Автобус уверенно рассекал осеннюю, а потому унылую равнину, носящую имя Среднерусской, стремясь поскорее вырваться за ее пределы. Последние две недели перед отъездом на турнир тоскливо зарядило ненастье. Практически без перерыва сеял мелкий дождик. Порой срывался мокрый снег, порошил траву и кусты, но тут же таял.

Проводы команды на турнир проходили торжественно, но без излишней помпы. С утра собрались, на микроавтобусе добрались до офиса Фонда ветеранов правоохранительных органов. Там их ждал роскошный по российским меркам комфорта автобус со знакомыми тремя лучами на эмблеме и две бригады журналистов со спортивных каналов. А встречал бойцовскую команду на крыльце подъезда лично Вилен Владимирович Слуцкий с парой свадебных чиновников из спорткомитета.

Малый митинг состоялся там же под моросящим дождиком. В микрофон сказали то, что было положено сказать, пожелали то, к чему и без этих пожеланий все стремились. Журналисты снимали, сотрудники фонда, создававшие толпу поклонников, живо рукоплескали, а члены команды, наполненные высокой ответственностью, понимающе кивали. В общем, все прошло чинно и благородно.

На торжественных проводах присутствовал и Роткевич. Правда, он в общем строю не стоял, а находился несколько в сторонке, в компании двух крепких парней с объемистыми спортивными сумками. У Петра создалось впечатление, что Весельчак Санни избегает попадать в поле зрения видеокамер. А может, это ему просто показалось.

После митинга пошла обычная суета отъезда. Вещи перегрузили из микроавтобуса в чрево «Мерседеса», деловито попрощались со Слуцким, обещавшим прибыть на финал турнира, в котором в мечтах уже видел подопечную команду. Напоследок генерал передал Леону видеокассету, неизвестно какими трудами и усилиями каких суперагентов добытую. На ней были записаны бои, видимо — контрольные, предтурнирные, основного претендента на «Бриллиантового льва» молодой немецкой команды герра Баума.

Перед отъездом выяснилось, что Роткевич поедет отдельно от всех остальных. А вот двое стриженых крепышей отправятся на автобусе вместе с командой с целью обеспечения безопасности. Петр переглянулся с Леоном, недоумевая, зачем понадобились подобные меры предосторожности. Два балбеса будут оберегать мастеров боев без правил? Кто-то явно недодумал или наоборот — передумал. Однако возражать не стали, оставили все как есть, потому что присутствие этих «секьюрити» никому не мешало. Пускай парни прокатятся в «европы».

Через час после выезда за пределы Москвы, когда уже все налюбовались серым осенним пейзажем за окнами и стали скучать, Леон запустил видеокассету, которую вручил Слуцкий. Круизный автобус был оборудован всеми благами цивилизации от биотуалета и кухонного комбайна до компьютера с выходом в Интернет через спутниковый телефон, не говоря уже о таких мелочах, как видеомагнитофон и телевизор.

Записи боев германской молоди просмотрели всем коллективом достаточно внимательно. Особых эмоций видеосеанс ни у кого из членов команды не вызвал. Дрались немцы, конечно, с напором и технично, однако как-то однообразно, даже серо. Ни в ком не наблюдалось своего стиля, изюминки. Поставленные удары, отточенные движения, мощь и отсутствие каких-либо эмоций на лице воспринимались как монотонная машинная работа.

Петр мог с уверенностью сказать, что Азамат и Ксения, да и Сева с Леной ни в чем не уступают двукратным держателям «Бриллиантового льва». Техникой они владели не хуже немцев, даже превосходили их в разнообразии стилей. А главное, Петр не заметил у питомцев герра Баума желания мыслить в бою, что прививал во время подготовки своим подопечным. Разбор просмотра свелся к короткому обсуждению, результатом коего коллективно был рожден тезис: «Драться с немцами можно, победить нужно».

Двое приставленных охранников интереса к записям боев не проявили. У Петра сложилось впечатление, что этим ребятам неинтересно ничто, кроме самих себя и сохранности своих сумок. Они уселись в разные концы салона. Один сидел сразу за водительской кабиной, а второй наоборот — на последнем ряду кресел. Петр случайно заметил, что когда передний решил отлучиться в туалет, он нашел глазами своего напарника, который, заметив этот взгляд, незаметно кивнул в ответ. А потом, до возвращения товарища, внимательно наблюдал за местом, где находились его пожитки. Так же поступил и другой, когда на остановке на заправку соратник по тандему ходил за сигаретами.

Петр, проходя мимо, без любопытства, чисто автоматически, глянул на полуоткрытую сумку переднего «секьюрити». Ничего интересного в ней не обнаружилось. Обычное с первого взгляда содержимое: сложенная стопкой одежда, кожаный несессер, сбоку втиснут большой двухлитровый термос. Уже вечером, при посещении туалета, на глаза Петру попалась сумка второго охранника. Содержимое ее в деталях соответствовало дорожному имуществу коллеги. Одежда, термос, несессер... Создавалось впечатление, что приставленных к ним бодигардов собирали в дорогу в одном цейхгаузе.

И еще одно маленькое наблюдение засело занозой в сознании Петра. У него сложилось впечатление, что за автобусом на достаточном удалении неотрывно следует неброский синий микроавтобус, близнец «Форда», похожий на тот, что был прикомандирован к их команде на время подготовки к турниру. По крайней мере, Петр его замечал дважды, в основном когда они заправлялись. По его наблюдениям, «Форд» терпеливо ожидал на недалеких подступах к заправке, пока водители зальют баки соляром, и затем продолжал двигаться за ними, держа солидную дистанцию. Третий раз микроавтобус был замечен Петром уже на польском погранпункте. Он готовился пройти досмотр на соседнем терминале. Их автобус в это время уходил с пункта досмотра, и рассмотреть пассажиров «Форда» возможности не было.

Эти непонятные пока мелочи Петр замечал и заносил в память, совершенно не представляя, зачем это ему нужно. Процесс шел практически в режиме автомата. Его сознание фиксировало несуразности, которые чем дольше продолжалась их поездка, тем больше его тревожили. Петр чувствовал — кожей, каким-то внутренним осязанием, что происходит что-то неладное. Он как будто прикасался в темноте к предмету, который хорошо знал, но не мог на ощупь определить, что же это такое.

Братскую Беларусь прошли без происшествий на одном дыхании. Да и в Бресте, на границе с Польшей, надолго не задержались. Успешно миновав формальности пограничного и таможенного контроля, автобус с командой влился в поток автомобильного движения, все более и более наполнявшийся по мере их приближения к Варшаве. Потом пошел обратный процесс, тем более что день клонился к закату. Неприятность случилась уже после того, как они прошли польскую столицу, почти сразу за Кутно.

После очередной заправки, километра примерно через четыре, водитель забеспокоился, что-то высматривая в зеркало заднего вида. Скоро, вырулив на обочину, шофер остановил автобус. Выскочивший наружу напарник быстро вернулся и объявил пассажирам, что спустило одно из парных колес на заднем мосту. Переодевшись в комбинезоны, ездовые вытянули из рундука ящик с инструментами и стали менять пробитое колесо.

Не прошло и пары минут после их ухода, как впереди автобуса резко затормозил его легковой брат в образе не очень нового «шестисотого» «Мерседеса» с забрызганными грязью номерами, явно польскими. Четверо крепких молодцов возрастом до тридцати в скором темпе десантировались из автомобиля, слаженно и умело рассредоточиваясь. Не оставалось сомнений, что диспозиция расписана и выполняется в точном соответствии с отработанным планом. Один остался у «Мерседеса» наблюдать за дорогой, другой направился к возившимся с колесом водителям, а двое уверенно поднялись в салон автобуса.

— Дзень добры, — поздоровался вошедший первым. — Куда паны и паненки путь держат?

Говорил он по-русски неплохо. Видимо, практики у «пшека» для освоения языка было достаточно. Похоже, не первый российский автобус встретился им на этом шоссе. И лицо парня показалось Петру знакомым. Он вроде пару раз продефилировал мимо их «Мерседеса» на заправке. Уж не из-за той ли прогулки стало спускать колесо автобуса?

— А вы, собственно, кто будете? — вежливо осведомился Леон. Он продолжал выполнять роль старшего тренера и вообще старшего.

— А мы, панове, экологичный патруль, — оскалился парень. — Следим за загрязненностью... как то будет по-российски: округляющей среды.

— Окружающей среды, — поправил его Леон.

— Так и есть, пан, — согласился поляк. — А на чем оседает самая большая грязь? На пенензах. На деньгах то есть... Так я верно думаю, панове торговцы?

— Мы, уважаемый, не торговцы, — спокойно доложил Леон. — Мы спортсмены. Едем в Германию на соревнования.

— И каким спортом увлекаются шановни паны? — удивленно поднял брови поляк. По его лицу определенно пробежала тень разочарования. Видимо, «экологи» рассчитывали встретить иной, более предприимчивый контингент путешествующих.

— Паны и паненки увлекаются гольфом, — ввязался в разговор Петр. — Это такая игра...

— Ведаю, — нетерпеливо перебил его поляк. — Вот только проверку нам все одно придется провести. На загрязнение округ... как то... окружающей среды.

Взгляды всех «гольфистов» были прикованы к Петру, который специально ввязался в разговор, чтобы привлечь их внимание. Азамат... Сева... Елена... Ксения... Леон... Он чувствовал напряжение и боялся, что кто-то не выдержит и сорвется в драку. Конечно, перевес и бойцовское мастерство на их стороне, да только есть пара-тройка весомых доводов, которые категорически отвергают подобное развитие событий.

Во-первых, все налетчики вооружены. По крайней мере, у них три пистолета, «сплювы», если по-польски, — такое жаргонное словечко вытащил из дальних уголков его мозг. Петр успел это разглядеть. И один уже был в деле. Парень, занимавшийся водителями, что-то втолковывал, для наглядности покачивая перед их носами массивным «глоком-7». У того поляка, что разговаривал с ними в автобусе, пиджак выдавал под левой подмышкой наплечную кобуру, явно не пустую. И молчавший за его спиной напарник в полуповороте показал под свитером сзади что-то небольшое и обтекаемое, заткнутое за пояс. А уж стоящий у «шестисотого» скучающий «пшек» вовсе давал волю фантазиям. За тонированными стеклами могла нарисоваться любая «справа» — от банального «калаша» до ручной «Мухи» или даже «ШКАСа».

Вторым сдерживающим моментом было то, что никто из команды, при всех их бойцовских талантах, не владел такой спецификой, как бой на ограниченном пространстве. За исключением, может быть, Севы Мельникова, прошедшего школу армейского спецназа. Ну и самого Петра, конечно, о чем ненавязчиво подсказало ему дремлющее сознание.

И третьим, пожалуй, самым важным фактором соблюдения тишины и спокойствия были совсем незаметные копошения со стороны приставленного к ним бодигарда. Петр краем глаза заметил, что едва «экологи» вывалились из машины и их намерения стали предельно понятны, тот, что находился сзади, быстро вытянул из нагрудного кармана предмет, внешне смахивающий на брелок по типу пульта управления сигнализацией автомобилей, только малость побольше. Он вытянул крохотную антенну и усиленно стал жать на кнопку на этом самом пультике. После любования данной картиной у Петра почему-то появилась уверенность, что суета парнишки не напрасна и стоит скоро ждать появления кавалерии из-за холмов. Поэтому, обратив на себя внимание «гольфистов», он совсем незаметно покачал головой, призывая к спокойствию. И, похоже, все приняли этот сигнал, не успел ничего предпринять. Синий «Форд», пролетев мимо автобуса, резко затормозил рядом с «шестисотым». Надо отдать должное, реакция наблюдающего за трассой парня была отменной. Одним скачком он оказался у открытого окошка передней дверцы и буквально вырвал из него лежавший на сиденье «узи». Однако действия нападавших оказались более быстрыми. Преодолев в два скачка расстояние от распахнутой боковой дверцы «Форда» до «Мерседеса», рослый детина одним сокрушительным ударом вколотил шустрого поляка вместе с его израильской игрушкой в раскрытое окно машины.

Среагировал и тот, что «беседовал» с водителями. Он резко развернулся на шум и, вмиг оценив обстановку, повернул в ту сторону ствол «глока». Однако ничего героического не успел совершить. Выстрела слышно не было, вот только налетчик, дернувшись, на мгновение застыл, так и не пустив в ход оружие, а затем стал медленно оседать на землю. Вероятно, дверца в «Форде» была недаром открыта, когда он затормозил перед автобусом. Кто-то из «кавалеристов из-за холмов» десантировался уже на подъезде и сработал «сплювой» с глушителем с тыла.

«Экологи», находящиеся в салоне автобуса, отреагировали на происходящее с задержкой. Они стояли спиной к лобовому стеклу и не видели начала акции. Лишь только когда рванулся и осел за стеклом их товарищ, парни поняли, что творится что-то неладное. Им понадобилось мгновение, чтобы врубиться в ситуацию. И еще нужна была пара секунд для появления на свет стволов. Но не случилось этих двух секунд. Примерно на полутора флажок на часах налетчиков упал, обозначив цейтнот.

Прибывшая подмога, естественно, не могла предупредить их действия. Петр понял, что сейчас может начаться маленькое Бородино, в котором выигравших не будет, а вот трупов может явиться неопределенное количество. В том числе и из списочного состава его команды.

Мозг ясно «срисовал» обстановку и принял единственно верное решение, обеспеченное минимумом средств. Петр находился во второй половине салона метрах примерно в шести-восьми от «экологов». Достать их в прыжке было невозможно. Не лучше обстояло дело и с оружием — откуда бы ему взяться. Хотя кому и булыжник из мостовой — оружие пролетариата...

Петр уже не думал, а действовал. Пока зрение фиксировало, как поляки рвали из кобуры и из-за пояса пистолеты, рука как бы сама собой ухватила горлышко трехсотграммовой бутылки с кока-колой, стоявшей в кассете, закрепленной на спинке кресла.

Резкий бросок, и через мгновение бутылка краем донышка врезалась в висок разговорчивого «эколога». Его пистолет лишь углом рубчатой рукоятки показался из-за борта пиджака, но дальше не вышел. Парень вырубился от сильнейшего удара, так и не успев понять, что же произошло. Второй, молчальник, уже вырвавший из-за пояса коротенький револьвер-"бульдог", резко обернулся на своего товарища, однако успел разглядеть лишь светлое пятнышко, летящее к его глазам. Вторая кока-кола горлышком, непосредственно фирменной пробкой врезалась точно в переносицу молчаливого «пшека». Качнувшись, он аккуратно сложился и упал сверху на тело уже умостившегося на полу автобуса подельника.

Петр внимательно оглядел свою руку, только что совершившую два замечательных броска, и удивленно покачал головой. Почему-то на ум пришла неизвестно откуда прилетевшая фраза: «Мастерство не пропьешь».

А в автобус уже ломились прибывшие на помощь «кавалеристы». Петр разглядел среди них Роткевича. Этого следовало ожидать. Он его сразу не узнал и только сейчас разобрался, что именно Санни вдолбил в окно «Мерседеса» стоящего на стреме поляка. Бедолага так и торчал в окошке, безжизненно перекинувшись через дверцу машины.

— Все нормально? — взволнованно спросил Роткевич, даже не взглянув на лежащих на полу налетчиков. Он через них просто перешагнул.

Петр заметил, что Санни, задавая вопрос, смотрит в упор на стоявшего у своего кресла бодигарда. Собственно, к нему он и обращался.

— Да, да, без проблем, — мелко закивал стриженой головой охранник. — Они ничего не успели сделать...

Было хорошо видно, что Роткевич после такого ответа расслабился. Он скосил глаза на сумку, стоящую в ногах охранника, и только после внимательного ее изучения оглядел всех присутствующих.

— Ехали мимо, видим, что-то неладное, — сообщил Роткевич. — Пришлось вмешаться. На польских дорогах неспокойно...

Фальшь этих слов была принята всеми молча. Не дождавшись реакции аудитории, а она, похоже, ему и не была нужна, Роткевич властно начал отдавать указания прибывшим с ним, таким же короткостриженым и быковатым, как и охранники, приставленные к команде.

Трех «экологов», уже начинавших подавать признаки жизни, связали и закинули в «Мерседес», который завели и укатили в лес. Того, кто «пас» водителей автобуса, сия процедура миновала. Для него уже закончилось все на этом свете. Парня просто оттащили подальше в придорожные кусты и засыпали листвой. Ребята из синего «Форда» работали умело и споро. Создавалось впечатление, что им заниматься подобным не в новинку. С дороги можно было разглядеть, что на обочине творится что-то неладное, но ни одна машина не остановилась. Грузовые и легковые неслись мимо, как будто все происходящее было в порядке вещей.

Зачистка местности завершилась скорее, чем водители успели поменять колесо. Роткевич дал команду «кавалеристам» на посадку в «Форд», а сам еще раз заглянул в автобус.

— Все в порядке, можно продолжать путь, — спокойно доложил он, как будто проблема остановки действительно заключалась в замене колеса. — Я водителей предупредил, чтобы до границы с Германией они шли без остановки. Думаю, такого больше не повторится, — Роткевич кивнул в сторону леса, куда отвели «Мерседес», — но на всякий случай мы вас проводим до Познани. А там дорога чистая. И еще... Никто ничего не видел и не знает, не было никакого наезда. Всем все понятно? Вот и ладненько. Увидимся во Франкфурте.

«Гольфисты» приняли выступление Роткевича по-прежнему без эмоций. Людей со слабой психикой в команде не наблюдалось, однако легко отнестись к произошедшему, к остывающему трупу, пусть налетчика, заваленному листьями в каких-нибудь двух десятках метров от автобуса, как-то не получалось. Так в молчании и двинулись дальше.