Джокер-три. Владимир Гайворонский. Дракула

Лицо нещадно опалило жаром, огненная стена, выросшая на пути, не давала различить, что же там впереди, что ждет за ревущим пламенем. Влад невольно отшатнулся назад, тело, подстегнутое властной командой инстинкта самосохранения не дожидаясь приказов мозга, уже стремилось оказаться как можно дальше от разбушевавшейся огненной стихии. Но это была лишь секундная слабость. Следовало любой ценой пробиваться вперед. Он поискал глазами какой-нибудь обходной путь. Тщетно. Кирпичные полуобвалившиеся стены зажимали его в узкий коридор в конце которого полыхал, переливаясь оранжевым светом, исходя клубами едкого насыщенного резким химическим запахом дыма, огненный поток. Возвращаться назад было нельзя. Влад с надеждой оглянулся на стены и лишь протяжно вздохнул, абсолютно гладкая кирпичная поверхность не давала никаких шансов. Значит только вперед, туда, через огонь.

Плотнее натянув на голову сползший на затылок капюшон комбинезона, прикрыв руками лицо, Влад метнулся вперед. Тело обожгло жаром, даже сквозь плотную ткань комбеза он ощутил тысячи острых иголок впившихся в кожу, наливавшихся невыносимой болью, достававших кажется до самого сердца, простреливавших его насквозь. Из перехваченного спазмом горла вырвался отчаянный рев, пришпоренные болью, до предела накаченные адреналином, невероятно взбухшие от притока крови мышцы швырнули его вперед. "Только не поскользнуться, не упасть, не выронить оружие…", — навязчиво стучали в голове прыгающие разорванные мысли. Он даже не понял, когда все закончилось. Накалившаяся одежда не дала почувствовать, что горящий участок уже пройден, и он продолжал все так же бежать, согнувшись в три погибели, закрывая лицо рукавом, прижимая к груди автомат. Продолжал бежать до тех пор, пока не получил жестокий удар ногой под дых, мгновенно выбивший воздух из натруженных легких.

В голове будто взорвалась бомба, на какие-то мгновения Влад просто выпал из окружающего мира и блаженно поплыл в холодной пронизанной яркими звездами черноте полного забытья. Жаль, что продолжалось это не долго. Возвращение обратно оказалось безрадостным, он открыл глаза именно в тот момент, когда ему на лицо с приличной скоростью опускалась подкованная подошва десантного ботинка. Влад даже не успел еще сообразить, что происходит, тренированное тело сработало само, абсолютно без его участия. Резкий рывок головы в сторону, и ботинок врага тяжело приземлился рядом. Конкретно так шлепнул о землю, вовсе без дураков, не увернись он вовремя, точно не обошлось бы без переломов. За что же ты меня, гад, так не любишь-то? Влад с непередаваемым чувством внутреннего удовольствия врезал, противнику под колени, прямо по связкам, если хорошо попасть и правильно подобрать угол, можно надолго обездвижить нападающего. В этот раз все вышло как надо. Тяжелое тело, матерно всхлипнув, осело на подломившуюся ногу. Впрочем, сам Влад засек это лишь краем глаза, к этому времени, он, уже откатившись в сторону и пружинисто развернувшись, поднимался на колени. Справа возник еще один, ловкая поджарая фигура, затянутая в черный комбинезон, очень быстро перемещается, размазываясь в воздухе от скорости, глаз еле успел уловить смертоносное движение. Опять с размаху летящий прямо в лицо ботинок. Без дешевых изысков, тупо и просто, по-футбольному, влет по чуть приподнявшемуся с земли мячу-голове… Влет получается сильно и больно, уж Владу ли не знать, несколько лет золотого детства отданы местному футбольному клубу. Когда-то маленький Влад подавал весьма значительные надежды на спортивную карьеру. Не вышло… Потому что дурак! Сейчас бы бегал себе по полю за мячиком, а не изображал его своей башкой. Вот ведь занесло дурня! В привычно растянувшемся времени удар теряет всю свою стремительность, становится вязким, медленным, жаль только, что собственное тело тоже подчиняется командам бешено просчитывающего варианты спасения мозга с той же вялой неторопливостью. Не успеть! Ничего не успеть: ни увернуться, уйдя с линии атаки, ни даже просто закрыться руками, подставляя под удар предплечья. Слишком поздно заметил угрозу, слишком беспечно попытался встать, не разорвав достаточно дистанцию с нападающими. Можно лишь чуть-чуть ослабить контакт, откинуться всем телом, складывая вектора движений, превращая пинок из встречного в настигающий. Не велика разница, но все же… Корпус отчаянно медленно идет назад, прогибаясь в пояснице… Четко, как на цифровом снимке видна подошва летящего в лицо ботинка, можно даже сосчитать золотистые шляпки гвоздей, которыми она подбита. Вот сейчас жесткая прессованная резина коснется его, круша на своем пути кости и разрывая кожу…

Время опять обретает свою привычную резвость. Удар! Каблук ботинка врубается в прижатый к груди подбородок, рифленый протектор от души проезжается по лицу. Есть! Теперь чтобы приложиться еще раз, ему надо будет преодолеть инерцию и вернуть ударную ногу на землю, делая ее опорной. Это время… Немного, десятые доли секунды, но его хватит… Распрямившись сжатой пружиной, выстреливая все тело будто пушечный снаряд, Влад головой врезается противнику в напряженный живот. Тот, охнув, обвисает, пытается зацепиться за ворот комбеза, царапает скрюченными пальцами спину. Влад с усилием отбрасывает врага в сторону, без всяких изысков, просто отпихивая, и не глядя, наступает ногой куда-то в район его горла, сдавленный полувсхлип, полувздох свидетельствует о том, что попал нормально, туда, куда следовало. Из разбитых губ обильно течет кровь, правый глаз стремительно заплывает, а все вокруг видится в мутно-багровом тумане. Ерунда! Зато теперь он на ногах, это уже дорогого стоит.

Из колышашегося перед лицом непроницаемой завесой марева возникают еще двое, оба в черных вражеских комбинезонах, оба уже видели его в бою и потому не спешат, уже по четким экономным движениям в фигурах читается отточенная пластика мастеров рукопашного боя. Опытны. Опасны. Расходятся далеко в стороны чтобы не мешать друг другу, чтобы не оставить ему шансов прикрыться телом одного от атаки другого. Хитрые. Но сейчас это ничего не значит. Он должен нейтрализовать обоих, других вариантов не предусмотрено. Это также как с огнем, дороги назад и в обход нет. Поэтому он должен пройти сквозь них, также как прошел сквозь пламя. Чего бы это ни стоило. Тот, что заходит справа заметно подволакивает ногу. А, старый знакомый! Выходит, это ты меня встретил первым. Извини, старик, сразу не добил, не получалось по ситуации, но я сейчас исправлюсь, будь уверен. Ого! У второго нож. Случайно засек мелькнувшее из-за рукава зачерненное лезвие. Никаких дешевых фокусов, игр с клинком, перебросов из руки в руку и перемен хватов. Профессионал. Нож, это преимущество. А преимущество от противника следует скрывать до последнего, до тех пор, пока не получится нанести решающий удар. Вот он и скрывает, лезвие лишь краешком высунулось прикрытое широким рукавом комбеза. Ладно, сути дела открывшееся обстоятельство не меняет, придется быть внимательнее и осторожнее, но и только.

Чуть отдышавшись, Влад приготовился к броску. В бою с несколькими противниками важнее всего скорость. Если сейчас позволить им перехватить инициативу, навязать свой рисунок схватки, то они его просто затопчут. Нет, шалите, ребятишки! Я собираюсь бить, а вовсе не отбиваться! Нет такого понятия, как численное превосходство противника, есть только недостаток скорости и неумение маневрировать. Так, кажется, говаривал товарищ Суворов, легко громивший вдесятеро превосходящих его по численности турок. Или не Суворов, а еще какой-то военный теоретик? Да, пожалуй, для Александра Васильевича мысль выражена слишком витиевато, он умел говорить более лапидарно, коротко и хлестко, как выстрел в упор… Черт, что за бред в голову лезет?!

Влад сделал короткий приставной шажок в сторону того, что прихрамывал. Хромой отреагировал моментально, сразу видно, понимает, как легко, набрав разгон с такого подшага можно сократить дистанцию до минимума, обрушив на врага сокрушительные удары локтей, коленей и головы, самого страшного оружия ближнего боя. На это Влад и рассчитывал. Дернувшийся назад хромой, на несколько секунд утратил контроль за общей ситуацией, готовясь встретить атаку. Влад же стремглав метнулся навстречу тому, что с ножом. Мозг успел запечатлеть лишь льдистый блеск холодных голубых глаз и выставленное вперед в оборонительной стойке лезвие ножа, чутко следящее остро-заточенной кромкой за каждым его движением. Дальше все произошло быстро и предсказуемо: обманный выпад, короткий финт и стремительный настоящий удар в грудь. Времени на то чтобы попытаться каким-то образом его отбить, просто не было. "Если ты ставишь блок, ты теряешь время и инициативу, забудьте про блоки, они для спортсменов, вы должны работать только на опережение. Бить сквозь удар!" Хриплый бас инструктора, кажется, звучит в голове все то время, пока немыслимо невозможно для обычного человека извернувшийся корпус уходит с линии атаки, в глазах противника вспыхнувшее было торжество, сменяется растерянностью и недоумением, он проваливается вперед вслед за не встретившей на пути сопротивления плоти рукой. Нож со свистом распарывает воздух где-то у самого уха, левая рука для страховки ложиться на предплечье атакующего внакладку, в то время как правая аккуратно, почти нежно обнимает врага за шею и в такт с его собственной инерцией тянет вперед. Прямо на встречное движение откинутой назад до отказа и тут же стремительно брошенной вперед головы. Лоб с размаху впивается противнику в носогубный треугольник, с хрустом сворачивая нос, плюща и разрывая губы. Не давая врагу опомниться, Влад вдобавок несколько раз насдил его на колено, и отбросив от себя еле стоящее на ногах, утробно мычащее пошатывающееся тело влепил последний, аккордный апперкот в подбородок. Противник мешком рухнул ему под ноги. Все! Этот больше неопасен. Влад развернулся, готовый встретить атаку хромого, за понадобившиеся на его напарника несколько секунд тот должен был успеть добежать до места действия, и замер в недоумении. Последний оставшийся на ногах черный комбез просто сидел на земле и, неторопливо копошился в кармане, пытаясь извлечь сигарету из мятой пачки, пальцы его заметно дрожали.

— Все, Гайворонский, на сегодня достаточно, а то ты мне всех бойцов перекалечишь, — лениво произнес скучающий голос. — Будем считать, упражнение выполнено на «удовлетворительно».

— Чего это на "удовлетворительно"… — обижено протянул Влад, с наслаждением опускаясь на такую мягкую, манящую землю.

— Того это! — построжал голос. — Восемь лишних секунд по общему времени. Раз! Выход из горящего напалма с закрытым лицом и, в результате, неожиданное попадание в засаду. Два! Нейтрализация противников в рукопашной отнюдь не максимально эффективная из возможных вариантов. Это три! Достаточно? Или разобрать подробнее?

— Достаточно… Тройка тоже госоценка… — устало махнул рукой Влад. — Я в отличники не стремлюсь…

— Ну и зря, Гайворонский, зря, — говоривший, наконец, вышел из-за спины Влада и присел перед ним на корточки. — Родину на тройку защищать нельзя… Можно на тройку рулить финансами, строить дома, лечить зубы и пробивать унитазы. А вот Родину защищать нельзя. Потому как если встретится тебе троечнику соседский отличник, то строить больше ничего не понадобится и лечить будет некого… Понятно тебе, сирота казанская?

— Понятно… — буркнул Влад, стараясь не поднимать глаза выше трущейся о ботинок травы.

— А раз понятно, то считай, что в этот раз зачета ты не получил. Будешь пересдавать. Вопросы?

— Как пересдавать?! — вскинулся Влад. — Сами же сказали «удовлетворительно»!

Сидящий перед ним человек в черном комбезе, точно таком же, как на нападавших, довольно расплылся в улыбке и пригладил широкой пятерней седеющий ежик волос.

— Вот так и будешь пересдавать, до тех пор, пока не сделаешь все без ошибок. Надо будет, повторишь еще десять раз, а то и двадцать…

— Нет уж, увольте, Сергей Николаевич… Тогда как-нибудь без меня, — прошмакал распухшими губами подошедший к ним черный комбез, тот, что нападал на Влада с ножом. — Он же мне всех парней искалечил…

— А кто же тебе доктор, Семенов? Я что ли виноват, что вы такие лохи! — всплеснул руками Сергей Николаевич в искреннем негодовании. — А еще спецназ! Ишь, название-то себе выдумали: отряд специальных операций «Град»! Прямо, как большие. А потом приходит всего один, запыханный, полукаличный пацан и делает вас троих, как девочек!

Семенов, обиженно шмыгнув разбитым носом, отошел в сторону, туда, где двое его товарищей угрюмо курили, ощупывая полученные «раны» и бросая вовсе не дружелюбные взгляды на Влада.

— Зря вы с ними так, Сергей Николаевич, — примирительно улыбнулся Гайворонский. — Они действительно старались, как могли…

— Это ты прав, — добродушно улыбнулся седой. — Они-то старались, а вот как действовал ты, мне совсем не понравилось. Такое впечатление, что полоса оказалась для тебя не достаточно реалистичной, что ли… Ты даже с ними работал с оглядкой, как бы кого серьезно не помять… Даже не знаю, что сказать… Похоже чего-то мы с инструкторами не додумали… Не проникся ты выполнением задачи, все время вел себя так, будто в спортивных состязаниях участвуешь…

— А как я себя должен был вести?! — раздраженно бросил Влад. — Или вы не понимаете, что если бы я хоть на мгновение поверил, что эти трое настоящие враги, то вполне мог оставить здесь три трупа! Мне так было бы даже легче. Вы же профессионал, должны понимать, насколько легче человека убить, чем нейтрализовать.

— Тише, мальчик, тише… — в голосе Сергея Николаевич прорезались резкие металлические нотки. — Не забывайся. Не надо мне тут играть спектакль одного актера, про оскорбленного в лучших чувствах и неконтролирующего себя после повышенной дозы адреналина бойца. Я-то прекрасно знаю, что сейчас ты уже в норме и можешь абсолютно здраво рассуждать. Как-никак результаты твоих тестов на эмоциональную устойчивость приходили именно ко мне. Или ты хочешь показать, что с тех пор что-то серьезно изменилось?

Влад, молча опустил голову, действительно глупо было пытаться что-то изображать в присутствии постоянного куратора и наставника, который знает его, пожалуй, даже лучше чем он сам себя.

— Так-то лучше, — верно понял его жест Сергей Николаевич. — А этих дуболомов ты пожалел абсолютно напрасно. Они по сравнению с тобой не имеют вовсе никакой ценности. Ты очень дорогостоящий проект, если еще этого не понял. На твою подготовку затрачены такие деньги, что ты должен стоить как минимум столько же, сколько десантный батальон. Да-да, не надо тут улыбаться! Ты обходишься казне ничуть не дешевле. Поэтому даже если бы ты убил всех троих, никто не был бы в претензии, просто несчастный случай, производственные потери. А ты со своим благородством и человеколюбием просто завалил зачет. Каким образом прикажешь натаскивать тебя на кровь? Ведь и в реальной ситуации ты потом поведешь себя так же, как сейчас. Ты же сам понимаешь, думать в реальном бою некогда, тело просто автоматически делает то, чему обучено… И что сделаешь ты, привыкший жалеть противника?

— Это, конечно, не значит, что ты теперь должен перебить мне всех инструкторов и спарринг-партнеров, — тут же поправился куратор, уловив в глазах подопечного нездоровый блеск. — Но! Повторяю еще раз: эффективность, эффективность и еще раз эффективность! А теперь, нечего тут рассиживаться! Подъем и бегом в медпункт, пусть тебе приведут в порядок лицо, а то смотреть страшно. Как раз до следующего часа занятий успеешь. Что там, кстати, по расписанию?

— Методы и способы тайного проникновения в помещения.

— Вот и хорошо, вот и славно… Заодно и передохнешь, насколько я помню эту дисциплину, там физических нагрузок не предвидится…

— Так точно! — браво отрапортовал Влад, вытягиваясь в струнку, чем вызвал на лице куратора брезгливую гримасу.

— Не юродствуй! Изображать тупых солдафонов пристало вон тем обмылкам, отчего-то считающим себя супербойцами, — он коротко кивнул в сторону черных комбезов. — А ты совершенно другой материал, тебе нужно быть, а не казаться, так что оставь свои армейские фортели для баранов с большими звездами. Может когда-нибудь и пригодятся, хотя не думаю…

Ольга открыла дверь сразу, будто специально караулила на пороге, ожидая его возвращения. В последнее время она часто так делала, демонстрируя максимум внимания и любви к мужу, стараясь изо всех сил окружить его теплом и заботой. Страшно подумать, какую все-таки власть имеют над людьми деньги, как они способны в одночасье изменить человека. Еще совсем недавно ему пришлось бы несколько раз требовательно трезвонить у двери, а когда она наконец распахнулась, Влад наткнулся бы на брошенный в упор презрительный взгляд расхристанной женщины в застиранном домашнем халате с топорщащимися бигудями на голове и перемазанным очередной косметической маской лицом. Ни поцелуя, ни объятий, лишь брошенное сквозь зубы, ставшее традиционным: "Привет, неудачник! Опять без денег?" И не дожидаясь ответа грузные шлепки босых ног по коридору в комнату. Чего его ждать ответа-то? И так все понятно… Откуда деньги у мужа офицера? Еще неизвестно каким чудом удалось получить служебную квартиру практически в центре города, да регулярно выплачиваемое, несмотря на начавшиеся повсеместно задержки, жалование, бывшее раза в три побольше денежного довольствия обычного пехотного капитана.

Впрочем, об этом Ольга не задумывалась, она с детства не привыкла оглядываться на тех, кто стоял ниже по социальной лестнице. Первая красавица школы, постоянная победительница институтских конкурсов красоты, она шла по жизни легко, никогда не зная нужды ни в чем. Еще бы, вокруг всегда крутилось достаточно похотливо истекавших слюной особей мужского пола, готовых выполнить любую ее прихоть и оплатить любые причуды. Так было всегда, и казалось подобное положение дел продлиться вечно. Возможно, так бы оно и получилось, если бы не замужество. Новый кавалер был просто блистателен. Умен, загадочен и щедр. Пару раз красовался в новеньком с иголочки офицерском мундире. А волна спокойной силы и уверенности исходившей от него, просто притягивала женщин. Они были очень красивой парой и подходили друг другу просто идеально. До тех пор пока не закончился медовый месяц, и не началась настоящая взрослая жизнь. Только тогда Ольга с содроганием обнаружила, что, оказывается, существует огромное количество вовсе не приятной домашней работы, а красавец муж целыми днями пропадает где-то за неприступным забором окружающим режимную воинскую часть, появляясь дома лишь под вечер при этом вымотанным до последнего предела. Но это еще можно было бы как-то переносить, если бы не возникшие вдруг денежные затруднения. Выяснилось, что вести прежний образ жизни порхая по ресторанам и дискотекам слишком накладно и приходится выбирать: либо есть, либо блистать в обществе… А когда она наконец собравшись с духом прямо заявила мужу, что он не может ее обеспечивать, что ей нужны новые наряды, не хуже, чем у подружек, украшения, которые не стыдно одеть отправляясь на концерт, или в театр, тот вместо того, чтобы проникнуться всей глубиной своего падения и срочно броситься на поиски дополнительных источников финансирования, лишь презрительно хмыкнул и предложил подыскать ей работу. Это было словно пощечина. Так Ольгу в жизни не оскорбляли. Ведь она была нежным эфирным созданием, созданным для любви и наслаждений, а работают пусть ломовые лошади. Любой мужчина должен понять, что если уж ему достался этот дивный цветок, то он должен заботиться о нем, беречь и хранить… А не предлагать самостоятельно зарабатывать деньги… Ведь после такого их и тратить-то не захочется!

Возмущенная до глубины души Ольга объявила мужу тотальный бойкот. Ни о каких постельных утехах теперь в принципе не могло идти речи, стирка, готовка и уборка тоже были вычеркнуты из списка домашних дел. "Я тебе не домработница! — заявляла она ледяным тоном, наливая глаза слезами. — Ты взрослый мужчина, обслуживай себя сам. А у меня на это совершенно нет времени. Раз уж ты не можешь дать мне достаточно денег на косметический салон, мне приходится самой ухаживать за своим телом. А это отбирает все мои силы. Или ты хочешь, чтобы я раньше срока превратилась в никому не интересную старуху?!" По темнеющим злобой глазам мужа она как в раскрытой книге читала, что он вовсе не против такого варианта, и обижалась на него еще больше, оплакивая свою загубленную молодость, отданную человеку вовсе не способному ценить доставшееся ему сокровище.

Влад терпел несколько месяцев, день ото дня мрачнея и становясь все более раздражительным. Дело дошло до того, что после очередных тестов, наблюдавший за ним психолог доложил куратору, что эмоциональное состояние его подопечного далеко от идеала и пора бы задуматься над приведением Гайворонского в нормальное рабочее состояние, не то не ровен час, может наступить нервный срыв, который невесть чем кончится. Обеспокоенный Сергей Николаевич вызвал Влада на откровенный разговор, и умело подбрасывая зондирующие вопросы, определили причину беспокойства подчиненного, которая его, надо сказать, весьма позабавила. В голове матерого волка, прошедшего множество спецопераций в разных регионах мира никак не могло уместиться понимание того, что какая-то пустая, вздорная бабенка может настолько запудрить мозги его суперагенту, чтобы всполошился даже всегда флегматичный, никогда не спешащий с выводами и опасениями психолог. Однако следовало немедленно что-то предпринять. Подставлять под удар подготовку профессионального разведчика-ликвидатора из-за непомерных амбиций этой раскрашенной куклы Сергей Николаевич вовсе не желал, более того просто не имел на это права. Посидев часок все с тем же психологом, и составив общими усилиями модель поведения долженствующую произвести наибольшее впечатление, Сергей Николаевич прибыл на квартиру подчиненного с официальным визитом, с ходу шокировав его прекрасную половину безупречно сидящим костюмом от «Brioni» и запахом дорогого французского парфюма. Вдохновенно навешав лапши женщине по поводу каких-то мифических зарубежных представительств Министерства Обороны в коих в скором времени будет работать ее муж, сверкнув безупречно стильной печаткой с черным камнем и показав всем своим видом, что человек, работающий с ним в одной организации ни в коем разе не может считаться пропащим и обязательно достигнет высот материального благополучия, если будет продолжать добросовестно делать карьеру Сергей Николаевич после часовой беседы под дорогой коньяк и натуральное кофе убыл восвояси с чувством выполненного долга. Попутно сообщив Владу, что выбил из специального командирского фонда для него весьма приличную премию с целью закрепления произведенного эффекта. Действительно все получилось так, как рассчитывал мудрый куратор. Ослепленная нарисованными перспективами, умасленная внеплановыми деньгами Ольга пару месяцев вела себя вполне прилично, с удовольствием играя роль примерной жены, заботящейся о шагающем семимильными шагами по карьерной лестнице муже. Психолог был доволен результатами тестов, душевное состояние подопечного больше не вызывало опасений, и Сергей Николаевич с чувством выполненного долга поздравил себя с пусть простенькой, но блестяще проведенной оперативной комбинацией.

Мог ли он тогда предположить, что сделанное внушение подействует лишь на короткое время, и вскоре понявшая, что ее одурачили, Ольга примется изводить мужа с удвоенной энергией. А тот все же найдет выход из положения, будучи обучен полагаться только на себя и добывать все необходимое в условиях полного отрыва от баз снабжения и нелегального положения в чужой стране. Буйным цветом распустившаяся в начале девяностых годов в России вседозволенность, втоптанные в грязь понятия о добре и зле, раздавленные духовные и моральные ценности всячески поспособствуют капитану Гайворонскому в принятии «верного» решения. Он услышит и правильно оценит выкинутый в массы лозунг: "Обогащайтесь!" и даже вторую его часть, произнесенную шепотом и не для всех: "Любым путем!". Ведь деньги в то шальное время лежали буквально под ногами, элементарно делались прямо из воздуха, и человек не боящийся откусить свой кусок при дележке огромного пирога под названием Россия имел неплохие шансы на успех. Примерно пятьдесят на пятьдесят… Примерно половина искателей лучшей доли удобряли своими костями непаханую до того ниву частного российского предпринимательства, причем отнюдь не в фигуральном смысле этого слова, остальных ждал успех и все сопутствующие ему атрибуты. Деньги, всеобщее поклонение, удовлетворение всех и любых желаний…

Влад начал с того, что, пользуясь еще не полностью утерянным авторитетом корочек первого главного управления КГБ СССР, проник в базу данных местного отделения милиции, якобы для ознакомления с криминогенной ситуацией в районе перед визитом мифических зарубежных гостей. Первое главное управление к тому времени уже приказало долго жить, передав свои функции молодому монстру под названием служба внешней разведки. Но в вихрях демократической свистопляски случались еще и не такие коллизии, как возникновение из небытия сотрудников разгромленной и опороченной спецслужбы, потому ссориться с симпатичным молодым человеком в неброском сером костюме из-за такой ерунды, как информация по многочисленным преступным группам затерроризировавшим с приходом долгожданной свободы город, милиционеры просто не стали. Проверять ведомственную принадлежность визитера телефонными звонками старшим братьям, чего больше всего опасался Влад, они тоже посчитали лишним. Было элементарно лень, за такую нищенскую зарплату пусть министр МВД бдительность проявляет, а нам столько не платят! Основную часть милицейского архива удалось довольно просто скопировать, чтобы на досуге в домашних условиях изучить поподробнее.

Работа с этими документами привела совершенно неподготовленного к подобной информации Гайворонского просто в ужас. В городе творилось нечто жуткое. Создавалось впечатление, что началась самая настоящая тотальная война всех против всех, что самую благополучную и светлую державу мира в одночасье отбросили в темное и мрачное средневековье, где действует лишь один закон — закон волчьей стаи. Жителей города убивали и грабили средь белого дня прямо в их квартирах, насиловали в подъездах, похищали с целью выкупа, избивали просто ради удовольствия, а выйти на улицу ночью, для романтической прогулки под луной, мог отважиться лишь клинический идиот или самоубийца. Малочисленная и опустившаяся милиция явно не справлялась со своей основной функцией — обеспечением порядка и защиты граждан. Зато ее роль с успехом выполняли бритые молодчики из повылазивших на свет, будто грибы после дождя, многочисленных преступных группировок. Они уже в открытую делили город на собственные вотчины, в которых чувствовали себя полноправными хозяевами, откровенно плюя и на закон, и на государственную власть. Немощные же правоохранительные органы предпочитали не замечать распоясавшихся бандитов, понимая, что на стороне тех сила денег и мощь огнестрельного оружия, которое, не задумываясь пускается в ход, тогда, когда не могут помочь деньги. У милиции денег не было, а каждый случай применения табельного оружия неизбежно приводил к долгому и нудному разбирательству, вполне могущему закончиться спецзоной в Нижнем Тагиле. Ну и стоит ли связываться?

Только теперь осознав все происшедшие в стране перемены Гайворонский понял, что карьера нелегала-ликвидатора к которой его готовили находится под угрозой, и то, что уже сейчас государство держит своих цепных псов впроголодь заставляет наиболее сообразительных из них серьезно задуматься о собственной нужности такому государству. Действительно — были бы нужны, так, небось, кормили бы и ухаживали. А так получается и выгнать жалко, и не знают, куда приспособить, а соответственно и кормить не торопятся. Еще бы, кому нужен профессиональный убийца зарубежных политических деятелей в стране, у которой и внешних врагов-то теперь нет. Ни одного вероятного противника в мире не осталось. Одни невероятные друзья, куда ни плюнь. Поневоле задумаешься. А поскольку капитан Гайворонский, как это и было отмечено в его личном деле, обладал гибким и изворотливым умом, позволяющим в кратчайшие сроки адаптироваться в быстроменяющейся обстановке, то он не стал, подобно тысячам своих коллег в погонах, ожидать пока властей придержащие опомнятся, а принялся активно устраивать свою жизнь в новых условиях.

Полученные у ментов данные очень помогли, все же, несмотря на всеобщий развал, мощнейшая агентурная сеть милицейских осведомителей, созданная в Советском Союзе, не могла рухнуть в одночасье и пока еще функционировала исправно, поставляя оперативникам неоценимые сведения об устройстве теневого мира и приводящих его в действие тайных пружинах. План Гайворонского был прост: внедриться в успешную организованную группу, желательно состоящую не из матерых уголовников, живущих слишком сложными понятиями, а из новомодных спортсменов, добиться в ней лидирующего положения, подчинить себе и, опираясь на стволы и мускулы быков, а также на изворотливость собственного ума и возможности, предоставляемые статусом офицера спецслужбы, совершить одним ударом преступление века, взяв солидный куш. А уж имея стартовый капитал, можно было совершенно по-новому строить собственную жизнь, благо возможностей для того, чтобы приумножить уже имеющиеся деньги дикая экономика Эрэфии предоставляла просто немеряно. Все-таки он был очень наивен, недоучившийся шпион-ликвидатор Влад Гайворонский… Справедливости ради стоит упомянуть и о том, что и лет-то ему на тот момент было не много, не выветрились еще из головы юношеские бредни о собственной везучести, природной исключительности и записанном в неведомой книге судеб не таком, как у серых, замученных буднями соотечественников, особом предназначении.

Поначалу все складывалось как нельзя лучше. Подобрать следовало какое-нибудь ну очень доходное дело, которое бы обеспечило его в одночасье большими деньгами. Что-нибудь типа ограбления крупного банка… Правда по зрелому размышлению варианты с банками и налетами на инкассаторские машины пришлось отбросить, как слишком трудоемкие и небезопасные. Для гарантированного успеха здесь требовались хорошо обученные и дисциплинированные боевики, на порядок круче обычной бандитской пехоты, имевшейся в городе. Взять таких было не от куда, да и кинуть их потом при дележе добычи представлялось делом весьма проблематичным. Так что, как ни жаль, пришлось переключиться на более простые варианты. Где еще бывают деньги, кроме банков? Ну или не деньги, а достаточное количество ценностей легко в них обращаемых. Правильно! В ювелирных магазинах. Вот тут уже таких заморочек с жесткими требованиями к будущим подельникам нет.

Нужны были не слишком умные, как можно более жадные и достаточно наивные соратники, пушечное мясо, которым можно не задумываясь пожертвовать. Подходящую для своих целей команду он подобрал легко, определяющим при выборе стало непрочное положение заинтересовавших его бандитов, нуждающихся в помощи и опоре. Группа состояла из пяти уроженцев Азербайджана приехавших в город в поисках лучшей доли и спасения от принудительной мобилизации в воюющую национальную армию. Ни серьезных знакомств в правоохранительных органах, ни влиятельных родственников, ни солидных капиталов, могущих обеспечить адвокатов и нужное решение судей за азербайджанцами не стояло. Зато у них было яростное желание хорошо жить, сладко кушать, ездить на красивых машинах и вволю драть продажных русских телок. Ради исполнения этой мечты они готовы были на все, и даже сумели взять под крышу несколько коммерческих ларьков в центральном районе, до полусмерти запугав продавцов и хозяев колоритной восточной внешностью, дикими угрозами и блеском выкидных ножей. Однако на что-то более крупное их уже не хватало, а ларьки не могли удовлетворить их взлетевшие до небес от созерцания цивилизованной жизни потребности. Бригада явно была в глубоком кризисе и только и ждала нового лидера, который указал бы прямой путь к вожделенному богатству. Пока же рулил молодыми бандитами некий Рашид, выдававший себя за иранца, хотя был чистокровным азербайджанцем, уроженцем небольшого горного села. Да и звали его, как выяснил из милицейских архивов Влад, вовсе не Рашидом, а Муратом. Удивлялся этому факту Гайворонский впрочем, недолго, вспомнив слышанный на одной из лекций рассказ, о том, что в мусульманских республиках бывшего Союза до сих пор изрядно почитают чистокровных персов и быть иранцем или числить такового в роду, чрезвычайно почетно. Сразу же поднимаешься на ступень выше в той незримой, но жесткой табели о рангах, что сопровождает восточного мужчину на протяжении всей его жизни. Так что ларчик открывался просто. Не уверенный в стабильности своего влияния на собственных головорезов, липовый Рашид, решил подстраховаться всеми возможными способами, в том числе придумав себе престижную с их точки зрения биографию. Ход в принципе не новый, но неизменно эффективный, в отношении легковерных жителей горных селений.

Влад тщательно готовился к первому появлению перед своими грядущими соратниками, которые, сами о том не подозревая, должны были проложить ему дорогу к сверкающим высотам материального благополучия. Он наизусть изучил все имевшиеся о них в милицейских архивах сведения, путем скрытого наблюдения за подкрышными торговыми точками заполучил довольно качественные фотографии всех пятерых, даже специально пару раз пообедал в дешевой шашлычной, где любили проводить свободное время азербайджанцы, осторожно послушал их разговоры, присмотрелся к выражению лиц, повадкам и привычкам. Выводы из этих исследований получались самые радужные. Бригада состояла из типичных наивных и простоватых деревенских парней, принявших на веру рассказы «бывалых» соотечественников и приехавших в город искать лучшей жизни. Они были просты и незамысловаты по своей сути, смелы, от полного отсутствия умения заранее предвидеть и распознавать грозящую опасность, романтично наивны и пока не развращены и не испорчены влиянием настоящих, матерых уголовников. Одним словом азербайджанцы представляли собой просто пластилин, из которого умелый скульптор при наличии времени и желания мог вылепить все что угодно. Такие помощники Гайворонскому и требовались для осуществления его далеко идущих планов.

Намеченный срок знакомства приближался, и чем ближе подступала заранее обведенная черным фломастером в настенном календаре дата, тем тяжелее становилось у Влада на душе. Оказалось, что планировать операцию по взятию под контроль преступной группировки, растравляя душу мстительным злорадством из серии: "Не хотите ценить меня по-достоинству? Заставляете влачить жалкое полунищее существование? Так вот вам!", это одно дело, а реально самому сделать первый шаг в сторону от проторенной огороженной рамками закона жизненной тропы, это совсем другое. Страх и неуверенность точили его душу, не давали спокойно спать по ночам, внутренний голос настойчиво призывал отказаться от сомнительных намерений, предупреждал, что достаточно сделать всего один шаг по кривой дорожке и обратного хода уже не будет. И возможно даже этот призыв разума был бы услышан, и планы Влада так и остались бы несбыточными мечтами, он уже серьезно склонялся к тому, чтобы ничего не предпринимать. Но Ольга, будто почувствовав обостренной женской интуицией колебания мужа, прямо с утра в обведенный кружком в календаре день закатила ему очередной скандал. Она плакала и в отчаянии заламывала руки, жаловалась на свою горькую судьбу, причитала о загубленной молодости и угрожала сегодня же переехать обратно к маме, от не желающего ценить ее мужа. В общем, в ход был пущен весь стандартный женский набор, с помощью которого дамы обычно пытаются исправить несправедливое к себе отношение со стороны мужей, любовников и сожителей. Редкий мужчина может устоять в этом случае перед шквалом слез и обвинений вдруг ни с того ни с сего обрушивающимся на его голову из уст самого близкого и любимого существа. Влад, потом так и не смог вспомнить, что же конкретно послужило поводом к началу истерики, но накал страстей был так силен, что не в силах выносить яростного натиска жены, он просто выскочил из квартиры, едва успев накинуть легкую джинсовую куртку. Улица дышала пьянящим весенним ароматом, пели, радуясь теплу птицы, солнце весело подмигивало из луж, даже машины, несущиеся потоком по своим делам, рыкали моторами особенно незлобиво и добродушно. Все вокруг дышало тишиной и несуетливым покоем, и Влад, невольно поддавшись очарованию окружающего мира, тихой прелести тенистых дворов, одиночеству парков и шумной красочной толпе проспектов постепенно успокоился. Он любил этот город, особенно старую его часть, состоящую из построенных в пятидесятых годах сталинок, не типовых, имеющих собственную неповторимую душу, глядевших на улицы широко распахнутыми высокими окнами. Здесь он мог бродить часами, впитывая целительным бальзамом льющуюся на душу красоту непрерывного коловращения жизни. Вот и теперь уже через час неспешной прогулки он обрел полное спокойствие и равновесие, мысли стали кристально-чистыми и ясными, с беспощадной определенностью высвечивающими вставшую перед ним проблему. Теперь он полностью отдавал себе отчет, что бесконечные капризы и истерики супруги не закончатся до тех пор, пока ему не удастся обеспечить ей такой уровень доходов, который бы удовлетворял все ее прихоти. Путь к этому пока он видел лишь один, других вариантов действий не существовало, и не должно было появиться в ближайшее время. Что ж, значит надо отбросить сомнения и страхи и претворить в жизнь разработанный ранее план.

К ларьку, с которого регулярно снимали дань азербайджанцы, он подошел в сумерках, примерно минут за десять до появления бандитов, этого времени как раз должно было хватить на предварительную беседу с ларечницей.

— Привет, красавица, — как мог обаятельно улыбнулся он, наклоняясь к зарешеченной амбразуре, оставленной между стоящими рядами сигаретных пачек, пивных бутылок и жестяных банок с химической отравой, носящей по какому-то недоразумению имена известных коктейлей.

Белокурая красавица с не обезображенным лишним интеллектом лицом, равнодушно хлопнула надутым пузырем жвачки и вопросительно уставилась на него.

— Чего хотели, мужчина? — выдала она прокуренным контральто через минуту ожидания с попутной игрой в гляделки.

— Тебя, солнышко, — вновь широко улыбнулся, хищно обнажая крепкие белые зубы, Влад. — Но это в нерабочее время, так сказать попутно. А сейчас, извини, трудовые будни. Много сегодня выручки?

— Тебе-то чего? — неуверенно пискнула продавщица. — Сколько есть, все мое, точнее хозяина. Хочешь что-нибудь купить — так покупай, а болтать мне с тобой некогда…

— У, какая занятая у нас красавица, — протянул Влад, жестким взглядом впиваясь ей в лицо. — А знаешь, что бог делиться велел, нет? Библию читала?

— С тобой что ли делиться? Ой, уморил… Шел бы ты отсюда, а то сейчас наша крыша подъедет, проблемы будут…

— Вот-вот, — кровожадно улыбнулся Влад. — По этому поводу я к тебе и зашел этим тихим вечерком… Дошли до нас слухи, что твой хозяин каким-то черным отстегивает, а ведь это не правильно, понимаешь? Город здесь русский, и хозяева должны быть русские… Чувствуешь о чем я? С этого дня будешь платить нам, поняла? Столько же сколько этим. Иначе сожжем.

Скучающую гримасу с лица продавщицы как ветром сдуло, разговор приобретал серьезное содержание. Такими угрозами просто так не кидаются, давно уже известно, что за слова могут и ответить заставить, и ответ тот порой вовсе неприятным выходит.

— Вы знаете, я за такие вопросы не отвечаю, это вам с хозяином решать надо. Или с этими… Они кстати сейчас подъедут, минут через пять… А я здесь просто работаю, кому хозяин говорит, тому деньги и отдаю, так что претензия не ко мне…

— Да я понимаю, солнышко, — Влад вновь благосклонно лыбился и излучал предельную любезность. — Я здесь на лавочке подожду во дворе. Когда твои инкассаторы подъедут, скажи им, что вашу точку берет под себя бригада Ворона. А ежели у них какие вопросы, то пусть подходят, порешаем на месте.

Дождавшись торопливого кивка перепуганной девицы, он, удовлетворенно помахивая свернутой в трубочку газетой, направился к ближайшей подворотне. Этот двор он присмотрел для себя уже давно, еще в ходе предварительной разведки местности и выбора «поля» первой битвы. Интересовали в первую очередь хотя бы относительная звукоизоляция, отсутствие сквозных проходов, гарантирующее безлюдье в вечернее время. И самое главное — поломанные разудалой молодежью, да так и не восстановленные домоуправлением лавочки у подъездов, что уже само по себе гарантировало отсутствие греющихся на первом весеннем солнце любопытных старушек, забивающих козла подвыпивших мужиков, имеющих привычку встревать не в свое дело, а также молодых мам с колясками, которым лишний раз волноваться и истерично визжать вредно, еще молоко пропадет. Вот такую вот заботу о согражданах проявил Влад, выбрав для предстоящего спектакля именно этот глухой, хоть и выходивший аркой на оживленный проспект двор.

Азербайджанцы не заставили себя долго ждать. Точно в намеченные сроки они, настороженно озираясь по сторонам, возникли из темноты арки. Гайворонский удовлетворенно кивнул, появились именно те, кого он ждал, никаких лишних неожиданностей. Шедшего первым высокого обладателя мощной бочкообразной груди и густо поросших черными завитками волос мускулистых рук звали Джалалом, несмотря на устрашающую внешность парень он был по-своему добрый и безобидный, в прошлом работавший на лесопилке и никакого отношения к криминалу не имевший. Напарником его, будто специально для того чтобы подчеркнуть физическую мощь одного за счет другого, Рашид выбрал коротышку Салима. Этот был, что называется метр с кепкой, но при этом гораздо опаснее, чем великан Джалал. Салим, как выяснил по ментовским записям Влад, с раннего детства был вынужден жить на улице, самостоятельно добывая себе пропитание, что в многонациональном, но все же традиционно по-восточному безжалостном к ворам и попрошайкам Баку занятие не простое. За спиной коротышки были и жестокие уличные драки с такими же подростками, и карманные кражи, и год, проведенный в детской колонии. Последнее время Салим промышлял в команде наперсточников подставным игроком, но перессорился из-за чего-то со своими партнерами и, воспользовавшись кстати подвернувшимся случаем, удрал в далекий город на Волге, где по слухам любой настоящий джигит мог рассчитывать на недурную карьеру. Была бы только храбрость и умение вырвать свой кусок из чужой глотки вместе с потрохами. Того и другого, прошедшему жестокую школу жизни Салиму было не занимать.

Вынырнув из арки в узкий колодец двора, азербайджанцы подозрительно огляделись. Они ожидали увидеть как минимум несколько машин чужой бригады и скучающих в ожидании быков. То, что такой конкретный и откровенный наезд на их точку мог совершить всего один человек, в их головах не укладывалось. Однако двор был совершенно пуст, лишь какой-то парень задумчиво листал газету, пристроившись на вывороченном из земли куске бетона с торчащей трубой от сломанных детских качелей.

— Эй, ты здесь парней молодых не видел? — обратился к любителю прессы Джалал.

Тот лишь отрицательно мотнул головой, еле сдерживая ползущую по лицу издевательскую улыбку. Именно эта улыбка все и объяснила гораздо более опытному в житейских делах Салиму. Хищно скривив угол рта, маленький азербайджанец опустил руку в широкий брючной карман, аккуратно продевая пальцы в стальную рамку кастета, и сделал к продолжавшему спокойно сидеть незнакомцу первый осторожный шажок.

— Не видел, значит… — разочарованно протянул тем временем Джалал, прищелкнув языком.

— Али потеряли кого? — уже откровенно насмехаясь, участливо спросил незнакомец.

— Да вот, с друзьями должны были здесь встретиться, а их что-то нет, — пояснил все еще не чувствующий никакого подвоха здоровяк.

Салим, меж тем уже занял позицию чуть правее сидящего на бетонном блоке парня и примерился, куда и как ударит, когда придет время, шансов увернуться, или отразить удар у противника не было. Короткий быстрый тычок без замаха, даже заметить было бы трудно, не то что правильно на него отреагировать. А замах и не нужен, вес и твердость кастета вполне компенсируют недостаток силы в ударе, а дальше останется просто забить этого козла ногами, не давая ему возможности встать. Все как сотни раз до этого было в коротких и жестоких уличных драках, в которых Салим, несмотря на малый рост, всегда слыл знатоком и мастером. Почувствовав от осознания собственной силы и власти над этим так ничего и не понявшим полудурком прилив уверенности, Салим, спросил так и истекавшим патокой голоском:

— Извини, уважаемый, а не ты ли это минут десять назад к ларьку за углом подходил.

— Угадал, уважаемый, я подходил, — легко и просто отозвался парень, отвечая Салиму еще более сладкой улыбкой.

— Дэвушка наш пугал, нам грозил, слова нэправильные говорыл. Тэперь ответыт нада! — от еле сдерживаемого волнения перед дракой в речи Салима даже прорезался давно и прочно позабытый акцент.

— Так это ты нас на стрелку звал?! Ты точку отобрать обещал?! — хлопнул себя ладонями по бокам только сейчас въехавший в ситуацию Джалал.

В голосе здоровяка не было ни малейшей угрозы одно только безмерное удивление наглостью вроде бы вполне здорового психически человека, который додумался в одиночку произносить такие угрозы в их адрес.

— А вы как думали, детишки? — Влад качнул головой, будто проверяя, достаточно ли плотно она сидит на шее, характерным борцовским жестом разминая мышцы.

Одновременно он изобразил попытку подняться на ноги, отлично понимая, какая на это действие последует реакция. Если бы он имел дело с одним Джалалом, тот, привычно надеясь на свое физическое превосходство и соблюдая с детства усвоенные правила честного боя, конечно, отошел бы в сторону и дал ему подняться. Но тут был Салим, а весь жизненный опыт того, вся школа уличных драк и тюремных разборок, в один голос твердили, что врагу нельзя давать ни малейшего преимущества, а рыцарские правила хороши в книгах и фильмах, а отнюдь не в реальных жизненных ситуациях. Салим не мог упустить момент. Он должен был ударить, просто обязан. Влад ждал этого удара, и маленький азербайджанец его не разочаровал.

Кулак свистнул в воздухе с потрясающей быстротой, даже специально тренированный, заранее ожидавший атаки Влад и то едва успел отдернуть голову назад, металл кастета все же мазнул вскользь по губам обильно кровяня их. В наступившей тишине слышно было, как удивленно вздохнул Салим, понимая, что практически впервые в жизни промахнулся, нанося свой всегда неожиданный коронный удар. Впрочем, долго удивляться ему Гайворонский не дал. Разозленный тем, что коротышка все-таки задел его, капитан с силой утопил свой локоть в его открывшемся на миг подреберье и от души с оттягом добавил ребром ладони в основание черепа, коротким тычком оттолкнув обмякшее тело прямо на подскочившего Джалала. Огромный азербайджанец взревел от злости и аккуратно, почти нежно опустив бесчувственного напарника на землю, косолапо пошел на врага, широко раскинув в сторону руки. Ну, ни дать ни взять, поднявшийся на дыбки атакующий медведь. Гайворонского, конечно, подобными психологическими эффектами было не пронять, но надо отдать ему должное, выглядел Джалал в тот момент весьма внушительно. Впрочем, это не слишком помогло. Влад, расслабленно замерев в боевой стойке, спокойно ждал, внимательно следя за темно-карими, горящими бешенством глазами наступающего противника. Его руки и ноги он контролировал периферийным зрением, а взгляд, как и положено, был прикован к глазам, именно через них можно попытаться сломить волю врага, внушить страх и неуверенность, в них же отразятся все его намерения. Сначала мелькнет тень в глубине черного расширенного зрачка, а уж только потом рванется к цели кулак или нога. Понимающий человек поймает и расшифрует чужую мысль заранее, надо только уметь увидеть и правильно понять.

Однако все навыки Гайворонского сейчас пасовали, здоровяк тупо пер вперед ни о чем не думая, собираясь просто напросто облапить врага своими мощными, будто канатами перевитыми мышцами, лапами и сломать его пополам. Слишком зол он был сейчас, чтобы что-то просчитывать или специально планировать. Видя, что еще секунда и смертельные объятия сомкнутся, Влад решил действовать на опережение и, не мудрствуя, врезал ребром стопы по слишком далеко выставленному колену азербайджанца. Удар попал в цель, уходить от атак по нижнему уровню деревенского парня никто не учил, да он и не подозревал о самой возможности так ударить. Резкая боль разрядом электрического тока пронзила колено, острой иглой впившись в бедро, заставляя ногу подломиться под весом тела. Джалал взвыл от обиды. Такого подлого удара он вовсе не ожидал. А в следующий момент, внезапно оказавшийся очень близко, всего в нескольких сантиметрах от него враг, взмахнул руками, будто птица крыльями, и на уши азербайджанца обрушился жестокий удар, от которого он на мгновение оглох, а перед глазами вспыхнула яркая радуга. Следующего удара Джалал не видел, лишь каким-то шестым чувством угадал, что вот сейчас он последует, а потом ему показалось, что голова вдруг разлетелась вдребезги, как перезревший арбуз, и разом наступила темнота.

Рашид блаженствовал, развалившись в мягком кресле. Уютный махровый халат согревал разгоряченное контрастным душем тело. По комнате плыл сладковатый аромат анаши. Взгляд главаря банды лениво блуждал из угла в угол, трава не оказывала на привычный к наркотикам мозг сколько-нибудь заметного воздействия. По-крайней мере самому Рашиду всегда казалась, что она только стимулирует мыслительный процесс, расслабляя напряженные нервы и позволяя, отрешившись от мелких суетных забот, беспристрастно оценивать состояние дел и строить планы на будущее. Он не торопясь затянулся из гладкого приятно холодящего губы мундштука, в колбе маленького походного кальяна забулькало налитое туда щедро сдобренное специями вино, добавляя дополнительный алкогольный кайф к кружащей голову затяжке. Мысли текли ровные и лениво-неспешные, такие, какие только и приличествуют серьезному, многого добившемуся в жизни человеку. Вот вроде него, Рашида… Кому-то, конечно, покажется, что все его успехи и достижения не повод для гордости, а так себе, какая-то ерунда. Но ведь все в этом мире относительно. Каждому свое: кому-то строить и разрушать города, вести великие войны, изменять историю человечества, а кому-то и надо всего лишь построить дом, да завести свое дело, позволяющее уверенно и спокойно смотреть в приближающееся завтра. И будет этот маленький человек ничуть не несчастнее всесильного правителя мира, а то и гораздо счастливее. Ведь не зря сказал мудрец, что у большого человека большие заботы, а у маленького, маленькое счастье.

Строго говоря, Рашид пока ни дома, ни семьи не завел, да и дело, которое приносило ему необходимый для жизни доход, стабильным и дающим уверенность в завтрашнем дне назвать было можно лишь с очень большой натяжкой. Но, ничего, ведь это только начало, первые шаги на длинной дороге. А в конце будут и особняк на морском берегу, и молодые покорные жены, и целая толпа сопливых наследников, и долларовый счет в швейцарском банке. Почему именно в швейцарском, и чем швейцарский банк лучше не швейцарского, Рашид внятно объяснить не смог бы, но почему-то именно такой счет устойчиво ассоциировался у него с успешностью и процветанием. Конечно, до всего этого было еще ой как далеко. Но начало положено, а начало это, как известно, полдела.

Ой, как трудно было начинать! Рашид невольно скривился, вспомнив то время, когда только еще собирал теперешнюю команду. Воспоминания были не из приятных, чего уж там говорить! Чего стоил один липкий, неотвязный страх неудачи, преследовавший его по пятам день и ночь. Действительно, это наивные крестьянские парни, считающие его вожаком и непоколебимо уверенные в его мудрости и удачливости, могли себе позволить слепо, не задумываясь и не сомневаясь отправиться в чужой город абсолютно без поддержки и связей. Он-то отлично понимал, что шансов на удачный исход их затеи кот наплакал. Решивших нахрапом по-наглому урвать чужой кусок пришлых бандитов, вполне могли просто порвать бандиты местные, могли повязать на первой же пробивке менты и, опустив почки и переломав ребра, вынудить незадачливых гастролеров взять на себя все нераскрытые глухари, каких в нынешнее лихое время у любого опера навалом. В конце концов, им могли просто отказаться платить, как бывало это не раз в родном Азербайджане, когда сунувшись к разжиревшему барыге, натыкались на целую толпу его решительно настроенных родственников мужского пола. В таких случаях приходилось уходить, несолоно хлебавши, не будешь же устраивать настоящую войну с трупами и перестрелками. Да мало ли какие опасности могли поджидать пришлую бригаду в чужом городе! Так что неудивительно, что целую неделю перед отъездом Рашида мучила не проходящая бессонница. Пожалуй, кроме него ясно осознавал весь риск, на который они идут, только Салим, единственный из всех прошедший неплохую жизненную школу, почти столь же богатую на уроки житейской мудрости, как и та, что выпала на долю самого Рашида. Все-таки колонию для малолеток не сравнишь с тремя годами, проведенными на самой настоящей взрослой зоне рядом с взаправдашним вором в законе и его положенцами имеющими немалый вес в преступном мире. Именно тогда попавший за банальную хулиганку Рашид из бестолкового баклана превратился в теперешнего бригадира. Зона она многому учит, особенно на первой ходке, когда только и становится видно, кто ты есть по жизни, и какое место занимать в ней право имеешь. Многих тогда удивила благосклонность матерого вора в законе уже почти десяток лет державшего в железном кулаке всю зону к молодому бестолковому быку из породы тех самых кожаных рогометов что, не признавая ни понятий, ни законов по дурости пачками летели на нары в конце восьмидесятых, когда суровая ментовская длань еще не потеряла ни силы, ни веса. Тем не менее, вору чем-то глянулся дерзкий и независимый молодой парень, разглядел он в нем что-то особенное. А разглядев, приблизил к себе, ввел в круг людей, общаясь с которыми Рашид получил больше знаний об устройстве жизни и практической пользы, чем выпускник любого университета. Именно тогда и созрела в его голове идея, собрав бригаду из земляков, осесть в каком-нибудь крупном русском городе, где бабы слаще, мужики трусливее, а жизнь не так жестко структурирована и регламентирована, как в мусульманском обществе.

Теперь можно было уже подвести кое-какие итоги. Все удалось, как задумывал, бригада постепенно становится на ноги, приобретает известность и авторитет, деньги хоть и небольшие, но капают регулярно, пора бы уже подумать и о расширении поля деятельности, но это терпит… Да, конечно, квартира пока одна на всех и та съемная, это минус. Зато денег за нее они не платят уже несколько месяцев, закошмарив хилого мужичка доцента, который по глупости сдал жилье статным черноусым молодцам, это плюс. Доход ларьки приносят мизерный, минус, конечно. Зато денежки приходят без особого труда и риска, а это, само собой, плюс… Такая вот арифметика… Каждый минус уравновешивается соответствующим плюсом, в итоге так на так все и выходит… Чем не повод для того, чтобы поздравить себя с успехом начинаний? Верной дорогой идем, тут главное не зарваться, не начать кусать больше, чем можешь переварить, не мало лихих парней на жадности сгорело, лучше быть бедным, чем мертвым, так что мы торопиться не будем. Потихонечку, полегонечку…

Скрипнула, открываясь, входная дверь, в прихожей затопали шаги. "Вот ведь, сколько уже эта дверь скрипит?! — раздраженно подумал Рашид, выныривая из меланхоличной дремы. — Скрипит и скрипит, никому дела нет! Неужели трудно взять и петли смазать?! Нет, ни за что никто не сделает, пока не прикажешь! Совсем ничего без меня не могут! Всех их только погонять надо!"

Однако раздражение быстро сменилось чувством удовлетворения и предвкушения приятных событий, ведь наверняка это вернулись сборщики дани, больше-то некому. А раз так, то сейчас Рашида ожидает самая приятная процедура — прием и пересчет дневной выручки с подшефных ларьков. Ну сами посудите, что может быть лучше, чем пересчитывать сами собой падающие с неба тебе в руки деньги. При этой мысли по лицу Рашида расплылась довольная улыбка, так и застывшая на нем будто приклеенная, когда незнакомый парень явно славянской внешности бесцеремонно втолкнул в комнату обоих сегодняшних сборщиков. Вид грозные бандиты имели донельзя жалкий и потрепанный: одежда перемазана грязью, а кое-где и кровью, и так от природы оттопыренные уши Джалала висят теперь ярко-красными варениками, размерами напоминая мультяшного Чебурашку, а у Салима наливаются чернотой огромные круги под глазами — явный признак сотрясения мозга. Рашид переводил взгляд с одного на другого, не понимая, что же собственно происходит и самое главное, как в такой ситуации следует себя вести. Сборщики, встретившись с ним глазами, виновато отворачивались.

— Ты старший у этих вот… — славянский парень, бесцеремонно нарушивший молчание замялся, не зная какое слово подобрать для обозначения приведенных им азербайджанцев.

Действительно Джалал и Салим сейчас сами на себя были не похожи, больше всего напоминая нашкодивших и наказанных за это несмышленых щенков.

— Ну я, — неохотно отозвался Рашид отчего-то чувствуя себя в тот момент растерянным папашей которому участковый милиционер привел за ухо его малолетнего отпрыска, вернее даже двух.

— И где ты только их набрал, таких остолопов, — горестно покачал головой славянин. — Ни на что же не способны. Лучше бы дальше у себя в горах баранов пасли. А все туда же! В мафию!

Рашид согласно закивал, на всякий случай, отодвинувшись всем телом в глубину кресла, мало ли чего можно ждать от этого невесть зачем вломившегося сюда отморозка.

— Вот я и говорю, — продолжал тот. — Ни хрена ты за своими кадрами не следишь, не учишь их ничему, они даже бабки с собственных коммерсов собрать не способны.

Рашид остро глянул в сторону молчащих товарищей, непонятный вначале разговор быстро приобретал практическую составляющую. Деньги предмет важный, если дело касается их, то все шутки в сторону.

— Не понял, мужчины? Деньги за сегодня где?

Джалал лишь угрюмо пожал плечами и отвернулся, Салим ненавидяще стрельнул взглядом в сторону стоящего с таким видом, будто его происходящее вообще не касается славянина, но от комментариев воздержался.

— Ну?! — Рашид не на шутку начал выходить из себя, чувствуя, что из него тут делают идиота.

В ответ снова ни звука, лишь виноватые взгляды и неразборчивое мычание.

— А у них старшие мальчишки отняли, — скривив смешную гримасу, наябедничал славянин.

— Чего? — уже не стесняясь присутствия постороннего человека, раненым буйволом взревел Рашид. — Какие еще мальчишки?!

— Старшие, — спокойным тоном пояснил незнакомец. — Я! Меня, кстати, Владом кличут, а ты, наверное, тот самый Рашид, будешь, о котором мне говорили?

Влад нарочно подсластил пилюлю, которую предстояло сейчас проглотить гордому бандитскому главарю, мол, говорят о тебе в теневом мире, известный ты человек, Рашид. Для тщеславного кавказца, это, пожалуй, будет поважнее денег, к тому же и деньги, Влад тоже собирался ему вернуть, в самом деле, ведь не за ради жалкой пары тысяч рублей он все это затеял. На эти отданные сейчас рублики, он впоследствии поймает гораздо более крупную рыбу.

— Да, я Рашид, — гордо вскинув подбородок, подтвердил главарь. — Что тебе обо мне говорили? И кто?

— Много хорошего говорили, — не вдаваясь в опасные подробности, уклончиво ответил Влад. — Говорили, что ты лихой парень и бригада у тебя лихая. Никак не ожидал я, что вот эти вот неумехи твоими людьми окажутся.

На неудачливых сборщиков дани жалко было смотреть, казалось, от стыда они готовы провалиться сквозь землю. Даже огромный Джалал разом будто потерял половину своего богатырского роста, а невзрачного Салима вообще едва видно было от пола.

— Вот, Рашид, это те деньги, что я забрал у твоих людей. Мне они не нужны.

Ворох мятых купюр с легким шуршанием рассыпался по полированной поверхности журнального столика рядом со стеклянной колбой кальяна. Рашид и бровью не повел, пристально рассматривая незнакомца.

— Я впервые вижу человека, которому не нужны были бы деньги. Ты либо глупец, либо наоборот очень хитер…

— Я не сказал, что мне не нужны деньги, — улыбнулся главарю Влад. — Я сказал, что мне не нужны ЭТИ деньги.

— Вот как?

— Конечно, эти деньги принадлежат тебе по праву, а я вовсе не желаю с тобой ссориться из-за такой мелочи. Наоборот, я пришел предложить тебе работать вместе.

— Работать вместе говоришь? — Рашид хитро прищурил один глаз и глубоко затянулся сладким дымом тлеющего кальяна. — А зачем? Кто ты вообще такой и что можешь мне предложить, чтобы я захотел с тобой работать?

— Предложить я могу дело, на котором и ты и я заработаем столько, что уже не будем нуждаться в возне с дешевыми ларечниками, — спокойно выдержав испытующий взгляд главаря, произнес Влад. — А кто я такой и что могу, можешь спросить у своих джигитов. Пока главное только то, что я не мент и не сдам вас цветным в случае чего.

— Сказать все можно… — задумчиво протянул Рашид, выпуская изо рта густую струю дыма. — А кто поручится, что это правда? Кто тебя знает, с кем из людей ты уже работал?

— Я назову, раз ты хочешь, — пожал плечами Влад. — Раньше я работал с Доктором, был в бригаде Зеленого, но не долго, потом ходил под Барсуком, когда заводские с речпортом воевали. Если знакомства имеешь, поспрашивай, во всех трех бригадах меня хорошо помнят, коли нужно будет, слово за меня всегда скажут.

Все сказанное было абсолютно неприкрытой и никак не обеспеченной наглой ложью. Расчет строился лишь на том, что какой-то там завалящий Рашид со своими пятью отморозками и тремя ларьками, никогда не сможет ни о чем спросить действительно реально существовавших и занимавших далеко не последнее место на ступенях криминальной иерархии города Доктора, Зеленого и Барсука. Очень сомнительно, что персоны такого ранга станут вообще с ним общаться, меж тем магнетизм имен, которые ему не могли быть не известны, должен был сыграть положительную роль, создавая о человеке, запросто жонглирующем в разговоре такими знакомыми, определенное впечатление.

Действительно при упоминании знаменитых бандитов лицо Рашида ощутимо расслабилось, а в глазах зажглись огоньки интереса.

— Что же ушел от таких известных людей?

— Своим умом жить захотелось, самому дела делать, а не шестеркой ходить, пусть даже при королях, — дерзко ухмыльнулся Влад.

— Один на льдине? Ломом опоясанный? — блеснул знанием старой зоновской терминологии Рашид.

— А хоть бы и так, — безразлично пожал плечами Влад. — Я ушел налево, мое право… Кто спросит, всегда отвечу…

— Ну ладно-ладно, — примирительно махнул рукой азербайджанец. — Вижу, что ты парень — хват. Деловой, попусту слов не кидаешь. Рассказывай, для чего тебе я-то понадобился, ведь не зря же ты моих парней помял, а чтобы на меня самого впечатление произвести. Так, нет? Мог ведь и просто поговорить зайти…

— Угадал, — широко улыбнулся Влад. — Сразу хотел показать, что ты не с клоуном каким дело имеешь, а с реальным пацаном. Чтобы базар серьезно воспринимался, врубаешься?

— А то, — кивнул Рашид. — Чай не пальцем деланный!

Он с видимым удовольствием вставлял в свою речь блатные обороты, красуясь перед притихшими в углу бандитами, показывая, что уж кто-кто, а их старший вовсе не пасует перед жутким чужаком, нагнавшим на них такого страху, что даже отдали ему общую выручку. Не только не пасует, а даже чувствует свое превосходство, умеет также козырнуть непонятным простым смертным словечком из лексикона продвинутой братвы, ведет себе спокойно и уверенно не менжуется, как некоторые, уже обосравшиеся сегодня.

— Вот я и говорю, ты мужик конкретный, значит и терка должна быть реальной, чтобы типа сразу товар лицом, — без труда разгадав подтекст поведения главаря, тут же подыграл ему Влад, и мысленно поздравил себя с верно взятым тоном, разглядев в глазах собеседника довольные огоньки.

— Тема такая, ты ювелирный на Второй Продольной знаешь? Ну тот, что недалеко от вокзала, там еще все витрины стеклянные с огнями. «Жемчуг» называется.

— Знаю, конечно, и что? — хищно облизнулся Рашид.

Ювелирный считался лакомым куском, на который уже давно точили зубы все городские бригады, но тут облом шел за обломом. Причина оказалась до невозможности проста: муж директрисы магазина, был отставным, но все же самым настоящим полковником КГБ и, пользуясь старыми связями и знакомствами в милицейских кругах, умудрился наладить такую охрану объекта, что местная братва просто не знала, как к нему подступиться. Хотя поживиться там было чем. Понятное дело, что везунчик первым сумевший оторвать от золотых дел мастеров свой кусок, приобрел бы немалый авторитет и славу фартового пацана. Для Рашида такая приманка была более чем соблазнительна.

— А ничего, просто к слову пришлось, — хмыкнул Влад. — Есть тема этот магазинчик слегка пощипать. Только нужны надежные ребята, чтобы очко железное и крови не боялись. Ну и само собой толковый старший, чтоб все четко организовать мог, вот вроде тебя, например…

— Многие пробовали, — вздохнул Рашид. — Только ничего не вышло. Там такая крутая сигнализация стоит, что мама не горюй. А менты прилетают по вызову в пять минут. Крайний раз парни с Баррикад пытались, те еще медвежатники, так они только внутрь нырнуть успели, а мусора уже в матюгальник орут снаружи, чтобы с поднятыми руками выходили. Одно хорошо, адвокаты потом вытянули всех просто на хулиганку, взять то они ничего не успели, только двери ломанули. Так что если ты не мастер сигналки отрубать, то и соваться не след.

— А может и не надо ничего отрубать? Может проще все, даже двери не ломая, а? — хитро прищурился Влад.

— Это как же?

— Легко, Рашид, легко… Днем, во время работы. Зашли, всех на пол положили, рыжье выгребли, в тачку и ходу. Лови потом ветер!

— Да ты псих, парень, — Рашид рассмеялся так, будто услышал чрезвычайно забавную шутку. — Какой зашли, какой на пол положили? Там же внутри постоянно два мента со стволами дежурят. Только рыпнешься, сразу пуля…

— Опа-на! Не думал я, что ты так мусоров боишься! Сам сказал их всего два, а нас будет шестеро, и что? Трое на одного, неужто не справимся?

— За мусора вышка корячиться, — разом помрачнев, отрезал Рашид. — Это серьезное дело, на такое и сам идти не хочу и своим не позволю. За остальное всегда откупиться можно, адвокатов нанять, или еще как-нибудь извернуться… А коли лоб зеленкой намажут уже не отвертишься, ничто не поможет…

— Да подожди ты, — раздраженно перебил Влад. — Я же тебе не предлагаю ментов насмерть мочить. Пристукнем легонько, чтобы не мешались, стволы заберем, а сами пусть отдохнут в сторонке, пока мы по витринам пройдемся. Так за что же вышка? Спланируем, комар носа не подточит.

— Ага, а пока ты их вязать будешь, кто-нибудь из продавцов кнопку успеет тиснуть…

— Ну извини, кто не рискует, тот что не делает? Правильно. Баб не трахает, даже в этом деле каждый раз рискнуть требуется. Но все сделать можно, я тут кое-что прикинул, можно будет троим ментов нейтрализовать, двоим пока продавщиц придержать, еще один в тачке сидеть будет с включенным мотором, чтобы сразу свалить, как дело сделаем…

— Ишь, умный ты какой, — неопределенно качнул головой Рашид. — А вот ответь-ка мне на один вопрос… Ты сам-то на кой нам сдался? Идею подал интересную, мы ее обдумаем, если решим, что выходит, сами все и сделаем. На хрен нам в деле чужой человек, которого никто из нас не знает?

Это действительно было одним из скользких моментов. Влад и сам, планируя предстоящую операцию, долго не мог придумать на него ответ. Действительно, попробуй, обоснуй необходимость участия в острой акции непроверенного чужака, однако и здесь соответствующие аргументы нашлись. И, как и в случае с поручителями из криминального мира города, представляли они из себя наглую абсолютно ничем не подкрепленную ложь.

— На хрен, говоришь, тебе чужак нужен? — будто обкатывая в голове смысл произнесенной фразы, переспросил Влад. — Ну, наверное, за тем, что без меня вы ничего не возьмете, кроме тех дешевок, что успеете похватать с витрин.

— А с тобой мы возьмем что-то большее? — недоверчиво причмокнул губами Рашид.

— Не хотел тебе сразу говорить, но раз уж ты так ставишь вопрос, — задумчиво протянул Гайворонский. — Короче, я не просто так на ювелирный нацелился. У меня там знакомая девка работает, от нее я знаю, как у них все устроено. Так вот, самые дорогие изделия с настоящими брюликами они держат в специальном сейфе. Сейф стоит в одном из отделов, а ключи в нужный момент будут у нее. Нам даже витрины бить не придется, мы из сейфов возьмем намного больше. Ну а ключи, само собой могу получить только я. Вот поэтому-то вам без меня никак не обойтись.

Естественно и знакомая продавщица и брюлики в сейфе были чистой воды выдумкой, но попробуй, проверь. Массивный крашенный шаровой краской металлический шкаф действительно стоял у дальней стены в одном из отделов ювелирного. Для чего уж его использовали, Влад не знал, может хоз. инвентарь в нем хранили, или еще что. Но не подкопаешься, в любой момент можно азербайджанцам показать тот самый содержащий вожделенные сокровища сейф. Еще Рашид мог потребовать личного свидания с продавщицей, но тут уже можно было обоснованно отказаться, объяснив, что, во-первых, не хочешь лишний раз светить перед свидетелями своего человека, а во-вторых, должна же остаться хоть какая-то страховка, гарантирующая, что азербайджанцы действительно не решат сработать магазин самостоятельно, без раскрывшего все карты наводчика.

Рашид, однако, спросил о другом:

— Что-то ты темнишь, по-моему… Как же они торгуют, если товар от покупателей в железный ящик спрятали? Как же его купят, если сначала не увидят?

Влад мысленно выругал себя за дурацкий прокол, действительно, не обладая даже минимальными навыками торговли, он просто упустил из вида этот очевидный для азербайджанца момент. Пришлось импровизировать на ходу.

— Я же тебе не говорю, что весь дорогой товар в сейфе хранится. Просто на витрине лежит всего один образец, а еще десять в сейфе. Где же, по-твоему, их хранить, не на складе же в ящиках?!

Азербайджанец лишь недоверчиво покачал головой.

— Что-то ты не договариваешь, я чувствую. Но дело и вправду может быть очень прибыльным. Завтра мы с тобой съездим в магазин и посмотрим на месте. Если все окажется, как ты говоришь, мы будем с тобой работать, но с общей прибыли ты получишь такую же долю, как и все остальные.

— Согласен, — равнодушно пожал плечами Влад.

Ни с кем делить добычу, взятую в ювелирном, он не собирался, все азербайджанцы по его замыслу должны были остаться там, проложив своими трупами дорогу к деньгам и прикрыв суматохой задержания отход. А если кто и явится потом за долей, что ж, Волга река глубокая, по ней много всякого плавает. Трупом больше, трупом меньше… Кто их, неопознанных утопленников, считал…

Мент выглядел очень браво: мощные покатые плечи борца, уверенный взгляд, гордо поднятая голова. Плюс еще легкий не стесняющий движений, но все же способный гарантированно защитить, к примеру, от ножевого удара бронежилет, табельный «Макар» в открытой кобуре на боку и подмигивающая зеленым огоньком импортная малогабаритная рация в нагрудном кармане. Все это вкупе давало не плохие шансы на реализацию задуманного, такой не должен спасовать и, скрупулезно соблюдая инструкцию, укрыться в отгороженной бронированным стеклом будке, когда в центре зала начнется пьяная драка. Да и то, какую угрозу какие-то жалкие алкаши могут представлять для такого молодца, пусть даже их будет трое? Нейтрализовать второго мента, мирно читающего газету в другом конце магазина, было проще, рядом с ним ни будки, ни сигнальной кнопки не имелось, да и подойти к нему на дистанцию уверенного удара дубинкой, имитируя внезапно проснувшийся интерес к выставленным рядом малахитовым вазам, не составляло труда. Первый же представлял собой серьезную проблему, упусти момент, позволь ему заскочить в укрытие и вызвать подмогу, и все, можно сразу сдаваться, уповая, как пацаны с Баррикад на хулиганку, все равно уже не уйдешь.

Влад крутнул головой, разминая шею, жест, вошедший в привычку после многих десятков тренировочных рукопашных схваток, и нашел взглядом Джалала с Салимом. По причудливой прихоти главаря ему сейчас предстояло работать именно с ними, мелкая месть и небольшая компенсация за уязвленное кавказское самолюбие. Салим едва приметно кивнул, показывая, что они готовы. Глянув поверх голов посетителей, Влад нашел взглядом, увлеченно рассматривающего вазы Рашида, тот, увидев, что на него смотрят, достал из кармана джинсовки носовой платок и промокнул лоб. Здесь тоже все в порядке. Можно работать. У Рашида в кармане кроме носового платка, лежит заполненный песком для веса и перехваченный металлической проволокой у концов обрезок резинового шланга. Как только в центре зала пойдет заваруха, эта импровизированная дубинка опуститься на голову читающего газету милиционера. Убить не убьет, но оглушить должна качественно и надолго, какой бы крепости череп не оказался у служителя закона и порядка.

Влад тихонько стравил сквозь зубы воздух из легких, глубоко вдохнул полной грудью и расслабленной походкой скучающего зеваки двинулся к центру зала, как раз туда, где рядом со входом в дежурную будку скучал бравый мент. На встречу ему синхронно шагнули двое азербайджанцев. Салим слегка покачивался и неуверенно спотыкался, как и было заранее договорено, изображая, что он изрядно навеселе. Для пущей достоверности, Гайворонский лично спрыснул ворот его рубашки, взятой в подшефном ларьке паленой водкой, так что запах вполне соответствовал виду. А вот здоровяк Джалал, похоже, от волнения напрочь позабыл все наставления Влада и шел прямой как палка, распугивая покупателей неестественно бледным лицом и блуждающей по губам нервной усмешкой. Не здорово, конечно, но теперь уже не поправишь, лишь бы купился мент… Лишь бы купился…

Встретились они там, где и планировали, точно напротив будки, хоть тут обошлось без накладок, последний раз кинув взгляд в сторону Рашида, Влад увидел, как хищно тот подобрался, правая рука уже нырнула под полу куртки, готовясь нанести оглушающий удар. В этот момент его чувствительно задел плечом играющий пьяного Салим.

— Э-э, куда прешь, не видишь, здесь люди ходят! — с пьяной развязностью одернул он напоказ замявшегося Влада. — Глаза-то разуй!

Следующую реплику, содержащую уже явную угрозу, должен был по расписанному заранее сценарию подать Джалал, но здоровяк стоял, будто трахнутый по голове пыльным мешком и, несмотря на убийственные взгляды Гайворонского, а может как раз благодаря им, говорить ничего похоже не собирался.

— А чё, такое? Чё ты мне тут указываешь? — явно выпадая из роли невинной жертвы, попробовал помочь ему Влад.

Но безрезультатно, Джалал прочно впал в ступор и упорно не желал включаться в происходящее. Зато маленький Салим отыгрывал свою роль на все сто процентов, по кошачьи зашипев на обидчика он, набычившись, попер в атаку, азартно размахивая руками и сопровождая свои действия стандартными выкриками из серии "Я твой рот ибал!" Влад, отпихивая ладонями наступавшего на него коротышку, краем глаза фиксировал реакцию мента у будки. Тот заинтересованно наблюдал за развитием конфликта, не выказывая пока никаких признаков тревоги или беспокойства. Это было хорошо, главное не переиграть, не спугнуть удачу.

— Да отцепись ты, недомерок! — уже повысив голос так, чтобы неминуемо ввязать в конфликт окружающих, рявкнул Влад, стряхивая с ворота цепкие пальцы Салима. — Щупальца свои подбери!

— Я твой мама ибал! — взвизгнул возмущенный таким поворотом азербайджанец.

На губах его пузырилась самая натуральная пена, а глаза стали вовсе шальными, как у готового кинуться в драку уличного кота. Влад искренне засомневался, продолжает ли Салим еще играть роль, или уже так увлекся происходящей разборкой, что совсем позабыл о ее конечной цели. Джалал все так же не подавал признаков жизни, замерев соляным истуканом посреди зала. И в этот момент мент наконец-то не выдержал, привычная модель поведения сержанта патрульно-постовой службы взяла-таки верх над буквой ведомственной инструкции, прихватив лежавшую в будке короткую резиновую дубинку, он начал проталкиваться к месту нарушения порядка, вовсе неделикатно прокладывая себе дорогу сквозь уже обступившую скандалистов толпу. Влад попытался показать глазами вошедшему в раж Салиму, чтобы тот был готов к работе, но азербайджанец продолжал переть на него буром, а когда Гайворонский помахал перед его горящим праведным гневом лицом растопыренной пятерней, призывая очнуться, просто извернувшись, нырнул под протянутую руку и вовсе нешуточно съездил напарнику в челюсть. Смачный шлепок первой плюхи подстегнул мента, и тот активнее заработал локтями, пробиваясь в центр образовавшегося круга. "Вот послал бог напарничков! — растерянно размышлял меж тем Влад, механически уворачиваясь от свистящих у самого лица кулаков Салима. — И что теперь прикажете делать?"

— А ну прекратить! Прекратить, я сказал! — прогремел начальственный, привыкший к безусловному повиновению бас.

И подкрепляя отданный голосом приказ, дубинка, резанув воздух, пока еще предупредительно в полсилы хлопнула по бедру не желавшего успокаиваться азербайджанца. Мент слегка нагнулся, сопровождая удар, чтобы резина шлепнула нарушителя с оттягом, добавляя к силовому воздействию еще обжигающую кожу протяжку. Более удобного момента ждать уже не стоило и оказавшийся сзади и справа от милиционера Гайворонский, мощным пинком вогнал носок ботинка тому точно в солнечное сплетение. Мент утробно крякнул, ломаясь в поясе и удивленно глядя на того, кого пытался спасти от агрессивного азера. И тогда Влад ударил еще раз расчетливо и экономно в переносицу ребром ладони и, продолжая движение, сверху вниз локтем в основание черепа. Мент тяжелым кулем рухнул ему под ноги. По рядам собравшихся вокруг зевак пронесся удивленный вздох, разом оборвавшийся, когда Гайворонский одним быстрым рывком вытянул из кобуры на поясе милиционера пистолет и лязгнул затвором, загоняя патрон в патронник.

— На пол, суки! Все на пол, это ограбление! — рявкнул он, перекрывая многоголосый гомон стоявший в магазине.

— Лежать! Лежать, кто жить хочет! — надрывался в другом конце зала Рашид, тоже размахивая пистолетом.

Быстро глянув в его сторону, Влад убедился, что и там все в порядке: второй милиционер лежал без движения, не подавая признаков жизни, а покупатели оказавшиеся рядом уже неуверенно переглядываясь, опускались на грязный истоптанный их же ногами пол. Гайворонский перепрыгнув через валявшегося на дороге мента, одним коротким толчком привел в чувство Салима, толкнув его в сторону прилавков:

— Быстро давай! Время! Время!

Потом от души зарядил ногой по заднице все еще не очнувшемуся Джалалу:

— Проснись, долбанный урюк! Работать, работать!

Последний выкрик сопровождался двумя хлесткими пощечинами, после которых здоровяк вяло, как сомнамбула, но все-таки начал двигаться.

— Лежать! Лежать! — орал меж тем Рашид, как сумасшедший, размахивая стволом, над головами прижимающихся к полу покупателей, которым не повезло именно в этот час оказаться в магазине.

Никакого сопротивления никто оказывать налетчикам не думал, за последнее время процент героев на душу населения заметно снизился, упав практически до нуля. Оно было и к лучшему, лишняя кровь никому не нужна, но если сейчас кто-нибудь попытался бы не подчиниться или каким-то образом им помешать, пришлось бы стрелять на поражение. Только так! Иначе потом уже ничем не удержишь, вышедшую из повиновения, непременно ломанущуюся на выход людскую массу.

Салим уже не долго думая, рассадив ударом локтя витрину, набивал извлеченную из кармана брезентовую сумку обшитыми бархатом картонками с приколотыми к ним золотыми цепочками, кольцами и браслетами. Джалал тупо топтался рядом. Еще один азербайджанец — Руслан, в самом начале заварухи махнувший через прилавок, стоял над согнанными в угол бледными от страха продавщицами, контролируя заодно дверь в подсобные помещения магазина, откуда ненароком мог появиться кто-нибудь способный подать сигнал тревоги.

Влад искоса взглянул на циферблат наручных часов — две с половиной минуты, еще столько же и надо будет уходить, иначе потом не вырваться из кольца милицейской облавы.

— Быстрее, быстрее! — прикрикнул он на выгребающих все подряд с витрин Салима и Джалала. — Один тащи мешок сюда! Второй набирает следующий!

Каким-то необъяснимым шестым чувством, внутренним интуитивным чутьем он понимал, что пора уходить, что сейчас со свистом проносящихся у виска пуль мимо летят последние секунды, что пошло не так и откуда возникло вдруг это мерзкое ощущение провала, он внятно объяснить бы не смог, но привык доверять своей интуиции и потому торопил вошедших в раж подельников.

— Ты говорил, ключ от сейфа есть! — жарко выдохнул ему в лицо, подбежавший с брезентовым мешком в руках Салим.

— Есть, есть! — отмахнулся от него Влад. — Вон у той блондинистой девки. Пойди сам возьми, а мешок пока дай сюда, я сам подержу?

Салим удивленно глянул на него, явно пытаясь сообразить, куда же в таком случае он должен будет запихивать найденные в сейфе сокровища. Но не терпящий возражений командный тон Гайворонского не дал ему додумать эту мысль до конца, и азербайджанец покорно затрусил в сторону сбившихся кучкой в углу продавщиц. Влад тут же развернулся и, прижимая мешок с добычей к груди, бросился к выходу из магазина, перепрыгивая через распростертые на полу тела, наступая на чьи-то руки и ноги, спотыкаясь о сумки… "Быстрее, быстрее, надо быстрее, пока еще не захлопнулась окончательно смертельная ловушка!" Вот и двери. С облегчением вздохнув, он рванул на себя тяжелую створку, пряча под полу куртки сжимающую пистолет руку.

Практически на пороге он нос к носу столкнулся с розовощеким милицейским сержантом, чуть поодаль бесцеремонно въехав на тротуар, разворачивался милицейский «Уазик», от которого к магазину клацая автоматными затворами, бежали еще трое. Всего миг он смотрел в закаменевшее неподвижной маской лицо сержанта со сжатыми в тонкую нитку губами и зло прищуренными карими глазами. Всего миг, потом время снова рванулась вперед, стирая замершую картинку короткого стоп-кадра. Доли секунды, но их вполне хватило, чтобы перестроиться. Теперь перед милиционером был уже не опасный грабитель и налетчик, а совсем наоборот ополоумевшая от пережитого страха жертва.

— Това… ва… Милиционер… Там, там… Они…, - задыхаясь и путая слова зачастил Влад вцепляясь рукой в серую куртку сержанта. — Я… вот… а они…

В мозгу проносились картины жутких уголовных харь, гонящихся за ним по пятам, ужасных расправ и пыток, которые его ожидали, когда они, наконец, настигнут беглеца. Играть следовало максимально правдоподобно, только в этом случае оставался шанс заразить своим эмоциональным состоянием сержанта, заставить его вопреки всякой логике поверить, что перед ним всего лишь перепуганный обыватель. А для этого следовало в первую очередь самому поверить в придуманную ситуацию, вжиться в разыгрываемую роль. Это должно сработать, по-крайней мере так утверждали инструктора. "Они вот-вот будут здесь! Они меня убьют! Беги, спасайся!" — отчаянно вопил, сжимающийся от ужаса мозг. В глазах сержанта мелькнула легкая тень недоумения, а затем укороченный автомат уже вскинутый навстречу Гайворонскому все-таки опустился. Сработало! Он поверил!

— Тихо, тихо, мужик, успокойся. Сколько их там? Оружие есть?

— Ва… ва… — отчаянно кривил лицо, уже непритворно заикаясь, Влад.

— От блин, — осуждающе сплюнул сержант. — Ладно, отойди, не мешай…

Гайворонский себя упрашивать не заставил, шустро нырнув в сторону и бочком-бочком отступая по направлению к углу магазина, за которым должна ожидать с заведенным движком принадлежащая азербайджанцам ободранная «шестерка». Договориться с водителем можно будет без проблем: пообещать ему равную долю захваченной добычи, или на худой конец пригрозить оружием… Главное, сейчас не привлекая лишнего внимания добраться до тачки. Хоть в одном повезло, похоже, к магазину прибыли не натасканные на подобные ситуации ребята из вневедомственной охраны, а обычные ППСники, просто случайно проезжавшие мимо и заметившие через стеклянные витрины творящийся внутри непорядок. От профессиональных охранников так легко уйти бы не удалось, даже если и поверили бы, что он всего лишь случайный лох, все равно бы задержали, пусть хоть для получения подробной информации о налетчиках. А там нашли бы и рыжье в сумке и ствол под курткой. Так что бог отвел, повезло. И ведь чувствовал, что надо линять, чувствовал! Не подвела чуйка! Все отлично, азербайджанцев повяжут или перебьют в перестрелке, если они окажут сопротивление, в любом случае свободы им теперь не видать долго. О Гайворонском они не знаю ничего, кроме выдуманной им самим легенды и внешних примет. А по приметам можно искать кого угодно: "многие парни плечисты и крепки, многие носят футболки и кепки" русские для азербайджанцев все на одно лицо, как азеры для славян. Охваченный радостным предчувствием удачи, понимая, что все сложилось как нельзя лучше, Влад осторожно, спиной вперед отступал все дальше и дальше к обещавшему полную безопасность углу.

Выстрел грохнул в тот момент, когда он уже полностью уверовав в сопутствующую сегодня удачу, развернулся к месту действия спиной. Стремительно крутнувшись на каблуках, Влад увидел, как из магазинной двери огромным тигриным прыжком выскочил по-волчьи оскалившийся, растрепанный Рашид. Выпрыгнув на тротуар, он на секунду застыл, оглядываясь по сторонам и, увидев, рванувшихся к нему ментов вскинул им навстречу пистолет.

— Брось! Брось, сука! — страшным голосом прокричал один из пэпээсников, судорожно дергая не вовремя заклинивший затвор автомата.

Двое других отчаянно не успевая, рвали висевшее за спиной оружие. Но Рашид отчего-то медлил с выстрелом. Выкрикнув что-то гортанное на своем языке, он вдруг навел пистолет на пятившегося вдоль витрин Гайворонского.

— Не делай этого! Не надо! — вскрикнул Влад, пытаясь хоть на мгновение остановить легший на спусковой крючок палец азербайджанца, выдергивая из кармана собственный ствол и уже понимая: поздно.

Выстрела он не услышал, просто над черным туннелем пистолетного дула ярко расцвел огненный шар, и что-то тяжелое ударило в грудь, сбивая дыхание, бросая на колени. Ярким пятном крутнулось над головой прозрачное весеннее небо, и наступила тишина.

В себя он пришел как-то резко, одним рывком, и сразу все вспомнил и осознал. Мышцы невольно напряглись в последней запоздалой попытке увернуться от пули, а за плотно закрытыми веками мелькнуло искаженное яростью лицо Рашида. Однако, что же случилось потом? И где он сейчас собственно находится? Не открывая глаз и стараясь не показать, что он очнулся, Влад попытался сообразить, что же происходит вокруг. Судя по ощущениям он лежал на какой-то ровной поверхности, которая периодически качалась из стороны в сторону. Так, а это у нас что? Привычный к подобным звукам слух легко идентифицировал долетающее до ушей мерное гудение, как работу автомобильного двигателя. Ага! Судя по всему его куда-то везли… А твердая ровная поверхность ни что иное, как медицинская каталка в машине скорой помощи! Ну, конечно, с такого расстояния Рашид не мог промахнуться, и теперь его раненого везут в больницу. О, черт! Но если так, то врачи из прибывшей бригады наверняка оказывали ему неотложную помощь на месте, а значит, обнаружили и отнятый у милиционера пистолет, и сумку с награбленным добром. Выходит, маска невинной жертвы себя исчерпала, и теперь всем известна его истинная роль в происшедшем. А, следовательно, он сейчас едет в какую-нибудь закрытую тюремную больницу, ну или в обычную, вот только в его палате будет постоянно дежурить вооруженный милиционер и как только врачи разрешат, здравствуйте нары и небо в клеточку! Что же делать? Что? Азеры, наверняка, свалят все на него! Лет десять не меньше! А что же родная контора? А ничего! Кому же надо мараться и признавать, что сотрудник засекреченной спецслужбы оказался обычным уголовником? Скорее всего, от него просто откажутся, а если он начнет болтать лишнее на следствие, то запросто устроят несчастный случай с летальным исходом в камере. Черт, вот это попадалово! Ну дерьмо, так дерьмо… Стоп! Возьми себя в руки! Еще не все потеряно! Нужно просто собраться и действовать! Действовать и не сдаваться! Действовать, действовать, действовать… Бежать! Бежать немедленно, пока еще не захлопнулись за спиной окованные железом тюремные ворота, пока его еще считают беспомощным и не ждут никакого подвоха. Бежать! Лишь бы хватило сил выпрыгнуть из машины! А там ищи ветра в поле!

Интересно, кто поехал сопровождающим? Насколько себе представлял Влад, в бригаду скорой помощи должны были входить водитель, врач и фельдшер, ну или медсестра. Водитель само собой в кабине, там же, скорее всего и врач, медсестра наверняка где-то рядом, наблюдает за состоянием больного, ну а поскольку больной — преступник, то должен быть еще сопровождающий мент, возможно даже два.

— А у вас на подстанции все такие симпатичные? — игриво произнес мужской голос над самым ухом.

Точно, так и есть, это мент! Судя по голосу молодой, не старше тридцати, разбитной, уверенный в себе, значит, скорее всего, хорошо физически развит, ловок, силен. Но вместе с тем чрезмерно дерзок, слишком самоуверен, это хорошо, это лишний шанс… Влад мысленно поблагодарил инструкторов из центра психологической подготовки, научивших влет прокачивать человека по способу построения фраз, контексту слов, интонациям и манере говорить. Вот и пригодилось кропотливо вбитое в голову умение.

— Нет не все, только некоторые, — сухо отрезала женщина с другой стороны.

Ага, а вот и медсестра! За тридцать, незамужняя, стервозная и рассматривающая окружающих мужиков лишь как кобелей, готовых ради удовлетворения похоти практически на все, беззастенчиво этим пользующаяся. Судя по тону ответа, милиционер и близко не рассматривался, как перспективный кандидат на роль очередного донора. Повезло же дураку, такая при случае может вцепиться как клещ и не отпустит пока не выжмет до суха. Гайворонский даже прикинул, как они должны сидеть: медсестра вплотную к нему слева, а мент с правой стороны, подавшись вперед, и почти нависая над его грудью.

— Ого, Колян, значит нам с тобой повезло! Редкий случай выпал! Нарвались на симпатичного медика!

Черт, только этого еще не хватало! Выходит здесь еще какой-то Колян. Ну же, Коля, отзовись, мне кровь из носу нужно определить кто-то и где находишься.

— Молчал бы уж, балабол, — спокойно и рассудительно произнес второй мужской голос. — Лучше присматривай за этим уродом, что-то мне показалось у него ресницы дергаются, никак в себя приходит…

Ого! Какой наблюдательный мент! Просек ресницы, надо же! Надо быть поосторожнее, пока еще оживать слишком рано. К тому же этот Колян, действительно представляет реальную угрозу: старый, много повидавший, умудренный опытом служака. Сидит в дальней части кабины, так чтобы быть подальше от объекта и в то же время его надежно контролировать, еще поди оружие держит наготове… Да, с молодым было бы значительно легче… Но выбирать, к сожалению, не приходится.

— Какой в себя, дядя Коль, ты чего? У него же пуля в груди, теперь его только наша медицина в себя вернуть может! Вот такая же симпатичная, как наш доктор! Такая и мертвого к жизни вернет. Вас, кстати, как зовут, доктор? Меня вот, например, Паша.

— Очень приятно, — фыркнула женщина.

— Балабол, — горестно вздохнул Колян. — Ну что ты с ним сделаешь?

Пуля в груди? Ну ни хрена себе! С другой стороны, а чего было ожидать, стреляли с десяти метров, хорошо, что не в пузе или в голове… Хотя и так мало приятного. Странно, почему абсолютно не чувствуется боли? Наркоз? Да нет, вроде… Разве что местный, промедол, или еще что-нибудь в этом роде… Ладно, сейчас посмотрим… Он предельно осторожно, попытался несколько раз вдохнуть и выдохнуть полной грудью. Получилось. Никакого дискомфорта, никаких посторонних шумов… Хорошо, похоже, легкие не задеты. Стараясь делать все медленно и, как можно незаметнее, он напряг и расслабил мышцы груди и плечевого пояса, совсем чуть-чуть, миллиметр туда и столько же обратно подвигал корпусом. Ага, кажется, ясно, что-то мешало и тупо саднило в левом плече, видимо, рана именно там. Ну что же, бывало и хуже. Примем, как данность, что одна конечность полностью выключена из работы. Ничего трех оставшихся вполне хватит. Знать бы еще, где мы едем… Но это уже слишком большая роскошь… Ничего, понадеемся на удачу.

Он незаметно напряг и снова расслабил мышцы, стараясь, чтобы не слишком явно вздымалась грудь, глубоко вдохнул и, ведя привычный обратный отсчет, начал потихоньку выдыхать сквозь сжатые зубы распирающий легкие воздух. "Пять, четыре, три, — монотонно тикали отмеряемые внутренними часами секунды. — Два, один…"

Когда глаза раненого бандита внезапно широко распахнулись медсестра и молодой милиционер среагировали одинаково, оба склонились к нему, вглядываясь в лицо. Медсестра, чтобы увериться в том, что пациенту не требуется никакой неотложной помощи, милиционер, чтобы оценить состояние и степень опасности задержанного. Они чуть было не столкнулись лбами, и женщина первой смущенно отдернулась в сторону. Как оказалось, сделала она это очень вовремя, потому что буквально через долю секунды голова раненого со змеиным проворством рванулась вперед и милиционер жутко закричал. Его напарник вскочил со своего места и, балансируя, чтобы не упасть в трясущемся на ходу кузове, попытался протиснуться ему на помощь.

Влад не знал заранее, как будет действовать, в рукопашной он всегда доверял инстинктам, тренированное умное тело быстрее мозга находило оптимальную тактику боя, само выбирало его рисунок и всегда побеждало. Он же в таких случаях превращался в отстраненного наблюдателя, лишь смотрящего со стороны за ходом схватки. Так было и сейчас. Едва открыв по счету «ноль» глаза, он увидел склоняющиеся к нему лица: строгое женское с брезгливо скривленными губами и лопоухое краснощекое мужское. Дальше все произошло само собой. Сержант слишком низко наклонился и оказался в сфере досягаемости. Правая рука стремительно легла ему на затылок, пригибая голову еще ниже, а сам Влад изо всех сил рванулся навстречу, вцепляясь зубами милиционеру в лицо. Челюсти сжались, давя застрявшую между ними плоть, в уши ударил нечеловеческий вопль боли. Он еще успел зацепить боковым зрением побелевшее, исковерканное ужасом и отвращением лицо медсестры, а потом фонтан обжигающе горячей крови плеснул ему прямо в глаза, мешая смотреть, застилая картинку багровой мутью. Кусаться тоже надо уметь, и как ни странно этому лишь на первый взгляд простому искусству тоже учат. За первой фазой сжатия, следует трепок — резкий рывок головы, отрывающий кусок зажатой зубами вражеской плоти. Гайворонский рванул так, что хрустнула шея, и почувствовал, что в какой-то момент он потерял связь с чужим лицом, оставив изрядную его часть у себя во рту. Приступ неуместного отвращения узлом скрутил его горло и заставил отплюнуться чем-то мягким и соленым на вкус. Мент выл так, что закладывало уши, отвалившись в сторону, закрывая изувеченное лицо ладонями, сквозь которые резвыми ручейками струилась кровь, он отчаянно пытался отползти спиной вперед подальше от жуткого бандита, но лишь раз за разом бился в металлический борт машины. Все, опасности не представляет. Но ведь есть еще второй!

Как раз вовремя вспомнил, второй раскорячившись в подпрыгивающем на дорожных выбоинах салоне, надвигался, целясь придавить его горло резиновой дубинкой. Размахнуться для удара не позволяла теснота, так он вот как решил, ну давай, подходи поближе… Не бойся, я же раненый, а напарник просто лоханулся по молодой дурости и сам подставился… Давай смелее, я же ослаб и на второй рывок меня уже не хватит… Ну, давай же… Еще чуть ближе родной…. Вот, молодец!

Сжатые ноги, выстрелив как из пушки, врезались тяжелыми подошвами грубых армейских ботинок менту в живот. Не давая жертве опомниться, Гайворонский стремительно разогнулся, одним движением слетая с каталки и оказавшись почти вплотную к противнику, коротко рубанул ребром ладони по сонной артерии. Плечо прострелило приступом обжигающей боли, Влад зашипел рассерженным котом и скрючился на полу. Все, подходи и бери тепленького… Вот только брать было некому, удар оказался точен. Мент безвольной куклой сполз куда-то в угол.

Из окошка соединяющего салон с кабиной показалась усатая физиономия в медицинской шапочке, видимо, врач. Обозрев поля боя, доктор бешено завращав глазами вдруг завопил, что есть мочи:

— А ну прекратить! Больной, немедленно ложитесь обратно! Что вы себе позволяете?!

— Заткнись, придурок, — устало выдохнул Влад, с трудом поднимаясь с пола и еле удерживая равновесие.

Медсестра шарахнулась от него, выставив перед собой руку в которой вдруг оказалась какая-то пшикалка, типа газового баллончика. Вот дура, если у нее там паралитик, и она брызнет в закрытом пространстве машины, нахлебаются все, включая водителя. К чему такое может привести, даже думать не хотелось.

— Не делай ничего, не трону, — задушевно пообещал ей Гайворонский, попытавшись даже дружелюбно улыбнуться.

Получилось, видимо плохо, сестренку еще сильнее затрясло от ужаса. Кое-как бочком по стеночке, переступив через все еще тонко подвывающего сержанта, Влад добрался до задней двери и, рванув ручку вниз, широко ее распахнул. Машина шла с приличной скоростью, но выбора не было. Развернувшись спиной вперед, он прыгнул, стараясь скоростью собственного прыжка скомпенсировать инерцию движения. Еще успел оценить, округлившиеся от удивления глаза «Гиппократа» в форточке и хрипло рассмеялся в полете. Потом стало не до смеха, ноги ударились об асфальт и стремительно затопали по нему вслед машине, пытаясь обогнать несущую тело вперед инерцию. Не получилось, понятное дело… Где-то на третьем или четвертом шаге он споткнулся. Нога подломилась, и Влад кубарем полетел вперед, раздирая до мяса об асфальт колени и локти. Сзади возмущенно забибикал автомобильный клаксон, и обдав его бензиновой вонью, мимо пронеслась машина, за ней еще одна. С трудом поднявшись на четвереньки и преодолевая головокружение, Гайворонский огляделся.

Как оказалось очень даже удачно спрыгнул, не посреди оживленной улицы, привлекая своим цирковым номером внимание прохожих, а аккуратненько в районе изрезанного оврагами, спускающимися к Волге пустыря с кое-где прилепившимися к склонам частными домишками. То, что доктор прописал. Шагнул для пробы, ничего ноги держат. Саднят разодранные колени, наливается тупой пульсирующей тяжестью раненое плечо, плетью повисла левая рука, зато жив и удачно ушел от карающей десницы закона, так что сальдо в нашу пользу, пока по-крайней мере. А чтобы оно и дальше было так же, надо не стоять, а двигаться, уходить из этого района подальше, искать щель, в которую можно забиться и пересидеть облаву. Шаг…Еще шаг…

Ночь застала его в недостроенном здании, совсем на другом конце города. Вокруг простирался тихий спальный район, наполовину состоявший из частных домов, другую половину составляли уродливые блочные многоэтажки. В таких местах жили простые без претензий люди, озабоченные собственными насущными проблемами и не привыкшие без особой надобности совать нос в чужие. Знающие, что нос этот могут при случае и оторвать. "Или откусить!" — злорадно подумал, вспомнив незадачливого милиционера из скорой Влад. Вообще поводов для радости было не много. В принципе он знал, как в такой ситуации надо действовать, ведь именно к такому его и готовили многие годы. Вот только во время подготовки он никак не мог предположить, что опасную жизнь всем преследуемого нелегала придется вести отнюдь не в чужой стране, а в своей собственной. Теперь перейти этот психологический барьер никак не получалось. Разум упорно отказывался верить в реальность всего случившегося за день, ведь если вдуматься всего за один день за несколько жалких часов рухнула вся жизнь капитана Гайворонского. Еще сегодня утром он был полноправным гражданином своей страны, больше того, весьма счастливым и обеспеченным гражданином. Да-да! Лишь теперь он осознал, каким невероятным богачом и везунчиком был. Судите сами: служба не где-нибудь, а в элитном подразделении закрытой для простых смертных государственной конторы, собственная благоустроенная квартира в самом центре миллионного города, постоянный и стабильный, пусть и не высокий заработок. Это ли не счастье? И теперь все это исчезло, в одночасье испарилось, как предутренний мираж. Теперь у него есть только израненное тело, грязная оборванная одежда и вот эти вот холодные бетонные коробки недостроенного дома, загаженные и заросшие лопухами.

Рана вновь болезненно запульсировала, в очередной раз напомнив о себе. Влад, сморщившись, вытянул из кармана куртки подвявшие листья подорожника, чистотела и лопухов, смял в комок и, запихнув его в рот, сосредоточенно зажевал. Мягкую зеленую кашицу осторожно приложил к ране, прихватив сделанной из оторванного рукава повязкой. Вот и вся доступная на сегодняшний день медицина. Вид раны ему активно не понравился — взбухшие, посиневшие края входного отверстия явно свидетельствовали о начинающемся воспалении. Он и так знал, что без медицинской помощи ему не обойтись, пуля осталась в ране, и извлечь ее оттуда мог только опытный врач, но эта проблема пока еще не вышла в категорию первостепенных. Сначала надо было надежно сбить со следа погоню. Время на решение остальных задач потом найдется. А теперь вот оказалось, что времени нет. Если так пойдет и дальше, то уже к утру он свалится в горячечном бреду с высокой температурой. И если это произойдет на заброшенной стройке, участь его будет однозначно незавидной.

В принципе Гайворонский отлично знал, как можно выжить на нелегальном положении, даже в абсолютно чужом городе, где нет никаких связей и знакомств, и умел это делать. В процессе подготовки его неоднократно отправляли в «командировки» в различные города, в которых ему предстояло легализоваться и устроиться в жизни, не имея на начальном этапе ни документов, ни денег. Все подобные проверки он всегда сдавал на «отлично». Даже сейчас, не будь этой дурацкой раны, он смог бы и украсть у подходящего разини паспорт, и добыть денег на билет, куда-нибудь в Саратов или Казань, где можно было бы начать жизнь с начала. Но на все это требовалось время. Начавшееся воспаление не оставляло ему никаких шансов, кроме пожалуй одного.

Прихрамывая, он вышел на улицу и, пройдя пару кварталов по скупо освещенному тротуару нашел то, что искал — будку телефона-автомата с исправно гудящей, чудом не оторванной трубкой. Голос куратора был сух и деловит, но хорошо знавший его Влад, чувствовал, что Сергей Николаевич просто кипит сейчас от еле сдерживаемой ярости.

— Хорошо, сиди в этих развалинах и никуда не высовывайся, через полчаса я приеду, — наконец закончил куратор неприятный разговор.

Гайворонский еще долго слушал гудки отбоя, звучавшие в трубке, он знал, что это вопиюще непрофессионально, что автомат, с которого он звонил очень легко при желании локализовать и сюда уже может лететь милицейская группа захвата, но ничего не мог с собой поделать, он просто устал. И хотел, чтобы все это, наконец, кончилось. Ему было практически все равно как, лишь бы скорее.

Машина Сергея Николаевича, стильная девятка цвета "мокрый асфальт" зарулила на единственный не заросший пятачок земли перед брошенной стройкой на семь минут раньше, чем обещал куратор. И это был хороший знак. Влад залег в кустах на возвышавшемся рядом холме, со своей позиции он мог видеть все подступы к недостроенному зданию и теперь точно знал, что никаких других машин и людей в ближайших окрестностях нет. Значит, Сергей Николаевич не сдал его ментам, и все-таки решил помочь. Осталось лишь убедиться, что и в машине он один без посторонних. Как назло в сгустившихся сумерках рассмотреть салон девятки толком не удавалось. Да и со зрением творилось что-то странное. Перед глазами все плыло и двоилось, отчего-то приобретая багрово-бурые тона и периодически вспыхивая мелкими радужными звездочками. Тело трясло от холода, зуб на зуб не попадал, со лба градом катился холодный пот, зато щеки просто горели огнем, а веки стоило их прикрыть пекло невыносимым жаром, спекшиеся потрескавшиеся губы тоже пылали. Влад отдавал себе отчет, что с ним что-то не в порядке, но элементарными правилами конспирации пренебречь не мог, он должен был убедиться, что куратор его не сдал и не готовит операцию по его захвату. Потому и засел на холме достаточно далеко от здания обозначенного, как место встречи.

Сергей Николаевич меж тем заглушил мотор и вылез из машины. Закурил, цепко оглядев окрестности, дольше всего осматривал как раз холм, а на заброшенную стройку лишь бросил взгляд искоса, тут же отвернувшись. Влад отчаянно всматривался в темную глубину салона, на сиденьях явно никого не было, но бойцы группы захвата, вполне могут, пригнувшись залечь на полу, человека три точно поместятся, а больше сейчас для пленения Гайворонского и не потребуется, этого-то много. Разглядеть все точно так и не удалось. Надо было рисковать, ничего не поделаешь. Влад осторожно приподнялся, решив подобраться поближе, но тут земля вдруг качнулась под ногами, окружающий мир поплыл куда-то в сторону, он взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но так и не смог и тяжело рухнул, с треском ломая мелкие тонкие ветви. Он еще успел увидеть, как Сергей Николаевич, разом отбросив сигарету, смешно переваливаясь на коротких кривоватых ногах, бежит к нему вверх по склону, а из салона машины так никто и не вышел, двери оставались все так же закрыты. "Значит, не сдал!" — мелькнула последняя связная мысль, утонувшая в жарком багровом море.

Приближенные четырехкратной оптикой ветви замшелого ольшаника колыхнулись почти перед самым лицом, казалось можно протянуть руку и дотронуться до пыльных шершавых листьев. Влад плотнее прижался щекой к прикладу СВД, боясь спугнуть удачу. В самом деле, мало ли кто может шевелиться в кустарнике: заблудившаяся овца, отбившаяся от деревенского стада, какой-нибудь дикий зверь, волк там, или кабан. Но сердце, тревожно забухавшее в ребра, уже сжимало предчувствие успеха, интуиция настойчиво твердила, что ни к какой домашней или дикой живности трясущиеся ветви отношения не имеют. И действительно вскоре из зарослей вынырнул самый краешек замотанного зелеными тряпками ствола снайперской винтовки, настороженно скользнул из стороны в сторону, будто принюхиваясь и вновь скрылся в сгустившейся между беспорядочной мешаниной веток и листьев тени. Есть! Снайпер был там, тот самый долгожданный, которого Влад выслеживал уже вторые сутки. Вторые сутки пошли с той поры, как он нормально спал, ел и отдыхал. Все это время Дракула провел на нейтральной полосе в компании лишь верной винтовки, а пристанищем ему служили то яма с перепревшими прошлогодними листьями, то разлапистая ель, то густые заросли кустарников. И все это только ради вот этого одного момента, мига, когда уверенный в собственной безопасности и неуязвимости вражеский снайпер окажется в перекрестье его прицела.

Началось все с того, что первый батальон хорватской легкопехотной бригады "Король Томислав" к которой были приписаны «Джокеры» перебросили на усиление мусульманских позиций под Доньи Вакуфом. Мусульмане, ослабленные и обескровленные длительными кровопролитными боями, были на последнем издыхании, того и гляди сербские части, усиленные многочисленными четническими формированиями, могли прорвать здесь жиденький заслон и устремиться победным маршем в глубь центральной Боснии. Допустить такое было просто невозможно, иначе общая обстановка на фронтах этой странной гражданской войны могла круто перемениться не в пользу мусульмано-хорватского альянса. Вполне реальная угроза прорыва в центральную Боснию сербских частей заставила руководство Хорватского Вече Обраны оказать своим горе-союзникам срочную помощь, в ее рамках, в том числе, был переброшен под Доньи Вакуф и батальон бригады "Король Томислав". Вместе с батальоном, комбриг отправил для разведывательной и диверсионной деятельности на этом участке фронта группу «Джокеров». Соскучившиеся по риску и адреналиновому драйву фронтовой работы «Джокеры», восприняли новое назначение с энтузиазмом и вскоре уже обживали выделенный им для постоя брошенный хозяевами деревенский дом в небольшом селе Вершичи, являвшемся тыловой базой для державшей здесь фронт мусульманской бригады. Линия обороны проходила всего в сотне метров за околицей, потому тылом село назвать было сложно, тут также как и на фронте, периодически рвались снаряды и мины, порой постреливали сербские снайперы, так что повседневная жизнь в тылу мало чем отличалась от дежурства в окопах и бункерах. Однако немногочисленные жители села как-то притерпелись к такому существованию и продолжали, как и в мирное время пасти изрядно поредевшие стараниями защитников овечьи стада, работать на небольших огородах и хлопотать по хозяйству. Примерно половина деревенских домов стояли разграбленные и пустые, в них раньше обитали убитые, или изгнанные из деревни сербы. Теперь в этих домах размещались свободные от дежурств на переднем крае солдаты мусульманской бригады, так же разместили и бойцов прибывшего на усиление хорватского батальона.

Командир бригады замотанный бородач с вечно слезящимися красными от постоянного недосыпа глазами, пополнению был рад чрезвычайно и тут же отмерил хорватскому комбату полосу обороны длиной километра в полтора, укрепленную редкой цепочкой бункеров в которых мусульманские бойцы боялись оставаться дежурить ночью из-за частых нападений сербских диверсионных групп. Комбат прекрасно понял, что ему специально подсунули самый гиблый и плохо оборудованный участок, но ничем своего неудовольствия не выказал. Бывший офицер югославской армии, он отлично знал, что значит быть к кому-то прикомандированным и заранее ожидал, что именно его батальону выпадет самая тяжелая и опасная работа. Первая хорватская смена разместилась на дежурство в бункерах, а остальные бойцы батальона занялись обустройством быта и доводкой до ума построенных мусульманами укреплений. В отличие от последних, хорваты прекрасно помнили старую солдатскую истину о том, что десть метров окопов гораздо лучше, чем два метра могилы, а пот, как известно, всегда сберегает кровь. Углублялись и оборудовались высокими брустверами кое-как спустя рукава, выкопанные на глубину не больше метра траншеи между бункерами, отрывались отдельные стрелковые ячейки и ходы сообщения, строились пулеметные гнезда и укрепленные ДОТы. Хорваты в отчаянной спешке вгрызались в землю, стараясь как можно надежнее укрепиться на своем участке. Сербы находились от них всего в полукилометре, может чуть больше, с любопытством наблюдали за развернутым строительством, иногда выкрикивали в их адрес насмешки, но обстрелами пока не беспокоили, подготовки к предстоящему наступлению с их стороны тоже заметно не было.

«Джокеры» меж тем усиленно изучали местность, на которой им предстояло действовать. Как ни странно это звучит, но разведка лишь процентов на пять состоит из лихих рейдов, с захватами языков, засадами на дорогах и налетами на вражеские штабы, остальные девяносто пять выпадают на рутинное наблюдение за передним краем противника, монотонное высматривание в окуляры бинокля или стереотрубы его позиций, обнаружение укрепленных точек, пулеметных гнезд, расположений минометных батарей, узлов связи, командных пунктов, выявление маршрутов движений, распорядка смены постов, их численного состава и так далее, и тому подобное… Тупо, нудно и неинтересно, с рассвета до заката каждый день. И лишь потом на основе полученных таким образом по крупице сведений планируется молниеносный рейд, бьющий точно в уязвимое место, наносящий максимальный ущерб врагу. Почти все светлое время суток Роман в паре с Дракулой проводили в окопах на переднем краю обороны, наблюдая, записывая и систематизируя полученные результаты. Петровича оставляли на хозяйстве, он руководил рядовыми «джокерами», проводил с ними занятия по боевой подготовке, в чем был непревзойденным мастером, заодно решал все вопросы по обеспечению группы продовольствием, водой и разными необходимыми мелочами. Получалось это у него отменно, по-крайней мере на ужин у разведчиков каждый день оказывались свежеприготовленный шашлык из баранины и солидная баклага местного вина. Где и как добывал все это ушлый аналитик, Роман предпочитал не знать, сам Петрович в ответ на вопросы об источниках такого королевского благосостояния лишь довольно жмурился и хитро подмигивал. А деревенское стадо исправно сокращало свое баранопоголовие каждый день.

Ранним утром, пробежавшись в полусогнутом положении по ходу сообщения Роман и Дракула весело пересмеиваясь, ввалились в передовую траншею. Встретили их дружелюбные улыбки бойцов дежурной смены и далеко разносящийся аромат утреннего кофе. Как ни странно в этой стране совершенно не знали чая, зато кофе пили постоянно и просто в жутких количествах. Утренний, послеобеденный и вечерний кофе стали такими непреложными и неукоснительно соблюдаемыми ритуалами, что даже нахождение на боевом дежурстве никак не могло помешать их исполнению. Вот и сейчас, не успели Роман и Влад появиться в траншее, как у обоих в руках уже дымились железные кружки с обжигающе горячим и невероятно вкусным напитком. Все остальное могло подождать, сербы могли хоть устроить очередной обстрел, хоть вообще перейти в наступление на их участке, это никак не помешало бы бойцам неспешно просмаковать утреннюю кружку кофе под обстоятельный разговор за жизнь. И отказаться от предложенного угощения, значило смертельно обидеть добрых хорватов. Впрочем «джокеры» и не собирались брезговать компанией, удобно устроившись на поставленном на ребро ящике из-под снарядов и прихлебывая ароматное приправленное специями кофе, Роман начал неторопливый разговор со старшим смены о происшествиях за ночь, замеченном на сербских позициях и «положаях» соседей. Тот с солидностью присущей опытному ветерану обстоятельно отвечал на вопросы, стараясь не замечать исковерканных до неузнаваемости русским хорватских слов и неправильно построенных оборотов. Влад, в последнее время от скуки основательно налегший на хорватскую грамматику, частенько поправлял, пояснял и переводил командирскую речь. Таким образом, обоюдными усилиями им удавалось наладить связный диалог. А если уж они попадали в совсем затруднительную ситуацию, то Роман просто переключался на немецкий, на котором вполне сносно говорили почти все бойцы.

Сегодня никаких трудностей не намечалось, и беседа лилась легко и неспешно. До тех пор пока Гайворонский не заметил что-то привлекшее его внимание на нейтральной полосе, жестом попросив прощения у гостеприимного командира, он отставил в сторону недопитую кружку и, припав к биноклю, зашарил окулярами по окрестностям. Роман с тревогой наблюдал за ним, он давно уже успел привыкнуть к тому, что «джокер-три» никогда ничего не делает зря и сейчас его озабоченность, по всей видимости, вызвана обнаружением серьезной проблемы. Наконец, Влад оторвался от бинокля и, ткнув пальцем в направлении торчавших прямо перед позицией метрах в пятидесяти чахлых веток неизвестной породы кустарника, коротко спросил старшего:

— Что это?

Хорват едва сдерживал улыбку и озорно подмигнул Роману. Тот ничего не понимая впился взглядом в вызвавшие такой интерес его напарника ветки. Сперва ничего необычного заметить не удалось, но потом он различил, какой-то непонятный черный комок свисавший почти до земли. Внезапно налетевший порыв ветра подбросил непонятный ком в воздух, распрямил, и Роман с удивлением опознал в нем ажурный женский чулок. Он удивленно хмыкнул и повернулся к старшему смены, ожидая объяснений. Хорват продолжал масляно улыбаться.

— Похоже, какая-то дама неосторожно гуляла по нейтральной полосе и потеряла деталь туалета.

Роман перевел взгляд на Дракулу и по сосредоточенному напряженному лицу последнего понял, что он веселья хорвата отнюдь не разделяет.

— Вчера вечером этого чулка не было, — пристально глядя на старшего произнес Влад. — Значит, он появился здесь ночью. Откуда?

— Дамы обычно теряют чулки как раз ночью, — вновь рассмеялся хорват. — Почему ты так беспокоишься, рус? Может это чулок твоей подружки?

Влад смерил его ледяным взглядом, от которого у старшего сразу пропала охота смеяться.

— Прикажи своим людям, чтобы были очень внимательны. Попусту не бродили и поменьше высовывались из траншей, — холодно отчеканил он.

— Но почему? Что страшного в каком-то чулке?

— Откуда он взялся тут ночью? Кто его повесил на нейтральной полосе и зачем? — замороженным голосом произнес Дракула. — Обычно такие штуки: куски ткани, веревки, обрывки бинтов, служат снайперу для определения направления и скорости ветра. Ветер может быть разным, там, где засел снайпер и там, куда он хочет послать пулю. Поэтому приходится вешать флюгер, чтобы правильно взять поправку в момент выстрела.

Хорват принужденно расхохотался, держась за бока.

— У твоего друга крыша поехала от войны, — заявил он Роману. — Ему всюду мерещатся враги… Он боится даже женских чулков!

Командир «джокеров» уже открыл было рот, чтобы осадить не в меру развеселившегося старшего, но тут стоявший совсем рядом в углу траншеи боец потянулся за брошенной на бруствер сигаретной пачкой и вдруг всплеснув руками опрокинулся назад, неловко ударившись о противоположную стенку окопа.

— Снайпер! Всем на пол! — взревел Дракула, приседая на корточки.

Солдаты не заставили себя упрашивать, шустро распластавшись на песке траншеи. Роман стремглав кинулся к раненому бойцу, но, упав с разбегу, рядом с ним на колени понял, что тому его помощь уже не требуется. Голова хорвата безвольно упала на грудь, а тело, так и съехало бы на дно траншеи, если бы вытянутые вперед ноги не уперлись в ее противоположный край. Для очистки совести командир «джокеров» все же ухватил его за еще теплое запястье, но ничего похожего на пульс не обнаружил. В левой стороне груди солдата темнела аккуратная дырочка входного отверстия, пуля попала точно в сердце, рана почти не кровила, лишь небольшое бурое пятно расплылось по камуфляжной форме. Подскочивший Дракула бесцеремонно отодвинул Романа плечом, несколько секунд внимательно рассматривал рану, потом, оглянувшись по сторонам, поманил рукой старшего смены. Тот подполз на четвереньках, смертельно побледневший с клацающими зубами, проняло видать бывалого вояку до самых печенок. Выхватив из рук хорвата автомат, Влад ударом ребра ладони освободил шомпол и раньше, чем изумленный хозяин оружия успел что-нибудь возразить, глубоко засунул длинный стальной прут в рану на груди убитого. Повращав его там и что-то про себя прикинув, Дракула не глядя сунул побуревший стальной прут старшему смены. Тот автоматически ухватил протянутую железку и аж позеленел, заперхав рвотными спазмами, когда увидел свои руки, перемазанные в свежей крови. Однако Гайворонскому было уже не до него, пригнувшись, стараясь не мелькать над бруствером, он метнулся обратно, туда, где они только что пили кофе, сидя на снарядных ящиках, подхватил стереотрубу, одним ловким движением разложил и осторожно приподнял над краем окопа.

— Ушел, гад! — выдохнул он сквозь зубы, примерно через минуту. — В воронке сидел, всего метров двести отсюда. Выцеливал нас как в тире, пока мы кофеи распивали.

— Как узнал? — прокашлял все еще давясь подкатывающими к горлу рвотными массами старший смены.

Влад одарил его убийственным взглядом, но все же снизошел до объяснений.

— Я как флюгер увидел, сразу понял, что он нас пасет. Потом по направлению раневого канала определил, с какой стороны он бил. Там больше подходящих укрытий нет, только старая воронка от мины. Наглый, гад! Если бы мы резвее прочухались, вполне могли его забить там тромблонами. Теперь-то поздно, ушел. Там кустарник мыском от рощи выдается, видел я, как ветки колыхались. Сейчас он в роще уже, за премиальными двинул и зарубку на прикладе пилить. Не знаешь, дорогой, сколько сербы за одного убитого платят? Нет? А то может ты со снайпером в доле? Уж больно весело над чулком смеялся! Наберут детей в армию… Век бы вас не видеть, штатских дебилов!

Так закончилась первая, но, к сожалению, далеко не последняя встреча бойцов хорватского батальона со снайпером. С тех пор вражеский стрелок повадился постоянно терроризировать именно их участок обороны. Подстрелы случались практически каждый день, за неделю выбыли из строя пять человек, трое из них были убиты, двое тяжело ранены. Солдаты боялись заступать на дежурство, а оказавшись в окопах не решались высунуться посмотреть, что же там происходит у противника. Терпеть такое положение дел было невозможно. Мрачный как туча комбат, приказал «джокерам» ликвидировать снайпера любым способом и в кратчайшие сроки. Как обычно приказать оказалось гораздо проще, чем реально выполнить отданный приказ. Известные противоснайперские уловки никаких результатов не давали, учитывая, что реально в охоте принимали участие только русские наемники, да еще пара особо безбашенных «джокеров» это было не удивительно. Чтобы надежно перекрыть толковыми наблюдателями весь участок батальона, вдоль которого хаотично перемещался вражеский стрелок, нужны были гораздо большие силы, чем пять человек, вымотанных до предела постоянной бессонницей и нервным напряжением. Хитрости с манекенами и приманками снайпер попросту игнорировал. Засечь его на подходах с помощью наблюдения не удавалось. Минирование старых лежек результатов не дало, снайпер на них не возвращался. И вот когда казалось, что весь арсенал контрснайперских приемов исчерпан, раздосадованный Гайворонский решил устроить на врага засаду на его же территории. При этом он рассуждал просто: раз снайпер работает по их переднему краю, значит, он и маскируется от наблюдения именно с этой стороны, от своих позиций ему таиться, никакого смысла нет. Выходит, если смотреть из передовых сербских траншей, вполне можно засечь вредного гада. Конечно, возможности забраться во вражескую траншею нет, но вот залечь где-нибудь рядом на нейтралке хорошо подготовленный, обладающий терпением и выдержкой одиночка может вполне. Если подобрать подходящее укрытие и тщательно его замаскировать, то можно не опасаться того, что будешь обнаружен. А вот снайпера может все-таки удастся увидеть. План был абсолютно безумным, продиктованным отчаянием и именно поэтому, вполне мог сработать. Роман скрепя сердце разрешил Гайворонскому попробовать, сдавшись в результате настойчивых уговоров.

И вот теперь без малого двухдневное торчание на нейтралке наконец-то дало результат. Снайпер был здесь, совсем рядом, в каких-нибудь двух десятках метров от Влада. В принципе можно было рискнуть и попытаться снять его выстрелом наугад, имея весьма солидные шансы на успех, но Гайворонский решил не спешить. После столь долгого ожидания, можно было вполне позволить себе помучиться еще чуть-чуть, сознательно для эту сладкую пытку, которая так или иначе теперь должна была прийти к торжественному финалу. Ведь сила снайпера лишь в его невидимости и с того момента как он перестает быть невидимкой, грозный слуга смерти превращается в самого обычного стрелка вооруженного к тому же неудобной громоздкой винтовкой.

Ольшаник чуть заметно колыхнулся еще раз, и на открытое место осторожно ступила одетая в мешковатый комбинезон с нашитыми поверх матерчатыми лохмами, пучками травы и ветками, темная в предрассветных сумерках фигура. Даже на таком близком расстоянии она на фоне кустов расплывалась, теряя очертания, будто растворяясь в них, и Дракула мог с уверенностью сказать, что это человек, лишь потому, что секунду назад видел, как он двигается. Серб опустился на одно колено и замер, вглядываясь в сумеречные тени, чутко вслушиваясь, не хрустнет ли где под неосторожной ногой сучок, не звякнет ли небрежно подогнанное снаряжение. Влад будто обратился в камень, он даже дышать перестал, боясь, как бы враг не услышал его возбужденного прерывистого дыхания. Наконец, серб решил, что вокруг все спокойно и бесшумно скользнул вперед к небольшому бугорку, возвышавшемуся метрах в десяти от зарослей ольшаника. Влад неотступно наблюдал за ним, лишь раз удивленно вздохнув, когда разглядел, что вооружен утренний гость был все-таки не снайперской винтовкой, а автоматом. Вот, значит как… Но из кустов-то местность осматривал именно снайпер. Удлиненный пламегаситель на конце ствола мог принадлежать лишь точно такой же эсвэдэхе, как та, что была сейчас в его собственных руках, тут он не мог ошибиться. Выходит, мы работаем со вторым номером, который обеспечивает прикрытие в ближнем круге. Ну-ну…

Меж тем, залегший за бугорком и практически слившийся с ним, благодаря лохматому камуфляжу автоматчик вновь тщательно осмотревшись, чуть приподнялся и махнул рукой. На этот раз кусты даже не шелохнулись, снайпер возник из их гущи, будто бесплотный призрак. Просто вдруг материализовался прямо из воздуха. Одет он был в точно такой же маскировочный прикид, но выглядел гораздо меньше напарника, лохматый балахон висел на нем, как на вешалке и двигался он вовсе не так. Уж слишком пластично, словно перетекая с места на место, без резкой мужской угловатости. Влад всмотрелся внимательнее и различил за спиной снайпера вылезшую из-под плохо пристегнутого капюшона короткую косичку светлых волос. Так и есть — баба! Он злорадно ухмыльнулся. Такой поворот событий превращал удачную охоту в настоящий подарок судьбы. Женщин с некоторых пор Гайворонский ненавидел. Не каких-то конкретных, а всех вообще. В конце концов, основной причиной того, что он оказался на этой войне, была именно женщина. Больше того — жена, не просто половой партнер, а друг и товарищ, самый близкий человек на свете. По-крайней мере он сам это так понимал. А вот она, похоже, думала совсем по-другому.

Ведь это именно для удовлетворения постоянных запросов жены он влез в историю с ограблением ювелирного магазина. Ведь именно ее он хотел сделать счастливой, засыпав дорогими подарками, исполняя все ее желания. Ему самому ничего не было нужно, кроме любви и тихого семейного счастья, для себя он не желал ни денег, ни светской мишуры. Но, чтобы сохранить любовь он должен был принести жертву, она настаивала на этом, требовала этого. И вот он переступил через все: через себя, через воинский долг, через закон, наконец. И что в итоге?! Как она вообще смела, требовать от него такой жертвы! Неужели не понимала? Нет! Все она прекрасно знала. Он отлично помнил, как она кричала, дрожа в истерике и заливаясь слезами, что ей все равно, где он возьмет деньги на ее содержание, что он мужчина и это только его проблема, может хоть украсть. Вот он и украл, доведенный до отчаяния постоянным моральным террором, и что теперь? Гайворонского даже передернуло, когда он вспомнил глаза куратора, презрительно-брезгливый взгляд человека, бывшего не просто начальником, а другом, почти отцом… Сергей Николаевич зашел его проведать единственный раз, когда он уже был практически здоров и легко мог вставать с постели и разгуливать по загородной даче, на которой отлеживался. Куратор обошелся без традиционного в таких случаях вопроса: "Как ты мог?", он слишком уважал себя, чтобы разыгрывать дешевые мелодрамы.

— Вот твои новые документы и немного денег, — он деловито протянул Гайворонскому запечатанный конверт. — Там же найдешь номер телефона человека, который поможет выбраться из страны. Оставаться здесь не советую. Встречаться с родственниками перед отъездом не рекомендую. Жену тоже не ищи, она съехала из квартиры и теперь живет с каким-то бизнесменом. Это все.

Сухо поклонившись, он развернулся на каблуках и пошел прочь. Влад, чувствующий себя в тот момент последним дерьмом, молча смотрел ему вслед. У самой двери Сергей Николаевич все же обернулся, он сказал всего одну фразу: "Как же ты меня разочаровал, сынок", но этого хватило с лихвой, будто по щекам Гайворонского отхлестал. Больше Влад своего куратора не видел. Зато на бывшую жену все-таки посмотреть удалось. Понимая, что делает вопиющую глупость, он все же выяснил, кто является ее новым кавалером и, протоптавшись несколько часов в подъезде дома напротив элитного жилого комплекса, был вознагражден видом довольной и цветущей супруги выходящей из шикарного авто в компании представительного седого господина лет на тридцать постарше ее. Вот и все. Выяснять отношения и мстить было абсолютно глупо, обижаться можно было лишь на себя, за то, что вовремя не рассмотрел за красивой оберткой гнилой сути, однако, с тех пор Гайворонский затаил злобу на весь противоположный пол, сделав для себя вывод, что все женщины просто продажные суки.

Позвонив по оставленному куратором номеру и произнеся условную фразу, он в тот же вечер оказался в купе мчащегося в сторону Симферополя поезда, в компании еще двух хмурых и неразговорчивых парней его возраста. Потом была шумная и яркая Одесса и теплоход в Румынию, новые документы никаких вопросов не вызывали, а один из угрюмых сопровождающих щедро посыпал дорогу зелеными бумажками с унылыми рожами заморских президентов до самого Загреба. Где Гайворонского с рук на руки передали чернявым носатым парням в камуфляжной форме, поздравившим его с прибытием на священную войну за Великую Хорватию в границах сорок четвертого года.

Он внимательнее вгляделся в камуфлированную фигуру, отметил в дополнение к косе ненормально узкие для мужика плечи, гораздо более широкие бедра и удовлетворенно кивнул, подводя перекрестие прицела точно между лопаток женщине-снайперу. Промахнуться с такого расстояния было невозможно, но Гайворонский все же решил, что стрелять еще рано. Он придумал забавную шутку и теперь желал попробовать ее исполнить. Этакий розыгрыш из серии "Угадай, кто?". Теперь нужно было дождаться, пока снайпер присоединится к напарнику, а тот, наметив следующий отрезок маршрута, двинется вперед. Много времени это не заняло. Едва женщина опустилась за бугор и, ловко перевернувшись, выставила из-за укрытия ствол винтовки, осматривая окрестности, готовая прикрыть напарника, автоматчик поднялся и скользнул вперед. Шел он к неглубокому овражку, почти канаве, наискось пересекавшей нейтральную полосу. Тут можно было аккуратно проползти почти до самых хорватских траншей, ни разу не подставившись под случайную пулю и полностью скрывшись от глаз наблюдателей. Как только серб нырнул в канаву, Дракула, глубоко вздохнув полной грудью, подвел угольник прицела под середину спины снайпера. Он уже решил, что бить будет в позвоночник между лопатками. Ему почему-то мучительно хотелось, чтобы женщина после его выстрела выгнулась дугой и обязательно успела осознать, что умирает, но при этом не поднимала лишнего шума. Тщательно прицелившись, он положил взмокший от волнения палец на спуск. Автоматчик выглянул из канавы, прислушался и, не заметив вокруг ничего подозрительного, дал отмашку снайперу, разрешая продолжать движение. В этот момент Влад плавно надавил спуск. Глушитель не может полностью поглотить звук выстрела из снайперской винтовки, слишком мощна пороховая навеска патрона, но он сильно меняет его тембр, делая похожим на громкий хлопок. До цели было около сотни метров, до напарника снайпера чуть больше, не услышать выстрела он, конечно, не мог, да и любое бесшумное оружие на самом деле бесшумно весьма условно — лязг затвора разносится достаточно далеко. А вот определить, откуда именно донесся выстрел в насыщенном влагой росы утреннем воздухе не так-то просто.

Промахнуться Гайворонский не мог, на такой дистанции он в былое время легко сбивал с первого выстрела установленную инструктором на кирпич автоматную гильзу. Снайперша дернулась, изогнувшись и конвульсивно распрямившись, скатилась к подножью бугорка, в мощную оптику Влад отчетливо видел исказившиеся черты ее лица. Слетевший с головы капюшон растрепал светлые волосы, она была еще жива, но жизнь стремительно покидала ее бьющееся в агонии тело. Влад криво улыбнулся и заставил себя перекинуть прицел на автоматчика, как ни приятно было наблюдать за умирающим снайпером, но осторожность, прежде всего. Серб замер, еще не понимая, что произошло, потом, вовсе не скрываясь и волоча за собой автомат, стремглав бросился назад. Подбежав к уже застывшей в мертвой неподвижности женщине, он упал перед ней на колени, принялся неловко ее тормошить, зачем-то гладить по лицу и волосам, губы его шевелились, но что он говорит, Влад слышать не мог. Гайворонскому неприятна была вся эта сцена, и он уже вновь приник к прицелу, готовясь еще одной пулей поставить окончательную точку. В этот момент, автоматчик видимо все же окончательно уверившись в гибели напарницы, схватился за оружие. Он лишь примерно представлял себе направление, с которого прилетела роковая пуля, и теперь жадно пожирал глазами этот сектор, надеясь вычислить укрытие врага. Дракула вновь улыбнулся, стрелок смотрел совсем не туда, куда надо. Хотя гляди он даже прямо на него шансов обнаружить позицию «джокера» он практически не имел бы. Угольник прицела аккуратно ткнулся в левую часть груди автоматчика, надежно замерев против сердца, указательный палец снайпера ласково погладил спусковой крючок и пошел назад, выбирая свободный ход.

— Сука! Где ты?! Покажись, падаль! — на чистом русском языке проорал в отчаянии автоматчик, вертя головой во все стороны.

Палец Дракулы замер в десятых долях миллиметра от той необратимой точки, за которой должен был последовать выстрел.

— Землячок, однако, попался… Раз так, ладно, поживешь еще… — пробормотал он про себя, неохотно отпуская сталь спускового крючка.