Глава 17. Превратности любви
Они дружили с детства. Принц и принцесса двух соседних держав.
Еще сопливым мальчишкой Берт был представлен ко двору клана Куал. Он хорошо помнил, как впервые в сопровождении отца вошел в огромный тронный зал, переполненный разномастными гостями. Яркие краски, цветные, нарядные камзолы и платья, блеск драгоценностей, веселое многоголосие…
Все разом смолкли, стоило отцу с сыном, одетым во все черное, окунуться в шумный круговорот людей. Пышные, разукрашенные маски непонимающе уставились на вошедших. А те, как две чернильные кляксы на девственно-белом листе бумаги, одна большая и другая поменьше, неторопливо, в полной тишине приближались к трону, будто клинком разрезая толпу. Только уверенный стук каблуков сопровождал это движение да взволнованный шорох одежд пятящихся придворных.
Во дворце праздновали день рождения принцессы. Кажется, двенадцатилетие. Самому Берту в то время уже исполнилось четырнадцать. Тая сидела на небольшом стульчике возле отца, наряженная, точно кукла. Берт сначала и принял ее за куклу, пока девчонка не склонила голову в знак благодарности за поздравление и подарок, преподнесенный старшим Лемисом, и после, когда детей представили друг другу.
Тот бал почти не отложился в памяти. Было ужасно скучно. Даже танец с принцессой запомнился плохо.
– Ваше Высочество, – обратился тогда к нему Куал-Анари-Второй, – сделайте одолжение, пригласите именинницу.
Отец ободряюще похлопал по плечу:
– Давай, сынок. Покажи, что Лемисы не только мечами махать горазды.
Танцевать Берт не любил, но спорить со старшими не пристало.
Надо полагать, их пара смотрелась весьма экстравагантно: принцесса в ослепительно белом пушистом платье, и он в одежде цвета непроглядной ночи. Возможно, взрослые подшучивали над ними, но Берт этого не слышал или не обращал внимания.
Зато врезался в память звонкий голосок Таи, похожий на нежный перелив бубенцов:
– Пойдем гулять в сад после бала?
– А чего после бала? Пошли сейчас. Что тут сидеть-то?
Ей понравилась идея. Девочка тут же побежала к отцу.
– В самом деле, Анари, – сказал тогда старший Лемис. – Пусть дети погуляют. Все веселее, чем здесь.
Возможно, тогда родители и сговорились о будущей свадьбе, а для этого устроили знакомство. Пусть, мол, детки привыкают друг к другу.
Они привыкли. Отец теперь, отправляясь в Куалорн, непременно брал с собой и Берта. Принцесса всегда по-детски радовалась их редким встречам, подолгу играла с «братцем», как любила его называть, и с каждым приездом становилась все взрослее.
Пока были детьми, они весело проводили время. Скакали наперегонки верхом, дрались на тренировочных мечах, даже боролись. Никаких жеманных игр в куклы и тому подобных глупостей. Берту, чье воспитание проходило в суровых традициях северного клана Лемис, вынужденного постоянно защищаться от набегов коварных соседей, было интересно проводить время в обществе Таяны. Он всем сердцем привязался к этой непоседе. И сам не заметил, как с возрастом его привязанность плавно переросла в любовь.
Только вот принцесса почему-то не воспылала к нему той же страстью. Продолжала считать Берта названым братом, пока Куал-Анари-Второй не завел с ней разговор о предстоящей свадьбе с принцем Лемисом.
В тот день перед поездкой в Куалорн отец сказал:
– Едем свататься, сынок. Хватит тебе девок по углам тискать. Пора за ум браться.
Берт и не возражал. Летел, как на крыльях, в которые превратился развевающийся за спиной парадный черный плащ, красиво отделанный серебром. Серый блестящий камзол, перевязь и ножны, вспыхивающие холодным огнем бриллиантов, черная, с вкраплениями серебряных завитков маска делали его внешность неотразимой. Но вся эта красота вмиг померкла, едва столкнулась с холодным равнодушием Таяны.
На официальном приеме она ничего не сказала. Там ее никто ни о чем и не спрашивал. Как, впрочем, и Берта. Разговаривали родители. Но позже, когда молодые люди остались наедине…
– Таечка, ты ни разу не взглянула на меня, – сетовал Берт. – Что случилось? Тебя кто-нибудь обидел? Только скажи… Я так счастлив, что мы наконец-то всегда будем вместе.
– Ах, милый Берт, – вздохнула она горько. – Я люблю тебя…
– И я безумно тебя люблю!
Он попытался притянуть ее к себе, но Тая отстранилась, пряча взгляд.
– Люблю, как брата, а не как жениха и будущего мужа, – продолжила принцесса. – Я даже представить себе не могу нашу совместную жизнь.
Услышав такое признание, Берт почти физически почувствовал в груди холод клинка, от которого стыло сердце.
Он ничего не сказал отцу. Тот был уверен, что свадьба – дело решенное. Так думал и Берт: «Ничего. Главное, что я люблю. Она потом поймет. Поживем немного вместе, и Тая увидит мою любовь. Мы будем счастливы!»
В надежде на стерпится-слюбится он считал дни до свадьбы, с вожделением представляя, как Таяна открывает перед ним свое лицо и опускается на брачное ложе. Ему было все равно, в каком храме произойдет церемония. Не важно, кто на тебя смотрит в этот момент, Безликий или Хронг, если рядом любимая женщина и ты готов бросить к ее ногам весь мир вместе с собой в придачу.
Известие о намерении Куал-Анари-Второго положить родную дочь на алтарь политики, выдав замуж за бесплотное божество, едва не погубило Берта. Клинок, вонзенный в грудь нежной ручкой принцессы, боль от которого уже начала притупляться, снова дал о себе знать. Словно кто-то злобный всадил его еще глубже и в придачу ко всему несколько раз провернул.
Старший Лемис еле сдержал сына, стремящегося немедленно ехать в Куалорн, чтобы силой отбить невесту.
– Пойми, сынок, это же война, – неустанно повторял он. – Ты хочешь воевать с Таяной?
Пришлось признать, что этого Берту хочется меньше всего.
В день свадьбы он был сам не свой. Заперся в комнате и никого не желал видеть.
Но когда до замка Лемис долетели слухи о том, что Безликий отверг подношение короля и жестоко расправился с бедной принцессой и ее отцом, остановить Берта не мог уже никто. Кинжал вырвали из сердца, оставив открытую кровоточащую рану и безумное желание мстить.
На его призыв к походу откликнулись все бароны Лемисорна. Молодой принц, который уже зарекомендовал себя в боях и не раз водил войска на неприятеля, был популярен как у знати, так и среди простого люда. Черные знамена клана Лемис внушали врагам трепет и во многом благодаря Берту.
Увещевания отца не помогли. Никого не слушая, младший Лемис нацепил доспехи, прыгнул в седло и помчался в Куалорн, по пути собирая баронские отряды. Из ворот замка выезжал с пятью тысячами, что успели ответить на призыв. Границу пересек уже с тридцатью. Меньше, чем у Куалорна, но там смута, неразбериха, безвластие. К тому же с ним любовь, которая не умерла, несмотря ни на что.
Его слегка удивила выстроенная перед столицей армия, раскинутая широко по холмам. Не думал, что страна так быстро справится с беспорядками. Меньшую силу Лемис просто бы не заметил. Опрокинул бы и пошел себе дальше, не отвлекаясь на досадную помеху. А так пришлось остановиться и вступить в переговоры, как того требовал этикет. К тому же было интересно, кому теперь принадлежит власть в Куалорне и с кем предстоит сражаться.
В глубину строй не просматривался, но и так было видно, что в нем торчат почти все бароны королевства. Об этом говорили их знамена и ни с чем не сравнимая аура, которую излучают лишь отпрыски благородных кровей с выдающимися способностями к магии.
Хронг с ними. Берт готов сразиться и с сотней лордов, а также со всеми их армиями, вместе взятыми. Да хоть с самим Безликим, железным гудящим чудовищем, что вышел ему навстречу. Пусть это будет последней битвой Лемис-Берта, ведь справедливость на его стороне…
И тут неожиданно появляется Тая.
Любимая, которую он (подумать только!) уже успел похоронить.
В своей блестящей кольчуге, в круглом шлеме с миниатюрным точеным забралом она была прекрасна. И главное – жива!
Не помня себя от счастья, Берт бросился ей в ноги, лепеча слова любви, какие только лезли в голову, путались, запинаясь друг о друга, выскакивая вразнобой… Но чувствовал, чувствовал, что ее сердце так и не оттаяло. Она по-прежнему не любила его, предпочтя… Кому? Этому истукану?! Да какой из него Безликий! Ожившая статуя, ничего больше. Ауры нет, мощь – да, но и големы сильны, хоть и безмозглы.
В сердце опять открылась былая рана. Душа страдала в корчах, подкидывая плохо соображающей голове одну безумную мысль за другой: «Принцессу околдовали. С этим как-то связано чудище, что называет себя Безликим. Оно похоже на голема. Порождение чьих-то злобных чар? Что ж, это легко проверить – в бою!»
Как и предполагал, меч великану не навредил. Зато вызов был брошен. Теперь, хочешь не хочешь, ему придется вступить в поединок. Драка покажет, кто есть кто.
Земля ощутимо подрагивала от тяжелой поступи железного монстра. Сгустки чужеродной, непостижимой силы сочились по его телу. Хорошо «видимые» Берту, они толстыми струями текли вдоль мощных согнутых рук, закручивали спираль на поясе, оплетали могучие ноги. Да, такой ударит, мало не покажется.
Но принц уже готовил встречу. Он вогнал щупальца энергии в небольшую возвышенность в стороне и, питая землю токами, нещадно кромсал почву. Захватывая все новые пласты, мял их, как податливую глину, смешивал в однородную массу, чтобы из этой каши вылепить собственного великана.
Кому еще драться с големом, если не голему? В этом нет никакой трусости. Ведь создатель «Безликого» не соизволил принять вызов лично. Даже не показался в отличие от Берта. И кто в таком случае трус?
Бугор зашевелился, начал расти. Изорванный дерн пополз в стороны, уступая место нарождающейся силе. С утробным гулом земля задрожала, вспучилась и выпустила на свободу голема, ничуть не уступающего противнику размерами. Он выпрямил спину, разбрасывая сухие комья вперемешку с пучками травы.
Вливаясь в гиганта сознанием, Берт его «глазами» смотрел на врага. Тот слегка замедлил шаг, но продолжал наступать. Ага, насторожился. Правильно, не ожидал, что придется сойтись в поединке с равным. Думал, сметет человека, и все на этом? Еще чего!
Повинуясь воле создателя, голем Берта сжал громадные кулаки, двинулся вперед, занося руку для удара. Соперник не остановился. Чуть подогнул ноги, да так и шел в полуприседе, словно боялся и не хотел вступать в бой, но невидимый хозяин понуждал его к этому. Странно, что Берт по-прежнему не видел связующей нити между железным големом и тем, кто им управлял. Будто он существует сам по себе. Неужели кто-то наделил рукотворного монстра жизнью, а потом додумался спустить с поводка, наплевав на контроль над разбуженной силой? На такое способен разве только безумец.
Все, мысли в сторону. Враг на расстоянии удара.
Берт обрушил на голову мнимого божества чудовищный кулак и… Там, где только что был чужой голем, никого не оказалось. Кулак ухнул вниз, врезался в землю, породив тряску, а принц получил два сильнейших тычка в лицо. Вернее, их получил голем. Именно его голова дергалась от коротких и точных ударов железных рук. Но Берт был сейчас «внутри» своего создания, управлял им и ощущал все это на себе.
«Безликий» справа. Разгибаясь, Берт бьет наотмашь. Соперник уворачивается и опять вырастает впереди. У него получается несколько раз всадить свои тяжелые кулаки в лицо и в грудь до того, как руки Берта с оглушительным хлопком сходятся на проклятой железяке.
Все, расплющил!
Нет, снова между ладоней никого. Да что же это!..
Голову сотрясают новые удары. Они сыплются градом, не давая опомниться, заставляя Берта отступать. Причем бьют его не только руками, но и ногами! Не выходит уследить за противником, настолько быстро тот перемещается. Но это невозможно! Ведь земляной голем во сто крат подвижнее железного. Потому Берт и создал такого, уверенный в предстоящей победе.
Противник будто издевается, опровергая все известные законы. Голова гудит от непрерывной долбежки, руки хватают пустоту в безуспешных попытках зацепить врага. В какой-то момент удары неожиданно прекращаются. Скачущий взгляд с трудом фокусируется на подбегающем сопернике. Берт поднимает непослушную руку, замахивается и вдруг видит, как «Безликий», высоко подпрыгнув, стремительно летит на него, выкидывая вперед ногу.
«Еще и летает!» – успевает подумать, перед тем как массивная ступня врезается в голову и разносит ее на ошметки.
В пылу драки принц не заметил, что земляной голем, пятясь под ударами, приблизился к нему вплотную. А когда это понял, было уже поздно. Они соприкоснулись, волшебное существо и маг, его создавший. Сработал закон отрицания. Сила, питавшая голема, скачком вернулась к создателю, на время лишив Берта чувств. Великан, ничем больше не удерживаемый в этом мире, падая, вышиб принца из седла и похоронил его под собой, засыпав толстым слоем земли. Над Бертом вырос небольшой холм, так похожий на могильный курган.
Но сам принц, конечно, ничего такого не видел. Последнее, что он почувствовал, была боль. Боль не физическая, а колющая в сердце горечь поражения, которого никогда еще не доводилось испытывать молодому Лемису.
А первое, что запомнил, когда пришел в себя, был яркий свет и радость от глотка живительного воздуха. Он лежал на куче рыхлой земли, откуда его только что достали. Перепачканные доспехи утратили черноту, став грязно-бурыми. Забрало небось и того хуже. Это в пятнах чужой крови зверская личина выглядит устрашающе, а вот в грязи…
Но Берт потерял всякий интерес к своей внешности, когда увидел над собой маску Таяны. Прекрасные, такие знакомые глаза с тревогой смотрели сквозь прорези. В умилении он сообразил, что его затылок покоится на мягких бедрах принцессы, а ее нежные ладошки бережно держат голову Берта, не давая заваливаться набок.
– Как ты меня напугал. – Нежный голосок журчит, будто звонкий ручей…
Еще бы попить, а то во рту совсем сухо. Язык не поворачивается.
– Дай ему воды, – раздалось за головой.
О, теперь он из тысячи узнает этот глухой механический голос. Его соперник, его победитель.
«Почему он меня не прикончил? – забилась тревожная мысль. – Хочет унизить?»
Куда уж больше. После поражения в поединке Берт вынужден уйти ни с чем. Оставить Таю здесь! Как ему жить с таким позором?!
Принц печально посмотрел в глаза любимой.
Таяна приложила флягу с водой к его губам. Сделав несколько жадных глотков, Берт только сейчас вдруг понял, что забрало шлема откинуто. Дернулся, чтобы закрыть лицо, но в последний момент передумал. К Хронгу жеманности! Кого, в конце концов, он стесняется? С Таей они еще в детстве не скрывали друг от друга своих лиц, ведь считали себя братом и сестрой. А голем и вовсе не человек. Впрочем, надо признать, дерется он как настоящий бог. Если это и в самом деле Безликий, то ему и маска не помеха. Пусть смотрит.
Рядом больше никого. Лишь эти двое. Обе армии послушно замерли на своих местах, где и стояли до этого, наблюдая за происходящим издали. Все с нетерпением ждут, как победитель распорядится судьбой поверженного врага. Убьет или помилует? Заберет тело или бросит на поле боя? Возьмет в плен, чтобы вдоволь поизмываться, или позволит уйти с печатью несмываемого позора?
Уж лучше бы убил.
С трудом Берт приподнялся и, упираясь руками в рассыпчатую землю, сел, вытянув ноги. Внутри черепушки все вертелось в каком-то залихватском танце. Чувствуя, что ровно стоять вряд ли сможет, принц просто повернул голову и снизу вверх глянул на великана.
– Ну, – процедил с нажимом. – Что собираешься делать?
– Зависит от того, что будешь делать ты, – прозвучало в ответ.
– То есть?
– Предлагаю на выбор. Либо ты сражаешься, для чего, собственно, сюда и явился; либо бежишь, поджав хвост, как побитый кочан, в свой распрекрасный Лемисорн и сидишь там, не высовывая носа.
Берт задохнулся от ярости, хотел вскочить, но едва не упал. Вовремя вспомнил, что битва уже проиграна, да так и остался сидеть. Только судорожно сжал кулаки, захватывая горстями землю. Чего добивается эта железка? Хочет продолжить поединок? Но это бессмысленно.
Таяна, не проронив ни слова, успокаивающе тронула за плечо. От ее трепетного прикосновения злость отступила сама собой. Пальцы разжались, выпуская комья, раскрошенные в песок.
А Безликий все говорил:
– На Куалорн зарятся сразу три державы. Вот-вот пойдут войной, если уже не пошли. Здесь, как видишь, правит королева Таяна. Значит, опасность угрожает в первую очередь ей. Ты же любишь ее. Или уже нет?
– Люблю! – Берт вызывающе вскинул голову.
– Вот. А сам туда же. Против кого шел воевать?
– Не против нее. Я думал… Мне сказали, что Таю убили… Ты убил.
– Теперь убедился, что все совсем не так?
Пришлось кивнуть, поскольку слова застряли в горле.
– Чего тогда взбрыкнул? Захотел силой невесту отбить? А у нее ты спросил, хочет она этого или нет?
Берт молчал. Что тут скажешь, когда тебе в глаза тычут прописными истинами. Все оправдания, промелькнувшие в голове, по сути своей лишь отговорки. Крыть было нечем. Да, прав истукан насчет желания увести принцессу. Не сдержался, увидев ее. Что поделаешь?
– Если действительно любишь, – казалось, великан вздохнул, – то встань на ее защиту. Помоги со своим войском одолеть врагов или хотя бы не мешай нам. Тебе решать, Лемис-Берт.
«Милая моя Тая, неужели я тебя потерял, не успев опять обрести?» – с горечью думал принц, глядя в молящие глаза королевы.
– Таечка, – проговорил тихо, – клянусь честью, у меня и в мыслях не было ничего дурного. Я не хотел причинить тебе вреда.
Она ответила так же негромко:
– Верю, братец. Мы тоже не хотели навредить, но ты был так неумолим. Если бы не мой муж… Это он достал тебя из земли, когда твой голем развалился.
– Да? А я думал, что ты.
– Пока я подъехала, Данила тебя уже откопал.
– Очень благородно с его стороны. – Берт с любопытством посмотрел на великана. – Твой поступок достоин богов. Начинаю верить, что ты и вправду Безликий.
Таяна звонко рассмеялась, похлопав Берта по пыльному наплечнику:
– Можешь не сомневаться. Это самый настоящий Безликий. Уж я-то знаю.
– Что ты решил? – настойчиво прогудел механический голос.
Для себя принц уже определился с выбором. Таю он в обиду не даст. Пусть она пока не с ним, но пройдет время и… Кто знает? Возможно, бог явился в мир, чтобы спасти Куалорн. Исполнит свое предназначение и уйдет обратно в свой небесный замок. Зато Лемис-Берт останется. И в нужный момент будет рядом.
Сделав над собой усилие, он все-таки встал. Перебрался, пошатываясь, с рыхлой насыпи на твердую землю, гордо задрал подбородок и торжественным речитативом произнес:
– Я, Лемис-Берт, принц Лемисорна, беру под свою защиту Куал-Таяну-Безликую, королеву Куалорна! Отныне моя жизнь, мой меч и моя армия всецело принадлежат ей. – Подумав, добавил уже без пафоса: – Тебе, Безликий, присягнуть не могу. Извини. У меня другой бог.
– Знаю, – простодушно бросил тот. – Мне достаточно было видеть твое лицо, когда ты это говорил. Будем считать, что присяга принята.
Берт засуетился, опуская забрало, чем вызвал у Безликого короткий смешок.
– Можешь называть меня Данилой, братец, – весело сказал великан и, повернув свое массивное тело к войску Лемисорна, оглушительно проревел: – Кочана принцу Лемис-Берту! Живо!
