Книга: Лебеди Леонардо
Назад: ГЛАВА 4 GLI AMANTI (ВЛЮБЛЕННЫЕ)
Дальше: ГЛАВА 6 L'IMPERATORE (ИМПЕРАТОР)
ГЛАВА 5
L'IMPERATRICE
(ИМПЕРАТРИЦА)
ИЮНЬ 1493 ГОДА, ОКРЕСТНОСТИ МИЛАНА
Лодка тихо покачивалась на волнах у слияния рек По и Минчо. Сидя под жарким июньским солнцем, Изабелла гадала, почему злая судьба так возвысила над ней младшую сестру. Беатриче не пожелала заехать в Мантую даже на пару дней, настояв, чтобы сестры встретились на середине реки.
С радостью навестила бы тебя на обратном пути из Венеции, но муж требует, чтобы я вернулась домой как можно скорее. Умоляю, позволь увидеться с тобой прямо в лодке и не настаивай, чтобы я причалила к берегу.
Эти невинные с виду слова сотней отравленных стрел впивались в сердце Изабеллы. Словно недостаточно унижений, которые она уже испытала по милости сестры! Пусть и неумышленно, но до сих пор Беатриче удавалось затмить каждый триумф в жизни Изабеллы. И все же старшей сестре не хотелось обижать младшую отказом. Наверняка излишняя чувствительность объяснялась ее положением. Изабелла наконец-то ждала ребенка. Шел второй месяц беременности. Теперь каждое утро она просыпалась с чувством тошноты и с трудом вставала с постели. Нет, все-таки ей следовало настоять, чтобы Беатриче заехала в Мантую. И зачем только Изабелла согласилась на эту глупую встречу в лодке? Река По тихо несла свои воды, но даже слабая волна вызывала тошноту. Однако Беатриче была непреклонна: сестры должны встретиться на реке, какой бы неудобной ни казалась эта затея одной из них.
Несчастья Изабеллы начались год назад, когда Лодовико неожиданно влюбился в собственную жену. В конце лета Изабелла получила от него письмо, в котором Лодовико подробно объяснял, почему magistro не может написать портрет Изабеллы.
Вам известно, что для меня нет ничего важнее Ваших желаний. Однако мне стоит громадных усилий заставить magistro завершить обещанную конную статую. Я пытался обсудить с ним Ваш портрет, но этот флорентиец заявил, что в настоящее время занят изучением человеческого глаза и снова возьмется за портреты не раньше, чем поймет механизм зрения! Порою он бывает невыносим…
Этому сумбурному посланию предшествовало лето, наполненное письмами от Беатриче. Сестра, не стесняясь подробностей, рассказывала, что их любовь с Лодовико растет день ото дня, а расставание даже на час кажется обоим невыносимым. Беатриче не уставала описывать все развлечения, которые устраивал для нее Лодовико, — охоту, рыбалку и верховые прогулки. «Муж постоянно покупает всяческие диковинки, только чтобы заслужить мою улыбку», — хвастливо добавляла сестра. Похоже, Лодовико так стремился ублажить любимую жену, что у него просто не оставалось времени удовлетворить скромное желание Изабеллы. Тогда Изабелла попросила Лодовико прислать в Мантую скульптора Кристофоро Романо, чтобы тот вылепил ее бюст. Несколько лет назад скульптор изваял прекрасный бюст Беатриче, изрядно приукрасив оригинал.
Изабелла не стала писать Лодовико, что считает эту просьбу своего рода искуплением, — Бог знает, сколько еще ей предстоит дожидаться портрета кисти Леонардо! Однако она надеялась, что Il Moro окажется достаточно сообразительным и немедленно пришлет скульптора в Мантую. Но тут, как на грех, Беатриче засобиралась в Геную, а в дороге она не могла обойтись без любимых певцов, лучшим из которых по праву считался Кристофоро Романе.
И вот в конце лета, которое влюбленные пташки провели вместе, Беатриче нанесла Изабелле последний удар, объявив, что ждет ребенка — первого законного наследника Лодовико. Она желала увидеть сестру, если Изабелла, еще не сподобившаяся этого счастья, желает узреть ее во всем цветении материнства.
Почти год Лодовико добивался приезда Изабеллы. Теперь она гадала, не является ли эта внезапно вспыхнувшая страсть между мужем и женой созданием больного воображения Беатриче? Чтобы разрешить загадку, Изабелле нужно было самой оказаться в Милане. И вот наконец после всевозможных задержек, в большинстве которых был виноват Франческо, Изабелла покинула Мантую, предварительно обзаведясь новым роскошным гардеробом. Весь год она донимала мужа просьбами оплатить наряды и теперь, наблюдая, как платья укладывают в дорожные сундуки, испытывала чувство исполненного долга. Только на следующий день в Кремоне она обнаружила, что забыла дома свою лучшую шляпу с пером. Изабелла немедленно отправила за шляпой мрачного посыльного — не могла же она испортить впечатление от великолепного, вышитого драгоценными камнями платья неподходящим головным убором!
— Проскользни в мои покои незаметно, — наставляла Изабелла гонца. — Не хочу, чтобы маркиз считал меня легкомысленной.
На самом деле Изабелла боялась, что Франческо узнает, сколько она заплатила посыльному.
Как ни гнала от себя Изабелла нехорошие мысли, они сами лезли в голову. Наверняка ей легко удастся затмить в глазах Лодовико неповоротливую беременную Беатриче. Конечно, если Лодовико все еще желает Изабеллу. Нет, она вовсе не собирается отвечать на его страсть. Изабелла тщательно продумала сценарий будущей встречи. Она напомнит ему, что у Гонзага лучшие в Италии конюшни и псарни. Неужели Лодовико думает, что Франческо не увидит в чертах будущего наследника его черт, если в результате их связи Изабелла забеременеет?
По прибытии в Милан Изабелле доложили, что герцог и герцогиня беседуют с magistro. Какая удача, решила Изабелла. Она сама договорится с художником обо всем. Ей не придется выслушивать отговорки Леонардо о том, что он должен получить разрешение Лодовико. Il Moro не посмеет отказать ей! Беременная и безропотная Беатриче наверняка поддержит просьбу сестры.
Несмотря на протесты секретаря Лодовико, Изабелле удалось убедить слуг не докладывать о ее приезде. «Они уже и так заждались меня!»
Войдя в комнату, Изабелла стала свидетельницей весьма живописной сцены. Руки Лодовико замерли в раздраженном жесте. В одной он держал пергамент, свисавший вниз, словно носовой платок. Magistro склонился в принужденном поклоне. Щека дергалась, а глаза были опущены долу, словно у благородного испанского дона, гордости которого нанесли оскорбление. Беатриче прижимала руки к груди, словно хотела этим примиряющим жестом образумить спорщиков. Худощавый юноша, вероятно слуга художника, испуганно забился в угол. Все молчали, но в воздухе еще висело напряжение. Они тут же удивленно обернулись к Изабелле, но никто не вымолвил ни слова. Наконец Лодовико заговорил:
— Вот так неожиданность!
Он кинул пергамент на стол в груду рисунков. Вероятно, наброски очередного шедевра magistro, решила Изабелла. Как же она любила разглядывать незавершенные творения мастеров!
Дородная, живая и сияющая Беатриче бросилась к сестре и крепко обняла ее. За плечом Беатриче Изабелла увидела затылок magistro, склонившегося в вежливом церемонном поклоне. Она успела заметить даже его замшевые туфли, украшенные драгоценными камнями.
— Мне так стыдно, что я помешала вам, — начала Изабелла.
— Ерунда! — отозвался Лодовико. — Слава богу, ваше путешествие завершилось благополучно. На самом деле я даже рад этому нежданному вторжению. Вас считают покровительницей художников, маркиза. Возможно, вы не откажетесь помочь мне в нелегком споре с magistro.
Лодовико взял Изабеллу за руки и по-братски расцеловал в обе щеки. Беатриче держалась на удивление спокойно. Наверное, рада, что мое вмешательство положило конец спору, решила Изабелла. Беатриче отступила в глубину комнаты, уселась в кресло и облегченно вздохнула. Изабелла отметила про себя, что в своем теперешнем положении Беатриче вряд ли сможет помешать ее планам.
Лодовико разложил на столе рисунки — дюжины набросков, изображавших разные части конских тел от головы до хвоста. Яростные ноздри, оскаленные челюсти, взмывшие вверх копыта, мощные бока и даже мускулистые зады с длинными летящими хвостами.
— Ведь это же наброски знаменитого конного монумента! — воскликнула Изабелла.
Самым впечатляющим был рисунок, на котором конь вставал на дыбы, — передние копыта взвились в воздух, а всадник из последних сил цеплялся за спину благородного животного.
— Кажется, что конь сейчас оживет, сбросит всадника и умчится прочь, — заметила Изабелла и бросила на художника пристальный взгляд, желая понять, оценил ли он комплимент.
На лице Леонардо появилась слабая улыбка. Он, несомненно, признал в Изабелле истинного ценителя.
— Не спорю, — вмешался Лодовико, — рисунки великолепные. Однако magistro никак по-настоящему не приступит к работе. Он пытается заставить колоссальную бронзовую статую коня встать на дыбы. Все говорят, что это недостижимо!
— Все достижимо, если трудиться усердно и не спеша, — промолвил Леонардо.
Лодовико порылся в рисунках, нашел нужный и потряс им перед лицом художника.
— И чем же может помочь в создании совершенной конной статуи вот этот набросок?
Изабелле показалось, что гнев покровителя нисколько не испугал художника. Вместо того чтобы, выслушав тираду Лодовико, испуганно съежиться, magistro выпрямился и словно стал выше ростом.
Лодовико передал рисунок Изабелле. Ей показалось, что чертеж напоминает конюшню.
— Вы позволите, ваша милость? — Приняв из рук Изабеллы набросок, художник разложил его на столе. Чертеж изображал переплетение желобов. — Это лучшая в мире конюшня. Вот здесь сено естественным путем спускается вниз с чердака, давая возможность конюхам заниматься другими работами. Емкости наполняются при помощи помп — система действует не хуже водопроводов в лучших дворцах и усадьбах. Чистая вода поступает в желоба в любое время суток.
Леонардо отступил назад, предоставляя Изабелле возможность оценить свое творение. Однако Лодовико не дал ей возможности ответить.
— И как, по-вашему, все это приблизит нас к конной статуе?
Голос Лодовико дрожал от гнева.
— Вы известны своей дальновидностью, ваша милость, — не сдавался художник. — Я думал, вряд ли вы откажетесь стать владельцем самых благоустроенных конюшен в Италии.
Изабелла с радостью предложила бы magistro показать свой чертеж мужу, но Лодовико снова не дал ей вставить ни слова.
— Magistro Леонардо, — по напряженной челюсти Il Moro было заметно, что он с трудом сдерживается, — мы можем годами спорить о лошадиных статях. Но если в ближайшее время вы не предъявите мне конный монумент — нечто с копытами, хвостом и гривой, я буду вынужден отказаться от ваших услуг. Мало того, мне придется водружать на пьедестал живых лошадей и менять их по мере того, как лошади начнут подыхать от жажды, жары и неподвижности!
Леонардо молчал, не меньше Изабеллы пораженный вспышкой гнева своего покровителя.
— Это обойдется мне дешевле! — добавил Лодовико. — Даже если менять придется превосходных скакунов!
— Ваша милость, напрасно вы думаете, что я бесцельно трачу время. Моим первейшим побуждением всегда было создание памятника, способного достойно сохранить в веках память о вашем выдающемся отце. — Голос художника звучал на удивление ровно. — Я утрою усилия, но не потому, что быстрота — залог качества, а только из желания угодить вам.
Ноздри Леонардо возмущенно расширились, как у лошадей на рисунках. Художник не выглядел оскорбленным или рассерженным, скорее он напоминал Изабелле взъерошенного петуха.
Не успел Лодовико ответить, как Леонардо отвесил Изабелле небрежный поклон, прищелкнул пальцами, приказывая слуге следовать за ним, и стремительно вышел из комнаты. Юноша сгреб рисунки со стола и, стараясь не встречаться ни с кем глазами, прошмыгнул вслед за хозяином. Изабелле захотелось броситься за Леонардо и умолять его поехать с ней в Мантую, но она не посмела. Никогда ни она, ни маркиз не позволят себе торопить творца, ибо понимают, что создания гения должны созреть. Изабелла посмотрела на сестру, ожидая, что та укорит мужа за нетерпимость, но вместо этого Беатриче неуклюже встала и предложила Лодовико кресло.
— Дорогой мой, не стоит принимать так близко к сердцу причуды magistro. Уверена, он не собирался так расстраивать вас.
Прежде чем присесть, Лодовико взял руки Беатриче в свои и поцеловал жену в лоб.
— Только посмотрите, Изабелла! Моя жена носит под сердцем ребенка, а сама только и беспокоится, что о моем здоровье! — Он приподнял лицо Беатриче, пытаясь заглянуть ей в глаза. — И как я жил без вас раньше, моя дорогая? Изабелла, ну разве она не воплощенная доброта и прелесть?
С этим трудно было спорить. Щеки Беатриче — розовые, словно у херувима, округлились, как и ее живот. Наверное, сестра давно не садилась в седло — кожа стала непривычно нежной и прозрачной, как лепестки белых роз. Карие кукольные глаза словно расширились. Изабелле показалось, что в мягких чертах сестры появилась новая сила и твердость. Это не мешало Лодовико касаться жены так нежно, словно она была статуэткой из драгоценного фарфора.
— Роза в полном цвету, — пробормотала Изабелла, сознавая, что не только лишилась возможности договориться с magistro о сеансе, но и утратила свою власть над Лодовико.
Она спрашивала себя, не была ли эта сцена разыграна Il Moro специально для нее? Возможно, Лодовико надеялся, что, увидев, как несладко приходится ему с magistro, Изабелла не станет просить его ни о чем? Подобное коварство вполне в духе Il Moro. Однако Лодовико ошибался, если думал, что Изабелла так легко сдастся.
— Этот человек добился положения при моем дворе, пообещав изваять конную статую в честь отца. С тех пор прошло двенадцать лет! И все это время он занимался чем угодно, но только не этим!
— Ты многого не знаешь, Изабелла, — вступила в разговор Беатриче. — Леонардо уверяет нас, что проводит дни и ночи в работе над скульптурой, а нам доносят, что на самом деле он занят изобретением машины, при помощи которой человек сможет летать по воздуху, как птица!
— А вы никогда не пытались задержать Леонардо жалованье? — спросила Изабелла. — Голод быстро подскажет magistro, как важно выполнять обещания.
— Разве могу я так сурово обойтись с гением! — воскликнул Лодовико и схватился за голову, словно сожалея о собственном мягкосердечии.
Затем Лодовико принялся разглагольствовать о том, что Леонардо дни напролет проводит в конюшне, разглядывая лошадей и делая зарисовки с разных углов.
— Он провел больше времени, любуясь на конские зады, чем любой человек в истории! — пожаловался Лодовико. — Наверное, пытается разглядеть в лошадиной заднице меня!
Беатриче залилась смехом.
— Нельзя торопить гения, — промолвила Изабелла.
Лодовико явно подготавливал почву для отказа. Вот сейчас он заявит ей, что о позировании Леонардо не может идти и речи.
— Я вне себя от злости, — продолжал Лодовико. — Несколько месяцев назад я попросил Лоренцо Великолепного прислать мне какого-нибудь флорентийского скульптора, способного изваять конную статую. Однако Лоренцо — да упокоит Господь его жестокую душу — оставил этот мир. Кем теперь заменить Леонардо?
— Вам стоит отдохнуть, Лодовико, — снова вступила в разговор Беатриче. — В конце концов все образуется.
Она взяла Изабеллу под руку и вывела сестру из комнаты.
— Неужели Лодовико на самом деле решил прогнать magistro?
Изабелла все еще надеялась похитить Леонардо из Милана, не вызвав гнева Il Moro.
— Вряд ли. Лодовико скоро успокоится. Эти двое словно пожилая семейная пара. К концу дня непременно помирятся.
Возможность побыть с Лодовико наедине представилась Изабелле, когда хозяин замка пригласил ее посетить Башню сокровищ. Лодовико забрал ключи у дворецкого и отпустил его. Затем сам отпер дверь и предложил Изабелле войти. Охрана меняется каждые восемь часов, объяснил Лодовико. Изабелла услышала, как за спиной захлопнулась дверь.
Свет падал сквозь высокое четырехугольное окно на бесчисленные сосуды с серебром, расположенные в строгом порядке в соответствии с весом и достоинством монет. На длинных полках лежали украшения и драгоценные камни. Поверхность стола, размером не меньше обеденного, покрывали серебряные кресты, украшенные бриллиантами. Цепи и пояса, сияя каменьями, ждали своего часа, чтобы украсить шеи и талии счастливцев. Гобелены и картины занимали стены от пола до потолка. Сундуки с серебром примостились на коврах ручной работы, тонкие светильники из благородных металлов, числом не менее двух сотен, сгрудились в углу, словно заколдованная армия. В дальних углах залы высились горы монет — настолько высокие, что даже Беатриче на своем лучшем скакуне вряд ли перепрыгнула бы их с разбегу.
От такого богатства голова Изабеллы пошла кругом. Она прекрасно понимала, что перед ней не что иное, как шкатулка с драгоценностями ее родной сестрицы.
— Невероятно, — выдохнула она, обращаясь к Лодовико, уже давно ожидавшего ее реакции.
— И это не все, — сказал он, вынимая из кармана еще один железный ключ.
Затем Лодовико принялся открывать шкатулки, стоявшие у стен. В шкатулках обнаружились короны, кольца, драгоценные камни, нитки черного и белого жемчуга, шитые золотом ткани и тяжелая парча.
— Для меня это слишком, — промолвила Изабелла, — просто глаза разбегаются.
— Внутри этой комнаты — богатство целого королевства, — согласился Лодовико.
— Да и сама комната прелестна, — заметила Изабелла, показывая на изысканный резной плющ, украшавший двери.
Она попыталась глазами проследить змеевидный узор, но закружилась голова.
— Сам magistro задумывал и украшал эту комнату, — пояснил Лодовико.
«Ага, — подумала Изабелла, — вот и повод».
— За его согласие писать мой портрет я отдала бы все богатства, что хранятся в вашей сокровищнице, — заметила она словно про себя.
— И тем не менее я могу предложить вам любую вещь, кроме той, о которой вы просите, — услышала она ответ Лодовико.
Изабелла обернулась к нему. Пляшущие искорки в его глазах, которые она помнила с их последней встречи, погасли. Изабелле показалось, что в его глазах сестры поменялись местами: теперь Изабелла казалась Лодовико моложе, а Беатриче старше и мудрее. Неужели ожидание ребенка так меняет женщину?
— Не стану лукавить с вами, маркиза. — Официальный тон Лодовико подсказал Изабелле, что со всякой близостью между ними покончено навсегда. — Я обсуждал этот вопрос с женой. Она не хочет, чтобы все вокруг думали, будто я влюблен в вас.
— Но ведь magistro может нарисовать ее первой!
Внизу живота Изабелла ощутила пустоту: подумать только, недавно она сама отговаривала от этого сестру!
— Беатриче не хочет позировать magistro. Ей неприятно равняться с моими любовницами.
Чтобы не упасть, Изабелла оперлась рукой о стол. Как могла она вести себя так глупо, так жестоко? Теперь Господь наказывает ее за грехи, и поделом.
Однако Изабелла не собиралась сдаваться. Портрет кисти magistro — не жемчужное кольцо или античная ваза. Отказавшись от него, она откажется от бессмертия. Но в эту минуту Изабелле казалось, что она увязла в центре паутины и наружу уже не выбраться.
— Вам нездоровится, Изабелла.
Лодовико по-отечески коснулся ее руки. Куда девалась его былая страсть? Изабелла почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
— Что же делать?
— Пока ничего. О нас и так болтают много лишнего. Как ни стараюсь я заводить друзей, но все время обнаруживаю, что окружен врагами. Я не могу допустить, чтобы к моим недругам прибавилась жена.
Лодовико попытался смягчить боль, которую причинил Изабелле в сокровищнице, щедрым подарком.
— Сшейте себе что-нибудь прелестное.
С этими словами он преподнес ей рулон золотой парчи. Затем Лодовико поцеловал Изабеллу в лоб. В лоб! Он взял ее руки в свои и с прежним воодушевлением принялся убеждать ее, что она должна быть терпеливой. Однако в подробные объяснения Лодовико вдаваться не стал, предоставляя Изабелле возможность гадать, что он имел в виду.
На следующий день Изабелле пришлось испытать еще большее потрясение. Спустившись к обеду, она обнаружила за столом красивую светловолосую даму — с нежным профилем, соблазнительными формами и проницательными глазами, зелеными, как море. Женщина смеялась, глядя, как Беатриче забавляется с живым и подвижным малышом. Несмотря на то что с того времени, когда дама позировала magistro, прошло десять лет, Изабелла сразу узнала Цецилию Галлерани и ее сына, который унаследовал от отца темно-каштановый цвет волос и пухлые губы.
Изабелла не знала, как относиться к появлению бывшей любовницы Лодовико за одним столом с его женой, которая преспокойно раскачивала на колене его незаконнорожденного сына. Беатриче с самым естественным видом протягивала малышу сладости и шумно восхищалась семейным сходством.
— Он унаследовал рост Лодовико, — радостно заявляла Беатриче, словно ничто в мире не могло порадовать ее больше, чем то, что ублюдок Лодовико уродился высоким.
Весь обед Изабелла держалась неестественно тихо. Она залпом осушила три бокала белого вина из южных виноградников Лодовико, вежливо отвечала на вопросы Цецилии, про себя поражаясь переменам, произошедшим в семействе Сфорца. После обеда Беатриче заявила, что хочет вздремнуть, и Изабелла решила воспользоваться возможностью поболтать с бывшей любовницей Лодовико. Она предложила Цецилии прогуляться по недавно разбитому парку к западу от Кастелло. Лодовико расширил замковые земли, присоединив к замку пространство размером в три мили. Сейчас садовники разбивали изысканные клумбы и обсаживали мощенные камнем дорожки цветущими деревьями и кустарниками.
Прогуливаясь вместе с Цецилией по парку, Изабелла, отчасти под воздействием выпитого вина, осмелела настолько, что решилась задать мучивший ее вопрос. Заметила ли Цецилия изменения в отношениях Лодовико с его женой?
— О да, — отвечала Цецилия негромко, не без детского озорства в голосе. — Несколько месяцев назад он признался мне, что внезапно влюбился в жену.
— Мадонна Цецилия, не сочтите меня бестактной, но я должна спросить: вы уверены, что Il Moro разлюбил вас?
— Ваша милость, я понимаю вашу сестринскую заботу. Не сомневайтесь, вам не о чем беспокоиться. Наши отношения с Лодовико давно уже далеки от романтики. Я счастлива с мужем, восхищаюсь вашей сестрой, чья доброта ко мне превосходит всяческое понимание. Я всегда буду в неоплатном долгу перед Лодовико за то, что он выдал меня замуж за такого достойного человека, как граф Бергамини. Теперь я стала для Лодовико тем, чем и должна стать со временем бывшая возлюбленная, — другом и доверенным лицом. — Цецилия сжала руку Изабеллы и склонилась к ее уху, понизив голос. — Давайте рассуждать здраво: что один мужчина, что другой. Когда проходит горячка чувств, какая разница?
Небогатый опыт Изабеллы не позволял ей согласиться с Цецилией или опровергнуть ее суждение. Бывшей любовнице Лодовико уже исполнилось тридцать, а Изабелла в своей недолгой жизни знала только двух мужчин. Один из них был ее мужем, и Изабелла вовсе не собиралась менять его на другого. Другой одарил ее лаской так же стремительно, как и лишил своей привязанности. Девятнадцатилетняя Изабелла до сих пор разрывалась между долгом и чувствами. Днем она разделяла с мужем власть, ночью — ложе. Зато с Лодовико ее связывала не только краткая вспышка страсти, но и общность душ, проявившаяся в письмах, которыми они обменивались большую половину года.
Подобная раздвоенность была незнакома Цецилии. Она призналась Изабелле, что посвятила себя воспитанию сына и украшению дворца, который когда-нибудь будет соперничать с лучшими дворцами на свете. Домашние заботы, поэзия и собирание произведений искусства занимали теперь весь досуг Цецилии.
— Лодовико не устает осыпать нас прекрасными подарками, — продолжила бывшая любовница Il More. — Он хочет, чтобы его сына с детства окружали роскошь и богатство, достойные отпрыска семейства Сфорца.
— Он благодарен вам за то, что вы отдали ему лучшие годы жизни, — ответила Изабелла.
Изабелле нравились мягкость, обходительность и уравновешенность Цецилии. Внезапно ей захотелось иметь такую же подругу и советчицу. Если бы Изабелла посмела, она спросила бы Цецилию, чем объяснить внезапно вспыхнувшую страсть Лодовико к Беатриче? Как теперь поступать ей, после того как продолжавшийся почти год роман в письмах с мужем сестры закончился так неожиданно?
Изабелла собралась с мыслями, стряхнула сонную одурь, вызванную сытным обедом и вином, и решила расспросить Цецилию о magistro.
— О, мне очень понравилось ему позировать, — с охотой отвечала Цецилия. — Играли музыканты, слуги накрыли стол. Magistro хотел, чтобы я успокоилась и развеселилась. А я была тогда молода и так боялась позировать гению! Лодовико только что похитил Леонардо со службы у Лоренцо Великолепного. Наверное, я позировала ему раза два-три, после чего magistro забрал картину и дописывал ее в одиночестве. До сих пор не понимаю, почему мой портрет вызвал такой переполох среди ценителей живописи!
Изабелла с удовольствием объяснила бы Цецилии, но не могла же она признаться в том, что тайком приходила в ее покои!
— Для меня будет честью принять вашу милость у себя, если вы изъявите такое желание. Однако вы должны понять, что с тех пор я изменилась, и едва ли вы обнаружите какое-то сходство между женщиной на портрете и мною!
— Вы слишком скромны, — ответила Изабелла.
Действительно, Цецилия больше не была тем тонким неземным созданием, которое запечатлела кисть Леонардо. С годами она стала мягче, приземленнее, но, на взгляд Изабеллы, ничуть не утратила красоты.
— Вы больше не позировали Леонардо?
— Нет, но однажды он использовал мое лицо в алтарной росписи. Вам не доводилось бывать в часовне братства Непорочного зачатия? — спросила Цецилия. Часовня, объяснила она, находится в церкви Святого Франциска неподалеку от Кастелло. — Алтарь посвящен бегству Марии с младенцем от Ирода.
— Нет, не довелось. Наверное, magistro использовал ваше лицо для лика Святой Девы?
— Вовсе нет. Мое лицо у архангела Уриэля, что сидит сбоку от Марии, — такое, каким было в юности.
— Я должна увидеть эту картину.
— Монахи ее ненавидят. Они даже подали на Леонардо в суд. Францисканцы утверждают, что требовали от Леонардо подчеркнуть непорочность зачатия Марии, но в картине нет никакого намека на это. Они составили подробный контракт, но Леонардо умудрился не исполнить ни единого пункта. Монахи настаивали, чтобы Леонардо использовал золотую краску и ультрамарин, но magistro уже давно отказался от этих цветов. Он считает их устаревшими. Леонардо хочет следовать природе, а где в природе вы видели насыщенный золотой и синий? Не говоря уже об ангелах!
— И чем закончилось дело? Magistro посадили в тюрьму? Заставили переписать алтарь? — встревожилась Изабелла.
Если так, никогда не позировать ей перед Леонардо!
— Наверное, вмешался Лодовико. Говорили, что он выкупил картину у монахов для своей коллекции. После этого они заплатили Леонардо, чтобы он переписал алтарь заново. О, это был такой скандал! Стороны не стеснялись в выражениях.
— И все же монахи не убрали картину, хоть и остались недовольны?
— Напротив, они гордятся ею. Как-никак, картина написана рукой великого magistro! К тому же алтарь привлекает в часовню прихожан с туго набитыми кошельками.
ИЗ ЧАСТНЫХ БУМАГ ЛЕОНАРДО
Дополнение к контракту между Леонардо Флорентийским, братьями де Предис и францисканским братством Непорочного зачатия.Настоящим прилагается список условий, которые должны быть исполнены при росписи запрестольного образа часовни Непорочного зачатия церкви Святого Франциска в Милане:Прежде всего, мы, монахи святого Франциска, заказчики означенного триптиха, желаем, чтобы все пространство росписи, кроме лиц и фигур, было яркого золотого цвета.Плащ Девы Марии должен быть из золотой и синей парчи, платье — из золотой и красной парчи.Подкладка плаща должна быть из золотой и зеленой парчи. Ангелов сверху надлежит облачить в платья на греческий манер.Бог-Отец должен быть изображен в плаще из золотой и синей парчи.На пустых досках следует нарисовать еще четырех ангелов, отличных друг от друга. Одни должны петь, другие — играть на инструментах.Деву Марию поместить в центре картины, все фигуры облачить в одеяния на греческий манер. Фигуры должны быть исполнены безупречно. Резьба также должна быть совершенной, без малейшего изъяна.Пророков изобразить на фоне склепа в нарядных одеждах.Карнизы, пилястры, капители и прочие резные детали должны быть из золота, как указано выше. Росписью следует заполнить все пространство картины.Лица, руки, ноги должны быть совершенной формы, без дефектов.Там, где будет нарисован младенец, золото класть с особым тщанием.Просим заверить эту копию в присутствии нотариуса и вернуть отправителям.Монахи святого Франциска
После прогулки Изабелла отправилась вздремнуть. Голова гудела от вина и новостей. Спала она урывками — Изабелле снилось, что она бежит по полю, преследуя Франческо, а он все удаляется от нее, словно чужой. Закатное солнце проникло в окна и залило комнату светом. Наверное, служанка забыла задернуть портьеры. Неудивительно, что Изабелла плохо спала. Она отвернулась от солнца и смежила веки. Изабелла не знала, сколько времени — несколько минут или целый час — она была в забытьи, но проснулась со свежей идеей в голове и желанием действовать.
На следующее утро Изабелла предложила сестре посетить церковь Святого Франциска, чтобы полюбоваться алтарем работы Леонардо.
— Пусть с ним бывает нелегко, но Леонардо — лучший живописец в Милане, а то и во всей Италии, и тебе предстоит еще не раз воспользоваться его услугами. Забудь о том, что они в ссоре с Лодовико. Ты должна увидеть его работу, чтобы знать, на что он способен. Это твой долг, дорогая моя, ведь ты — жена правителя, который известен своей любовью к искусству!
Смесь сестринской заботы и строгости оказалась действенным оружием. Беатриче тут же согласилась.
Готическая церковь из красного кирпича с тремя арками, украшавшими фасад, приняла сестер под свои своды. Изабелла велела свите подождать снаружи, сказав, что хочет помолиться наедине с сестрой. Небольшая часовня должна была символизировать идею о том, что Святая Дева не только родила Спасителя, будучи безгрешной и непорочной, но и сама была рождена без греха. Эта идея, возникшая в недрах церкви, нашла горячих сторонников среди духовенства, которые яростно бросились на ее защиту.
Простота и ясность алтарного триптиха поразили Изабеллу. Доска примерно семи футов высотой была заключена в позолоченную раму. Изабелла сразу же уловила несоответствие пышной позолоты и изображения. Казалось, что золото, будучи по своей природе материалом земным, тщетно пытается выглядеть небесным, в то время как неземным сферам принадлежит как раз изображение на дереве.
Художник расположил своих персонажей перед зияющим входом в грот, который, согласно писанию, чудесным образом возник, чтобы укрыть Святую Деву и Христа от слуг Ирода, повелевшего перебить всех младенцев. Мария — юная девушка с нежной кожей и вьющимися волосами — опустила глаза на младенца Иоанна Крестителя, который молитвенным жестом протягивал руки к Христу. Младенец Христос, сидящий рядом с архангелом Уриэлем, двумя пальцами указывал на Иоанна. Уриэль был облачен в роскошное красно-зеленое одеяние и более походил на женщину, чем на мужчину. Длинным худощавым пальцем архангел указывал на Иоанна Крестителя, равнодушно глядя куда-то перед собой. Изабелла тотчас же узнала продолговатые черты Цецилии, ее проницательные, но добрые глаза, дерзкий рисунок носа. Художник словно вернул время вспять, возвратив Цецилии ангелоподобный облик. Компания сидела на каменистой земле под прикрытием роскошного плаща Марии из синего бархата. Почему Уриэль показывает на Иоанна Крестителя, а не на Христа, словно избран именно Иоанн? Эти странные жесты заставляли любого, кто смотрел на картину, гадать, какой скрытый смысл в них заключен? Иоанн, Иисус и Уриэль словно затеяли спор: «Ты! Нет, ты. Нет, ты. А я говорю, ты».
Пейзаж оставлял гнетущее впечатление. Леонардо не стал помещать своих персонажей в узнаваемый земной ландшафт, используя, согласно итальянской живописной моде, тосканский пейзаж. Не захотел он изображать и ландшафт небесный. Четверо сидели перед громадными высокими скалами, отступавшими перед входом в грот. Почему эти мирные фигуры были вписаны в столь унылый, пустынный пейзаж? Наверное, Леонардо хотел создать ощущение опасности, исходящей от преследователей. Отступив назад, Изабелла заметила, что фигуры случайно или намеренно образуют подобие креста. В голову Изабелле лезли мысли о еретичности картины. Леонардо не боялся выражать свои опасные идеи в искусстве. Художника мало заботило, как велит изображать святых церковный канон. Неудивительно, что монахи решили с ним судиться. Где символы божественной власти, призванные прославлять Христа и Марию? Если забыть о странных жестах персонажей, картина поражала, прежде всего, простотой, как и беззубая Мадонна в мастерской художника.
Изабелла понимала, почему доминиканцы не тронули алтарь. Живопись Леонардо поражала недостижимым совершенством. Глядя на картину, Изабелла словно видела сон наяву. Она знала, что над алтарем, кроме Леонардо, работали братья Предис. Амброджо был живописцем, а Еванджелисто отвечал за дерево и золочение рам. Теперь Изабелла разглядывала работу братьев. По обе стороны от центральной части алтаря располагались фигуры длинноволосых ангелов, исполняющих небесную музыку. Ангелы являли собой расхожее представление о Божественном и совершенно не сочетались с возвышенным изображением посередине.
Изабелла не стала говорить Беатриче, что у архангела Уриэля черты Цецилии. Ей не хотелось, чтобы сестра при мысли о magistro непременно вспоминала бывшую любовницу мужа. Великий мастер снова сумел передать лучшую, божественную часть души Цецилии. Изабелла уже устала ждать, когда Леонардо окажет подобную честь ей. Неужели он не видит, что самое возвышенное, самое истинное в ней — ее душа — мечтает быть запечатленной на полотне? Только Леонардо способен понять страстную натуру Изабеллы, которая хотела выкрикнуть грядущим поколениям, что она, Изабелла, действительно жила на этой земле, что она правила, любила, что жизнь ее прошла не зря!
Беатриче преклонила колени в молитве. Изабелла искала взгляда сестры, но не решилась нарушить ее диалог с Всевышним. Наконец Беатриче подняла голову и взглянула вверх, в пространство над алтарем, словно в немом вопросе. Изабелла встала на колени рядом с ней и коснулась ее руки. Беатриче казалась почти святой — ее бледная кожа сияла в холодном свете часовни.
— Смотри, Дева Мария совсем дитя, — заметила Изабелла.
Беатриче не поддержала разговор, уйдя в молитву.
Наконец сестра перекрестилась и встала. Изабелла последовала за ней. В отличие от Беатриче она прощалась не с Господом, а с алтарем работы Леонардо. Беатриче достала из кошелька несколько серебряных монет и протянула монаху, ждавшему у входа. Монах вытащил ладонь с узловатыми пальцами из кармана грубой рясы и молча принял пожертвование. Затем он поклонился знатным прихожанкам, отворил дверь и выпустил их на улицу. Беатриче подставила лицо солнцу. Изабелла раскинула руки, словно желая обнять теплый и свежий воздух.
По пути к экипажу Беатриче взяла Изабеллу под руку.
— Святая Дева — само совершенство. Говорят, что magistro использовал для лика Богоматери лицо Лукреции Кривелли. Тогда ей было всего тринадцать. Лукреция — одна из моих фрейлин. Сейчас ей двадцать два. Поразительно красива, но неприветлива. Держится со мной очень скованно, словно боится. С чего бы это?
— Не знаю, — ответила Изабелла. — Ты слишком добра, чтобы вызывать страх, Беатриче. Наверное, она просто очень застенчива.
— Вряд ли. Недавно ее выдали замуж. Возможно, слишком поглощена мужем, хотя он стар и совсем ей не подходит. Впрочем, он богач.
— Почему ты не прогонишь ее?
— Это оскорбит семью Лукреции, а Лодовико утверждает, что по какой-то причине нуждается в них. Я уже просила его убрать Лукрецию, а он посоветовал мне смотреть на нее как на безобидное украшение.
— Несправедливо, что твоя фрейлина, а не ты удостоилась чести быть увековеченной гением, — произнесла Изабелла и тут же пожалела о своих словах.
Беатриче отняла руку.
— Почему ты считаешь, что мне это нужно?
В ее голосе Изабелле почудились несвойственные сестре раньше нотки сарказма.
— Беатриче, я сожалею о том, что говорила когда-то. Я не считаю, что портрет Леонардо унизит тебя до положения бывших любовниц мужа. Мои слова были очень жестокими. Леонардо рисует портреты разных женщин, даже Святой Девы. Я была так глупа. Ах, если бы повернуть время вспять! Ты не должна отвергать эту честь — быть запечатленной кистью великого мастера!
Беатриче приняла поводья от слуги, сидевшего на лошади позади сестер. Она подождала, пока слуга поможет Изабелле усесться рядом, и натянула поводья. Лошадь шагом двинулась по улице.
— Изабелла, ты должна кое-что понять. Ты видишь собственное бессмертие на кончике кисти Леонардо. Мое бессмертие заключено в пенисе мужа.
Изабелла не верила своим ушам. Неужели это говорит Беатриче?
— Я обрету бессмертие в своих сыновьях.
С этими словами младшая из сестер д'Эсте хлестнула лошадь кнутом, давая старшей понять, что разговор окончен.
ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК ЛЕОНАРДО
Томимый страстным желанием, стремясь увидеть изобилие разнообразных и удивительных форм, созданных искусной природой, я прошел под мрачными, нависающими скалами и оказался перед входом в большую пещеру. Некоторое время я медлил, стоя на коленях и прикрыв глаза, ошеломленный и потрясенный, ибо не подозревал о том, что находится внутри. Внезапно овладели мною два чувства: страх и желание — страх перед зловещей, угрожающей пещерой и желание увидеть, не таит ли она в себе каких-нибудь чудес.
ИЮНЬ 1493 ГОДА, МАНТУЯ
Изабелла очнулась от дремы. Мягкие солнечные лучи падали на щеки. Наверное, она заснула уже давно. Солнце стояло высоко, и навес, который должен был защищать маркизу от его лучей, стал бесполезен. По подсчетам Изабеллы она ждала Беатриче уже несколько часов. Сон пошел Изабелле на пользу — ребенок в ее чреве успокоился. Поэтому, когда Беатриче наконец появилась, Изабелла не стала пенять сестре, что та заставила ждать себя полдня на летнем солнцепеке.
Рисунок племянника, который Изабелла обещала вернуть Беатриче, покоился у нее на коленях. Она подняла рисунок и подставила солнечным лучам, чтобы в последний раз насладиться его совершенством. Руку Леонардо не спутать ни с чьей! И хотя в письме Беатриче уверяла сестру, что рисунок ее сына Эрколя, названного так в честь деда, был сделан второпях, тщательность исполнения поражала. Пучки темных волос обрамляли высокий, как у римского цезаря, лоб. Открытый ротик и широко раскрытые карие глазки выражали удивление: неужели мне повезло родиться на свет в золотой колыбельке под гербами Сфорца, Висконти и Эсте, неужели это меня облачили в вышитую рубашку, а на голову надели чепчик с жемчужинами? Изабелла видела, что, изображая младенца Христа, Леонардо стремился подчеркнуть его земные черты, а в портрете сына Лодовико и Беатриче художник искал бессмертную душу ребенка.
Прелестный мальчуган, хотя наверняка уже стал другим, ведь набросок был сделан пять месяцев назад. Изабелле захотелось припасть к рисунку губами и покрыть его поцелуями. Все ее тело томилось, когда она смотрела на портрет маленького Эрколя. Изабелла вдвойне завидовала сестре: и тому, что Беатриче посчастливилось родить сына, и рисунку кисти Леонардо. Как жаль, что придется его вернуть! И пусть сделать это будет нелегко, неразумно навлекать проклятие на собственное еще не рожденное дитя, вожделея сына сестры или хотя бы его изображение.
Беатриче возвращалась домой после дипломатического визита в Венецию. Недавно Изабелла сама посетила этот город. Приглашение престарелого дожа Августино Барбаджо посетить церемонию вступления Венеции в брак с морем взволновало Изабеллу. Для них с Франческо это была большая честь. В ходе пышной ежегодной церемонии сам дож спускал на воду огромный буцентавр и бросал в море кольцо, благодаря стихию, которой Венеция была обязана своим процветанием. Первые описания этого ритуала сохранились в древних манускриптах. По случаю праздника давался роскошный пир. Получить приглашение от дожа считалось большой удачей.
Однако радость Изабеллы омрачило письмо Беатриче, в котором та сообщала, что тоже собирается в Венецию. Изабелла уже готова была отказаться от поездки, так не хотелось ей оказаться на празднестве рядом с сестрой. После замужества Беатриче сшила себе больше трехсот нарядов. Герцогиня Леонора не поощряла подобного расточительства и возмущенно жаловалась Изабелле, что платьев Беатриче хватило бы на все городские лавки! Не могла Изабелла соперничать с сестрой и по части украшений — драгоценности Беатриче извлекались прямо из миланской сокровищницы. Изабелла Арагонская ворчала, что Лодовико теперь не вылезает из Башни, чтобы украшать жену, «словно драгоценную раку». Путешествовала Беатриче со свитой, состоявшей из нескольких сотен придворных и слуг. В дороге она не могла обойтись без хора, личной швеи, дюжины фрейлин, наряженных, словно принцессы, и даже табуна лошадей. Лошадиные седла украшали столько драгоценных камней, сколько не поместилось бы в короне какого-нибудь бедного монарха. Нет, Изабелла ни за что не желала появляться в Венеции рядом с сестрой, на фоне которой она будет выглядеть словно нищенка! Наряды и свита Изабеллы могли затмить любую соперницу, кроме разве что особ королевской крови. Как же так вышло, что среди этих царственных особ оказалась ее собственная сестра?
Франческо советовал жене не отказываться от поездки. Вскоре пришло письмо от Лодовико, в котором тот сообщал, что Беатриче задержится в Милане, пока он не завершит переговоры с французами. Вести подоспели вовремя, и Изабелла прекрасно провела время в Венеции. Сам дож приветствовал ее в Санта-Кроче на глазах послов из Неаполя, Милана и Феррары. Изабелла поцеловала руку его светлости, и дож пригласил маркизу в свою барку, где, блистая улыбками и драгоценностями, уже разместилась вся венецианская знать. Дож настоял, чтобы во время прогулки по Гранд-каналу Изабелла сидела рядом с ним. Колокола звонили во всех церквях и соборах, Изабеллу приветствовали залпы орудий и трубы. Казалось, весь город, даже камни мостовой, рады прибытию маркизы мантуанской — жены главнокомандующего венецианской армией. Целую неделю Изабелла участвовала во всевозможных увеселениях, принимая знаки внимания с любезной улыбкой, даже когда жара казалась невыносимой, а еда — отвратительной. Изабелла ни на минуту не забывала, что должна достойно представить Мантую и своего мужа Франческо.
У всех знатных персон были собственные дворцы на берегах канала. Изабелла посещала палаццо королев, принцев и герцогов со всего света. Она узнала удивительные вещи. Так, некий генуэзец по имени Колумб нашел морской путь на запад и вернулся на родину, привезя с собой золото, специи, сандаловое дерево, экзотических птиц и дюжину дикарей с медной кожей — удивительных, но по-своему прекрасных. Венецианцев, которые издавна контролировали морские пути на восток, беспокоили новые открытия. Говорили, что этот Колумб доплыл до самой Индии. Неужели астроном Паоло Тосканелли прав и Земля действительно круглая? Как бы то ни было, венецианцы уже успели тайно направить к Колумбу гонцов, чтобы заполучить копию отчета о его путешествии, который мореплаватель привез своим покровителям — королю и королеве Испании. Изабелла с радостью внимала новостям, предвкушая, как будет пересказывать их дома. Перед отъездом она любовалась произведениями лучших венецианских художников и даже свела знакомство с братьями Беллини — Джентиле и Джованни, которые расписывали стены ратуши. Она провела с художниками весь вечер (их сестра была женой мантуанского придворного живописца Андреа Мантеньи) и взяла с Джентиле обещание, что до конца года он напишет и пришлет в Мантую портрет дожа.
После Венеции Изабелла отправилась в Павию, где в базилике иль Санто страстно молилась Создателю, чтобы Он даровал ей сына. Затем Изабелла посетила Виченцу и Верону, где ее радушно принимала местная знать. Наконец в мае она приняла приглашение своей невестки и лучшей подруги Элизабетты Гонзаги, герцогини Урбино. Вместе они чудесно провели несколько недель, вслух читая друг другу стихи и упражняясь в пении на свежем воздухе. Неожиданно Лодовико прислал Изабелле певца и исполнителя на виоле Джакопо ди Сан-Секондо, который исполнил для нее песню о лебеде, которого разлучили с возлюбленной. Лебедь горевал о потере любимой и призывал смерть. Слушая певца, Изабелла краем глаза заметила на лице Элизабетты подозрительное выражение. Впрочем, Изабелла была изумлена не меньше подруги. Неужели она по-прежнему владеет сердцем Лодовико? Что он имел в виду, когда сказал, что согласен потерпеть? Эти мысли льстили самолюбию Изабеллы, но теперь, когда она носила под сердцем ребенка Франческо, чувства к Лодовико отошли на второй план. Ее миссия в Венеции принесла мужу ощутимую политическую выгоду. В письмах жене Франческо рассказывал, что отовсюду слышит похвалы супруге. Он не скрывал, как благодарен Изабелле за то, что она не только упрочила его собственное положение в Венеции, но и положение Мантуи — города-государства, которым он правил. На этом фоне чувства Лодовико были подобны бриллиантовой застежке на жемчужном ожерелье — милая безделушка, не более.
Изабелла с триумфом вернулась в Мантую, но радость ее длилась недолго. Маркизе рассказали, что вскоре после ее визита Венецию посетила Беатриче с блестящей свитой более чем в тысячу человек. Она дважды выступала перед синьорией и показала себя искусным дипломатом. В честь Беатриче дож устроил на Гранд-канале гребную регату. Впервые в истории в регате выступали женщины-гребцы — и все это только ради удовольствия Беатриче. Венецианцы были поражены ее красноречием, изяществом и умом. Из писем сестры и знакомых Изабелла сделала вывод, что Беатриче удалось снова обойти ее. Один лизоблюд писал, что «в драгоценностях Беатриче отражаются чудеса вселенной, но чудеснее всех сама герцогиня».
Солнце уже начало клониться к горизонту, когда с востока показалась целая флотилия, заполненная слугами, нарядами, драгоценностями и венецианскими трофеями ее младшей сестры. Изабелла решила, что не станет покидать лодку, а дождется Беатриче на месте. Это самая маленькая компенсация за то, что сестра отвергла ее гостеприимство и заставила беременную Изабеллу целый день проторчать на летнем солнцепеке.
Беатриче потребовалось время, чтобы сообразить, что Изабелла ждет ее прихода. И вот она появилась — пышущая здоровьем и красотой, возбужденная и нетерпеливая. Сестры расцеловались.
— Какие неотложные заботы заставили вашу милость пренебречь моим гостеприимством? — улыбаясь, спросила Изабелла. — Франческо вне себя от горя. У него появился новый берберский жеребец — громадный, с шеей, словно ствол дерева. Он так хотел увидеть, как ты его укротишь!
— Прошу тебя, скажи ему, что я непременно займусь этим в следующий раз. У меня совсем мало времени, а нам с тобой нужно столько всего обсудить!
— Я получила столько подробных описаний твоего венецианского триумфа, что вряд ли нуждаюсь в добавлениях.
Беатриче не собиралась тратить время на обмен любезностями.
— Тебе ведь известно, что Лодовико никогда не дружил с венецианцами.
Изабелла не спорила. Венецианцы никогда не любили и не доверяли Лодовико. Они считали, что он ведет двойную игру.
— Я дважды была принята синьорией, — продолжила Беатриче. — Лодовико послал меня объявить, что собирается заключить союзы с французами и германцами. Только представь себе, Изабелла!
— Интересно, как ему это удастся? — поинтересовалась Изабелла вслух. — Они всегда считались заклятыми врагами.
Про себя Изабелла гадала: какую цену придется заплатить за этот союз?
— Скоро ты обо всем услышишь, но пока храни молчание. Лодовико просватал свою племянницу Бьянку Марию за императора Максимилиана — германского правителя и императора Священной Римской империи.
— А почему не дочь — эту маленькую прелестницу, которая обручена с нашим Галеаззом?
— Лодовико никогда не поступил бы так с собственной дочерью! Она обожает своего жениха. Ты совсем не знаешь его племянницу. Она, как и ее брат Джан Галеаццо, кротка и не слишком умна.
«И вероятно, принесет громадное приданое во франкские сундуки, — подумала про себя Изабелла. — Зачем Лодовико подкупать императора?»
— Задумано неплохо, — заметила она. — А кого он отдаст французам?
Беатриче не заметила сарказма. Она наклонилась к Изабелле и понизила голос:
— Лодовико не станет мешать французам захватить Неаполь.
— Вот как?
В голове Изабеллы складывался политический пасьянс. Если Милан, французы и германцы выступят против Неаполя, кто встанет на его защиту? Скорее всего, Папа, который не захочет подпускать французов так близко к своим границам. Возможно, Венеция, которая не имеет ничего против Неаполя, но с радостью воспрепятствует честолюбивым замыслам Лодовико.
— Значит, Лодовико собирается захватить королевство нашего деда Ферранте?
— Ему недолго осталось, к тому же он и сам всегда был сторонником жестких решений. Если бы Ферранте не приходилось принимать их, он вряд ли дожил бы до седин. У нас просто нет выбора, Изабелла.
Беатриче рассуждала, словно бывалый дипломат на службе у собственного отца. Куда девался тот ранимый и нервный подросток, которым была когда-то сестра? Изабелле показалось, что она слышит голос самого Эрколя, не зря получившего прозвище Алмазный.
— И что даст Милану захват французами Неаполя? — спросила Изабелла.
— В обмен на свою лояльность Лодовико получит титул миланского герцога. Император Максимилиан имеет власть даровать ему эту привилегию. Существует древнее соглашение, по которому в случае, если ветвь Висконти прервется, император Священной Римской империи может выбрать кого захочет. Последний из Висконти давно мертв.
— А как же Джан Галеаццо и Изабелла Арагонская? Как устранить с пути их?
Изабелла пристально всматривалась в лицо сестры. До сих пор Беатриче предпочитала не упоминать о том, как возвысится сама, если планам Лодовико суждено сбыться.
— Джан Галеаццо славится недалекостью и распущенностью. Он не способен исполнять простейшие обязанности правителя, да и если бы смог — храни нас Господь от такого герцога! Он самый безнравственный человек во всем Милане! Он бьет собственную жену! — возмущенно воскликнула Беатриче. — Мне жаль Изабеллу Арагонскую. Я пыталась стать ей другом, но она требует, чтобы я отреклась от Лодовико. Сейчас она уговаривает дядю Альфонсо напасть на Милан. Если дедушка умрет, Альфонсо так и поступит. Неужели мы должны спокойно дожидаться этого дня?
Изабелла понимала, что во многом Беатриче права. Недавно она и сама получила пространное письмо от герцогини Монферратской, которая писала: «В Милане ничего нового, кроме того, что герцог Джан Галеаццо по-прежнему бьет жену». Изабелла Арагонская не собиралась прощать унижений. Она жаловалась всем вокруг, что Лодовико и Беатриче присвоили деньги, власть и славу, а с ней и ее мужем обращаются как с нищими попрошайками.
На взгляд Изабеллы, Лодовико и так обладал всей полнотой власти. Неужели ради титула он не погнушается предательством и пустит на итальянскую землю захватчиков? Жалкий Джан Галеаццо в политическом смысле не представлял для Лодовико никакой опасности. Изабелла сомневалась, что Альфонсо пойдет на столь радикальный шаг, как вторжение в Милан, только ради того, чтобы ублажить свою несчастную дочь.
— Беатриче, разве разумно приводить французов в Италию?
Именно этот вопрос не уставал задавать Франческо с тех пор, как до Мантуи доползли слухи о тайных переговорах Лодовико с французами.
— Нас защитит император Максимилиан, который очень дорожит нашей дружбой. Он не пустит французов дальше. К тому же король Карл дал слово не захватывать земли севернее Неаполя.
Лодовико и Беатриче следовали давно намеченному плану. Беатриче не собиралась просить совета — она все знала наперед. Глаза ее сверкали и вспыхивали, щеки горели румянцем. Она размахивала руками, словно прекрасная, но гневная фурия. То ли от тревожных мыслей о том, как опасны интриги Лодовико и Беатриче, то ли оттого, что крошечное создание в ее животе решило подать признаки жизни, Изабелла почувствовала тошноту. Она опустилась в деревянное кресло и облокотилась на высокую спинку.
— Мне нехорошо, — выдавила она.
Беатриче велела принести сестре чего-нибудь выпить. Затем сама положила Изабелле на лоб прохладную влажную ткань. Изабелле показалось, что руки Беатриче трясутся, хотя, возможно, дрожь была вызвана качкой или толчками в ее утробе.
— Тебе нужно прилечь, — сказала Беатриче, — но перед уходом я должна передать просьбу Лодовико.
Именно этого Изабелла и боялась. Какая роль отведена ей и Франческо в грандиозных замыслах Лодовико и Беатриче? Она надеялась сослаться на нездоровье и избежать этого разговора, но, несмотря на все уловки, потерпела поражение. Отступать было некуда.
— Лодовико прослышал о твоем венецианском триумфе. Да, Италия полнится слухами. Все говорят о том, что своим очарованием и умом тебе удалось пленить самого дожа. Муж надеется, что ты сумеешь воспользоваться своей властью, чтобы помочь осуществлению наших планов.
— Я готова во всем помогать своей сестре и ее мужу.
Изабелла надеялась, что Беатриче удовлетворит такой простой ответ.
— Можешь ли ты убедить Франческо выступить на стороне французов? Он великий воин, и мы будем спокойны за успех кампании, если захватом Неаполя будет руководить он.
Изабелла гадала, не сошла ли Беатриче с ума. Или она действительно думает, что Франческо все равно, на чьей стороне воевать? Неужели Беатриче считает, что он предаст венецианцев ради ненавистных французов?
— Я не могу давать обязательств от имени мужа, как, впрочем, и ты. Однако не понимаю, как он может сражаться на стороне французов, являясь главнокомандующим венецианской армии? Венеция не позволит втянуть себя в этот конфликт.
— Он может разорвать контракт с венецианцами. Франческо может стать наемником, кондотьером, сражаться за деньги. Уверяю тебя, мы не поскупимся.
— Беатриче, я не знаю, что ответит Франческо, но я боюсь за тебя! То, что задумали вы с Лодовико, очень опасно! У Лодовико и так есть все, чего можно желать. Разве титул добавит что-нибудь к той власти, которой он уже обладает?
— Изабелла, неужели на моем месте ты не хотела бы, чтобы однажды твой сын стал миланским герцогом?
Вот, значит, как. В груди Беатриче драконовым пламенем горит материнское честолюбие. Славная девочка, не знавшая большей радости, чем скакать весь день на добром пони, превратилась в Олимпию, лелеющую честолюбивые мечты о будущем Александра, или преступную Ливию, готовую на все ради Тиберия. Изабелла не верила своим ушам. Впрочем, Беатриче не первая в этом ряду. Историю усеивали трупы тех, кто посмел встать на пути матерей и их первенцев мужского пола.
Прощаясь с сестрой, Изабелла махала рукой и посылала воздушные поцелуи. Когда последний буцентавр пропал из виду, улыбка сбежала с лица, а губы словно налились свинцом. Изабелла упала в кресло и погрузилась в тяжелые думы. Фрейлина бросилась к ней, но Изабелла прогнала ее. Маркизе не терпелось снова оказаться дома под защитой крепких стен Мантуи. От усталости и утомления ей казалось, что лодка плывет сквозь черную патоку. Поскорее бы оказаться в спасительной темноте собственной спальни! На тело давила тяжесть, тонкие руки и пальцы бессильно свисали с подлокотников.
Пока лодка несла ее домой, к Франческо, который наверняка придумает, как противостоять грядущим бедствиям, мысли, которые Изабелла упорно гнала от себя, снова начали терзать ее мозг. Как давно Лодовико задумал все это? Такое решение не могло стать плодом одной бессонной ночи. Неужели за ухаживаниями Лодовико всегда таилось только желание заставить Изабеллу плясать под свою дудку, когда придет время и ему понадобится помощь ее мужа?
«Неужели все мы, — вопрошала себя Изабелла, — лишь пешки в изощренной шахматной комбинации, которую задумал Лодовико?»
ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК ЛЕОНАРДО
Черный цвет кожи эфиопов не есть результат солнечных лучей. Черные дети рождаются от черных родителей. Если чернокожие смешиваются с белыми, их потомство рождается серым.Это означает, что Аристотель не прав. Женская матка не пассивна, являясь лишь почвой для семени мужчины. Материнское, так же как и отцовское, одинаково влияет на эмбрион.
Назад: ГЛАВА 4 GLI AMANTI (ВЛЮБЛЕННЫЕ)
Дальше: ГЛАВА 6 L'IMPERATORE (ИМПЕРАТОР)
