Глава 4 На войне главное вовремя упасть на землю
В голове расплавились мозги.
Впереди пылища и ни зги!
Дребезжит израненная «Волга»,
И до Кандагара еще долго!
Автомат, в нем два рожка валетом.
Ухают разрывы рядом где-то.
Кишлаки уходят вбок и мимо,
Сверху мины, снизу мины.
А вокруг угрюмая сторонка —
Притаилась, замерла «зеленка».
Все привычно, жарковато что-то,
Едем, как обычно. На работу… [17]
Начались обычные трудовые будни. Первые дни активно изучал работу горотдела. Большинство сотрудников и даже начальников отделений не имеет элементарной оперативной подготовки.
Агентура, которая давно лежит в сырой земле, числится действующей. На нее списываются оперативные расходы. С одной стороны, афганцев можно понять. Разве на их зарплату проживешь? С другой стороны, как можно бороться с душманами при такой дисциплине?
Информации по бандгруппам – практически никакой. Установочные данные на главарей отсутствуют. Полный разлад.
После оценки ситуации наметил основные направления деятельности: навести порядок в оперативных учетах, выделить из наиболее толковых сотрудников кандидатов на учебу, активизировать работу по приобретению источников информации. И главное: как перекрыть пути захода душманов в город? Посты Царандоя, контролирующие входы и выходы в город, ненадежны. Собственно, какой с них спрос? На пять – шесть постовых – по два автомата. Кому охота лезть под душманские пули?
* * *
Утром, как всегда, собрались на вилле у шефа.
– Ты сколько у нас, Санек? – спрашивает Володя.
– Почти месяц. Ты это к чему?
– Да так. С твоим приездом серьезных обстрелов еще не было. И в Кандагаре «духи» не очень шалят. Везучий ты!
– Везучий, говоришь? – Я почесал затылок. – Думаю, душманы, узнав, что город теперь в моих руках, поняли, что им пришел полный… конец, и сбежали в Пакистан. А может, наоборот, запасаются снарядами, чтобы по полной программе отметить мое прибытие и назначение?
«Напрасно я так пошутил», – подумалось мне.
– Ты чего такой? Не по – детски суровый? Давай закурим, – Тахир протягивает пачку сигарет.
В Афганистане мы курили в основном сигареты «Ява», и обязательно в мягкой упаковке. Отличные сигареты. В дуканах их было полно, по тридцать афгани за пачку. Я не курил пять лет. По совету медиков бросил в 1980 году, но в Афганистане закурил. А зря. Ситуация была банальная. В первый день в Кабуле кто-то из наших ребят купил красивую пачку сигарет и пустил ее по кругу. Машинально я тоже закурил. Потом за время службы в Афганистане раз пять бросал. Не получилось.
Запасы сигарет пополнялись прапорщиками Советской армии. Конечно, только теми, кому война – мать родна. К сожалению, в Афганистане были и такие. Кроме сигарет, в дуканы за афгани сдавались продукты питания: сухое и сгущенное молоко, тушенка, крупы. Про боеприпасы промолчу – лучше покурю…
– Почему такой смурной? – повторяет вопрос Тахир.
– Не знаю, Володя спросил, сколько я уже в Кандагаре. После его вопроса что-то сердце защемило…
– Не грусти. Это бывает, когда о доме вспомнишь.
– Может быть, может быть, – задумчиво говорю я и затягиваюсь сигаретой.
– По машинам! – команда шефа.
Караван из трех машин медленно набирает скорость навстречу свой судьбе.
* * *
На мосту перед нашим последним постом машину шефа остановили какие-то военные.
– Это кто? – спрашиваю Тахира.
– Комбриг Паша! Павел Владимирович. Он недавно в Кандагаре. Хороший мужик. Пойдем, поздороваемся.
Поздоровались. Закурили. Шеф с комбригом отошли в сторонку, стали о чем-то оживленно беседовать. До нас доносятся отдельные фразы: «Извини, Паша, некогда… Вернемся из Кандагара – переговорим». Шеф старался быстрее закончить беседу, но Павел Владимирович продолжал его удерживать, что-то объясняя.
Мимо промчалась «Волга», точно как наша, но с номерами (наши машины были без номеров). В машине четверо афганцев.
– Куда они торопятся? – подумалось вслух.
– Ты о чем это? – спросил Тахир.
– Сам не знаю. На душе тревожно.
– Да хватит тебе тоску наводить. Все будет нормально.
– Надеюсь.
Наконец шеф распрощался с комбригом. Сели в машины. «Машка», как мы ласково называли нашу «Волгу», никак не заводится. Шеф нервничает, что случалось с ним очень редко. С шефом нам повезло, было чему у него поучиться! Работал он очень быстро и энергично. Казалось, что даже в условиях войны ему не хватало простора для деятельности. Информацию он схватывал на лету. Решение принимал моментально…
Поворчав мотором, «Машка» завелась. Проехав километров семь, вновь остановилась возле афганского поста. Афганский пост – это танк, стоящий на обочине. Еще один такой же был при въезде в Кандагар, напротив ооновского городка. Из танка вылезают афганцы – машут руками, что-то кричат. В районе камыша, до которого не более двухсот метров, слышатся разрывы и автоматная очередь.
– В чем дело? – спрашивает шеф.
Афганцы оживленно жестикулируют:
– Шурави, туда нельзя. Плохо. Засада! Афганскую «Волгу» захватили!
– А вы чего здесь стоите? Давайте вперед, на выручку, – призывает их шеф.
– Нельзя, начальник, дастур нист (нет приказа), – отвечают.
– К черту дастур! Давайте вперед, – настаивает Игорь Митрофанович.
– Нет. Без приказа никак нельзя.
Да, это – Афганистан! Крыша на голову будет падать, а афганец не пошевелится – нет дастура, и все! Даже если наступит всемирный потоп, он все равно будет спать. Приказа нет! Для оценки подобных ситуаций в Афганистане родилось хорошее определение – афганский вариант, или проще – афган – вариант. Я не знаю, кто его первым придумал. Скорее всего, наши братья – чекисты из далекого декабря 1979 года, а может, ребята – «каскадеры» (бойцы отряда особого назначения КГБ СССР «Каскад»).
– Стас, ты утром ничего не перепутал?
– Нет. Передали – Раушанаст, – отвечает Стас.
– Кстати, а где наше сопровождение? – обращается ко мне шеф.
Пожимаю плечами. Действительно, где?
– Надо комбригу сегодня бутылку поставить. Если бы нас на мосту не тормознул, неизвестно, где и в каком виде мы бы сейчас находились, – говорит Тахир, протягивая мне сигарету. – Где гарантия, что не нас ждали?
– «Машка» – тоже молодец! Как чувствовала, не хотела заводиться. Приеду на виллу, обязательно хорошо ее вымою, – в тон Тахиру отвечаю я.
Минут через пять перестрелка прекратилась. На дороге тишина – ни наших, ни афганских машин.
– Ждать нечего. Поехали, – говорит шеф. – Автоматы – к бою. Дистанция между машинами не больше тридцати метров. Действовать по обстановке.
* * *
До места доехали в напряжении, но без приключений. Шеф пошел к начальнику Управления, мы – в мошаверку. Только расселись – сильнейший взрыв в районе въезда в Управление. За ним – второй, – уже во дворе. Звон разбитого стекла. Крики!.. Сижу в кресле с квадратными глазами, ничего не понимаю.
– И долго ты так собираешься сидеть, Санек? – спрашивает Володя, поднимаясь с пола. За ним встают остальные ребята. – Тебе здесь не парк культуры и отдыха.
Ситуация щекотливая. Памятуя, что лучший способ разрядить обстановку – пошутить, говорю:
– Вы молодцы, все плацкартные места заняли. А мне на Тахира падать? А вдруг бы ему понравилось? Что тогда?
Все засмеялись. Тахир беззлобно огрызнулся:
– Еще неизвестно, кому бы больше понравилось…
Снова смех. Война – дело веселое. И снова взрыв.
– Слушай, быстро учишься, – говорит мне Стас, – отличная реакция!
Я лежу калачиком в самом дальнем углу комнаты под столом.
– А как же? Сами говорили, что не парк культуры и отдыха.
– С чего это «духи» сегодня так развеселились? – размышляет Володя.
– Я же утром отметил – приветствуют мое назначение, – говорю я, выползая из-под стола.
Про себя подумалось: «Вот отчего моя утренняя тревога»…
Вошел Игорь Митрофанович.
– Все живы? Никто не ранен? – Язвительным тоном, как мне показалось, обращается ко мне: – И как нам объяснит ситуацию советник горотдела?
– Никак! Можно подумать, что до меня тишина была… Что ж никто отделом не занимался? Меня ждали? – Сам удивляюсь, с чего это вдруг так завелся.
– Ты давай не огрызайся, – не ожидая такого напора, делает замечание шеф.
– Я не огрызаюсь.
– Не огрызайся.
– А я и не огрызаюсь. – Продолжая ворчать, выхожу из мошаверки.
На заре службы мой шеф, хороший человек и настоящий оперативник, Исаев Алексей Викторович, говорил, что начальство самостоятельных, вроде меня, не жалует. Прав был Алексей Викторович. Из-за прямолинейности у меня частенько возникали неприятные ситуации. Ну, не стал я большим начальником, зато чистоту своих принципов сохранил, а, главное, никому по службе дорогу не перешел и никого не предал. Так думаю.
Во дворе столкнулся с Гаузом. Поздоровались.
– Что можешь ответить на вопрос шефа? – спрашиваю его.
Гауз разводит руками: по – русски не понимаю.
– Вот и я, мой боевой товарищ, ни хрена не понимаю. «Ураганы», «Гиацинты», «Грады», пушки, танки, бэтээры… Подразделения специального назначения, военная разведка, десантно – штурмовые подразделения. В небе «МиГи», «сушки», «вертушки». А советнический аппарат? Военные, партийные, комсомольские советники; советники КГБ, МВД… И вся эта махина – против кого? Против ДШК, «калашниковых» и «буров» (винтовка времен англо – бурской войны). Грозные «Стингеры», которыми нас пугают в прессе, оставим для журналистского смакования душманской мощи. Что еще нужно? Да в 1941 году с такой техникой наши отцы и деды за неделю бы с фашизмом покончили. А здесь?.. Похоже – это надолго…
Сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет. Пора всерьез подумать, как урезонить «духов», мне эти волнения ни к чему.
– Игорь Митрофанович, я с Гаузом в горотдел.
– Погоди, – шеф подходит ко мне. – А ты колючий. Чего завелся?
– Сам не знаю. Извините за резкость.
– Извинения принимаются. Александр, от твоего отдела до «зеленки» метров пятьсот, не больше. Гульхан говорит – «духи» затевают что-то нехорошее. При осложнении обстановки – сразу в Управление, в героя не играй.
– Триста девяносто пять метров, – говорю я задумчиво.
– Каких метров? – не понял шеф.
– До «зеленки». Вы сказали пятьсот метров, я уточнил – триста девяносто пять.
– Ты это серьезно? Мерил, что ли?
– Не сам, афганцев посылал.
– Зачем?
– Есть некоторые соображения. Проработаю – доложу.
– Ну – ну, дерзай, – благословил шеф.
Говоря шефу, что до «зеленки» триста девяносто пять метров, я не обманывал. У меня созрела идея (как я потом понял, утопическая) создать вокруг Кандагара оборонительную систему вместо постов Царандоя. Что-то вроде мини – «линии Маннергейма». В отделе нашелся сотрудник, Надир, окончивший сельскохозяйственный факультет Кабульского политехнического института. Он немного знал русский язык. Вот мы с Гаузом и поручили ему изучить местность на подступах к Кандагару. Нашлись карты города и прилегающих районов. Кроме боевых точек я планировал организовать пропускную систему и систему фильтрации, как это делалось в годы Второй мировой войны, на примере того же Берлина…
– Погодите! Я с вами, – Тахир догнал нас. – О чем с шефом говорил?
– Да так, ни о чем. Предлагал стать его замом. Шучу. Все путем.
В отделе с Гаузом обсудили вопросы по «линии Маннергейма», наметили направления работы. Договорились, что о нашей идее Гауз доложит Гульхану, я – Игорю Митрофановичу. А они пусть решают. Также договорились, что каждый понедельник буду проводить совещания, а по средам – занятия с начальниками отделений. Основная тема и совещаний, и занятий – вербовка агентуры, оценка и реализация добываемой информации.
Предложил Гаузу – он говорит со мной только по – русски, а я с ним – по – персидски. Гауз согласился. Через полгода он неплохо меня понимал и довольно сносно говорил по – русски. Я же старался сохранить чистоту персидского языка.
– Почему сегодня не было сопровождения? – обращаюсь к Гаузу.
Тот разводит руками. Понятно – лимит. Через два месяца мы откажемся от сопровождения: в отделе машина нужнее…
За обсуждением проблем не заметил, как пролетело время. Пора в Управление.
Прощаюсь с сотрудниками отдела.
– Ты меня не провожай. Я во второй отдел, к Тахиру, – говорю Гаузу.
Пройдя через маленький дворик, уже взялся за ручку калитки, как вдруг услышал шелест, будто большая стая птиц взлетела с деревьев и устремилась в небо. Откуда столько птиц? Но птиц не видно. Кто-то хватает меня за ворот и тащит назад, в помещение. Ничего не понимаю, но интуитивно не сопротивляюсь. У самого входа падаем. Раздается оглушительный треск. Это взорвалась мина на дороге метрах в пятнадцати от забора. За ней вторая, третья…
Передышка. Вскакиваем. Оказывается, это Гауз меня тащил… Ныряем в помещение. Здесь безопаснее. Вот я и узнал, что такое минометный обстрел, а заодно и понял, почему Тахир не рекомендовал ходить пешком.
С афганских батарей стали бить по «зеленке». Звонит Тахир.
– Все нормально?
– Нормально, – отвечаю в трубку, – только пятки, и не только, вспотели. Спасибо Гаузу, – жму ему руку, – подстраховал меня.
– Сейчас Володя подъедет. Шеф велел всем собраться в Управлении. Сиди, не высовывайся.
– Куда там высовываться? Мне развлечений с лихвой на полгода хватит.
В небе появились афганские «МиГи». Началась обработка «зеленки». Минут через пятнадцать подъехал Володя. Все собрались в кабинете начальника Управления.
После обмена информацией Гульхан, дав распоряжения своим подчиненным, обратился к шефу:
– Игорь Митрофанович, вам лучше воздержаться от поездок в Кандагар. Поработайте пока на виллах. Пусть ваши сотрудники договорятся с подопечными о времени. Перепроверим информацию, тогда и решим, как дальше работать.
Гульхан лишний раз под пули нас не подставлял.
Мы ушли в мошаверку. Шеф остался. К ним присоединились: партийный советник, секретарь провинциального комитета, начальник Второго армейского корпуса, начальник Царандоя.
– Совсем «духи» обнаглели, – говорит Женька – борода. – Решили к концу года перевыполнить план по обстрелам?
– А может, это дембельский аккорд? Перед уходом на зимние квартиры? Как-никак, уже октябрь, – добавляет Нур.
Стрельба прекратилась. Где-то далеко в «зеленке» слышались отдельные разрывы…
* * *
Домой прибыли в два часа дня.
Веселенький сегодня был денек. Только теперь, когда уже все позади, почувствовал дрожь по телу. Каково будет семье без меня? Лучше об этом не думать.
– Санек, в баню поедешь? – прерывает мои мысли Нур.
– Поехали.
После бани настроение улучшилось. Не все так плохо.
Доложил шефу свой замысел по организации защиты Кандагара. Шеф план одобрил. Идея хорошая, но нужно учитывать национальные особенности. Решили обсудить тему в Кандагаре у Гульхана.
Вернулся к себе на виллу. Сыграл с Нуром пару партий в нарды. Зашел Тахир, предложил сходить в кино в госпиталь. Я отказался – надо написать письма. Нур с Тахиром ушли, а я сел писать.
«Здравствуйте, мои родные, Нина, Андрюша, Сергуня! Дела у меня идут хорошо. Акклиматизация проходит по плану. Служба идет нормально. Участок мне дали новый. С языком справляюсь, но идет туговато…. Где мы живем – все спокойно. Работать не мешают. Погода стоит хорошая, но по утрам и вечерам уже прохладно, ходим в спортивных костюмах… Крепко вас целую. Ваш муж и отец».
Спать лег рано…
Был конец октября 1985 года.
