него человечий обрубок.
В котлован спускались десятки бамлаговцев. Падая, спотыкаясь, путаясь в снегу, они шли за своей пищей. Волочили мертвые ноги, чтобы впервые за сорок с лишним лет наконец-то наесться.
