Книга: Дивизия цвета хаки
Назад: Смерть Ильича
Дальше: Бас халас

Не балуй, заменщик!

Приехал «крестный отец» афганских дивизионок Валерий Петрович Бунин. Вот ведь русский мужик, а вид как у татаро-монгольского хана. Глаза-щелочки. Душа человек. И дело наше военно-журналистское знал. Пожаловался, что надоело ему в Политуправлении, да в газету не отпускают. И ведь приехал – не по нашу душу, а с комиссией по проверке политзанятий. Сначала проверил, правда, редакцию. Сошлись на «четверке», хотя бойцы у меня были грамотные. Некоторые даже с избытком. Ну, наслушаются разговоров, книги есть. Я из тумбочек книги не выбрасывал. Грех! Но солдат же как: стоит дневальным и украдкой читает. А еще хуже, если истопник в книгу уткнется...
Бунину предстояло провести контрольные занятия в нескольких гарнизонах, вернее, на блокпостах, в опорных пунктах, в направлении Баглана. Место, к осени, не лучшее. Я вырвался сопровождать его, на что Бунин резонно заметил: «Саня, ты же в замене. Не стоит...»
– Брось, Петрович! А тебя стоит, без знания обстановки, хрен знает с кем посылать? Ведь дадут урода какого-нибудь. До Баглана не дотянешь...
Утром за редакцией, на «танковой дороге», зарокотала БМП. С учетом высокого статуса проверяющего – начальник всей печати, старший инструктор Политуправы – транспорт подали «к подъезду». Экипаж состоял из лейтенанта, механика-водителя (какой-то он был зачмуренный) и здорового сержанта – командира отделения. Он сидел за вооружением в башне.
Лейтенант объяснил, что внизу формируется колонна, да и вообще сегодня на дороге будет оживленно, поэтому мы везде успеем. Ну, эти шевеления были понятны. Комиссия...
Первой остановкой стал Алиабад. Здесь наши засели на верхушке холма, обложили брустверы кипами хлопка, а под ноги бросили консервные банки.
– Пустые?
– Зачем пустые? Полные. Надоела эта «красная рыба». Кто захочет, отсюда возьмет, – сказал алиабадский сержант.
Он же, в нарушение всех правил, был руководителем группы политзанятий. Бунин бегло просмотрел конспекты. Задал несколько вопросов. Один помню: «А кто у нас сейчас Генеральный секретарь ЦК КПСС?»
Боец, которому был задан этот «сложный» вопрос, долго морщил лоб. Наконец выпалил: «Ну, этот... КГБ, что ли?»
– Молодец, – похвалил Бунин, – только у него фамилия есть. Андропов. Юрий Владимирович. Запомнил?
Поехали дальше... Студеный ветер. Гарь солярочная, пыль на дороге не оседает. Горький туман, короче. У холмов Будунписта заслышалась ружейная пальба. Я стал присматриваться к гребням. Наверху было холодно, так я голову в люк высунул и смотрю. Тут и сержант огонь открыл. Поливает из пулемета. Скорость тоже приличная. Было на гребне в одном месте шевеление. Метров двести от нас. Но мы же несемся!
На всякий случай я разрядил короткими очередями магазин. А когда наклонился, чтобы нащупать второй, они валялись под ногами, краем глаза заметил, что на нас несется афганская расписная бурбухайка с навороченным кузовом. Не забыть мне его белые от ужаса глаза. Он шел под пулеметный огонь и сколько уже миновал таких БМП? Афганец отчаянно пытался удержать машину на дороге, вцепившись в руль. Я наклонил голову, поскольку не мог нащупать магазин. И тут же последовал короткий, мощный удар!
Меня отбросило назад. В шею врезалось что-то обжигающее. Из башни потекло синеватое масло с круглыми алыми каплями. Нехотя съехал снаряд со снятым колпачком...
А мы все неслись.
Я поднял голову – кровь уже текла струйками.
И масло было горячим.
И люк над моей головой был сорван.
И отверстие перечеркнул поникший ствол пушки.
Потом были две-три секунды невесомости и второй, более мощный удар. На этот раз мне показалось, что настал конец моему позвоночнику.
И наступила тишина.
– Сань, подорвались, что ли? – вдруг негромко спросил Бунин.
– Если бы подорвались, то уже бы с Богом говорили, – как-то вяло отшутился я.
А затем (вот оно, когда крыша едет) достал из-под ног кусок хлеба размером с полбуханки (откуда-то он вывалился?) и стал жевать...
Но пора было оглядеться. Мы стояли в старом рисовом чеке по фальшборт в грязи. Впрочем, этого самого фальшборта по левой стороне у нас, считай, и не было. Вытащили командира орудия. Лицо у сержанта было посечено разорвавшимися жгутами в металлической оплетке. Башню перекосило.
Водила – механик БМП – вылез сам, а потом упал, потерял сознание. Ладно, это сейчас пройдет. А вот то хреново, что на моей памяти этот участок был заминирован. И до обочины метров десять. Хорошо, летели с высокого откоса.
Тут я еще увидел такое, от чего тошнота подступила к горлу. Мы метра два не доехали до толстенного, в два обхвата, тутового пня. Если бы въехали в него, то появился бы еще не один шлемофон зимний с жирными пятнами...
И отмыл бы его добрый солдат и подарил лейтенанту. Аминь!
Сказано, не выпускайте заменщиков за боевое охранение – над ними рок висит!
Ну, картина была ясная. Афганец врезался в угол БМП, кузовом снес нам пушку, а та – сорвала люк над моей головой. Что с ним, афганцем, стало? А хоть бы подох, скотина! Сержанта вырубило в перекосившейся башне. Водила, потеряв сознание, ехал по прямой, пока она не превратилась в касательную. А что делал лейтенант? Да ну его на хрен. Молодой. Да и что он мог сделать. Водила-то не реагировал. А вот то, что мне этой пушкой не оторвало голову, – это чудо.
Господи, милость твоя безгранична.
Мне и раньше не нужно было доказывать, что Ты есть.
А ныне... «присно и во веки веков»!
О Господе поет душа моя.
Но и еще кое о чем:
– Я БМП водить не умею, слышь, лейтенант. И вот тут еще мины...
– Да я умею водить. Но мы отсюда не вылезем. Нас тащить надо... Сейчас кто-нибудь приедет, помогут...
Кой хрен, помогут. Мчались мимо, как ураганом несло. А мы стояли на броне, будто на островке, среди моря грязи, с косой башней и кривой пушкой. Наконец тормознула БМП. Как две капли воды на нашего похожий вихрастый лейтенант крикнул: «Андрюха, как тебя угораздило?» На нас он не обратил внимания. Ну и правильно. Это были их, лейтенантские дела. Они жили этой дорогой, этими боевыми приключениями. От них пахло адреналином так же густо, как от мускусной крысы. Неважно, что основой усиленной работы надпочечников была их собственная бесшабашность и непроходимая тупость их отцов-командиров. А такие пассажиры, как мы, только усиливали внутренний хаос: политзанятия, социалистическое соревнование, конспекты трудов классиков марксизма-ленинизма...
В Баглан мы въезжали под изумленные взгляды афганцев. Такой «пьяной» БМП они еще не видели. Скрежетал о гусеницы обрывок фальшборта, висела на броне пушка, а башня походила на киргизскую шапку, после того как ее владельцу съездили по уху...
Не один раз я задумывался над тем, что заставило меня за секунду до удара наклонить голову... И почему я стал жевать этот холодный, черствый хлеб...
Назад: Смерть Ильича
Дальше: Бас халас