ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Круг шестой (продолжение)

1. Я устремлял глаза в густые чащи
Зеленых листьев, как иной ловец,
Из-за пичужек жизнь свою губящий,

4. Но тот, кто был мне больше, чем отец,
Промолвил: "Сын, пора идти; нам надо
Полезней тратить время под конец".

7. Мой взгляд — и шаг ничуть не позже взгляда —
Вслед мудрецам я обратил тотчас,
И мне в пути их речь была отрада.

10. Вдруг плач и пенье донеслись до нас, —
"Labia mea, Domine"  , — рождая
И наслажденье, и печаль зараз.

13. "Отец, что это?" — молвил я, внимая.
И он: "Быть может, тени там идут,
Земного долга узел разрешая".

16. Как странники задумчиво бредут
И, на пути настигнув проходящих,
Оглянут незнакомцев и не ждут,

19. Так, обгоняя нас, не столь спешащих,
Оглядывала нас со стороны
Толпа теней, смиренных и молчащих.

22. Глаза их были впалы и темны,
Бескровны лица, и так скудно тело,
Что кости были с кожей сращены.

25. Не думаю, чтоб ссохся так всецело
Сам Эрисихтон, даже досягнув,
Голодный, до страшнейшего предела. 

28. "Вот те  , — подумал я, на них взглянув, —
Которые в Ерусалиме жили
В дни Мариам, вонзившей в сына клюв".

31. Как перстни без камней, глазницы были;
Кто ищет "omo"  на лице людском,
Здесь букву М прочел бы без усилий.

34. Кто, если он с причиной незнаком,
Поверил бы, что тени чахнут тоже,
Прельщаемые влагой и плодом?

37. Я удивлялся, как, ни с чем не схоже,
Их страждущая плоть изморена,
Их худобе и шелудивой коже;

40. И вот из глуби черепа одна
В меня впилась глазами и вскричала:
"Откуда эта милость мне дана?"

43. Ее лица я не узнал сначала,
Но в голосе я сразу угадал
То, что в обличье навсегда пропало.

46. От этой искры ярко засиял
Знакомый образ, встав из тьмы бесследной,
И я черты Форезе  увидал.

49. "О, не гнушайся этой кожей бледной, —
Так он просил, — и струпною корой,
И этой плотью, мясом слишком бедной!

52. Скажи мне правду о себе, открой,
Кто эти души, два твоих собрата;
Не откажись поговорить со мной!"

55. "Твой мертвый лик оплакал я когда-то, —
Сказал я, — но сейчас он так изрыт,
Что сердце вновь не меньшей болью сжато.

58. Молю, скажи мне, что вас так мертвит;
Я так дивлюсь, что мне не до ответа;
Кто полн другим, тот плохо говорит".

61. И он: "По воле вечного совета
То древо, позади нас, в брызгах вод,
Томительною силою одето.

64. Поющий здесь и плачущий народ,
За то, что угождал чрезмерно чреву,
В алчбе и в жажде к святости идет.

67. Охоту есть и пить внушают зеву
Пахучие плоды и водопад,
Который растекается по древу.

70. И так не раз, пока они кружат,
Свое терзанье обновляют тени,
Или верней — отраду из отрад:

73. Ведь та же воля  шлет их к древней сени,
Что слала и Христа воззвать "Или!"  ,
Когда спасла нас кровь его мучений".

76. И я ему: "С тех пор, как плен земли
Твоя душа на лучший мир сменила,
Еще пять лет, Форезе, не прошли.

79. И если раньше исчерпалась сила
В тебе грешить, чем тяжкий твой порок
Благая боль пред богом облегчила,

82. То как же ты сюда подняться мог?
Я ждал тебя застать на нижней грани,
Там, где выплачивают срок за срок". 

85. И он мне: "Сладкую полынь страданий
Испить так рано был я приведен
Моею Неллой  . Скорбь ее рыданий,

88. Ее мольбы и сокрушенный стон
Меня оттуда извлекли до срока,
Минуя все круги, на этот склон.

91. Тем драгоценней для господня ока
Моя вдовица, милая жена,
Что в доблести все больше одинока;

94. Сардинская Барбаджа  — та скромна
И женской честью может похваляться
Пред той Барбаджей  , где живет она.

97. О милый брат, к чему распространяться?
Уже я вижу тот грядущий час,
Которого недолго дожидаться,

100. Когда с амвона огласят указ,
Чтоб воспретить бесстыжим флорентийкам
Разгуливать с сосцами напоказ.

103. Каким дикаркам или сарацинкам
Духовный или светский нужен бич,
Чтоб с голой грудью не ходить по рынкам?

106. Когда б могли беспутницы постичь,
Что быстрый бег небес припас их краю,
Уже им рты раскрыл бы скорбный клич;

109. Беда, — когда я верно предрекаю, —
Их ждет скорей, чем станет бородат
Иной, кто спит сейчас под "баю-баю".

112. Но не таись передо мною, брат!
Не — только я, но все, кто с нами рядом,
Глядят туда, где свет тобой разъят".

115. Я молвил: "Если ты окинешь взглядом,
Как ты со мной и я с тобой живал,
Воспоминанье будет горьким ядом.

118. От жизни той меня мой вождь воззвал,
На днях, когда над нами округленной
Была (и я на солнце указал)

121. Сестра того  . Меня он в тьме бездонной
Провел средь истых мертвых, и за ним
Я движусь, истой плотью облеченный.

124. Так я поднялся, им руководим,
Всю эту гору огибая кружно,
Где правят тех, кто в мире был кривым.

127. Он говорит, что мы дойдем содружно
До высоты, где Беатриче ждет;
А там ему меня покинуть нужно.

130. Так говорит Вергилий, этот вот
(Я указал); другой — та тень святая,
Которой ради дрогнул ваш оплот,

133. Из этих царств ее освобождая".

Отправить