Глава 15
Свой среди чужих, чужой среди своих

– Магомет, посмотри в башне, может, кто живой есть.

– Нет, Ахмед, в башне все жмуры, а вот механик чуть тепленький. Что с ним делать? Может, добить шакала неверного?

– Ты же слышал приказ: живых паковать с собой. За них или выкуп дают, или обмен на наших делают. Так что вытаскивай его из танка и грузи в «уазик».

– Да у него вся башка в крови; может, и не выживет, только машину, свинья, запачкает. Убить его, и все.

– Нет, я сказал, грузи в машину.

Уже двое суток в холодном, сыром подвале одного из домов горного аула непризнанной Республики Ичкерия лежал без сознания русский солдат.

– Я же говорил, Ахмед, надо было его сразу добить. Что теперь с ним делать? – сказал Ваха. Он сидел на бревне возле дома и точил большой кинжал.

– Знаешь, Ваха, надо доктора ему привести. Говорят, хороший медик есть в отряде Ислама. Кстати, отряд сейчас в нашем селе. Так что пойди и договорись.

Через час в сырой подвал в сопровождении Вахи и переводчика спустился афганский медик. Минут сорок он колдовал над русским солдатом – промыл и перевязал зияющую на голове рану с запекшейся кровью, сделал какой-то укол. Затем вышел из темного и сырого помещения, пообещав, что зайдет завтра.

Первые лучи восходящего солнца озарили верхушки скал, у подножия которых расположился небольшой аул. В подвале одного из домов очнулся человек в изорванной форме. Он молча лежал на сыром полу и смотрел в глухую стену. Никакие мысли не посещали голову этого странного пленника с перевязанной головой и в изорванной одежде. Сил не было даже на то, чтобы приподняться на руках. Он сделал еще одну попытку приподняться и опять провалился в беспамятство.

Прошел час; человек снова очнулся и увидел перед собой мужчину с черной бородой, с зеленой косынкой на голове.

– Ай, хорошо, русский, очнулся! А я уж думал, каюк тебе пришел. Как тебя зовут, а, русский?

Человек в изорванной одежде лежал молча, глядя на мужчину с бородой.

– Ты что, язык проглотил? Зовут тебя как, как твоя фамилия? – спросил чеченец и пнул носком тяжелого берца в бок человеку, лежащему на земле. – Я позже вернусь, а ты пока вспоминай, как тебя зовут.

Поднявшись наверх, он заговорил с другим чеченцем.

– Ахмед, русский очнулся, но он молчит; глаза как у ненормального, наверно, крыша поехала у него.

– Это у тебя, Ваха, крыша поехала, а он просто контуженный. Видно, сильно его башкой шандарахнуло. Ладно, скоро медик придет, там и решим, что с ним делать.

После обеда в дом с пленником пожаловал медик-талиб. Он долго осматривал зрачки русского, иногда качая головой. Снова перевязал рану на голове, сделал какой-то укол и через переводчика стал задавать вопросы.

– Ты помнишь, как тебя зовут? – спросил он, и переводчик перевел с афганского на русский заданный вопрос.

Пленник мотнул головой.

– Где ты служил, парень, ты помнишь?

Пленник снова мотнул головой.

– Где ты жил?

Человек в оборванной одежде молчал.

– Ты можешь говорить?

– Да, но я не помню, кто я, – произнес пленник и неуверенным взглядом осмотрел всех присутствующих в подвале.

– Все понятно, – сказал медик. – Ему необходимы покой и хорошее питание. Диагноз – закрытая черепно-мозговая травма с амнезией.

– С чем, с чем? – переспросил переводчика Ваха.

– С потерей памяти. Ваха, ну ты и тупой, – рассмеялся Ахмед.

– Ну да, мы ему здесь еще и санаторий устроим! Падаль, даже не помнит, как его зовут. С кого выкуп требовать? – Ваха снова попытался стукнуть пленного берцем в бок, но человек в изорванной одежде нанес молниеносный удар в солнечное сплетение Вахи, и тот медленно сполз по стене на пол.

– Четко ты его, – рассмеялся Ахмед, наставляя автомат на пленника, но тот уже спокойно сидел на земле, не проявляя никакой агрессивности.

Афганец что-то сказал вслух.

– Что он сказал? – спросил у переводчика Ахмед.

– Он сказал, что видел настоящий удар мастера единоборств. Будьте поаккуратней с этим пленным, он мастер высокого класса. Сейчас проводятся бои на деньги, так что, возможно, это ваш шанс заработать их. Ну, мы пошли, прощайте. Завтра будем мочить федералов.

Афганец с переводчиком удалились.

Через пять минут очнулся Ваха. С опаской посматривая на пленного, он попытался вытянуть кинжал, висящий на боку, но рука Ахмеда остановила его.

– Не надо, брат, мы заработаем на этом русском хорошие деньги.

– Как мы их заработаем? Ведь он не помнит даже, как его зовут. Кто нам заплатит выкуп, Ахмед? Надо просто его завалить, и дело с концом, – Ваха с ненавистью посмотрел на пленника.

– Поднимайся наверх. Не спеши, брат. Пока ты лежал в нокауте, талиб высказал мнение, что этот русский является мастером боя высокого класса, и, выставляя его в ринг, можно заработать много денег. Так что с сегодняшнего дня кормим его на убой. И не провоцируй парня, его амнезия нам на руку. Человек без прошлого – это очень интересно, можно из него слепить что угодно. Надо придумать ему кликуху, чтобы как-то его называть. Есть у тебя какие-нибудь мысли, Ваха? – спросил Ахмед.

– Свинья – хорошая кликуха, ему подойдет, – и Ваха зло улыбнулся, держась рукой за солнечное сплетение.

– Нет, брат, мы назовем его Зверем, и пусть эта кликуха нагоняет страх на его соперников. Но для того, чтобы выставлять его на серьезные бои, надо провести через недельку несколько спаррингов, чтобы определить его возможности и силы. Так что займись поиском спарринг-партнеров, только сам на рожон не лезь.

– Хорошо, брат, я займусь этим делом. Но если он не оправдает наших ожиданий, я сам его убью как бешеного пса, и ты не будешь мне в этом помехой. Договорились, брат?

– Законное желание. Заметано, Ваха, – ответил Ахмед.

Три раза в день младшая сестра братьев Вахи и Ахмеда спускалась в подвал к пленному солдату с едой. Звали ее Карина. Двадцатилетняя красавица со жгуче-черными длинными волосами, с гордой, как у лани, походкой, с тонкой талией и явно красивой грудью каждый день представала перед пленным во всей своей красе. В первый день она не промолвила ни слова, молча поставила поднос с едой возле лестницы, бросила беглый взгляд на человека, сидящего в углу, и исчезла за закрывающейся крышкой погреба.

– Кто он такой, брат? Почему у вас к нему такое отношение? Вы никогда не относились так к пленным. Он что, особенный и за него должны дать большой выкуп? – спросила Карина своего брата Ахмеда.

– Нет, сестра, мы не знаем, кто может дать за него выкуп и вообще могут ли его дать. Этот человек не помнит ничего – не помнит, как его зовут, откуда он, где его дом. Из-за травмы головы он полностью потерял память, он человек без прошлого.

– Так почему же вы так относитесь к нему, если у него нечего взять? – спросила Карина.

– А, в этом все и дело. Он настоящий воин и может принести нам кучу денег, участвуя в боях. Но для этого он должен быть в хорошей форме, поэтому мы так его кормим и вообще хорошо к нему относимся, – ответил Ахмед.

– Теперь все понятно, – проговорила Карина.

Каждая встреча девушки с пленным делала их ближе. Если первое время она заходила лишь затем, чтобы оставить еду, то сейчас молча садилась напротив него и смотрела, как он ест. Ее тянуло к этому странному человеку в изорванной одежде. Со стороны могло бы показаться, что они без слов понимают друг друга. Она рассказывала ему, как жила раньше, как училась в школе, рассказывала про свой выпускной вечер, про то, как поступила в институт, про то, как строила планы на жизнь, и про то, как в один день все рухнуло. Война – страшное слово, заставляющее вздрагивать каждого человека. Эта гордая девушка так и не испытала в свои двадцать лет прекрасное чувство любви. Вроде и пришло время, но на пути встала война. А ведь все могло бы быть иначе.

– Как, наверное, страшно ничего не помнить… Не знаю, что бы делала я, если бы лишилась памяти, – сказала Карина, перевязывая голову пленному. – Ты знаешь, я недавно попыталась вспомнить, как звали мою первую учительницу, и ужаснулась, что не могу вспомнить ее имя. Верно люди говорят, что плохие воспоминания вытесняют хорошие. – Она случайно слегка коснулась грудью его щеки и тут же отпрянула.

– У тебя красивые глаза, – промолвил пленный.

– Спасибо, – сказала девушка и одарила его своей сверкающей улыбкой. – Мне надо идти.

Опустив глаза и забрав посуду, Карина удалилась из погреба.

Человек в изорванной одежде снова провалился в глубокий сон. В его сознании звучал лишь один вопрос: «Кто я?» – но придет ли ответ на него…

Тем временем Ваха подыскивал спарринг-партнеров для предстоящего боя. Были выбраны два бойца примерно равного класса. Бой должен был состояться через двое суток. Вернувшись домой, Ваха похвалился Ахмеду:

– Отобрал двух лучших, брат. Первый – Рамиз Дадешев, чемпион Европы по вольной борьбе, второй – 6-й дан по тхеквондо. Теперь посмотрим на Зверя в деле. Если проиграет, я ему сам кишки выпущу.

– Ладно, Ваха, не суетись. Надо Зверя немного приодеть, да отведи его на речку, пусть помоется. Дай бритву, чтоб побрился, а то он и на человека-то не похож.

– Сделаем, брат, – сказал Ваха и удалился.

Через полчаса Зверь, сидя на берегу речки, брился одноразовым станком.

– Эй, русский, через два дня мы посмотрим, на что ты способен. Скажи, ты так ничего и не вспомнил из прошлой жизни?

– Нет, – ответил пленный.

– Да, не хотел бы я оказаться на твоем месте.

– А и не надо. Каждый в этой жизни занимает свое место, – ответил Зверь.

– Это так… Ладно, одевайся, пойдем назад, русский.

Вечером того же дня Карина снова принесла еду в сырой и темный подвал.

Перед ней сидел совершенно другой человек. Этот пленный, после того как помылся и побрился, да еще к тому же переоделся, помолодел сразу лет на десять. Если раньше он выглядел на все тридцать, то сейчас ему, пожалуй, можно было дать не больше двадцати.

– Тебя и не узнать сразу. Я думала, ты намного старше, а ты совсем молодой. Братья говорят, что послезавтра тебя будут выставлять на бой. Там каких-то чемпионов нашли.

– Что за бой? – спросил пленный.

– Ты ничего не понял? Ты будешь драться, на тебя будут ставить деньги, – сказала Карина. – Ты правда здорово дерешься? Я почему-то боюсь за тебя, ты ведь еще совсем слабый.

– Не бойся, все будет путем, – сказал пленный и подмигнул ей, улыбаясь широкой открытой улыбкой.

– Вот такой ты мне больше нравишься. Интересно, где ты жил раньше? Чем занимался? Откуда сюда приехал? Может, и из Москвы. Я в Москве в детстве была, ходили в театры, по Красной площади гуляли. Большой красивый город, но я боялась там потеряться и поэтому все время держалась за папину руку. Ты так ничего и не вспомнил?

– Пока нет, – ответил парень.

– Жалко, – вздохнула Карина и взяла его за руку.

Их глаза встретились, он слегка сжал руку девушки, глядя ей в глаза. Сердце Карины забилось с сумасшедшей скоростью, дрожь пробежала по всему телу. В ее жизни еще не было мужчины, и ощущения были ей незнакомы, страшны и в то же время очень приятны. Девушка медленно отстранилась от парня. Ее грудь вздымалась, зрачки были расширены. Он улыбнулся ей.

– Ты боишься, трусишка?

– Нет, я ничего не боюсь, – проговорила Карина и удалилась, бросив на прощанье улыбку.

Ночью Сергей проснулся от странного шороха. Разлепив глаза, он с изумлением увидел Карину, стоявшую рядом с ним на коленях и державшую его руку.

– Я люблю тебя, – прошептала Карина. – Если хочешь, я помогу тебе бежать.

– Мне некуда бежать, – ответил парень.

– Нет, тебе нужно бежать к федералам, там тобой займутся врачи. И ты вспомнишь все; но со временем, наверно, забудешь меня, – тихонько проговорила девушка, и по ее щеке сбежала слеза.

– Я никуда не побегу. Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за меня. И запомни, я тебя никогда не забуду, – ответил пленный.

– И все-таки я прошу тебя, беги!

– Нет, не побегу, это мое окончательное решение. Спасибо тебе за твою любовь… – ответил парень и сжал ее тонкие пальцы.

– Тебе нужно поспать, у тебя сегодня трудный день. Братья говорят, что нашли тебе каких-то безумных бойцов, с которыми ты будешь драться. Тебе нельзя проигрывать ни в коем случае, а то они просто убьют тебя. Ты должен побеждать, и тогда ты будешь жить. Я буду молить Аллаха за тебя, за твою победу. А теперь тебе нужно спать.

Карина отпрянула от Сергея и скрылась в ночи, оставив открытой дверь погреба в надежде, что он все-таки сбежит.

Через несколько минут пленник уже провалился в глубокий сон.