Часть вторая. В желтой жаркой Африке

Перелет был долгим и утомительным, полуторасуточным, с двумя пересадками в Риме и Лагосе. Подтверждая народную мудрость, что солдат спит, а служба идет, Веклемишев за время путешествия успел всласть выспаться, наверстывая упущенное за бессонные ночи, которыми изобиловали последние три недели. Кресло самолета, конечно, не лучшее место для сна, но ему не привыкать, главное, никто не беспокоит. И сейчас, когда до Йоханнесбурга оставалось не более двух часов полета, несмотря на позднюю ночь, а точнее – очень раннее утро, Вадим бодрствовал.

Он был почти прав, представляя себе реакцию участников заседания антитеррористического комитета на доклад о теракте, который готовил Халиф. Крупного разноса не случилось, не тот был уровень руководителей, не снизошли они до какого-то скромного полковника, так, походя, попинали Вадима для порядка и отправились в свои кабинеты далее кровью и потом служить трудовому народу.

Веклемишев помнил саркастическую, едва не брезгливую усмешку заместителя столичного мэра, выслушивающего доклад и слова чиновника о том, что многомиллионная Москва не Урюпинск и ее не под силу уничтожить какому-то мифическому отпетому негодяю с компанией отморозков. И вообще, он не понимает, зачем его пригласили выслушивать голливудские фантазии о глобальной катастрофе. Заместитель мэра искренне сомневался, что информация, представленная Вадимом, имеет под собой реальную почву, и это понятно даже ему, человеку сугубо гражданскому.

Относительно дипломатично прозвучало выступление главы думского комитета по безопасности. Он не отмел возможности совершения в столице крупного террористического акта, однако термин «уничтожение» по отношению к Москве посчитал некорректным. Далее пошел набор стандартных фраз, что необходимо усилить бдительность на всех уровнях и принять все возможные меры для предотвращения теракта, а также провести мониторинг и глубоко проанализировать ситуацию, ну и так далее по списку.

Слова сомнения сквозили в выступлениях и остальных участников большого сбора. Потому и решение заседания НАКа получилось донельзя аморфным: принять, провести, усилить… Исключение составлял один-единственный конкретный пункт. Создавалась оперативная группа во главе с генерал-майором Ветлугиным, имеющая целью предотвратить готовящийся Халифом террористический акт. Заместителем Ветлугина назначался полковник Веклемишев. На определение состава самой группы, подразделений взаимодействия и боевого резерва, необходимых технических средств, а также составление плана мероприятий им отводилось трое суток.

После заседания, когда разъехались функционеры, собрался более тесный и профессиональный круг антитеррористического комитета. Все, в том числе и сам Веклемишев, понимали, что информации о готовящемся теракте слишком мало, чтобы делать определенные выводы и принимать конкретные меры. Еще раз специалисты внимательно выслушали Вадима, обговорили, обсосали, словно куриную косточку, каждое слово Мусы Дагаева, обсудили возможные версии теракта, выдвигая самые смелые предположения, но до уровня «уничтожения Москвы» дотянуться так и не сумели.

Несколько раз звучала тема ядерной безопасности, однако она уже не единожды обсуждалась на всех уровнях. Объектов, использующих ядерные материалы, таких, как реактор Курчатовского института, по Москве насчитывалось не менее шести. В последние годы в связи с террористической угрозой их охрана была значительно усилена. Халифу со своими горными орлами к этим объектам не подобраться. А даже если и доберутся, максимум, что они смогут совершить, так это устроить «грязный» взрыв, грозящий радиоактивным заражением относительно небольшого по московским меркам участка территории. Правда, можно просчитать взрыв под соответствующие направление и силу ветра, чтобы расширить «грязный» сектор, но это не уровень Халифа с компанией.

Так же обстоят дела и с ближайшими к Москве атомными станциями. Вероятность второго Чернобыля полностью исключить нельзя, однако трагическое развитие событий маловероятно.

Хотя опять же, если учесть погодные условия и розу ветров, радиоактивное облако может пойти на Москву. Однако и в этом случае урон будет более моральный, правда, с неприятными последствиями: паника населения, шум в российских и мировых СМИ. Столица в целом сильно пострадать не должна, слишком велика ее территория, направление ветра по высотам в разных районах города не даст сплошного поражения. Но это все из области теории, а на практике проведение теракта на атомной станции силами отдельной группы боевиков сведено если не к нулю, то к нему стремится.

Вопрос о применении террористами зарядов как малой мощности, так называемых «ядерных дипломатов», так и большой не обсуждался. Кому, как не специалистам антитеррора, не знать, что измышления желтой прессы по поводу исчезновения ядерных зарядов во время распада Советского Союза не более чем блеф и бред дилетантов. Все ядерные боевые части в то время находились под строжайшим контролем как эксплуатирующих, так и специальных служб и были эвакуированы с территорий новых независимых государств еще до того, как взявшие власть князьки пришли в себя после эйфории легкой победы над «большим братом». А похищение ядерного боеприпаса из хранилища или арсенала, так это действительно голливудская тема.

Народу известно о «ядерном чемоданчике» Президента и большой красной кнопке, на которую надо жать, чтобы взорвать ядерный боеприпас. Все примерно так и обстоит, но только на деле процесс намного сложнее и технологичнее. Для того чтобы задействовать головную часть баллистической ракеты или ядерную авиационную бомбу, требуется не один десяток специалистов и куча различной аппаратуры. Необходимо снять блокировки КБУ, шифры которых хранятся именно в том пресловутом чемоданчике Президента, и заставить сработать ступени предохранения, замыкающие цепи на определенной высоте, ввести данные цели и характер взрыва… И все это возможно произвести только обученным специалистам при наличии соответствующих приборов и устройств. Не менее сложно подготовить к применению и ядерный фугас.

История с отравлением Литвиненко полонием-210 заставила поднять данные по пропажам радиоактивных материалов. За последние годы подобных случаев в мире насчитывалось сто три. Пропадали изотопы не оружейного типа различных наименований и, как правило, в небольших объемах. Теоретически создать ядерное устройство из похищенного было возможно, вот только поверить, что все эти материалы стекались к Халифу – из Индии и Китая, России и Пакистана, стран Ближнего и Среднего Востока, Европы и Северной Америки, – реальным не представлялось. Это не уровень Мадаева.

Рассуждениям «специалиста», что десятью граммами полония-210 можно отравить сотни тысяч человек, обыватель внимает с ужасом. Вот только, чтобы наработать десять граммов этого изотопа, необходим год работы реактора, подобного курчатовскому. В реалиях счет идет на миллиграммы, а это не тема уничтожения Москвы. Максимум – «грязная» бомба ограниченного радиуса воздействия.

В общем, ядерную тему приняли к сведению и внесли в план будущих мероприятий в раздел «усилить» в смысле контроля, охраны и обороны.

Вопрос применения группой Халифа боевых отравляющих веществ проходил по той же графе. Государства, в настоящее время обладающие ОВ, а их можно пересчитать по пальцам, строго следили за сохранностью своих запасов. Плюс к этому – мониторинг хранилищ контролерами, действующими под эгидой ООН. Сигналы о пропаже со складов боевых отравляющих веществ в последние годы не проходили ни по российским, ни по мировым каналам.

Версия, что террористы могут поднять со дна Белого или Балтийского моря снаряды с ОВ, которые были захоронены в сороковые-пятидесятые годы, отвергли с большой долей вероятности. Спускаться к проржавевшим боеприпасам, поднимать их на поверхность, приводить в состояние, годное к применению, может прийти в голову или откровенному идиоту, или самоубийце.

С биологическим оружием было сложнее. Лабораторий по работе с опасными вирусами по миру разбросано немало, и не все они находятся под неусыпным оком государств и спецслужб. Проследить утечку и организацию производства штаммов сибирской язвы, лихорадки Эбола или бубонной чумы в какой-нибудь подпольной баклаборатории весьма сложно, хотя в принципе возможно. На совещании было принято решение данное направление разрабатывать особенно тщательно.

Активно обсуждалась тема безопасности Московского метрополитена. Веклемишев помнил историю с радиоактивным таллием-189, «зеленой веткой», легким изотопом, который террористы планировали распылить в берлинском метро. Расчеты, правда, показали, что, если бы данный план осуществился, людские потери были бы сведены к минимуму, а вот материальный ущерб исчислялся миллиардами евро в связи с тем, что метрополитен на несколько месяцев, если не лет должен был встать на дезактивацию. Это не считая паники, парализовавшей бы Берлин на долгие недели. Подземка – идеальное место для проведения подобных акций.

А если распылить в часы пик в Московском метрополитене не таллий, а споры сибирской язвы или этой африканской гадости Эбола? Последствия будут ужасные, с многочисленными жертвами. Эпидемия в считаные дни, если не часы поразит москвичей. Тут уж действительно можно вести речь об уничтожении значительной части многомиллионного населения столицы. И для осуществления такой акции вполне хватит дюжины боевиков, которые находятся в подчинении Халифа. На каждого – по ветке метро…

Это были лишь предположения специалистов, но все их требовалось проверить, просчитать и попытаться обнаружить предпосылки к осуществлению террористического акта. Естественно, работа в этом плане в подразделениях Национального антитеррористического комитета велась постоянно, аналитический отдел ежедневно набирал материал и тщательно его обрабатывал. Мониторинг осуществлялся по информации, поступающей как из-за рубежа, так и с родных российских просторов. Сейчас, когда угроза приобрела реальные черты, по крайней мере, стал известен организатор и координатор акции Халиф, приданные к группе Ветлугина аналитики помимо проработки версий самого террористического акта сосредоточились на сборе информации о жизни и деятельности Мадаева в последние годы. Опыт показывает, что даже небольшой эпизод, штрих к портрету террориста может помочь в раскрытии готовящегося преступления. Параллельно шла работа по идентификации личности Нино Арселиани, о которой упомянул Муса Дагаев.

Человек не иголка в стоге сена. Как бы он ни пытался потеряться в людском море, следы его все равно есть возможность отыскать. Билет на самолет, счет в банке, кредитная карточка, которой пользовались в супермаркете, регистрация в отеле – все эти мелочи всплывают при скрупулезном поиске. Тем более что Малик Мадаев по прозвищу Халиф был заметной фигурой в рядах сепаратистов. Полномочный представитель Масхадова, практически – шеф его контрразведывательной службы, жестокий и кровавый, имевший на своем счету не одну загубленную жизнь, Мадаев стоял в первом десятке в списке разыскиваемых преступников, и фотографии его были в картотеке и ФСБ, и Интерпола.

Стоять-то он стоял в списке, но не более того. Слишком хитер был Халиф и умел просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. Незадолго до гибели Масхадова Мадаев исчез из поля зрения даже приближенных к «полевому президенту» людей. Его следы потерялись на долгие месяцы, но не навсегда. Они всплыли в контролируемом исламистами ливанском лагере «Айн Хелук». Там Халиф активно контактировал с руководителями местной экстремистской организации «Джамма Исламия». Правда, в лагере Халиф задержался на считаные дни и скоро отбыл в неизвестном направлении. Зарубежная резидентура потеряла его из виду более чем на полгода.

Затем Мадаев на короткое время вышел из тени и дважды засветился на переговорах с известными зарубежными спонсорами сепаратистов в северо-западной провинции Пакистана и на юге Афганистана, в районе Кандагара. О целях его встреч с руководителями исламистских центров догадаться было нетрудно. Террористу требовались деньги для осуществления своих замыслов.

Несмотря на то, что Халиф занимал высокую ступень в иерархии сепаратистов, к кормушке, к распределению средств, поступающих из-за рубежа для ведения боевых действий против федеральных сил, его не допускали. Яндарбиев, Хаттаб, Масхадов, Басаев – на этих людей, чьи фамилии были у всех на слуху, делали ставки, и им шли миллионы долларов. Мадаев же редко выходил из тени одиозных фигур главарей чеченского сопротивления, и, хотя многих из них уже не было в живых, получение денег на террористическую деятельность для него продолжало быть проблемой. По крайней мере, метания Халифа по Ближнему и Среднему Востоку ясно давали это понять.

Почти трое суток непрерывной работы понадобилось аналитикам, чтобы установить, что Халиф, потратив на переговоры с «денежными мешками» крайних исламистов более года, все-таки своего добился. В одном из швейцарских банков был обнаружен счет на имя некоего Мехмеда Аль Гаруни, подданного Саудовской Аравии, на который «упало» порядка трех миллионов долларов. Все указывало на то, что это деньги Халифа.

Именно под фамилией Аль Гаруни и с аравийским же паспортом Мадаев пересекал границу Пакистана. И денежные средства были перечислены в Швейцарию из Катара, где за два дня до этого Халиф тайно встречался с полномочным представителем Аль-Каиды. Весточка об этой встрече в свое время пришла из надежного источника, правда, с опозданием на несколько суток и потому осталась лишь информацией «к сведению». Но со временем и она оказалась полезной.

На следующие восемь месяцев Мадаев как в воду канул. Правда, после почти двух недель поисков обнаружилась-таки путаная тропка, по коей прокрался Халиф. И выйти на нее смогли с помощью кредитных карточек, которыми он пользовался. Собственно, почти неделя ушла на то, чтобы установить номера и коды кредиток. Для этого пришлось воспользоваться услугами Интерпола.

Маршрут Мадаева был несколько странным. С Ближнего Востока через Швейцарию он направился в Африку – сначала в Северную, в Ливию, где задержался ненадолго, далее направил стопы на крайний юг континента. Некий турецкоподданный Рафик Бахчели по кредитке, принадлежавшей Аль Гаруни – читай Халифу-Мадаеву, – приобрел билет бизнес-класса на авиарейс Триполи-Йоханнесбург, куда благополучно и прибыл.

С паспортами, похоже, у Мадаева проблем не было, как и со средствами, полученными от зарубежных спонсоров. А вот на что Халиф их тратил, было не очень понятно. В течение двух недель со швейцарского счета Аль Гаруни в один из банков южноафриканской столицы на имя все того же Бахчели двумя переводами было отправлено около полумиллиона долларов. Деньги обналичили, и они исчезли в неизвестном направлении вместе с господином Аль Гаруни-Бахчели-Мадаевым. Причем границу ЮАР гражданин с такими фамилиями не пересекал. Следовательно, в запасе у Халифа были еще паспорта, по которым он путешествовал по миру. Чем он занимался последующие восемь месяцев, определить было невозможно. Лишь со слов Мусы Дагаева стало известно, что последнее время Мадаев скрывался в Грузии. Да еще его швейцарский счет за это время «похудел» более чем на два миллиона долларов.

Проведенные оперативные мероприятия в Панкисском ущелье дали отрицательный результат. Данные о том, что Муса Мадаев последние два месяца проживал в одном из приграничных с Россией сел, к категории полезной информации вряд ли можно было отнести, это и так было понятно. Осведомитель также доложил, что человека, похожего на Халифа, в среде чеченской диаспоры ущелья последние месяцы не наблюдалось. Данное сообщение несколько настораживало, однако оно же могло подтвердить слова Мусы, что у Мадаева «другое лицо». О Нино Арселиани сведения были более чем скупы. Она постоянно не проживала в Панкиси, а появилась там одновременно с Дагаевым и исчезла тогда, когда он сам бежал, преследуемый боевиками, на российскую территорию.

Полученные в результате изнурительной трехнедельной работы сведения особого оптимизма Ветлугину, Веклемишеву и иже с ними не прибавили. Пока в ходу были лишь версии и догадки.

Оперативная группа ни на шаг не сдвинулась в плане определения характера готовящегося террористического акта. Не было ни малейшей зацепки, не являлось ни единого факта, которые могли бы пролить свет на эту страшную загадку. Аналитики, сменяя друг друга каждые шесть часов, работали круглосуточно, однако информация, стекавшаяся к ним со всего мира, несла одни «не». Заряды из хранилищ и ядерных арсеналов не пропадали, пробирки со штаммами смертельных болезней из биологических лабораторий не исчезали, фактов краж контейнеров с боевыми отравляющими веществами не зафиксировано…

По поводу «другого лица» Халифа после недолгих дискуссий пришли к мнению, что, вероятнее всего, Мадаев сделал себе пластическую операцию. И если это было на самом деле, то крайне усложняло задачу идентификации его личности. Вполне возможно, Халиф уже находился в Москве и сейчас безмятежно разгуливал по улицам столицы в обличье другого человека. Определить хотя бы примерно его сегодняшний облик не представлялось возможным. «Крот», работающий в Панкисском ущелье, не был вхож в среду чеченцев, и его информация в основном черпалась из слухов и сплетен. А Мадаев не тот человек, чтобы афишировать себя среди местного населения. После бегства Мусы осторожный Халиф, без сомнения, немедленно покинул Панкиси.

Слова Дагаева «У Нино записано…» и «телефон…» также вызывали огромное количество вопросов. Что записано? Где записано? Когда? Что имел в виду Муса, поминая телефон? Связаны ли между собой «записано» и «телефон»? Это запись на мобильнике? Или Нино Арселиани можно отыскать по номеру телефона? Одни вопросы, и нет ответов.

Так что первое декабря генерал-майор Ветлугин и полковник Веклемишев встретили в состоянии уныния и тревоги. Объяснялось это тем, что подошел срок, который обозначил Дагаев. «Тер-акт… зимой…» – эти слова Мусы намертво отложились в памяти Вадима. А вот и она, зимушка, накатила согласно календарному графику, принеся снег, метели и тревожное ожидание. Таймер запустился!

Предполагать, что Халиф запланировал террористический акт на первые зимние дни, было и бессмысленно, и глупо. Зима длинная, но это если посмотреть с одной стороны, а ежели перевести месяцы в сутки, так их всего девяносто. Ноябрьские двадцать суток не сдвинули дело с мертвой точки, и не стоило надеяться, что Мадаев выбрал для проведения теракта февраль или даже январь. Так что с оптимизмом и хорошим настроением и у Ветлугина, и у Веклемишева с утра первого декабря было очень даже напряженно.

Но не все было так плохо. Расследование, конечно, далеко не продвинулось, но и окончательно не зашло в тупик. Были перспективные направления, которые требовалось отработать, причем в срочном порядке. И первым в этом списке стоял непонятный вояж Халифа в Южно-Африканскую Республику.

Особенно интересовало генерала Ветлугина, на что потратил Мадаев полмиллиона долларов в далекой экзотической стране.

Не на томление в объятиях знойной зулуски и не на любование слиянием прибоев двух великих океанов на мысе Доброй Надежды, это уж точно. Не тот человек Халиф, чтобы расслабляться на курорте, не для этого он более года ползал чуть ли не на коленях у денежных мешков, вымаливая деньги для воплощения своих преступных замыслов.

Первое, что приходило в голову, – это предположение о закупке Мадаевым в ЮАР оружия для совершения террористического акта.

Однако данная версия выглядела очень даже сомнительно. По каналам спецслужб не проскакивало ни единого намека, что в Южно-Африканской Республике производятся или разрабатываются какие-то новейшие виды вооружения или боеприпасов, включая биологические и отравляющие. А если это так, то тащить стандартные образцы оружия или взрывчатки через полмира от тридцатой параллели южной широты до шестидесятой северной, мягко говоря, было бы неразумно. Правда, и эту версию не отмели, а дали задание аналитикам поглубже войти в тему.

Стоянов, прикомандированный на время проведения операции к опергруппе Ветлугина, на совещании, состоявшемся первого декабря, высказал предположение, которое сам же и назвал потом дурацким. Но при этом развеселил всех остальных, имевших унылое настроение по поводу начала зимы.

– Я не специалист в этой области, – задумчиво выдал капитан, – но слышал, что в Африке можно найти нечто такое… типа яда кураре.

Несколько секунд длилось молчание, после чего в кабинете раздался взрыв смеха.

– И завербовать пигмеев, чтобы они из луков… стрелами по москвичам, – заходясь от смеха, развил тему Веклемишев.

– Лучше из плевательных трубок… – хохоча, перебил его полковник, начальник аналитического отдела.

– Дыхательных, – серьезно уточнил Стоянов. – Пигмеи стрелки выдувают.

– Да-а, начитался ты Майн Рида со Стивенсоном, капитан, – отсмеявшись, резюмировал генерал Ветлугин. – Вспомни еще всадника без головы и сундук мертвеца…

– Да кураре так, к слову пришлось, по дурочке выдал, – смущенно признался Димитр. – Вы же приказали любые версии высказывать.

– Поэтому в Африке тебе делать нечего, поедешь в Европу, – огорошил Стоянова Ветлугин. – В Швейцарию. Разберешься со счетами Мадаева и переводами денег. На переписку со швейцарскими правоохранительными органами у нас времени нет, ускорим дело личным присутствием. Интерпол обещал помочь наладить контакт с местной полицией. С языком у тебя проблем нет, служебный паспорт в наличии, визу мы уже оформили. Какие ко мне вопросы?

– Вопросов нет, товарищ генерал-майор, – отрапортовал Стоянов. – Есть, убыть в Швейцарию!

– А в Африку у нас отправится Вадим Александрович, – посмотрел поверх очков на Веклемишева Ветлугин.

– Есть, в Африку! – вторил Димитру изумленный Вадим. – Когда выезжать?

– Самолет на Рим сегодня ночью. Инструкции получишь у меня лично после совещания.