Следующие пять дней мы провели в море.

«Голодный кракен» рассекал необычайно высокие для этого сезона волны, мчась в направлении Архипелага Призраков – туда, где был зарыт загадочный клад.

На третий день ветер вдруг стих. И, словно по приказу небесной канцелярии, воцарился тотальный, не нарушаемый ни единым дуновением, штиль.

Я лично всегда был поклонником принципа «Если гора не идет к Магомету, то Магомет не идет к горе». Поэтому считал, что раз на море штиль – значит, можно и отдохнуть. В конце концов, если клад лежит там несколько лет, то днем раньше или днем позже мы за ним придем – какая разница?

Но Лод Рыжая Борода видел вещи в ином свете.

– Все на весла! – скомандовал он. – Пошевеливайтесь, лентяи!

Как оказалось вскоре, «все» означало и нас с дядей Вовой.

Для такого приказа, конечно, были причины. Уж очень много гребцов пострадало во время нападения саламандр. Да и во время мятежа не все пролетарии весла, как оказалось, пришли в такой уж восторг от идеи превратиться из законопослушных подданных Бин Назима в пособников пиратов, место которым – на плахе…

В общем, мы заняли места за веслами и… и чуть не откинули копыточки!

Потому что весло – оно было неподъемным. Не-подъ-ем-ным!

Ну то есть один раз его еще можно было кое-как двинуть. И два – можно. Но вот делать это несколько часов подряд!

У дяди Вовы дела шли получше – во-первых, не зря он в Севастополе не выкисал из тренажерного зала. А во-вторых… во-вторых, я уверен, ему досталось гораздо более легкое весло! Килограммов на сорок легче!

Нет, я не взвешивал. Но на моей уверенности это уже никогда не скажется…

В общем, я едва-едва выдержал три часа.

И если бы не задул норд-ост, я думаю, что там, между скамеек, в саване из едкого матерка и крепкого пота, меня, такого хорошего, и похоронили бы через день-другой…

Наша цель, остров Висельника, в полном соответствии со своим названием нагонял оптимизм.

Неприютные скалы сталисто-серыми портьерами спускались к воде.

Среди громадных валунов кипели злые волны.

На самом острове не было видно ни человеческого жилья, ни пастушьих дымов, ни фруктовых деревьев.

Между многочисленными рифами, отмеченными белыми барашками бурунов, неслось быстрое течение.

Я не бог весть какой специалист, но на глазок сказал бы: узла четыре.

Это, чтобы вам было понятно, течение, против которого почти невозможно выгрести даже сильному пловцу. И, между прочим, если принять, что наш «Голодный кракен» с попутным ветром давал хорошо если узлов девять, то можно себе представить, насколько опасным было это течение и для корабля…

Опасность усугублялась тем, что штурман Рахбар (удивительно, но он, в отличие от Шень Ди и Кадама, нашел возможным служить пиратам!), привыкший водить корабли по торным морским дорогам, лоции Архипелага Призраков не знал.

К счастью для нас, Лод был пиратом с тридцатилетним трудовым стажем, и он без труда взял функции лоцмана на себя. Но даже ему, чтобы провести корабль в единственную пригодную для стоянки бухту, а она, к слову, именовалась поэтично – Бухтой Одинокой Девственницы, – потребовалось провести целую навигационную операцию.

Мы спустили две шлюпки, которые взяли галеас на буксир. В одной из них засел Лод собственной персоной. При помощи шеста и поистине дьявольской интуиции он нащупывал единственно верный фарватер и командовал одновременно рулевым, а также кормчими обеих шлюпок, которые направляли нос корабля куда следует.

В общем, когда мы наконец-то за очередной черной скалой увидели ласковый белый песочек и куртины диких желтых лилий, источавших райский аромат, счастью моему не было предела. Ну а вся команда разразилась троекратным:

– Долгие лета капитану Лоду!

Мы с дядей Вовой тоже что-то такое прокричали, чтобы не думали, что мы отбиваемся от коллектива.

Но мнение у нас на этот счет было вот каким: после того как Лод из скромного кока Магона превратился в капитана, кормить на «Голодном кракене» стали просто отвратительно: каша каждый второй раз оказывалась пересолена, акулы недожарены, а хлеб так и вовсе походил на сырую подметку. Так что лучше бы Лоду и впредь оставаться коком…

Пока корабль отдавал якоря, мы с дядей Вовой упражнялись в остроумии по поводу названия бухты.

– Что это еще за фигня такая – Одинокая Девственница? – спросил дядя Вова. – Что они хотели сказать словом «одинокая»?

– Может, хотели намекнуть, что если бы она была не одинокая, так девственницей точно не была бы?

Дядя Вова вдруг погрустнел и неожиданно спросил меня:

– Сергуня, вот скажи, ты хоть одну девственницу знаешь? Ну, чтобы точно знать про кого-то, что она девственница.

– Ну, про младшую сестру…

– Прекрати, ей двенадцать лет всего… Я имею в виду половозрелых девушек.

– Чтобы наверняка – не знаю. Они же мне не отчитываются…

– Вот и мне не отчитываются, – вздохнул дядя Вова. – Выходит, что? Пропало понятие. Ушло из нашей жизни невозвратимо – как какие-нибудь тарантасы, флер-д-оранжи или рампетки…

– Но из их-то жизни, наверное, не ушло? – сказал я, обводя наших новых товарищей объединяющим жестом.

– Ну разве что из ихней… И ты знаешь, я почему-то им завидую!

Когда мы с дядей Вовой высадились на берег, нам пришлось пару часиков поскучать.

Конечно, происходи дело в наших краях, я первым делом полез бы купаться – уж очень пляж был образцовый.

Но тут лезть в воду совершенно не хотелось. Мало ли какая саламандра построила себе среди подводных коралловых садов дачный домик?

К слову, какая-то живность, в том числе хищная, на острове Висельника точно водилась.

Из джунглей, стеною обступающих бухту, поверх птичьей разноголосицы то и дело доносились то мощный рык хищника, то истошное верещание раздираемой жертвы…

– Эволюция по Дарвину, – с нервным смешком прокомментировал очередные вопли дядя Вова.

А вот наших новых друзей такое звуковое сопровождение совершенно не смущало. Лод приказал матросам прорубаться сквозь подлесок в джунглях при помощи каких-то местных мачете – и они это делали с методичностью людей привычных и неленивых.

– Зачем нам столько палок? Мы что, будем тут строить хижины? – спросил я у Лода, который надзирал за процессом, по-наполеоновски сложив руки на груди.

– Хижины? Еще чего! Наш дом – море! – презрительно фыркнул он. – Сейчас мы ищем тропы. Их должно быть две. Когда найдем обе – выберем левую.

– Почему именно левую?

– Слишком много вопросов. Скоро увидишь, – сказал Лод высокомерно.

Одну тропу нашли быстро, а вот поиски второй затянулись до самого вечера.

Солнце уже село, когда наконец партия гребцов – в которых вознаграждение, обещанное Лодом, раздувало энтузиазм, – провозвестила: нашли!

Да, они действительно нашли – заплетенные косой старые лианы, которыми был провешен маршрут сквозь густой лес. Тропой я бы это безобразие не назвал, конечно… Но за неимением лучшего…

Вот первая тропа – та да, была вымощена камнем. А вторая – ну разве что снабжена этой нитью Ариадны из лиан. Деревья и кусты над этой тропой давно уже сомкнулись, образовав узкий тоннель, по которому приходилось идти, то протискиваясь боком, то сгибаясь в три погибели.

И вот по закону подлости оказалось, что нашему отряду нужна именно она: неустроенная и неухоженная вторая тропа.

– Сейчас отбой. Пойдем завтра с рассветом, – неохотно постановил Лод, почесывая свой гладко выбритый подбородок (что-то не спешил наш Рыжая Борода обзаводиться бородой, не спешил, даже став капитаном…).

Мы поднимались по тропе в гору не менее двух часов.

Нас было шестеро: мы с дядей Вовой, Рыжая Борода и трое матросов, которым Лод особенно доверял.

Подъем выдался тяжелым. Когда мы пришли на место, мою тельняшку можно было выкручивать – так сильно я вспотел.

Хотелось, конечно, думать, что всему виной местная влажность, а не хроническая гиподинамия корабельной жизни…

Остановились мы возле живописного водопада – так велел Лод.

Впрочем, именно возле этого водопада тропа и оканчивалась, как бы на что-то намекая.

– Я пойду один, – веско сказал пиратский капитан.

С этими словами он извлек из поясной сумки футляр, а из него – фактурный амулет необычного дизайна на цепочке. Я не успел его толком разглядеть, но мне показалось, что он изображает двух ящеров, вцепившихся друг другу в хвосты.

Амулет Лод надел на шею и спрятал под рубаху.

– Но куда, куда ты пойдешь? Тропы-то дальше нет! – не удержался я.

Лод посмотрел на меня как на дурачка – даром что у дурачка в руках был «АК-12» – и… шагнул прямо под струи водопада!

Капитан отсутствовал довольно долго – с полчаса. Наконец, оглашая окрестности громогласными проклятиями, он вышел из-под водопада к нам. Мокрый и неласковый.

– Там внутри ящики. Вытащите их сюда. Посмотрим на все это барахло при свете дня…

– Нашелся клад Фарида? – спросил я, хотя уже по недовольному лицу пирата видел: ни хрена он не нашел, потому что победители обычно выглядят пободрее.

– Наверное, какая-то ошибка, – злобно проскрипел тот.

– А что в ящиках? – спросил я, матросы как раз выносили один такой из-под серебристых струй.

– Вяленое черепашье мясо, прогорклое оливковое масло, ром… Это самый обычный провизионный склад каких-то лихих людей… Возможно, уже и покойных, уж больно всё плесневелое.

– А золото? – Мои глаза горели любопытством. В конце концов, это мне, мне обещали две тысячи монет!

– Золота там нет. Я все обсмотрел… Даже землю рыл, как свинья!

– Может быть, его кто-то… уже нашел до нас? – дядя Вова озвучил не вполне дипломатичную, но по сути очень верную мысль.

– Этого просто не может быть! – нервно взвился Лод.

– Но почему? Карта – она ведь на то и карта, чтобы все желающие могли ее прочесть!

– Дело не в карте! Нужен этот амулет, – Лод выпростал из-под рубахи стальную бляху и потряс ею у дяди Вовы под носом. – Без него карта ничего не значит! А его я получил от Фарида лично! Он окроплен и его кровью, и моей! Его невозможно подделать! Его невозможно никому передать!

– Хм… Главное не нервничать, – сказал дядя Вова рассудительно. – Может, еще найдем золото, просто надо поковыряться…

Но сколько мы ни ковырялись, результатов не было.

Мы заночевали возле водопада чуть в стороне от мокрой гальки, а утром начали спуск вниз, в бухту Одинокой Девственницы.

Когда мы оказались на перевале, с которого открывался вид на океан в утреннем золотом сиянии, первым, что мы увидели, был корабль.

Это не был галеас. Не напоминал он и корабли, которые мы видели в гавани форта «Трех деревьев».

Узкий, стремительный, с двумя косыми черными парусами, он походил на откормленного морского хищника, уверенного в себе и своей удаче.

И управлялся он – мое почтение! Капитан загадочного чужака нахрапом, под полным парусным вооружением, преодолел все те препятствия – рифы, мели и скалы, – через которые Лод Рыжая Борода проводил нашего «Голодного кракена» с такой осторожностью…

Мои спутники смотрели на это явление во все глаза. Ну а Лод – тот просто из штанов выпрыгивал. Бедолага вытягивал к таинственному паруснику шею и картинно принюхивался, как будто и впрямь рассчитывал различить в воздухе запах пришельца. (Впрочем, черт их знает, этих магов – может, правда чуял.)

Наконец Лод вынес свой вердикт:

– Это Рихард Волк Пустыни, пропади он пропадом.

– Откуда это видно? Разве над кораблем есть флаг?

– Только Рихард может пройти эту стремнину на такой скорости. Других таких сумасшедших еще на свет не народилось, – бросил Рыжая Борода.

Будто подтверждая его слова, в тот же самый миг черный парусник, избегая столкновения с утесом, заложил такой галс, что свесы корабельных рей едва не зарылись в волны!

– Во дает парниша чертей! – не удержался дядя Вова. – Яхтсмен, мля!

Как только личность «яхтсмена» была установлена, Лод скомандовал всем пошевеливаться. И, подавая пример расторопности, едва не покатился кубарем вниз по тропе.

Я был не в восторге от этих понуканий, ведь мы со старшиной тащили на себе столько оружия!

Увы, на наши ахи и охи всем было наплевать.

Полчаса мы как лоси бежали через лес, и непроницаемая стена деревьев полностью скрывала от нас бухту. А когда мы выбежали на идиллический песок пляжа, глазам нашим открылась картина напряженного противостояния.

Наши матросы ощетинились арбалетами и мечами в сторону пришельцев. А те, лишь слегка подобрав паруса, кружили окрест «Голодного кракена», как будто тигр, примеряющийся к смертельному броску на круп аппетитной буйволицы.

Стоит ли говорить, что на палубе незваного гостя тоже было не протолпиться от вооруженных разбойников?

– Только Рихарда нам тут не хватало, – прошипел Лод. Но прошипел так, что я понял: драки не будет.

– Он что, твой друг? – не удержался от вопроса я.

– Не то чтобы…

– Значит, враг?

– И так не скажешь…

Я вздохнул. Я уже подметил, что разобраться во взаимоотношениях пиратов так же сложно, как во влюбленностях и дружбах подростков.

Вдруг рослая широкоплечая фигура в красном шелковом костюме, озирающая остров в подзорную трубу, заметила на опушке леса нашу группу.

Черный корабль сразу же сошел с циркуляции вокруг «Голодного кракена» и, описав изящную загогулину, наконец бросил якоря, развернувшись бортом к берегу в жалких двадцати метрах. Причем светлое пятно песчаного дна прямо под кораблем вопило во весь голос: здесь отмель, сюда нельзя!

– Что же у него за осадка? – спросил я, глядя на дядю Вову изумленно.

– Да практически нету никакой осадки, выходит, – ответил тот задумчиво.

Сошел Рихард на берег столь же экстравагантно, как и заякорился: огромная катапульта, расположенная на площадке между мачтами, выстрелила в песчаный берег гарпуном с канатом.

Проверив рукой натяжение каната, Рихард ловко обхватил его ногами и заскользил по нему прямо к нам.

Еще чуть – и Лод с Рихардом уже церемонно раскланялись.

Они были бы похожи на двух царедворцев Бин Назима, если бы только не совершенно уголовные рожи.