Читатели, достаточно напрактиковавшиеся в чтении книжек и поэтому привыкшие схватывать все, так сказать, на лету, уже догадались, наверно, что этот худенький пассажир в чёрном цилиндре был не кто иной, как господин Скуперфильд. С тех пор как ему удалось спастись от своих «избавителей», прошло не более суток, но за этот сравнительно небольшой срок бедняга Скуперфильд успел испытать очень многое. Первое время он бежал по лесу, не переводя дыхания, стараясь как можно дальше уйти от погнавшегося за ним Миги. Обернувшись назад и убедившись, что его никто не преследует, он значительно снизил скорость, то есть, попросту говоря, зашагал не спеша. Внутри у него все пело, все ликовало. Он был счастлив оттого, что получил долгожданную свободу и притом не израсходовал ни одного сантика. Совершенно не представляя себе, в какую сторону надо идти, чтоб попасть на дорогу, где его могла подобрать попутная машина, Скуперфильд решил идти, не сворачивая, все прямо, надеясь, что лес гденибудь да кончится и он выйдет к какомунибудь жилью.

В результате пережитых волнений чувство голода совершенно оставило его, то есть у него пропал аппетит. Надо сказать, что это очень часто наблюдаемое явление. Каждый по себе знает, что различные чувства не могут владеть нами все сразу. Обычно какоенибудь более сильное чувство вытесняет все остальные, более мелкие чувства, и тогда мы забываем о вещах, которые до этого казались нам чрезвычайно важными. На эту сторону дела как раз и обратил внимание Скуперфильд. Заметив, что ему совсем расхотелось есть, он понял, что чувство голода пропало у него от волнения. Это открытие навело Скуперфильда на мысль, что можно соблюсти экономию на еде, если, к примеру, хорошенько поволноваться перед завтраком или обедом. Для этого достаточно было затеять какойнибудь неприятный разговор или просто поссориться с кемнибудь.

Увлёкшись этими оригинальными мыслями, Скуперфильд не заметил, как чувство голода снова начало подкрадываться к нему. Очнулся он, лишь когда у него в животе мучительно засосало. Зная, что обычно заблудившиеся в лесу утоляют голод ягодами, лесными орехами или грибами, он принялся старательно шарить глазами вокруг, но нигде не видал ни орехов, ни ягод, ни даже грибов. Потеряв надежду отыскать чтолибо съедобное, Скуперфильд попробовал жевать траву, но трава была горькая, и он тут же с отвращением выплюнул её. Заглядевшись по сторонам, он не заметил, как забрёл в болото. Ощутив под ногами зыбкую почву, он решил обойти опасное место, но земля заходила у него под ногами ходуном. Испугавшись, он побежал обратно, но сделал лишь несколько шагов и угодил прямо в лужу. Видя, что со всех сторон окружён жидкой болотной грязью, Скуперфильд принялся прыгать с кочки на кочку. С большим трудом ему удалось выбраться на твёрдую почву, но при этом он попал в заросли репейника. Исцарапав лицо и руки, он продрался через колючки и уселся на траву, чтоб хоть немного передохнуть. Долго сидеть ему, однако же, не пришлось, так как на него напали рыжие болотные муравьи, укусы которых, как известно, очень мучительны. Скуперфильд, сам того не подозревая, уселся на их гнездо. Сначала он топтал муравьёв ногами и колотил своей палкой, но, видя, что их не становится от этого меньше, решил оставить поле боя и отступил. В тот же момент он обратил внимание на то, что вокруг стало темней. Сообразив, что день подошёл к концу, Скуперфильд прибавил шаг. Мысль о том, что ему придётся заночевать в лесу, приводила его в содрогание. По временам ему казалось, что лес начинает редеть и он вотвот очутится на опушке, но это было обманчивое впечатление. Лес все не кончался, а мрак сгущался все больше. Скуперфильд понимал, что через несколько минут наступит полная темнота, и стал искать, где бы заночевать. В одном из деревьев он заметил на высоте своего роста большое дупло. Решив, что более удобного места для ночлега теперь уже не найти, Скуперфильд залез в это дупло и начал располагаться на ночь. Дупло оказалось довольно просторное. В нём можно было сидеть, задрав кверху ноги и прислонившись к стенке спиной. Скуперфильд нашёл, что это очень удобно, тем более что снизу дупло было устлано слоем сухих прошлогодних листьев. Сняв с головы цилиндр и положив его на дно дупла рядом с палкой, Скуперфильд решил поскорей заснуть, но острое чувство голода гнало сон прочь. В добавление к этому у него начали болеть ноги. Скуперфильд подумал, что ноги болят от непривычки спать в обуви, и снял ботинки. Ноги, однако, не перестали болеть. К тому же болели уже не только ноги, но и спина и все тело. Скуперфильд понимал, что если бы ему удалось вытянуться во весь рост, то боль прошла бы, но в дупле никак нельзя было вытянуться. Там можно было сидеть только в скрюченном виде. С наступлением темноты температура понизилась, и Скуперфильда начал пробирать холод. Чувствуя, что мёрзнет все больше и больше, Скуперфильд снова обулся, надел на голову цилиндр, поднял воротник пиджака, а сверху положил на себя свою палку и чековую книжку, но от этого ему не стало теплей. До этого случая Скуперфильд слепо верил, что его чековая книжка, с которой он не расставался всю жизнь, способна выручить его из любой беды. На этот раз он на своём личном опыте убедился, что бывают все же случаи, когда ни банковский чек, ни наличные деньги не представляют собой никакой ценности.

Почувствовав, что закоченел окончательно, Скуперфильд выскочил из дупла и принялся прыгать вокруг дерева, после чего проделал целую серию гимнастических упражнений в быстром темпе. Это ему помогло. Но ненадолго. Как только Скуперфильд залез обратно в дупло, его снова начал одолевать холод. Несколько раз в течение ночи он вылезал из своего убежища, прыгал словно кузнечик, чтобы хоть немного согреться, и глодал кору дерева, пытаясь утолить голод. За ночь он ни на минуту не сомкнул глаз и устал, будто на нём возили воду. Ночь показалась ему нескончаемо длинной, и как только забрезжил рассвет, он покинул своё негостеприимное убежище, удивляясь только тому, что вообще остался в живых.

На этом приключения Скуперфильда, однако, не окончились. После бессонной ночи он очень туго соображал и брёл, не разбирая пути. К тому же в лесу ещё было недостаточно светло. Он сослепу натыкался на стволы деревьев и чуть не расквасил себе нос. Наконец он всё же выкарабкался из лесу. Перед ним расстилалась зелёная долина, местами покрытая сероватобелыми пятнами, которые Скуперфильд принял за снег. Спустившись в долину, Скуперфильд обнаружил, что это был вовсе не снег, а туман, который начал сгущаться над охладившейся за ночь землёй. Слой тумана стелился так низко и был так плотен, что Скуперфильд брёл в нём, словно по горло в воде. Со стороны могло показаться, будто над покрывшим всю долину дымящимся морем плыла лишь голова Скуперфильда в чёрном цилиндре.

Скуперфильду и самому казалось, будто руки, и ноги, и даже само туловище у него исчезли, а осталась одна голова, которая неизвестно на чём и держалась. Когда ему случалось посмотреть вниз, он видел лишь смутные очертания своих плеч. Когда же он глядел вверх, то видел серебристую, местами вспыхивающую розоватыми и голубоватыми отблесками поверхность лунного неба, представлявшуюся ему нагромождением исполинских металлических скал, какимто чудом повисших в воздухе.

Нечего, конечно, и говорить, что Скуперфильд и прежде мог сколько угодно любоваться красотой утреннего неба, но прежде ему не приходилось просыпаться так рано. Погруженный по горло в туман, который тянулся во все стороны до самого горизонта, Скуперфильд оставался как бы один на один с загорающимся чистыми, нежными и сверкающими красками утренним небом, и это зрелище наполняло его какимто возвышенным и торжественным чувством. Ему казалось, что он открыл в природе какуюто новую, неизведанную, никем не виданную красоту, и он жалел лишь о том, что никогда не учился рисовать и не может изобразить красками эту величественную картину, с тем чтоб унести её с собой и уже никогда с ней не расставаться.

Ощущая, будто чтото как бы распирает его изнутри, Скуперфильд испытывал неизъяснимое желание обнять распростёршееся над ним небо. И он чувствовал, что сможет сделать это, если только протянет руки. И он протянул руки, но как раз в тот же момент потерял под ногами почву и покатился в овраг.

Перекувырнувшись несколько раз через голову, он скатился на дно оврага и остался лежать ничком, разбросав в стороны руки. Мелкие камешки и комья сухой земли, катившиеся вслед за ним, некоторое время колотили его по спине. Вскоре это движение прекратилось. Ощупав себя со всех сторон, Скуперфильд убедился, что не переломал рёбер, и принялся шарить руками вокруг, надеясь отыскать свалившийся с головы цилиндр. К счастью, цилиндр оказался неподалёку. Вытряхнув попавшие в него камешки, Скуперфильд водворил свой головной убор на принадлежащее ему место и стал осматриваться по сторонам. Впрочем, это не имело никакого смысла, так как в тумане ровным счётом ничего не было видно.

Ощупывая перед собой землю тростью, Скуперфильд добрался до противоположного склона оврага и стал карабкаться по нему вверх. Несколько раз он срывался и скатывался обратно, но наконец ему все же удалось выбраться на поверхность. Отдышавшись немного и заметив, что туман стал прозрачнее, Скуперфильд отправился дальше.

Вскоре туман рассеялся, и Скуперфильд обнаружил, что шагает по рыхлой земле, усаженной какимито темнозелёными, ломкими кустиками, достигавшими ему до колен. Выдернув из земли один кустик, он увидел несколько прицепившихся к корням желтоватых клубней. Осмотрев клубни внимательно, Скуперфильд начал догадываться, что перед ним самый обыкновенный картофель. Впрочем, он далеко не был уверен в своей догадке, так как до этого видел картофель только в жареном или варёном виде и к тому же почемуто воображал, что картофель растёт на деревьях.

Отряхнув от земли один клубень, Скуперфильд откусил кусочек и попробовал его разжевать. Сырой картофель показался ему страшно невкусным, даже противным. Сообразив, однако, что никто не стал бы выращивать совершенно бесполезных плодов, он сунул вытащенные из земли полдесятка картофелин в карман пиджака и отправился дальше.

Шагать по рыхлой земле, беспрерывно путаясь ногами в картофельной ботве, было очень утомительно. Скуперфильд на все лады проклинал коротышек, вздумавших, словно ему назло, взрыхлить вокруг землю и насадить на его пути все эти кустики.

Как и следовало ожидать, ему все же удалось в конце концов добраться до края картофельного поля. Выбравшись на твёрдую почву, Скуперфильд облегчённо вздохнул и в тот же момент ощутил доносившийся откудато запах дыма. От этого запаха на него словно повеяло теплом и домашним уютом.

«Раз есть дым – значит, есть и огонь, а раз есть огонь – значит, гдето готовится пища», – сообразил Скуперфильд.

Оглядевшись по сторонам, он заметил вдали заросли лозняка и поднимавшуюся над ним струйку дыма. Припустив изо всех сил, Скуперфильд продрался сквозь заросли лозняка и очутился на берегу реки. Выглянув изза кустов, он увидел, что река в этом месте делала поворот, образовав небольшой полуостров. Плакучие ивы с изогнутыми стволами склонились над рекой и свешивали в воду свои длинные ветви с серебристозелёными, непрерывно колеблющимися листочками. Прозрачные струйки воды тихо плескались в корнях деревьев. Двое коротышек плавали неподалёку от берега и, казалось, чтото искали в реке. То один, то другой исчезали под корягами, а вынырнув, старательно отфыркивались. Двое других сидели на берегу у костра и подкладывали сухие сучья в огонь.

У самой воды под большой, старой ивой стоял дом не дом, хижина не хижина, а скорее какаято сказочная избушка. Все её стены были испещрены какимито непонятными картинками. На одной картинке был изображён коротышка в клетчатом плаще и с трубкой в зубах. На другой – точно такой же коротышка, и тоже с трубкой, но почемуто перевёрнутый вверх ногами. Над этим перевёрнутым коротышкой была чьято огромная нога в начищенном до яркого блеска ботинке. Рядом была банка с черникой, зелёные стручки гороха, чьято голова с волосами, покрытыми белой пушистой пеной, чейто рот с красными, улыбающимися во всю ширину губами и огромными, сверкающими белизной зубами. Затем снова чьято намыленная голова, но на этот раз лежащая на боку, чашка с дымящимся кофе, ещё банка с черникой, огромной величины муха, опять нога… Всё это было без всякого смысла и связи, словно какойто художник рехнулся, а потом вырвался на свободу и решил разукрасить попавшееся ему на пути строение своей сумасшедшей кистью.

И всё же не это привело в изумление Скуперфильда. У него захватило дыхание, когда над входом в эту чудную хижину он увидел вывеску, на которой огромными печатными буквами было написано:

МАКАРОННОЕ ЗАВЕДЕНИЕ СКУПЕРФИЛЬДА

– Что за чушь! – пробормотал в недоумении Скуперфильд. – Что это ещё за макаронное заведение, провались оно тут же на месте! И кто дал им право помещать на этой дурацкой клетушке моё имя? Или все это мне во сне снится?

Он принялся протирать кулаками глаза, но ни река, ни деревья, ни коротышки, ни дом с надписью не исчезали.

– А если это не сон, тогда что же? Насмешка? – вскипел Скуперфильд, и его кулаки сами собой сжались от злости.

Ему стало казаться, будто все это кемто нарочно подстроено, будто ктото подчинил его своей воле и заставил таскаться по лесам и болотам, прыгать по кочкам, скатываться в овраг, и все для того, чтоб заманить его сюда и показать эту нелепую вывеску.

– Какаято чушь! Хулиганство! Оскорбление личности! Чтото совсем дикое и несуразное! – ворчал Скуперфильд, в двадцатый раз прочитывая поразившую его надпись.

Постепенно он начал, однако, припоминать, что уже гдето видел такую надпись, что она, в общемто, ему очень и очень знакома.

– А! – чуть ли не закричал он вдруг. – Вспомнил! Я ведь видел её на ящиках с макаронами, которые выпускает моя собственная макаронная фабрика, провались я тут же на месте.

Присмотревшись, он убедился, что надпись на самом деле была сделана на длинном фанерном ящике изпод макарон и что вся хижина была сооружена из подобного рода ящиков. Здесь были ящики и изпод табака, с изображением коротышки с трубкой в зубах, и изпод мыла, с изображением намыленной головы, и изпод зубного порошка, с изображением зубов, сверкающих белизной.

В это время нырявшие коротышки вылезли из воды и присоединились к тем, что грелись у костра. Скуперфильд хотел подойти к ним, но его смущало, что коротышки были не совсем одеты. На одном были только брюки и башмаки, другой был в пиджаке, но без брюк, у третьего недоставало на ногах башмаков, у четвёртого не было шляпы. Увидев, что коротышки поставили на костёр большую банку изпод томатов и принялись чтото кипятить в ней, он решил отбросить в сторону приличия и подошёл к ним.

– Здравствуйте, дорогие друзья, не найдётся ли у вас чегонибудь покушать? – спросил он жалобным голосом. – Честное слово, целую ночь ничего не ел.

Его слова вызвали у коротышек целую бурю смеха. Тот, который был без рубашки, со смеху повалился на спину и принялся болтать в воздухе ногами. А тот, который был без штанов, ударял себя ладошками по голым коленкам и кричал:

– Что? Как ты сказал? Целую ночь не ел? Хахаха!.. Извини, братец, сказал наконец он. – Мы живём по правилу: пять минут смеха заменяет ковригу хлеба. Поэтому уж если нам случается посмеяться, то мы смеёмся не меньше пяти минут.

– Разве то, что я сказал, так смешно? – возразил Скуперфильд.

– Конечно, братец! Кто ж ночью ест? Мы думали, с тобой невесть что случилось, а ты говоришь: целую ночь не ел!

Они снова расхохотались, а Скуперфильд сказал:

– Если бы я только ночью не ел! Но вчера я даже не пообедал! Проклятый Крабс обещал угостить обедом, а вместо этого завёз в лес и привязал к дереву.

Это заявление вызвало у коротышек новый припадок смеха.

– Что? – кричали они. – Привязал к дереву? Угостил, нечего сказать! Этот Крабс, видать, большой шутник!

И на этот раз они смеялись не меньше пяти минут. Наконец тот, который был в пиджаке, сказал:

– Извини, братец, ты, я вижу, хороший парень. С тобой не соскучишься! Только вот жаль, накормить тебя нечем. Хотели наловить раков на завтрак, да сегодня ловля неудачная вышла. Мерзавцы прячутся на такой глубине, что не донырнешь, а вода с утра такая холодная, что терпеть невозможно. Вот, если хочешь, попей с нами чайку. Эй, Мизинчик, – обратился он к коротышке, который был босиком. – Тащика лишнюю кружку и начинай разливать чай. Сегодня твоя очередь.

Мизинчик быстро принёс полдесятка консервных банок, поставил их на стол, сколоченный из двух больших ящиков, потом снял с костра банку изпод томатов и принялся наливать из неё кипяток в консервные банки.

– Прошу к столу, – пригласил он, покончив с этим занятием.

Все уселись на ящики, которые заменяли здесь стулья. Скуперфильд тоже сел. Увидев, что все взяли консервные банки и принялись прихлёбывать из них, Скуперфильд тоже взял банку и, хлебнув из неё, обнаружил, что там был не чай, а простой кипяток.

– Где же чай? – спросил с недоумением он.

– Вот это и есть чай, – объяснил Мизинчик. – Он, правда, без чая, но это такой чай без чая. Теперь мода такая.

– Гм! – проворчал Скуперфильд. – Ну, чай – это действительно предрассудок! Шут с ним! От него организму все равно нет никакой пользы. Но где же сахар?

Этот вопрос вызвал новый взрыв смеха. Бесштанный фыркнул прямо в свою банку, так что горячий кипяток выплеснулся прямо ему на голые колени. А Мизинчик сказал:

– Извини, братец, сахару у нас тоже нет. И купить не на что. Мы уже давно пьём чай без сахару.

– Какая же польза простую воду хлестать? – угрюмо проворчал Скуперфильд.

– Э, не говори так, братец, есть польза, – сказал тот, который был без рубашки. – Вот ты за ночь, к примеру, промёрз, организм твой остыл. Надо ему согреться. А как? Вот ты горячей водички попей, горячая водичка растечётся по всем твоим жилочкам, организму сразу станет теплей. Да и в желудке будет не пусто. Вода тоже полезна.

– Ведро воды заменяет стакан сметаны, – вставил Мизинчик. – Науке это давно известно.

Все опять засмеялись.

– А кто вы, братцы? И чем занимаетесь? – спросил Скуперфильд, принимаясь хлебать кипяток.

– Мы, братец, так называемые беспорточные безработные. Слыхал, может быть, существует такая специальность? – ответил тот, который был без рубашки. – Когдато и мы были не хуже других, а после того, как потеряли работу, опустились, как говорится, на дно. Вся наша беда в том, что у каждого из нас чегонибудь не хватает. Вот видишь, у меня на теле нет даже рубашки, у этого нет ботинок, этот ходит без шапки. А попробуй покажись в городе без сапог или хотя бы без шапки, тебя сразу схватят фараончики и отправят на Дурацкий остров.

– Что ж, это вполне естественно, – подтвердил Скуперфильд.

– Таким образом, в городе нам не житьё, как видишь, да и без города невозможно. Сейчас я вот возьму у Мизинчика рубашку и отправлюсь в город. Может быть, удастся гденибудь подзаработать. А завтра Мизинчик наденет мои ботинки и, в свою очередь, отправится на заработки. Так мы и перебиваемся со дня на день: двое дома сидят, двое на промысел ходят. В общем, беда! Чувствую, что теперь нам уж не выбиться из нужды.

Нахлебавшись горячего кипятка, Скуперфильд почувствовал, что ему на самом деле стало теплей. Правда, особенной сытости он всё же не ощущал.

Вытащив из кармана клубни картофеля, он сказал:

– Я, братцы, нашёл тут какието штучки. Может быть, их можно есть?

Увидев клубни, коротышки засмеялись.

– Это же картофель! – сказали они. – Его можно испечь.

– А вы умеете?

– Ещё бы не уметь! – воскликнул Мизинчик.

Он схватил клубни и потащил к костру.

– Так вы, братцы, пеките, а я принесу ещё.

С этими словами Скуперфильд вылез изза стола и зашагал к зарослям лозняка.

– Куда же ты? – закричали коротышки.

– Я сейчас, братцы! В один момент! – крикнул Скуперфильд, исчезая в кустах.

В одну минуту он пробрался сквозь заросли лозняка и, очутившись на картофельном поле, принялся выдёргивать из земли кусты вместе с клубнями. Отделив от корней клубни, он наполнил ими свой цилиндр доверху и уже хотел отправляться обратно, как вдруг почувствовал, что его ктото схватил сзади за шиворот. Сообразив, что попал в руки сторожа, Скуперфильд с силой рванулся и бросился удирать.

– А вот я тебя! – кричал сторож, изо всех сил размахивая суковатой палкой, которую держал в руках.

Несколько раз он пребольно огрел Скуперфильда по спине палкой и прекратил преследование лишь после того, как загнал его в овраг.

Очутившись снова на дне оврага и растеряв по пути всю картошку, Скуперфильд начал раздумывать, куда ему лучше податься: вниз по оврагу или же вверх. Вылезать из оврага он опасался, чтобы снова не попасть на глаза сторожу. Подумав как следует, он решил, что лучше все же отправиться вверх, так как в этом случае было больше надежды выбраться на поверхность.

Расчёт Скуперфильда оказался верным. Пропутешествовав с полчаса, он выбрался из оврага и увидел вдали асфальтированного дорогу, по которой то в ту, то в другую сторону шмыгали автомашины.

Надеясь, что ктонибудь сжалится над ним и подвезёт до города, Скуперфильд подошёл к краю дороги. Как только вдали показывалась автомашина, он принимался махать шляпой. Вскорости ему повезло. Один коротышка остановил машину и, отворив дверцу, пригласил его сесть.

– Вам куда надо? – спросил он, включая двигатель.

– Мне в Брехенвиль, – сказал Скуперфильд. – Думаю, что теперь мне уже лучше всего вернуться домой.

– В таком случае вам надо в обратную сторону, – сказал коротышка. – Я ведь в Давилон еду.

– Ну, все равно! – махнул рукой Скуперфильд. – Поеду сперва в Давилон, а оттуда на поезде в Брехенвиль. Кстати, зайду к этому мерзавцу Крабсу и рассчитаюсь с ним за то, что он привязал меня к дереву. И ещё мне надо забрать оставленные у него в номере вещи.

Скуперфильд принялся подробно рассказывать новому знакомцу о своих приключениях и о подлом поступке Крабса, умалчивая лишь о том, с какой целью они отправились в совместную поездку. Все, что касалось денежных дел, Скуперфильд старался сохранять в тайне и никогда не нарушал этого правила. Коротышка громко смеялся, слушая этот рассказ, и был очень доволен, что судьба послала ему такого смешного спутника. Впрочем, скоро они распрощались, так как приехали в Давилон.

Поблагодарив владельца автомобиля за оказанную услугу, Скуперфильд отправился прямо в гостиницу. Там ему сказали, что Крабс ещё вчера отбыл в Грабенберг. Скуперфильд, однако, сказал, что ему надо забрать оставленные в номере вещи. Упаковав обратно в цилиндр оставленные мыло, полотенце, платки и другие предметы, вплоть до гвоздей и куска проволоки, Скуперфильд отправился в ресторан, велел, чтоб ему подали четыре обеда, и принялся есть, как говорится, за четверых.

Пообедав и выпив для хорошего пищеварения бутылочку минеральной воды, он решил, что теперь уже ничто не мешает ему вернуться в свой родной Брехенвиль. Как мы уже убедились, случаю было угодно, чтоб он попал на тот же поезд и даже в тот же вагон, в котором Незнайка и Козлик ехали в СанКомарик. Известно, что Брехенвиль находится по пути в СанКомарик.