Книга: Мастер боя
Назад: Глава 5 А у психов жизнь...
Дальше: Глава 7 Неудачный урок

Глава 6
Тест для дауна

Флюра Сабитовна, старшая медсестра отделения, в которое определили Петра, заходила в этот день еще несколько раз. Сначала она сопровождала санитарку, принесшую ужин, попозже сделала укол, а перед сном принесла какие-то таблетки. Сказала, что и то и другое — «не для лчения, а укрпляще». Она дежурила в эту ночь.
Петру, несмотря на видимую неразговорчивость хозяйки отделения и трудности с гласными, все же удалось расшевелить ее и получить скудные познания о людях, заинтересовавших его и, судя по реакции, заинтересовавшихся и им самим.
Про санитара Егорыча женщина высказалась резко, однако в голосе ее Петр уловил уважение к этому человеку. При всей недосказанности можно было понять, что Егорыч не один десяток лет провел в зоне и сейчас вроде бы находился в завязке. Хоть и работает он простым санитаром, однако уважение имеет не только у работников психдиспансера, но и у серьезных посетителей.
Флюра Сабитовна пренебрежительно ткнула пальцем в сторону двери и поведала, что однажды отсиживавшийся в психушке индюк, такой же, как и огромный сосед Петра по отсеку, по незнанию попытался повысить голос на Егорыча и привести его к порядку, который сам и решил определить. В результате пришлось срочно переводить болезного и одного из его бодигардов в хирургию. Причем претензий от пострадавшей стороны к Егорычу предъявлено не было, так как разобрались люди, с кем имеют дело.
А про пумоносителя по фамилии Бурлаков она высказалась вовсе неуважительно, вспомнив, как тот в соплях и с голой задницей безотцовщиной гонялся по какому-то Тиньзину. А сейчас хоть и считается в городе крутым авторитетом и носит кличку Бурнаш, для нее он как был сопливым мальцом, таким и остался. И еще женщина предупредила Петра, чтобы был с Бурнашом поосторожнее — уж очень злопамятный это тип.
Ночь прошла спокойно и без происшествий. Петр хорошо выспался, компенсировав беспокойную ночевку у Коки. Часов у него не было — их вместе со всем скудным имуществом внесли в опись и сдали на хранение, однако далекие голоса и редкие солнечные лучи, с трудом пробившиеся сквозь затянувшую небо хмарь, известили, что пора вставать.
Он потянулся и рывком поднялся с кровати. Петр не знал, что ему сейчас нужно, и тело само подсказало, чего оно хочет. Встав на ноги на прохладный кафель, он прошелся по палате. Остановившись на свободном пятачке у окна, начал аккуратно разминать мышцы, начиная с шейных, с вращения головы, переходя к плечевым и далее опускаясь ниже. Петр не активизировал разминку, прислушиваясь к своему организму, работая не спеша. Он впервые после обретения новой жизни занимался подобным делом и ощущал, что знает и может это делать. Уже знал, что такая разминка — вполне знакомая и обязательная часть его существования.
Тепло, напитавшее мышцы, дало команду перейти к более активным занятиям. Растяжки и вращения ноюще отозвались в связках и суставах. Петр автоматически отметил, что из-за пассивного образа жизни после ранения он сильно понизил уровень своего физического состояния. И тут же в сознании возник вопрос: о каком состоянии идет речь? Какой физический, социальный, нравственный, в конце концов, уровень у него был до ранения? Он даже на секунду замер в движении, пытаясь сосредоточиться. Ему показалось, что нужно еще чуть-чуть напрячь память, и она даст ответы на заданные вопросы. И даже если не на все, пусть ответит лишь на один: кто он такой, человек без имени и без прошлого? Но, увы, сознание очередной раз не смогло перешагнуть проклятый рубеж, который установил тот подлый удар в затылок.
Петр почувствовал, как напряжение мозга отзывается ласковым прикосновением к затылку, предвещающим ставшую уже привычной боль. Прекратив разминку, он вернулся к кровати и прилег. На удивление, боль походила рядом, попыталась ухватиться острыми коготками за нервные окончания, но скоро раздумала и ушла.
Возвращаться к занятиям смысла не было. Еще минут десять полежав, Петр встал, умылся, а за отсутствием зубной щетки изобразил чистку зубов краем вафельного полотенца. Закончив туалет, он прошелся по палате, прислушиваясь к едва доносившимся из-за двери звукам чужой жизнедеятельности. Про него пока не вспоминали.
Мышцы приятно ощущались после полученной разумной нагрузки. Петр присел на табурет, привинченный к полу, откинулся на железную спинку кровати и прикрыл глаза. Он стал неспешно перебирать в памяти события прошедших дней.
Причудливая череда случайностей, свившись в единую цепочку, привела его в эту лечебницу, в эту палату. Будто кто-то властный взял неразумного за руку и потянул за собой: «Смотри! Это твоя дорога. Это твоя жизнь!» Была ли логика в произошедшем с ним? Реальность ничего не утверждала, а затаенная сущность его сознания говорила, что все на этом свете предначертано: и потеря памяти, и дедушка Джамал, и привокзальный скверик с бюстом поэта, Санька с Серегой, Серовск, маргинальный интеллигент Кока и милиционер Унтер, санитар Егорыч и авторитет Бурнаш, и эта палата с кафельным полом и выкрашенными зеленой масляной краской стенами. Все случилось так, как и должно было случиться.
Жаль было одного — прошлого. Но стоило ли о нем жалеть? Может быть, то, что произошло, увело его от несчастья. А вдруг наоборот — он был счастливым в прошлой жизни и в единый миг все потерял? Или же его исчезновение сделало кого-то несчастным? А вдруг люди радуются тому, что нет на свете того, кем он был? Или скорбят? Вопросы, вопросы и ни единого ответа...
Отвлекая от мыслей, в замке заскребли ключи. Обитая железом дверь отворилась, пропуская в палату Флюру Сабитовну и незнакомую Петру молодую женщину приятной наружности, в белом халате, с амбарной книгой в руках.
— Уже прснулся, млдец, — деловито сказала Флюра Сабитовна. — Как спл? Как сбя чествуешь?
— Нормально, — пожал плечами Петр.
— Я псле нчного джурства ухжу отдхать, — доложила она и кивнула в сторону молодой женщины, — а за мня остется Лнчка.
Петр уже без труда разобрался, что аббревиатура из четырех согласных и одной гласной представляет из себя имя молодой медсестры.
— Очень приятно, Лена, — поздоровался он и представился сам: — Меня зовут Петром.
Медсестричка стрельнула глазками в его сторону и сделала короткий росчерк в амбарной книге. Надо было полагать, он означал, что Петр в числе «штук один» в наличии и принят под наблюдение.
— Лчения нкакого не нзначено, — уточнила старшая медсестра. — Тлько укрпляющие. В цлом здров. Амнезия...
— "Что-то с памятью моей стало", — весело пропела Леночка, немедленно заслужив неодобрительный взгляд Флюры Сабитовны.
— Ну что вы, Флюра Сабитовна, так на меня смотрите? — улыбнулась медсестра. — Для мужчины память никогда не была главным достоинством. Они и за стенами нашей клиники ею особо не отличаются. Петр, как вы сами говорите, вполне здоровый мужчина, просто забыл, как его зовут. Мне такие встречаются на каждом шагу. У них у всех основные правила — вовремя удрать и забыть. Поэтому не стоит из этого делать трагедию.
— А у тбя ни в чм нет тргдии, — отмахнулась от нее Флюра Сабитовна. — Одни кмедии да мжики на уме. У члвека гре, а она... Пйдем длыие, втреница.
С завтраком, принесенным прежней санитаркой в сопровождении заступившей на дежурство медсестры Лены, состоявшим из молочной каши, ломтя белого хлеба и слабенького компота, Петр расправился быстро и вновь остался в одиночестве. Часа два о нем никто не вспоминал. Он сидел, лежал, смотрел в окно, выходящее на тыльную сторону диспансера. Там тоже не было ничего интересного, кроме трехметрового бетонного забора с колючей проволокой поверху, за которым тянулся, некруто поднимаясь, голый глиняный склон с пожухлой травой и редким кустарником по гребню.
Неожиданно в голову полезли странные мысли и рассуждения. Петр им не удивился, а просто принял к сведению. А думал он о том, что преодолеть забор особого труда не представляет. Место для разбега есть, толчковая ступня с шероховатости бетона не соскользнет, поэтому захват руками ребра плиты обеспечен. А там чуть подтянуться, закинуть наверх ногу и уже на трех точках опоры перекинуть тело через проволоку. Конечно, на «фосбюри-флоп» не потянет, но колючку преодолеть позволит. И приземление с трехметровой высоты особой проблемы не составит, а вот по склону под прицельным огнем уйти вряд ли удастся. Поэтому нужно уходить вдоль забора... И еще, если засесть на гребне со снайперкой типа «Вампир» да парой автоматического оружия — «калашами», а лучше «Бизонами», или без «Вампира», но с крупнокалиберным пулеметом «Печенег», вся психлечебница окажется наглухо блокированной...
Петр недоуменно хмыкнул, определяя явившиеся знания как вполне естественные для себя, но в нынешних условиях совершенно бесполезные, и стал скучать дальше. Когда это состояние совсем уж обрыдло, пришла Лидия Анфимовна, лечащий врач. Она мерила давление, пульс, слушала грудь и спину с приговорами «дышите — не дышите», спрашивала о симптомах болезни, а он подчинялся — «дышал — не дышал», следил глазами за молоточком, зажмуривался и держал перед собой руки с растопыренными пальцами.
А еще он наблюдал за врачом. Петр не мог предполагать, что у него имеются подобные познания, но по ее движениям, словам, фразам, мимике неожиданно для себя он стал рисовать психологический портрет приятной молодой женщины.
Деловита, умна, холодна и решительна. Но эти отличительные качества по большой части наносные, отработанные профессией. Вместе с тем в движениях, в интонациях скользит мягкость и, пожалуй, неуверенность — не медика, а женщины. Вероятно, она не замужем и не имеет детей, потому что такие беззащитные и одновременно строгие глаза могут быть только у одинокой. Она носит маску энергичной и деловой женщины, скрываясь под ней. Вывод: у объекта имеются слабые стороны, а значит, он уязвим.
Можно было сравнить Лидию Анфимовну с медсестрой Леной. Та не менее уязвима и, без сомнения, тем же одиночеством, однако совершенно по-иному. Планка ее чувственных желаний обнажена и позволяет без особого труда сыграть на этом поле. Искусственная закрытость Лидии Анфимовны вкупе с нравственной неустроенностью и соответствующими комплексами создает определенные сложности для контакта, решаемые в более длительный период и отличительными тонкими методами. Уровень эмоционального восприятия женщин различный, и внедрение в их окружение также разнится.
Зачем ему было нужно это изучение и выводы, Петр не знал. Он просто наблюдал и анализировал окружающих. Еще пару дней назад Петр был сконцентрирован на себе, на своих ощущениях. А сегодня, сейчас появилось чувство, что он освобождается от кокона, в котором находился до сих пор, и примеряет на себя окружающий мир. Правда, выходило это как-то странно, может — слишком специфично, если вспомнить утреннюю рекогносцировку местности из-за оконной решетки.
Лидия Анфимовна, записывающая в карточку результаты осмотра, подняла голову и неожиданно спросила:
— Петр, вы любите Грига?
— Я не очень хорошо знаю творчество этого композитора, чтобы любить, — неожиданно для себя, однако спокойно и естественно, не напрягая память на том, кто такой Григ, ответил он. — Будет более правильно сказать, что его музыка мне нравится.
— А что у него вам более всего по душе? — немного лукаво спросила Лидия Анфимовна.
— Наверное, как и всем, «Песнь Сольвейг», — пожал плечами Петр.
— А как вы относитесь к Мураками? — быстро спросила врач.
— Не иначе, как к модному писателю, — не задумываясь, ответил Петр.
— Веласкес, Тропинин, Кандинский...
— Художники, — без затруднений отчеканил Петр и с усмешкой спросил: — Это тест на интеллект или что-то другое?
— Меня как врача не слишком интересует ваш интеллект, — немного нахмурилась Лидия Анфимовна. — Просто я хочу дать работу вашему дремлющему мозгу. Он сейчас находится в заторможенном состоянии, и его необходимо разбудить. Причем делать это нужно аккуратно, шаг за шагом, не пытаясь форсировать события. Это с одной стороны. Ас другой — тестирование вас в различных областях знаний может помочь выйти на ваш профессиональный подуровень, а уже с него попытаться активизировать участки мозга, отвечающие за эго...
— Кстати, об эго, — прервал монолог врача Петр. — Я почему-то сегодня с утра, естественно мысленно, профессионально преодолевал ваш забор и уходил от погони. А потом блокировал лечебницу минимальным количеством личного состава и вооружения. И это у меня получалось!
— Если стрелялки-догонялки приплюсовать к следам ранений на вашем теле, то мы уже можем построить некоторые догадки о вас, — на секунду задумавшись, ответила Лидия Анфимовна. — Но мне не хочется начинать лечение с крайних категорий, которыми являются действия, связанные с насилием. Давайте отталкиваться от простых и общепонятных истин и понятий. Я вам оставлю два листка с вопросами. Это несложные задания из различных областей знаний. До обеда заниматься не стоит, отдохните, а после обеда почитайте, попробуйте ответить. Если вдруг почувствуете, что устали, не утруждайте себя, отвлекитесь и через некоторое время продолжите. И еще я вам покажу упражнения, которые надо будет разучить и делать.
Лидия Анфимовна встала с табурета, жестом подняла Петра и поставила напротив себя.
— Итак: исходное положение. Ноги на ширине плеч, немного согнуты в коленях. Руки держим перед собой со сплетенными в замок пальцами, локти приподняты на уровень груди. Делаем глубокий вдох, потом медленно-медленно выдыхаем, ладони переворачиваем и тянемся вверх, глазами следим за ладонями, подбородок поднимаем... Застываем... Ладони спокойно вниз... Тягучий вдох... Повторим... Молодец, не все правильно получается, но пока сойдет! И так надо делать десять-двенадцать раз. Это упражнение улучшает кровообращение мозга. Все запомнили?
Петр неопределенно пожал плечами и кивнул головой: «Все понятно».
— А теперь другое упражнение. Ступни на ширине плеч, левая рука вытянута вперед, правая согнута в локте, пальцы сжаты, лишь указательный поднят вверх... Тянемся...
— Пальцы не сжаты, а полусогнуты и, помимо указательного, большой смотрит в сторону. И ступни расположены несколько иначе — надо встать в положение всадника. Вам в юбке его принять сложно, — неожиданно вырвалось у Петра. — Это второе упражнение цигун. И делается оно так...
Он спокойно и качественно исполнил сложное упражнение, вызвав искреннее удивление Лидии Анфимовны.
— Вы, наверное, увлекаетесь у-шу? То, что вы показали вначале, это похоже на разминочный комплекс тай-цзы и еще может быть выборкой из первого из восьми основополагающих упражнений цигун или тайцзицюань, что означает «Великий предел», — сообщил Петр. — Оно включает в себя еще ряд движений — в основном на дыхание.
Петр показал изумленному врачу, какие еще движения входят в первое упражнение. На короткий миг задумавшись, он совсем неожиданно для себя и врача начал пояснять:
— Вы, Лидия Анфимовна, сказали, что этот комплекс улучшает мозговое кровообращение. Я позволю с вами не согласиться. Некоторые из составляющих комплекса действительно благотворно влияют на отдельные органы человека, однако ценность учения тайцзицюань совсем в другом. Восемь упражнений — их еще называют «Восемь отрезов парчи» — это не гимнастика, а учение о гармонии внутреннего мира и физического состояния тела. Вся жизнь человека определяется движением, и цигун является гармоническим единением внутреннего и внешнего. Движение внешнее как в зеркале должно отражать движение внутреннее...
Встретившись с внимательными глазами Лидии Анфимовны, Петр резко оборвал философский монолог.
— Извините, пожалуйста, — смущенно улыбнулся он. — Как-то само собой все получилось. Я не думал...
— Не волнуйтесь, все очень хорошо, — остановила его врач. — Это мне надо каяться, что я — дилетант — пытаюсь лечить больных топорными методами. Я считала, что эти упражнения из восточной медицины, но совсем не думала, что они являются основополагающей составляющей учения у-шу. Их нам показывал в институте профессор, утверждая, что они очень полезны для мозгового кровообращения. А оказывается, все более сложно и серьезно.
— В классической медицине вряд ли есть место для восточной философии. Так вы разрешаете мне заниматься цигун? — спросил ее Петр. Он мог и не спрашивать, но не хотел, чтобы ко всем комплексам молодой женщины добавился еще один — профессиональный.
— Конечно, занимайтесь, — согласилась Лидия Анфимовна. — Только пока этими двумя упражнениями, которые...
— ...мы изучили, — помог ей Петр.
— Да, изучили, — согласилась она, чуточку покраснев. — Остальные вы мне покажете позже, и я приму решение, можно вам их делать или нет. А пока не увлекайтесь. Нагрузка должна быть дозированной. Сейчас нам в основном необходимы статика и дыхательные упражнения. Если во время занятий почувствуете, что начинаете уставать, отдохните. И еще обязательно — берегите голову от любых, даже малейших сотрясений. А теперь извините, я должна спешить. Через пять минут у Ильи Сергеевича начинается планерка. До свидания, Петр, до завтра.
— До свидания, — кивнул Петр, и вдруг у него вырвалось: — Извините, Лидия Анфимовна, а откуда у вас такое необычное отчество?
— Совсем даже обычное, русское, архангельское, — улыбнулась женщина. — Моего отца звали Анфимом, а дядю Аникудимом.
— Так вы из поморов, — констатировал Петр.
— Да, я поморка, — подтвердила Лидия Анфимовна. — И я рада, что ваша память выдает такие специфические знания. Будем надеяться, что в скором будущем вы вспомните не только Грига, поморов и этот... цигун, но и самого себя.
До вечера день тянулся долго и нудно. После обеда Петр занялся тестами, которые оставила ему Лидия Анфимовна. На половине первой страницы в его сознаний само собой родилось определение того, чем он занимается: «Разминка для даунов». Вопросы о форме Земли, зачем птицам нужны крылья и где живут рыбы, повергли Петра в совершенное уныние и тоску.
А еще стало обидно, что детсадовскими тестами его ставят на одну ступень с коренными обитателями психиатрической лечебницы. Правда, остыв и немного поразмыслив, Петр решил, что, возможно, Лидия Анфимовна права и не стоит спешить, а шаг за шагом медленно и аккуратно будить свой мозг. Поэтому он дочитал тесты до конца и прилежно ответил на все вопросы. А закончив, выставил себе оценку: «Молодец, Петя, пять с плюсом в журнал».
Зато в другом он врача не послушался. Не только разрешенные два упражнения «Великого предела» — все восемь были им пройдены с начала до конца. Единственное, он старался поначалу несколько ограничивать себя в движениях, а точнее — в интенсивности их исполнения. Однако, немного поработав и прислушавшись к телу и ощущениям, он скоро начал двигаться в полную силу.
А еще, уже вечером, Петр с удовлетворением отметил, что за день приступ боли случился лишь один раз перед обедом, и то не сильный, да и прошел он быстро.
Назад: Глава 5 А у психов жизнь...
Дальше: Глава 7 Неудачный урок