Книга: Мастер боя
Назад: Глава 6 Тест для дауна
Дальше: Глава 8 Танцы до упаду

Глава 7
Неудачный урок

Солнце закатывалось за гребень голого склона. На короткое время оно раскололось на мелкие кусочки, прорываясь острыми лучами сквозь ветви зарослей кустарника. Потом один за другим хрупко порвались, угасая, и эти лучики-ниточки, и стали медленно наплывать сумерки.
Петр долго не включал света в палате. Да, собственно, это ему и не было нужно. Пока за окном еще не стемнело, от скуки он пару раз пробежал тесты, накручивая на вопросы для неодаренных детей дополнительные сложности, детализируя и рассматривая предмет обсуждения в различных ракурсах.
К примеру, отвечая, где живут рыбы, он констатировал, что в воде, и тут же начал развивать тему, строя логическую цепочку. Вода бывает морская и пресная; реки впадают в моря и океаны; соответственно, рыба подразделяется на морскую и речную; рыба морская: треска, пикша, сельдь, иваси, хек, минтай и клыкач; рыба речная: лещ, судак, сом, сазан, плотва, ерш, карп; рыба, которая живет в море, а на нерест идет в пресную воду: кета, горбуша, семга; а кроме того, в морях и океанах живут еще и млекопитающие — дельфины и киты. И так по каждому вопросу теста...
Подобные рассуждения расползались, стоило их тронуть, все шире и шире, хотя до этого они дремали. Петр чувствовал, что мозг с каждым открытым вопросом, пусть всего одним из миллиардов, септиллионов, окталлионов нейронов, но раскрывает его сознание, обретая мир. Однако ни единое открытие даже намеком не указало на главное, для чего все это было затеяно, — на его сущность.
Петр уже знал и помнил, что живет на планете эллипсоидной формы, называемой земным шаром, который с огромной скоростью несется в мертвом и голом пространстве по замкнутой орбите вокруг Солнца. Но вот в какой точке на этом эллипсоиде он родился и жил, мозг сообщать отказывался. Морская и речная рыба имели свое отражение в подкорке, но не являлось воспоминаний о том, как он сидел на берегу или качался на лодке, наблюдая за маячком поплавка, ожидая поклевку. И не всплывали видения не только сизаря в егоруках, щегла в егоклетке, не помнилось даже курицы, бродящей по егодвору в поисках зернышка.
Более подробно о себе, помимо прожитого за неполный месяц, Петру рассказали результаты медицинского осмотра. Рост 178 сантиметров, вес восемьдесят два килограмма, давление 120 на 70, пульс 65 ударов в минуту, брюнет, глаза карие, сложение атлетическое. Отличительные приметы: на теле шесть пулевых ран, три — колото-резаных.
Потом Петр долго лежал в темноте, рассматривая тени на стене от отраженного света фонарей, расставленных по периметру забора. И, при отсутствии иных развлечений, по теме утреннего пассажа, мысленно сравнивал ТТХ и боевые возможности винтореза Драгунова и последней модификации снайперской винтовки «Вампир». В результате пришел к выводу, что железяка — она и есть железяка, а эффективность ее применения зависит от профессионала, в чьих руках она находится.
Он не удивлялся подобным знаниям, как, впрочем, не удивлялся ничему. Петр через них пытался подойти к открытию себя, разбудить в памяти события, лица... Иногда казалось, что еще немного, и он переступит грань памяти, отделявшую его от прошлого. Но, увы, это не удавалось. Глухая черная стена стояла между ним нынешним и прежним. И пройти через нее, пробить, протиснуться в щель он не мог, не умел, не было сил...
Петр задремал, но, по ощущениям, ненадолго. Его разбудил негромкий металлический скрежет ключа в замке входной двери. Сознание автоматически и знакомо по ощущениям захотело вскинуть тело на кровати, однако Петр сдержался, вспомнив, где сейчас находится. Он спокойно приподнялся на локте и сел.
Свет из коридора очертил в проеме двери две крупногабаритные мужские фигуры. Один из вошедших повертел головой, негромко матернулся, заодно помянув черта и явно недостаточную освещенность у того в анусе. Наконец определившись, человек протянул руку вправо, пошарил по стене и щелкнул выключателем. Вспыхнувшая под потолком неяркая лампочка осветила стоящих на пороге палаты знакомых Петру охранников соседа по отсеку. Один из них был тот, которого он «уронил» по прибытии в карантин.
Разглядев сидевшего на кровати Петра, этот охранник широко и плотоядно заулыбался.
— Привет, козлик, — ласково поздоровался он. — Ты нас не ждал в гости? А мы пришли! Глянь, Винт, а он нам, видать, не рад.
— А с чего, Колян, ему радоваться, — печально качнул головой амбал, носящий имя Винт. — Отбивным котлетам по штату веселиться фишки нет. У них жизнь такая: сначала под молоток, а потом в рот — и через кишки в дерьмо. Вот и все веселье.
— Да уж, — согласился Колян. — Парень, видать, мечтал отсидеться за жестянкой под юбкой у башкирки. Но нынче-то Леночка хозяйка. А девочка эта любит сладенькое, особенно мужиков. Ей сейчас не до больных — вот даже ключики от палат на бегу бросила вместе с трусиками. Пока Моня ею занимается, мы от скуки, малыш, с тобой развлечемся. Ориентация у нас стандартная, так что ты чего нехорошего не подумай. Наши интересы чисто спортивные, корешок. Давай поднимайся и хиляй за нами.
Петр молча встал с кровати и потянулся за суконными брюками.
— А это ни к чему, — остановил его Колян. — В бельишке оно попроще будет, поспособнее. Сойдет за физкультурный прикид.
Сами охранники были одеты, видимо, по вечернему времени, в спортивные брюки, майки и сланцы. Петр безразлично пожал плечами, сунул ноги в тапочки и двинулся за ночными гостями. Они вышли в коридор, проследовали в самый конец коридора и остановились у выкрашенной белой краской двери. Винт отыскал на большой связке нужный ключ и открыл замок. Палата, куда они зашли, ничем не отличалась от той, где жил Петр, только была пустой — без мебели и умывальника.
— Это наш фитнес-клуб, — сообщил Петру Колян. — А ты, считай, тренажер. Слышь, Винт, он у нас по какой фирме проходит — «Кетлер», что ли?
— Хрен ему, а не фирма и не тренажер, — мрачно сказал Винт. — Грушей он у нас будет отечественного производства. А точнее — куклой для битья. Мягкой игрушкой...
— Ты, псих, не бойся, мы тебя до смерти забивать не станем, — доверительно сообщил Петру Колян, снимая сланцы и разминая руки и плечи. — Даже фингалов не будет. Просто поучим. Кости, конечно, помесим капитально, а с синяками погодим — папа не велел.
— Это Бурнаш, что ли? — безмятежно осведомился Петр.
— Для кого, может, и Бурнаш, а для тебя он господин Бурлаков, — наставительно сказал Колян и велел Петру: — А ну-ка встань, сынку, посередке комнаты, а мы полюбуемся на игрушечку. Да, забыл спросить... Тебя, псих, зовут-то как? А то перестараемся и не будем знать, за кого в церкви свечку поставить.
— Петром, — представился он, снял тапочки и аккуратно поставил их у стенки. Как всегда ниоткуда пришло понятие, что босая пятка работает эффективнее, чем, к примеру, нога, обутая в кроссовку или борцовку. А еще Петр стянул с себя белую казенную бязевую рубаху с завязками у горла, обнажив торс. Он вышел на середину палаты и встал, аккуратно и неспешно разминая в связках кисти рук.
— Слышь, Винт, нам Петя-петушок попался, — радостно выдал Колян. — Ну и когда же тебя, малыш, запетушили? Смотри, рубашечку скинул, щас штанишки сымет...
На последних словах Коляна веселья чуть поубавилось. Он присмотрелся к шрамам на теле Петра.
— Где тебя так порубали, мужик! В зоне, что ли? Да вроде нет, похоже на пулевые ранения, — уважительно сказал Колян.
— Да по хрену, пулевые, снарядные... — мрачно подытожил Винт, подходя к Петру. — Парень борзый, и его надо поучить. Готов, псих?
Петр безразлично пожал плечами. Он сам уже рассмотрел и оценил противников. Колян был ростом с него, а Винт на полголовы повыше. Правда, в отличие от Петра, оба весом килограммов под сто десять. Уже привычно пришло понимание, что с двумя одновременно ему справиться будет тяжеловато, но возможно. Страха не было, явилось знание своей силы и даже превосходства.
— Эй, Винт, чур, сначала я, — возмутился Колян. — Он же на меня первого наехал. А то я знаю, после твоих граблей один кисель останется.
— Нет базара, — лаконично сказал Винт и отошел к стене. — Работай...
Колян пружинисто шагнул к Петру. Остановившись в паре шагов, он энергично двинул плечами, видимо, проверяя готовность мышц. Затем неожиданно легко для своей комплекции, без подготовки и предупреждения, крутнулся вокруг оси и выбросил ногу в грудь спокойно стоявшего перед ним Петра. Прием был проведен классно, и исход вполне очевиден — по крайней мере, для двоих из присутствующих. Однако случилось совершенно непредвиденное. Беззащитная с виду «кукла» неспешно, как бы лениво, развернула торс, пропуская ногу мимо себя, и сделала короткий шажок в сторону. А еще Петр, словно играя, несильно шлепнул расслабленной ладонью по тыльной стороне бедра летящей мимо его груди ноги.
Этот шлепок едва не поверг Коляна на пол. С трудом сохранив равновесие от метнувшейся вверх конечности и проскакав несколько шагов по комнате, он остановился и с очумелым видом поглядел сначала на стоящего в спокойной позе Петра, а потом на товарища. На мрачном лице последнего появилось некоторое удивление, смешанное с долей иронии.
— Колян, ну ты лажанулся, — хохотнул Винт. — Он тебя как пацана сделал. Опять на подсечке поймал. Форму теряешь и реакцию. Я ж тебе сколько раз говорил, что ты много чипсов жрешь. Скоро от пола не оторвешься. А еще серебряный призер России. Надо про этот прикол Бурнашу рассказать, чтобы он тебя в десятиугольник на перевоспитание Леону загнал.
— Заткни хайло, Винт, — взревел от обиды Колян. — Я этого урода сейчас в бетон вотру!
Петр глянул на пол и поднял глаза на охранников.
— На бетоне линолеум лежит, — кротко доложил он. — Зачем его-то портить?
От этой реплики Винт закатился оглушительным хохотом, а лицо Коляна налилось бордовой краской.
— Ой, я умру сейчас, — сквозь смех проговорил Винт. — Как он тебя классно опустил. Братва животы надорвет, когда я им расскажу...
Неожиданно он перестал смеяться. Похоже, с опозданием до Винта дошло, что не одного Коляна касается возмутительное поведение психа.
— Ну, ты будешь его мочить? — рассерженно прорычал амбал. — Или я его сейчас сам урою!
— Отвали, Винт, он мой, — не на шутку взъярился Колян.
Он шагнул к Петру, по-прежнему стоящему с опущенными руками, и, подпружинив ноги, принял боевую стойку.
«Карате-до, — услужливо выдала сонная подкорка Петра, проанализировав стойку и до этого проведенный прием. — „Серебряный призер России“... Наверное, в тяжелом весе. Явно не профессионал и не боевик. Подобные ляпы стоят жизни. Похоже, схватки не избежать. А Лидия Анфимовна сказала, что сейчас надо налегать на дыхательные упражнения, статику и беречь голову...»
Среагировав на движение соперника, двинувшегося к нему, Петр с места не сошел, однако развернулся вполоборота и чуть напряг голени. Колян, видимо, оценив противника, оставил легкомысленный настрой. Он прошелся короткими пружинистыми шажками вокруг Петра, делая короткие ложные выпады, испытывая нервы и пробуя защиту.
Нервы у «психа» были в норме, а защита с виду — никудышная. По крайней мере, так могло показаться неискушенному: руки безвольно опущены, плечи стоят неровно и сутуло, словно у школьника-сколиозника. И Коляну вроде так и виделось, однако он уже дважды попадался на удочку мирной безмятежности этого человека. Охранник смотрел в завораживающе-спокойные глаза «куклы», и у него почему-то все меньше и меньше являлось желания вступать с ним в схватку. Но уход от боя мог серьезно отразиться на авторитете Коляна как «правильного пацана».
Неожиданно для себя и противника — тело как бы само собой посылом мышечной памяти динамично сошло с места — Петр двинулся по комнате. Короткий семенящий переступ, больше похожий на пляску — с остановками и мгновенным застыванием в причудливых позах, — завораживал и пугал.
«Танец журавля, — услужливо выдал информацию мозг Петра и опять напомнил о предупреждении милого врача: — Береги голову!»
И еще он вспомнил наставление Лидии Анфимовны, что нагрузка должна быть дозированной и ему нельзя переутомляться. Из этого следовало, что игру, в которую его втянули мальчики Бурлакова-Бурнаша, надо было заканчивать побыстрее. Именно игру, потому что его сознание не воспринимало происходящее как что-то серьезное, угрожающее жизни. И этому стоило верить. Мозг Петра, живший своей, пока отстраненной жизнью, еще ни разу не обманывал его.
«Ну что же, раз нельзя переутомляться...» — мысленно согласился Петр и резко остановился в журавлином танце. Он встал как-то неуклюже, открывшись сопернику для удара, для поражения. Винт, молча стоявший у стены, еще секунду назад мрачно и неотрывно смотревший на танцора, мгновенно очнулся и рявкнул товарищу нечто нечленораздельное, но ободряющее:
— Н-н-у б-х-а...
Колян и сам разглядел зияющую прореху в обороне «психа». Он уже понял, что случай столкнул его с противником, отличным от тех, с кем раньше сводила судьба спортсмена и братка.
Опыт и разум на долю секунды воспротивились легкости предстоящей победы. Однако остановиться он уже не мог. Мышцы годами и сотнями часов отработанным движением хаппо-кэри — тройного удара — понесли его к сопернику.
Ни тройного удара, принесшего ему шесть лет назад серебро на первенстве России по карате, ни даже одинарного Колян провести не смог. Выстрелившие в открывшегося противника кулаки — до работы ногами дело так и не дошло — встретили пустоту. Невероятно легким и неуловимым пируэтом Петр ушел с директрисы атаки и оказался за спиной Коляна. Наблюдавшему за схваткой Винту показалось, что рука «психа» со странно сжатыми пальцами лишь коснулась накачанного затылка его товарища. Однако «серебряный призер», на секунду застыв в нелепой позе с вытянутыми вперед руками, качнулся и тяжело рухнул на пол.
Озверевший от увиденного безобразия, Винт оторвался от стенки и, по-медвежьи косолапя, двинулся к Петру.
— Ты что, падла, сделал? — прорычал он. — Ты же Коляна завалил! Я щас тебя...
Петр еще раз сложил пальцы в конфигурацию, с помощью которой он отправил Коляна в нокаут, и сообщил Винту, а возможно — самому себе:
— Это «клюв орла»...
— Я тебе, ушуист хренов, за Коляна и клюв отшибу, и пасть порву, — грозно пообещал Винт.
Похоже, охранник неплохо разбирался в единоборствах, если так четко определил стиль борьбы Петра. А тот в ответ лишь безразлично пожал плечами и, как уже повелось, неожиданно для себя сказал:
— Ну, если у-шу вам не нравится, давайте попробуем что-то другое...
Винт потерял речь от подобного хамства. Набычившись, он двинулся к Петру. Если Колян, вне зависимости от своих габаритов, работал и перемещался в бою относительно легко, то новый противник шел мощно и напролом. И на изыски типа прощупывания обороны ложными ударами не разменивался.
Петр, чувствуя недюжинную силу и жесткость мышц Винта, избегал ближнего боя. Он проводил пару-тройку стремительных жалящих ударов и уходил прочь. Соперник не успевал за ним и злился еще больше.
Озверевший от ловли «психа», ловко ускользавшего от его медвежьих объятий и молотьбы кулаками-гирями по воздуху, Винт великими усилиями потеснил и запер того в угол. По крайней мере, ему показалось, что это сделал он, а не Петр привел его к подобному положению. Винт коротким размахом, вложив в удар все силы и злость, двинул в грудь стоявшего перед ним соперника кулак размером с футбольный мяч. Если бы он достиг цели, речь бы шла даже не о целостности ребер, а о более трагичном для Петра исходе.
Увы, но и в этот раз удар не достиг цели. Петр, резко согнув колени, упал вниз и повел корпус влево, пропуская кулак Винта мимо себя. А в следующий момент, будто исполняя танец вприсядку, он пошел вверх, и раскрытая ладонь тупой частью запястья двойным усилием нанесла сокрушительный удар в основание носа соперника. Сознание Петра очередной раз подсказало, как называется подобное действие: по-русски — «коромысло», а если на восточный манер — «шат».
Мгновенно ослепленный болью, Винт качнулся назад. Он уже не смог разглядеть, как к его шее метнулся все тот же «клюв орла». Однако и этот удар, пронзив тело неимоверной болью и одновременно парализуя мышцы, не поверг наземь бойца-рукопашника, а лишь согнул. Сознание не покидало Винта до тех пор, пока уважительно хмыкнувший на стойкость соперника Петр не приложился сверху локтем к его пояснице. Мощное тело грузно осело на пол.
— Так что, ребята, с втиранием в бетон сегодня ничего не получится. Не ваш сегодня день. И линолеум целым остался — зачем зря материал портить, — прокомментировал исход встречи Петр, глядя на поверженные тела. Винт лежал совсем недвижно, а Колян уже начал шевелиться, приходя в сознание.
— Ладно, парни, отдыхайте. До утра время еще есть, — после недолгого раздумья пробормотал Петр. — А я пойду к себе. Надо поспать. Распорядок дня нарушать нехорошо.
Он натянул рубаху, взял связку ключей, которую Винт, войдя, повесил на ручку двери, вышел в коридор и запер ее. Чтобы его в эту ночь больше не тревожили, Петр подобрал и снял со связки свой ключ, а саму связку оставил в замочной скважине двери процедурной, заперев и ее для порядка. Оттуда шли недвусмысленные женские стоны, смешанные с глухим мужским голосом и скрипом кушетки. Можно было позавидовать усердию Мони, занимавшемуся с медсестрой Леночкой, преступно забывшей в пылу страсти о своих служебных обязанностях.
Запершись изнутри, Петр с чувством хорошо исполненного долга быстро и крепко заснул. Его даже не разбудили глухие раскаты буханья в крепкие, обитые металлом двери, а позже — слабые стуки женского кулачка в железную филенку и жалобные призывы Леночки о возврате ключа. Мужская часть населения, соседи Петра по этажному отсеку, помощь даме почему-то не оказывали, хотя и могли бы после столь теплых отношений. Поэтому и Петр не проснулся, и дверные косяки его палаты остались целыми.
Назад: Глава 6 Тест для дауна
Дальше: Глава 8 Танцы до упаду