Марш-бросок до станции и посадка на товарняк прошли на удивление спокойно. Вадим с Димитром забрались на платформу, на которой были закреплены три чугунных кольца непонятного предназначения, высотой примерно в полтора метра и диаметром в два метра. В среднее кольцо, стараясь сделать это скрытно, чему способствовали сгустившиеся до сумрака тучи, из которых немедленно закрапал дождик, они и заскочили.

Размотав чехол с «АКСУ», Стоянов разорвал его на две части и постелил на грязные доски платформы. Сиденья получились жестковатые, удобств минимум, не плацкарта и даже не общий вагон: сквозняки, и сверху морось сыплется, но все лучше, чем лететь сломя голову от преследователей.

– Тепловоз в той стороне, – ткнул пальцем в чугунную стенку Стоянов. – Это значит, мы назад в Пятигорск поедем.

– Или еще дальше, – обнадежил Димитра Вадим. – Как зайцы следы попутаем. Вряд ли нас будут искать там, откуда мы только что выбрались. По крайней мере, в ближайшие часы.

Около сорока минут состав не отправляли. Беглецы, держа наготове оружие, сидели в чугунном цилиндре, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Ничего интересного и подозрительного они не услышали. Невнятное объявление по станционному громкоговорителю, отраженное глухим гудом от металлических стенок, неспешные хрустящие шаги по щебенке и постукивания металла о металл, шумы, явно принадлежащие путевому обходчику, по разряду особо опасных не проходили.

Наконец послышался резкий свисток, состав дернулся и медленно покатился по рельсам. Несколько минут они ползли в темпе умирающей черепахи, однако нарастающий перестук колес по стыкам и весьма неприятное раскачивание, нехороший скрип платформы под тяжестью чугунных изделий известили, что товарняк набирает крейсерскую скорость. Правда, это продолжалось недолго. Очень скоро состав сбавил прыть и остановился. Потом опять тронулся в путь-дорогу, но полз медленно и будто натужно.

– Сволочи! – убежденно выпалил Стоянов.

– Кто именно? – поинтересовался Веклемишев.

– Все! – безапелляционно заявил Димитр. – Устроили, понимаешь, игрища в казаки-разбойники… Харчи чиновничьи, чтобы не мешали, пришлось в электричке бросить. Сейчас бы с устатку и в целях профилактики простуды по соточке коньяку не помешало принять и бутербродиком с икоркой закусить.

– Потеря серьезная, – согласился с ним Вадим, – но не принципиальная. Здоровье важнее авоськи с продуктами.

– Это точно! – уныло сказал Димитр. – Вот только жрать охота. И уже смеркается…

Веклемишева и Стоянова взяли к исходу следующих суток на посту ДПС перед Батайском. Они все-таки смогли пробиться «огородами» из района Кавминвод, где их обложили, через Черкесск, Армавир и Кропоткин в Ростовскую область. Такси, дальнобойщик, частник, очередные электричка и товарняк довезли беглецов до Тимашевска, где Вадим с Димитром сели в рейсовый автобус до Ростова-на-Дону.

Казалось, опасность уже позади. Чем дальше они удалялись от Чечни, тем больше растягивался сектор, по которому могли пролечь те пресловутые сто «волчьих» стежек-дорожек. На все узловые пункты наблюдателей не напасешься, да и беглецы старались обойти точки, где их могли засечь. Слежки за собой Веклемишев со Стояновым не заметили, а они не были дилетантами в этом деле, да и явных проколов не допускали, соблюдая все возможные меры предосторожности.

Уже за Краснодаром Вадим почувствовал себя почти уверенно, а вовсе не загнанно, как ощущал до этого времени. Правда, его сильно тревожили ближние подступы к Москве. Если преследователи потеряли их на маршруте, то уж на пороге столицы постараются встретить, приложат все силы для этого и задействуют все возможные средства. Именно на этом месте, на размышлениях о силах и средствах противника на пороге Белокаменной и вероятности преодоления данного препятствия «большая прогулка» Веклемишева и Стоянова была прервана грубым вмешательством силовых структур.

Автобус стал притормаживать. Вадим наклонился к окну и разглядел через забрызганное грязью стекло очередной пост ДПС. Обшарив взглядом прилегающую территорию, он не заметил ничего особенно подозрительного. Два стража дороги «работали» с водителями фур-длинномеров, проверяя документы, еще один, с автоматом и полосатым жезлом, мельком глянул на рейсовый автобус, на котором ехали Веклемишев и Стоянов, и отвернулся, рассматривая дорогу в противоположном направлении.

Вадим глянул на Димитра, сидевшего через проход слева. Тот отрицательно качнул головой, докладывая, что также не видит ничего опасного в районе поста.

Автобус медленно двигался мимо поста и почти миновал его, но неожиданно резко затормозил. Веклемишев мысленно отчаянно выругался, потому что это было единственное, что он мог сделать. Борт одной из фур откинулся, и из него посыпались люди в масках и полном штурмовом снаряжении. Бойцы числом не менее сорока рассыпались, окружая автобус. Мозг Вадима яростно заработал, пытаясь найти выход из ситуации, однако ничего разумного на ум не приходило. От милицейского автомата и пистолетов они избавились, едва миновав Черкесск. Собственно, даже если бы оружие и было на руках у Веклемишева и Стоянова, не то что применять, просто продемонстрировать его сейчас было бы самоубийственно. Полупустой салон автобуса позволял снайперу – а Вадим уже срисовал опытным глазом оптику и дуло «вампира», торчащее из-за складки брезента кузова фуры, – без особого труда выцелить и снять клиента со стволом, если таковой обнаружится в поле его зрения.

Веклемишев поймал взгляд Стоянова и поднял над подлокотником кресла ладонь. Выброшенные особым образом пальцы и пара незаметных со стороны пассов объяснили Димитру, чтобы он ничего не предпринимал. На благополучный исход надежды не было, но и подставлять себя являлось сущей глупостью. Мелькнула мысль, что, может быть, Стоянову повезет, и он ускользнет от облавы, однако это проходило более по категории желания, чем по разделу реальности. Штурмующие, можно не сомневаться, имели информацию, что Вадим путешествует не один: засветился Димитр в Пятигорске капитально. Так что, как ни крути, ни верти, не мечтай о счастливом избавлении, а влипли они по самое не балуй.

…Дверь автобуса с мягким шипением отъехала, и в салон, умело прикрывая друг друга, влетели два спецназовца. Заняв позиции за спинками пустых передних сидений справа и слева от прохода, они застыли, держа на прицеле онемевших от страха пассажиров. На маневр ушло не более трех-четырех секунд, однако Веклемишев успел за эти мгновения разглядеть в подробностях экипировку бойцов. Штурмовые автоматы «гроза», пистолеты «П-9» «гюрза» в открытых кобурах, характерные рубчатые рукоятки золлингеновских десантных штык-ножей, шлемы «киборги», легкие кевларовые бронежилеты, еще пара-тройка деталей, включая материал костюмов… Вряд ли такой экипировкой мог похвастаться областной или краевой спецназ. Вадим был готов дать голову на отсечение, что в штурме автобуса задействовано очень серьезное подразделение федеральной силовой структуры по типу «Альфы», «Вымпела» или Отдела.

Ну что же, можно даже немного погордиться, что на поимку бедного полковника Веклемишева брошены не только местечковые братковско-партизанские формирования и провинциальная милиция, но и серьезные ребятишки из федеральных ведомств. Хотя чем гордиться? Пересекались пути-дорожки Вадима и с крутыми, и даже очень крутыми парнями, которые жаждали добраться до его скальпа. И то, что Викинг пока жив и здоров, говорило, что он не настолько прост и беззащитен, как видится со стороны.

Неожиданно на Веклемишева накатили спокойствие и совершенная расслабленность. Можно сказать, благодать снизошла. А что зря дергаться, если нет ни единого шанса выскользнуть из облавы? Принять реальность как должное и получить удовольствие… Ко всему еще и музыка зазвучала в голове, и губы сами собой беззвучно зашептали: «Yesterday all my troubles seemed so for away… – Еще вчера все несчастья были далеки…»

Развязка наступила быстро. В автобусе появился очередной гость, материализовавшийся из ларца-фуры, совершеннейший близнец первых двух. Отличие третьего бойца от коллег было лишь в том, что его штурмовой автомат «гроза» не смотрел черным оком на замерших в ужасе пассажиров, а висел на груди стволом вниз. Он внимательно обшарил взглядом салон и не спеша зашагал по проходу между сиденьями.

– Полковник Веклемишев?! – более утвердительно, чем вопросительно, обратился боец к Вадиму, остановившись в двух шагах от него.

– Вы не ошиблись, сударь, – с печальным пафосом произнес Веклемишев. – Собственной персоной…

– Вас приглашают, – неопределенно сообщил товарищ в маске и повел рукой в направлении дверей. – Прошу пройти.

Предложение было предсказуемо по содержанию, однако по форме совершенно не соответствовало стандартному алгоритму поведения бойцов, штурмующих автобус. По профессиональным канонам Вадима сейчас были обязаны выбросить в проход, чуток потоптать коваными ботинками, пройтись прикладом по почкам и, приведя в малопригодное к сопротивлению состояние, бегом – за руки или за ноги – потащить к выходу.

Веклемишева, морально и физически настроившегося на ботинок и приклад, готового принять мученическую долю, вежливое приглашение не то чтобы смутило, более – вызвало некоторую настороженность ввиду неопределенности ситуации. Однако вся несуразность поведения бойцов: грозная атака на автобус с последующими раскланиваниями с объектом захвата должна была скоро разрешиться. Если «вас приглашают», то, надо думать, тот, кто пригласил, находится где-то рядом.

Вадим вылез из кресла в проход. Он не смотрел на Стоянова, надеясь, что у капитана все же есть крохотный шанс проскочить мимо мышеловки. Такового не оказалось.

– Вашего спутника также попрошу проследовать за мной, – последовало очередное вежливое приглашение вместе с кивком в сторону этого самого спутника. – Прошу пройти.

Вадим скосил глаза на Димитра. Капитан сидел вполоборота к проходу, положив руки на подлокотники кресла. Стоянов спокойно и как бы отрешенно смотрел на Веклемишева. По его позе и этому застывшему взгляду Вадим понял, что стоит ему шевельнуть пальцем, и Димитр бросится на человека в маске. Для беглецов это был единственный шанс еще немного побарахтаться: взять заложника, приставить к его горлу расческу и потребовать чего-нибудь сумасшедшего – типа вертолета к дверям автобуса. Но вряд ли данный демарш мог что-то изменить в положении беглецов. Снайперу в фуре понадобится максимум три секунды на то, чтобы в автобусе появились два хладных трупа.

Похоже, и человек в маске разглядел готовность капитана к неординарным действиям. Он предусмотрительно отступил на пару шагов и еще раз повторил:

– Прошу пройти! Вас ждут.

– Пошли, Дима, – махнул подбородком на выход Веклемишев и многозначительно добавил: – Нас ждут-с…

После этих слов Стоянов расслабился и рывком поднялся из кресла.

– Ну, если только очень ждут, – скептически хмыкнул Димитр. – Почтем за честь.

– Ты, Диман, всегда желанный гость, – неожиданно выдал боец и подтвердил слова улыбкой, заметной даже через прорези маски.

– Это ты, что ли, Добрыня? – неуверенно спросил Стоянов, вглядываясь в собеседника.

– Он и есть, – подтвердил маскодержатель и со вздохом добавил: – При исполнении…

Кто такой Добрыня, Веклемишев не ведал, и даже если бы и знал его, то не купился бы на доброжелательность тона. Не та обстановка, не те люди вокруг. Кстати, знакомый Димитра сказал верные слова, что он «при исполнении». А это может означать лишь одно: сват, брат или друг для профессионала являются таковыми за рамками выполнения служебных обязанностей, и сейчас Вадим и Димитр для Добрыни не более чем объекты внимания.

Они втроем вышли из автобуса, освободив дорогу очередному бойцу, заскочившему в салон.

– Господа пассажиры, не волнуйтесь, вам ничего не грозит, это обычная проверка, – послышался голос за их спинами. – Попрошу всех приготовить документы…

Добрыня провел Веклемишева и Стоянова за бетонную будку КПП.

Шагая за ним, Вадим внимательно изучал окружающий мир. Это иногда бывает полезно. Особенно если вокруг тебя куча народу с оружием. Что интересно, этот мир с каждым шагом ему нравился все больше и больше. Никто из бойцов не держал ни его, ни Димитра на мушке, и дуло спрятавшегося за складками тента фуры «вампира» было по-прежнему направлено на автобус. Это если не радовало, то по крайней мере давало повод для оптимизма.

– Заходите, товарищ полковник, – пригласил Веклемишева Добрыня, распахивая перед ним дверку микроавтобуса «Форд», в которую перед этим, постучав, заглянул сам.

– Вдвоем? – кивнул на Стоянова Вадим.

– Капитан пока подождет снаружи, – отрицательно качнул головой Добрыня.

– Как скажете, – пожал плечами Веклемишев и шагнул на ступеньку «Форда».

– Скажем, добро пожаловать, Вадим Александрович! – послышался из салона знакомый голос.

Веклемишев был готов к встрече с кем угодно – с другом и недругом, с ангелом и чертом, настолько за последние несколько суток ему обрыдла жизнь Иванушки-дурачка: «иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Со всеми вытекающими сказочными, а более – реальными неприятностями и персонажами. И куда там Кощею и Горынычу…

Исходя из данной ситуации Вадим совершенно не удивился поднявшемуся навстречу ему с сиденья в глубине микроавтобуса непосредственному начальнику, который в данный момент, согласно своему статусу и положению, не должен был здесь находиться.

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор! – спокойно и устало поздоровался Вадим с Ветлугиным.

– И тебе здравия! – пожелал ему генерал. – Устал? Хотя, чего я идиотские вопросы задаю? И так понятно, что устал. Пять суток на ногах…

– На рогах! – хмуро уточнил Веклемишев.

– Вот и я говорю, как не устать, не вымотаться. Постоянное напряжение, нервы. Помню, в восемьдесят пятом в Афганистане дивизию, которую я курировал, отправили в рейд. Мы тогда заблокировали восемь кишлаков и четыре дня и три ночи без сна и отдыха выковыривали из-за дувалов душманов…

Ветлугин еще некоторое время рассказывал о том, как трудно было в Афгане, но Веклемишев его не слушал. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, и бездумно смотрел в окно, за которым уже начали сгущаться сумерки. Только теперь он понял, как вымотался за эти пять суток. Ничего не хотелось, ни кофе, ни минералки, которые ему предложил Ветлугин. Даже спать не тянуло, хотя последняя ночь вышла бессонной.

– В общем, извини, Вадим Александрович, – неожиданно прервал свой рассказ генерал. – Я тебя мог вытащить раньше, но так было нужно для дела. Мы даже не ожидали, что из-за Дагаева поднимется подобная суматоха. А ты у него эстафету принял… Обнажились такие подводные камни, что последние волосы на голове дыбом встали и до сих пор никак на лысину не улягутся. Мы могли, конечно, постараться и эвакуировать тебя еще из Чечни, но обстоятельства… Надо было время выждать, чтобы все «кроты» из своих норок повылазили.

– То есть я исполнял роль приманки. На живца, значит, ловили, – спокойно, без эмоций констатировал Веклемишев. – И как улов?

– Только по Москве около полусотни оборотней выявили, – доложил Ветлугин. – Из них примерно треть при больших звездах и чинах. По Южному федеральному округу уже трое суток идут аресты. Здесь счет пособникам сепаратистов идет от двух сотен и далее – до бесконечности. Я, Вадим Александрович, конечно, понимаю, что мы не совсем честно поступили по отношению к тебе, однако были вынуждены так сделать. Угроза твоей жизни была серьезной, но ведь какой гнилой пласт подняли. Ты уж не обижайся, полковник.

– Этот полустанок проехали, товарищ генерал, – остановил Ветлугина Веклемишев. – Я, кстати, догадывался, что именно так и обстоят дела, что на меня вытягивают всю эту сволочь. Обиды не держу, не впервые приходится подобным делом заниматься, хотя каждый раз хочется, чтобы такое не повторялось. Но вот в курс дела вы все же могли меня ввести.

– Не могли, – удрученно покачал головой Ветлугин. – Линия связи с тобой по спутнику была на прослушке. Одно слово – и операция могла пройти менее эффективно. Но мы следили за твоим передвижением, подстраховывали, в целом контролировали ситуацию, и при крайне неприятном раскладе имели возможность вмешаться…

– Имел возможность, но не имел желания, – подвел итог Веклемишев и уточнил: – Маячок вмонтирован в спутниковый телефон?

– Точно так, – усмехнулся Ветлугин.

– И как насчет «кротиной» прослушки? Они же могли меня засечь?

– Те, кто слушал эфир, ведать не ведали, что на частоте средних волн от аппарата идет сигнал.

– Понятно. А зачем было устраивать это шоу со взятием Измаила? – кивнул Вадим на окошко. – Пассажиров до смерти перепугали.

– На всякий случай, – посерьезнел генерал-майор. – Не исключалась возможность, что вам с капитаном все же кто-то сел на хвост. Не хотелось, чтобы на заключительной стадии игры случился срыв. Как говорил пламенный пролетарский писатель, чтобы не было обидно больно… Ну и еще хотелось ребят в деле проверить. Им по Южному округу работать и работать.

– Кто такие? – поинтересовался Веклемишев. – Парни явно не из провинции.

– Спецназ ГРУ, – доложил Ветлугин. – Операция настолько широкомасштабна, что своими силами не справляемся. Подняли все федеральные силовые структуры, в том числе и армейцев, и подразделения наркоконтроля… На местных спецов надежд не возлагаем. Князек на князьке. Вон в Ингушетии брали начальника райотдела милиции, так этот кадр орал, что он здесь хозяин, и пытался поднять в ружье своих подчиненных. И, самое интересное, объявил тревогу по Отделу и едва драку кровавую не устроил с операми из Главного управления уголовного розыска. Хорошо, омоновцы московские подоспели…

– Так вас, товарищ генерал, я смотрю, не слишком сильно интересуют сведения, которые я получил от Дагаева, – перебив собеседника, хмуро спросил Веклемишев.

– В целом я в курсе, интересуют подробности, – сказал Ветлугин и, встретив удивленный взгляд Вадима, уточнил: – Мне Тамбовцев доложил. Не удивляйся. Не только ты, высунув язык, бегал. Я успел и в Чечню смотаться, и в Ингушетию и Карачаево-Черкессию… А ты мне в деталях все расскажешь во время перелета в Москву. В Ростове в аэропорту нас самолет ждет. Завтра на десять утра назначено расширенное заседание Национального антитеррористического комитета. Ты докладчик. Приглашено столичное руководство, председатель комитета Госдумы по безопасности, будут из правительства…

– Понял, – коротко сказал Веклемишев и скривился, словно от зубной боли. – Именно об этом я мечтал последние пять суток.

Можно было очередной раз обидеться по поводу того, что информация от Дагаева пришла к Ветлугину не от него. Вадим выкладывался из последних сил, подставлял голову, метался, как загнанный зверь… Но разве Иван Тамбовцев не рисковал и не выкладывался? Главное, дело сделано, а что касается признания – не та профессия, чтобы почивать на лаврах.

Веклемишева больше беспокоило завтрашнее заседание. Было у него предчувствие, что именно завтра он получит по заслугам – и не венок на голову… Начальство любит ясность и конкретику, а не предположения и догадки.

Вадим представил, что завтра будет. Какой-то непонятный и мутный Халиф с дюжиной боевиков хочет уничтожить Москву? Маразм и провокация! Когда? Как? Почему нет точных данных?

Товарищ полковник! Товарищ генерал! Вы ответите за бездеятельность! Работайте день и ночь! Под личную ответственность! Вам погоны плечи не жмут! Исполнить и доложить!

И никто не вспомнит о Мусе Дагаеве, о ребятах-пограничниках, полегших на горных склонах, отбивая атаки озверевших боевиков. Событие, можно сказать, обыденное, не государственного масштаба, потери личного состава общую статистику не портят. И кресло ни под кем не зашатается, и звезды большие с погон не полетят. А что матери и жены зарыдают, забьются в горе, так это дело привычное. И Россия велика, бабы еще солдат нарожают…

Перед глазами Вадима встало лицо Мусы и его запекшиеся губы, с трудом выталкивающие слова: «Спа-си… де-тей… со-хра-ни…»