27

На следующий день настроение у Джеймсона было совершенно иным. Стояло ясное, солнечное утро. Возможно, это была одна из причин его радости, подумал Лоуренс, глядя на висевший в прихожей барометр. Как, вероятно, и письмо, которое Финли вручил ему вместе с утренними газетами.

– Превосходно… превосходно! – крикнул англичанин из столовой. – Приглашение на ежегодный бал к Хэмпденам-Роббам. Не означает ли это, что меня принимают в высшее нью-йоркское общество?

Лоуренс пожал плечами:

– Это действительно одна из наиболее знатных семей города, и их балы в последние годы приобрели определенную известность.

«Прекрасная возможность исправить положение после шока, пережитого Элли в опере», – подумал Джеймсон. Он вспомнил: в ответ на его комплимент по поводу ее вечернего платья мисс Каллен сказала, что оно у нее единственное.

– Стало быть, ей необходимо новое платье. Поехали, – произнес он вслух, отодвигая в сторону чашку.

Лоуренс не сразу понял, зачем его другу вдруг понадобилось покупать платье. Схватив шляпу, он последовал за ним на улицу.

– В магазинах на Пятой авеню хороший выбор, – сказал он Финли.

– Да. Или, может быть, «Блумингсдейл». Помнится, она упоминала этот магазин, – отозвался тот.

Маккласки испытал чувство тревоги, получив от Майкла Тирни записку с приглашением встретиться на ипподроме в Саратога-Спрингс. Они виделись всего три дня назад, к тому же в последних числах апреля ипподром не работал – он открывался только в конце июля. Зачем Тирни понадобилось встречаться с ним на пустом ипподроме?

На этот вопрос имелось несколько ответов, и ни один из них не внушал оптимизма. Встреча должна была быть конфиденциальной, но ипподром находился в трех часах езды, и существовала сотня других, более близких мест, где они могли бы пообщаться, не привлекая ничьего внимания. Маккласки слышал, что Майкл владел фермой на севере штата, неподалеку от ипподрома, где были похоронены несколько его врагов. Возможно, главарь бандитов посчитал, что полицейский инспектор больше ему не нужен, и решил таким способом прекратить их сотрудничество.

В качестве меры предосторожности Маккласки захватил с собой Билла Гриффина. Они доехали на поезде до Саратоги, а затем взяли на станции кеб. Когда они добрались до ипподрома, инспектор велел своему подчиненному оставаться у кеба.

– Держи меня в поле зрения, и если заметишь что-либо подозрительное, отправляйся в кебе в полицейский участок Саратоги на станции, – приказал он.

Маккласки сомневался, что Тирни попытается что-либо предпринять на виду у Гриффина и кебмена. Тем не менее, у него пересохло во рту, когда он приблизился к Майклу и окружавшей его группе людей, которых было около дюжины. В цилиндрах и фраках они выглядели как джентльмены, и, присмотревшись к ним, инспектор немного расслабился. Но тут он увидел среди них Тома Брогана, и ему вдруг вспомнилось, что Билл Мясник тоже имел привычку элегантно одеваться. Возможно, это был придуманный Тирни дьявольский сценарий ритуального убийства, участники которого должны быть облачены в траурные одежды.

Ярко светило солнце, дул довольно сильный ветер. Время от времени тому или иному спутнику Майкла приходилось придерживать цилиндр, чтобы его не сорвало с головы. Их внимание было приковано к скаковому кругу, и Маккласки, проследив за их взглядом, увидел, что по нему бегут пять лошадей. Заметив его, Тирни отделился от группы и пошел ему навстречу.

– Рад, что вы смогли приехать, – он кивнул головой в сторону ипподрома. – Если хотите выбрать подходящую лошадь для участия в больших скачках в августе, сегодня последний день, когда это можно сделать. В эти дни идет активная торговля лошадьми, поэтому я сейчас живу на своей ферме.

– В записке сказано, что у вас неотложное дело, – напомнил ему инспектор.

– Зависит от обстоятельств, – Тирни улыбнулся. – Во время последней нашей встречи вы говорили, что у Ардженти и франта не все гладко прошло на пресс-конференции, и в то же время они заявляют, будто близки к завершению расследования. Тот маленький спектакль, который я помог вам организовать на днях, пролил на это хоть немного света?

– Моему человеку удалось кое-что выяснить, но я не знаю, какое значение это может иметь.

Маккласки рассказал о записях, касающихся меток в виде букв иврита, найденных Гриффином среди личных бумаг Джозефа.

– И вы думаете, именно это помогло им приблизиться к завершению расследования? – спросил Майкл.

– Я знаю не больше вашего, – пожал плечами Маккласки. – Если и существует объяснение, каким образом метки на телах способны привести к завершению расследования, то в тех записях, которые видел мой человек, его нет.

Спутники Тирни разразились криками, подбадривая лошадей.

– Видите вон того человека в сером цилиндре справа? – спросил Майкл, кивнув головой в их сторону.

– Вижу.

– Это Фредди Гебхард, владелец одной из самых крупных конюшен породистых лошадей в Нью-Йорке. А тот, с кем он беседует, – Луис Салливан, знаменитый архитектор. Он разрабатывает для меня один проект и поэтому сейчас находится здесь.

Маккласки посмотрел в ту сторону, куда показывал бандит. Недалеко от людей, на которых он указал, под тентом находился стол, с которого два чернокожих официанта в красных ливреях разносили напитки. На краю стола стояла белая клетка с канарейкой Тирни.

– В том-то и дело, – вернулся Майкл к прерванному разговору. – Нужно понять, блефуют они или говорят правду. Вы же не будете бросать монету, гадая, так это или нет.

Инспектор кивнул, задумавшись.

– Помнится, вы что-то говорили о «факторе зависимости», – сказал он Тирни.

– Говорил, – бандит ухмыльнулся. – Я могу свести счеты с Ардженти и другими способами.

Другими способами? Маккласки внимательно посмотрел на собеседника. Тот пригласил его явно не для того, чтобы обменяться с ним информацией или продемонстрировать ему свои связи с представителями нью-йоркской элиты.

– У вас есть какая-то мысль? – заинтересовался он.

– Кое-какая.

Когда Тирни поделился с ним своей идеей, инспектор поднял брови:

– Это целый план. И весьма впечатляющий.

– Я, конечно, польщен, но ведь это совершенно очевидно. Странно, что вы не додумались до этого раньше, – заметил Майкл.

– А почему я должен был додуматься до этого?

– Вы же детектив и все такое, – Тирни улыбнулся, довольный тем, что ему удалось поддеть полицейского. – Но для этого нам, вероятно, понадобится прирученный журналист.

Маккласки кивнул:

– Думаю, я смогу найти кого-нибудь.

Тирни в ответ поморщился:

– Остается вопрос: можете ли вы взять на себя риск и оставить все как есть, посчитав, что они не продвинулись далеко в расследовании?

Инспектор задумался. Майкл сверлил его глазами, наслаждаясь душевными терзаниями, которые тот явно испытывал, принимая решение.

– Нет, я думаю, рисковать нельзя, – решил наконец полицейский.

Тирни повернул голову в сторону ипподрома. На его лице играла лукавая улыбка. Лошадь, шедшая второй, неожиданно прибавила скорости и под подбадривающие крики стоявших у шатра зрителей вырвалась вперед, обойдя лидера. И вдруг сознание Майкла пронзила мысль, касающаяся записей Ардженти, о которых ему только что сообщил Маккласки.

– Да, жизнь полна сюрпризов. Еще год назад эта кобылка безнадежно отставала от всех. А теперь у нее есть все для того, чтобы выиграть скачки. Пришло ее время. – Тирни улыбнулся и взглянул на инспектора. – И кто бы мог подумать, что то, о чем вы мне сейчас рассказали, станет украшением моего маленького плана? Глазурью на торте, если хотите.

– Каким образом?

– Я уже говорил вам: вы – детектив, и могли бы сами додуматься до этого.

Майкл повернулся и направился в сторону своих гостей.