Глава 8. Нигредо, альбедо, рубедо

Василий нажал на кнопку ответа и поднёс телефон к уху.

– Здравствуйте! – произнёс он.

– Добрый день, вы мне звонили? – раздалось из динамика.

– Да, это Василий Поклонский.

– Василий, рада вас слышать. Простите, не могла ответить, приболела моя младшая… – конец фразы Василий не расслышал, в разговор вмешались помехи. Трубка шипела, казалось, телефон рассказывает какую-то историю на непонятном языке.

– Ало, София, вы меня слышите? – Василий попытался продолжить, посторонний шум не умолкал. Он решил отключиться и перезвонить, но ему снова это не удалось.

«Что-то сегодня со связью, ну хоть ответила. Хорошо что рада слышать. Надеюсь, она согласится со мной работать», – думал Василий. «Младшая… Дочь что ли?», – Василий почувствовал, что эта неоконченная фраза ему не понравилась. «Значит, она замужем…», – от этой мысли, которая тут же пришла к нему после того, как он решил, что речь шла о дочери Софии, он почувствовал то, чего с ним не было уже довольно давно. От этого яркого ощущения на него снова нахлынули воспоминания.

Василий и Диана идут по улице. Весна, они недавно поженились. Навстречу им идёт мужчина. С тех пор, как Василий влюбился в Диану, каждое существо мужского пола, которое оказывалось поблизости, будь то случайный прохожий или один из сотрудников музея, вызывало у него приступ ревности.

Он доверял Диане, у него не было повода подозревать её в неверности, но с собой он ничего не мог поделать. Они, прежде чем решили пожениться, договорились о том, что будут откровенны друг с другом во всём. В том числе и во всех подозрениях. Мужчина приближался, Василий почувствовал, как его дыхание участилось, он крепче сжал руку жены.

Та не обращала на прохожего никакого внимания, занятая рассказом о безумно ценной картине Рембрандта, «Христос во время шторма на море Галилейском», проверкой и реставрацией которой она сейчас занималась. Картина, по её словам, была выкрадена из музея в Изабеллы Гарднер в Бостоне в 1990-м году. Долгое время она считалась пропавшей, а во время последней инвентаризации хранилища их музея там обнаружился неизвестный морской пейзаж.

Никаких прежних записей в музейных документах об этом полотне не обнаружилось, художника, который его написал, определить не удавалось. Тогда решили просветить картину рентгеном. Оказалось, что за верхним слоем краски скрыт еще один, и то, что там находится, очень напоминает утраченную картину Рембрандта. Они сообщили о находке в Бостон, в подлинности картины возникли сомнения. Теперь Диане с группой других специалистов предстоит огромная работа.

Мужчина, который уже поравнялся с ними, поздоровался с Дианой. Та очнулась от рассказа.

– Как дела, Диана?

– Хорошо, Роман! Познакомься, мой муж Василий.

– Не знал. Поздравляю!

– Спасибо.

Когда мужчина удалился, Василий чувствовал, что готов взорваться от охвативших его чувств.

– Кто это еще?

– Да неважно, старый знакомый. Ничего серьёзного.

– Он так на тебя смотрел, что я убил бы его за это.

– Вась, не ревнуй меня. Я ведь тебя люблю, а значит, никого кроме тебя не существует.

– Я не могу.

Он и вправду не мог, но бесконечно доверял ей, поэтому держал опасное чувство в себе, никогда не позволяя ему вырваться наружу. Диана же, зная об этом, берегла его, не давала повода для ревности, жила так, будто он всегда стоит рядом с ней. Несмотря на это, поводы иногда находились, но были они не серьезнее этой вот случайной встречи.

Картина оказалась подделкой. Диана умерла. Василию уже не к кому было её ревновать. Там, где у него раньше зарождалось физическое ощущение этого чувства, под рёбрами, ниже сердца, теперь зияла чёрная дыра.

Когда он мог еще это испытывать, начиналось всё с лёгкого укола. Если причина ревности исчезала так же быстро, как и появлялась, этим всё и заканчивалось. Если нет – наступала вторая стадия ревности. Продолжение можно было сравнить с ударом, от которого захватывало дух и жгло под рёбрами до тех пор, пока всё не оставалось в прошлом. В такие моменты он был взвинчен до предела, но мог себя контролировать, как во время той случайной встречи.

Василий рассказывал об этом Диане, говорил, что знает о том, что есть и следующая ступень ревности, третья. «Не представляю, что буду чувствовать, если увижу, как ты целуешься с другим. Лучше бы и не пришлось. Боюсь, тогда всё худшее, что есть во мне, вырвется наружу, а потом уже будет слишком поздно для того, чтобы что-то исправить».

Сейчас Василий очень чётко ощутил забытое чувство. Удар и огонь под рёбрами. Сама мысль о том, что он сможет кого-то полюбить, кого-то ревновать после того, как Дианы не стало, казалась ему кощунственной. Он понимал, что время сделает своё дело, но видел себя, идущим по жизни под руку с новой возлюбленной, лишь в густом тумане отдалённого будущего.

Он не ждал, что чувства начнут проявлять себя так скоро. «Да ведь я её не знаю, видел-то один раз. С чего мне её ревновать? Какая разница, замужем она или нет? Это предательство, никто кроме Дианы мне не нужен. Я верну её», – Василий пытался направить свои чувства в ставшее уже привычным русло одиночества, обуздать их с помощью идеи воскресить жену, и тем временем листал резюме Софии в поисках раздела «Семейное положение».

Такого раздела там, к удивлению Василия не оказалось. «Ну и чёрт с ним, неважно. Позор, только появился шанс её вернуть, а я тем временем по сторонам смотрю… Я люблю Диану и точка». Ревность поутихла, Василий решил, что всё дело в минутной слабости и в нервном напряжении. «За полдня больше событий, чем за два предыдущих месяца. Неудивительно», – успокаивал он себя.

Раздался звонок в дверь. Приехали три строителя. Та же команда, которая занималась домом Василия. Он объяснил их бригадиру, Вадиму, что в подвале произошла какая-то авария и в него теперь не войти. Вместе они осмотрели вход, «Да, дела. Ну ладно, разберемся», – только и сказал Вадим.

Газовая служба всё не ехала. «Наверное, дело не в газе. Будь это газ, они бы, наверное, увидели скачок давления в трубах или еще что-нибудь, поэтому и не торопятся», – подумал Василий. Строителям он вполне доверял, о том, что они увидят что-то лишнее в подвале, не беспокоился.

Человек неподготовленный, даже если бы заглянул в этот подвал, когда там всё было исправно, не увидел бы ничего, кроме набора невинных стеклянных химических сосудов. Теперь же, когда в подвале царил разгром, сказать, чем на самом деле занимался Василий, было просто невозможно. Поэтому он оставил строителей и поднялся на второй этаж, в свой кабинет.

Василий открыл сейф, достал оттуда пузатую стеклянную колбу, закрытую притёртой пробкой. В ней находилась серая, почти белая, масса. «Второй этап почти завершен», – подумал он.

В своих изысканиях Василий придерживался трёхступенчатого алхимического процесса и уже не в первый раз пытался совершить так называемое «Великое делание». Если верить трактатам алхимиков-христиан, процесс получения философского камня можно разделить на три больших этапа.

Начальный этап, «нигредо», характеризуется чёрным цветом вещества. Этот этап символизирует смерть. Второму этапу – «альбедо» – соответствует белый цвет. Это – возрождение. Считается, что при успешном завершении второго этапа с помощью полученного вещества, так называемого «Малого эликсира», можно превращать простые металлы в серебро. Для третьего этапа – «рубедо» – характерен красный цвет. Это – символ жизни. Успешное завершение третьего этапа позволяет получить «Великий эликсир» – философский камень.

Цвета вещества меняются постепенно. Всё начинается пёстрой мешанины, в которой сложно выделить что-то определенное. Это – смесь исходных веществ, пока еще не обработанных, не связанных друг с другом. Потом, в ходе работы, происходит переход к чёрному. Движение от чёрного к белому идёт через различные оттенки серого. От белого к красному – через зелёный, голубой, жёлтый, оранжевый.

В процессе Великого делания преобразуется не только вещество, которое подвергают различным воздействиям, но и сам алхимик. Прежде чем он сможет преобразить мир, он должен преобразиться сам.

Василий не верил в сверхъестественное. Он считал, что в алхимических трактатах зашифровано описание некоего вполне рационального процесса, который пока еще не объяснён наукой. Превращение свинца в золото с помощью философского камня виделось ему как химическая реакция, неизвестная пока широкой общественности. Воскрешение умерших он так же воспринимал как процесс преобразования неживого в живое, в основе которого лежат похожие принципы, похожие химические реакции.

Сейчас, когда он держал в руке сосуд с веществом, он подумал о том, что, возможно, не всё сводится к химическим реакциям. «Что, если всё то, что происходит сейчас со мной, это часть процесса, которым руководит некая высшая сила?», – эта мысль сначала оттолкнула его. Но потом, когда в его памяти пролетели события последних месяцев, он вынужден был согласиться с тем, что уж очень сильно всё то, что с ним случилось, всё то, что происходит сейчас, напоминает преобразования, происходящие в алхимической колбе.

Сначала – смерть Дианы. Полный беспорядок, неопределённость. Потом – уход от мира, тоска, беспросветная чернота. Теперь – возрождение, которое произошло меньше, чем за сутки. «Для случайности здесь слишком много совпадений. Или я просто вижу совпадения там, где их нет?», – думал Василий. «Если предположить, что меня направляет некая высшая сила, тогда как доказать существование этой силы? И если это так, тогда и я, и другие алхимики – лишь проводники воли этой силы в нашем мире». Подобная эта идея ему не очень-то нравилась. До сих пор он привык считать, что всё, что он делает – это исключительно результат его выбора и его воли.

«Но если эта сила и вправду существует, если она довела меня таким вот путём до белой стадии, до возрождения, это значит, будет и красная. Это значит, что мне удастся преобразовать мир и вернуть Диану. А если я её верну, тогда какая разница, что помогло мне. Только бы удалось», – Василий понял, что желание вернуть Диану пересиливает в нём любые сомнения, что он готов поверить во что угодно ради того, чтобы увидеть её снова.

Тут он подумал, что без дополнительных изысканий, в которых ему должна помочь София, его дело может растянуться на неопределенный срок. Василий убрал сосуд в сейф и набрал номер Софии. На этот раз в трубке раздался вполне нормальный гудок. Василий и София снова друг друга поприветствовали.

– София, мы не договорили, так что там у вас случилось?

– Да, моя младшая сестрёнка приболела.

– Ах, сестрёнка, ну надеюсь ничего серьёзного?

Василий мысленно упрекнул себя за то, что выяснив, кто такая «младшая», он почувствовал немалое облегчение. «Наверное, она всё же не замужем», – успел подумать он, слушая Софию, которая подтвердила, что ничего особенного не случилось, но в больнице побывать пришлось.

– София, скажите, вы всё еще хотите со мной работать?

Василий не сомневался, что это так, но теперь ответ на этот вопрос значил для него неизмеримо больше, чем утром.

– Да, хочу. Готова приступить хоть сейчас.

– Прекрасно. Сейчас не надо, у меня тут небольшое происшествие. Я жду вас у себя завтра утром. Идёт?

– Да, завтра буду.

Василий, довольный, что наконец-то ему удалось поговорить с Софией и та будет с ним работать, решил спуститься и узнать, как продвигается расчистка подвала.

Бригадир стоял в коридоре и о чём-то говорил с одним из строителей. Василий подошёл к ним:

– Ну что, Вадим, как там дела?

Бригадир повернулся к Василию, на его лице было написано крайнее удивление.