ГЛАВА 14
Гвен перевесилась через перила вапоретто и глубоко вдохнула свежий солоноватый морской воздух. Ею овладело возбуждение без всяких видимых на то причин, невнятное предвкушение чего-то такого… А вот чего именно, она никак не могла разобраться. Возможно, то было ощущение счастья – от глухого тарахтения мотора, солоноватых брызг, что летели в лицо, от изумительной старинной Венеции, что виднелась вдали, от теплого и яркого утреннего солнца, которое обещало полный новых возможностей и приключений день. Иными словами, то было ощущение одного из самых ярких и радостных летних дней в ее жизни.
– А вот и Лидо! – воскликнула Стефания, указывая на приближающийся берег.
Она была невысокого роста, со встрепанными кудрявыми волосами и смазливым личиком, на котором сияли широко расставленные глаза. И в своей белой хлопковой блузке и коротеньких желтых штанишках в это утро выглядела такой жизнерадостной. Подняла глаза и улыбнулась, и Гвен заметила целую россыпь рыжих веснушек у нее на носу.
Но вот судно пришвартовалось, и вся толпа дружно устремилась на выход. Стефании с Гвен удалось сойти на берег в числе первых, и они торопливо зашагали по дорожке, что тянулась параллельно воде. Затем они свернули направо и оказались на Гран-виале Санта-Мария-Элизабета, главной улице Лидо, что вела от лагуны к берегу моря. Вскоре Гвен со своей новой подружкой уже устроились на ярко-красных сиденьях в задней части автобуса и рассматривали в окно бульвар, обсаженный деревьями, и витрины роскошных магазинов.
Береговая линия, изгибаясь аркой, тянулась на несколько миль. Здесь находился красивейший из пляжей с двумя рядами полотняных навесов в бело-синюю полоску. Стефания, уверенно шагая по золотистому песку, повела Гвен к отелю “Дес Бейнс”.
– Вообще-то эти пляжи предназначаются для постояльцев отеля, но мой дядя – один из управляющих. А потому я – как это у вас говорят? – имею привилегии, – сказала Стефания и заплатила за пользование кабинкой переодевания. – Именно здесь мы и встречаемся с друзьями, нам тут нравится.
Они переоделись в купальники и расстелили полотенца на песке. Узенькое ярко-оранжевое бикини Стефании прекрасно гармонировало с ее оливковой кожей. При одном только взгляде на ее фигуру Гвен охватывала зависть. Стефания, пожалуй, была немного плоскогруда, зато отличалась завидной стройностью и изяществом форм, и загорела чудесно. Рядом с ней Гвен ощущала себя неким подобием большой и неуклюжей бесцветной медузы. Она достала из рюкзака флакон с лосьоном, защищающим от солнечных ожогов, и начала намазывать им ноги; кожа в ярком солнечном свете казалась противно бледной, даже с примесью голубизны. И черный купальник тоже не помогал. Она купила его еще в прошлом году, и теперь он был ей маловат – да она практически вываливалась из него, а черное на фоне белой кожи создавало впечатление, что явилась она из царства мертвых.
В то утро она обещала себе, что проведет весь этот день по-новому. Долой прежнюю разбитную Гвен, она будет сдержанна, холодна и приветлива, с примесью некой таинственности. Но достаточно было три минуты провести в этом купальнике, как лучшие ее намерения испарились. Наверное, неплохо было бы выкинуть какую-нибудь отчаянную глупость, мрачно подумала Гвен. Ну, к примеру, упасть, прогуливаясь по песчаному пляжу, или пойти купаться и утонуть.
Стефания заслонила ладошкой глаза и окинула Гвен одобрительным взглядом.
– Знаешь, на кого ты сейчас похожа? – спросила она.
“Еще бы не знать. На долбаную вампиршу”, – подумала Гвен.
– Выглядишь как голливудская старлетка. Как одна из секс-бомб пятидесятых, что разъезжали по разным там кинофестивалям.
– Не думаю.
– Да-да, в тебе есть особый шик. Длинные волосы, кожа нежная и белая, как фарфор. А тело – как у взрослой женщины, – добавила она, и в голосе ее звучало искреннее восхищение. – Должно быть, у тебя в Америке полно дружков?
Гвен едва не сказала ей правду, но второе, заносчивое “я” все же взяло верх.
– Да так, имеется парочка, – небрежно пожав плечами, ответила она. И тон подразумевал, что на самом деле парней у нее просто толпы и каждый умирает и сохнет по ней.
– Всего парочка? Что-то не верится.
Гвен видела: Стефания говорит совершенно искренне. И ей почему-то сразу расхотелось притворяться, строить из себя бог знает кого.
– Там, откуда я родом, – сказала она, – парням такие девушки, как я, не нравятся. Дело в том, что я… слишком толстая. Она западают на таких, как ты, тоненьких, похожих на модели.
– Может, нам обменяться странами? – шутливо предложила Стефания. – Здесь меня все только и дразнят за худобу, за то, что нет разных там изгибов и выпуклостей. У нас люди говорят: “Кому это понравится, когда девушка похожа на мальчика?” Да все мои друзья просто попадают, когда увидят тебя. Сразу же назовут тебя богиней, нет, что там! Американской богиней!
– Правда?
– Погоди, сама увидишь. Сейчас утро, и мои приятели, Джованни, Пьетро, Марко, приедут сюда попозже. Можешь выбирать любого. Только Марко не трогай, он мой, – добавила Стефания и заговорщицки улыбнулась. – А об остальных могу рассказать. Я все о них знаю, буквально все!
Гвен уселась на теплый песок поближе к Стефании. Вокруг раскинулся огромный пляж с золотым песком, постепенно он начал наполняться отдыхающими. Впереди – сверкающее под солнцем синее море, над головой – бескрайнее голубое небо. Ритмичный плеск волн, лижущих кромку берега, блеск серебряного колечка в пупке и ядовито-красного лака на ногтях ног. Гвен вздохнула. Такой счастливой она уже давно себя не чувствовала.
***
Франческо оказался юношей в красных плавках; едва увидев Гвен, он заявил, что занимается боксом, и начал картинно поигрывать мускулами. Братья Джованни и Джузеппе были похожи друг на друга, как близнецы, однако разница в возрасте составляла несколько лет. Они настояли на том, что надо установить огромный пляжный зонт, чтобы Гвен не обгорела. Пьетро оказался тощим, но невероятно остроумным и веселым пареньком. Настоящий клоун, кривлялся, хохотал, так и сыпал шутками. Лоренцо едва говорил по-английски, но смотрел на нее очень выразительно. Гвен оглядела парней, собравшихся полукругом у ее ног, в тени зонта. И подумала: остается лишь надеяться на то, что она правильно запомнила все их имена. Один из ребят – насчет его имени она не была вполне уверена – принес ей низкий пляжный шезлонг, на который она и уселась. Любой проходящий мимо человек (наделенный, разумеется, должным воображением) мог бы подумать: вся мизансцена напоминает юную королеву в окружении поклонников. И поклонники эти были полны решимости добиваться благосклонности королевы, то есть ее, Гвен.
– Как по-вашему будет “нос”?
Для ясности Гвен указала на свой собственный нос.
Начался импровизированный урок итальянского – причем Гвен была единственной ученицей, а учителей у нее было целых пятеро, они умудрились заслонить от нее пляж, море, небо.
– Насо, – хором ответили “учителя”.
– Насо, – повторила Гвен. – Ну а как сказать по-итальянски “губы”?
– Лаббра, – в унисон ответили ребята.
– А как сказать… “поцелуй”?
– Бачио, – заулыбались и засмеялись они.
А Пьетро резво вскочил на ноги.
– Могу продемонстрировать!
– Веди себя прилично, Пьетро, – одернула его Стефания.
Они с Марко лежали под соседним зонтом, лицом к лицу. Переговаривались тихими, но оживленными голосами, точно старые друзья, не видевшиеся несколько лет, хотя Стефания недавно упомянула, что виделась с Марко всего два дня тому назад. Гвен с первого взгляда стало ясно: эти двое влюблены просто до безумия. Сама Стефания этого не говорила, зато успела сообщить новой своей подружке, что ее родители вовсе не в восторге от Марко. Гвен не понимала почему. Такой милый парень.
Пьетро шутливо отсалютовал Стефании и плюхнулся на песок, остальные ребята расхохотались. А потом выжидательно уставились на Гвен. Она уже собралась спросить, как будет по-итальянски “любовь” или “секс”, но передумала. Хотя, судя по всему, этим поклонникам было неважно, что она скажет или сделает. Стефания оказалась права: она нравилась им всем без исключения. Оставалось только решить, кто больше нравится ей самой.
Каждый по-своему симпатичен, но, как большинство юнцов ее возраста, они выглядят значительно моложе ее. Нет, она не жаловалась. Все-таки это мальчишки, и притом итальянские, и говорят с таким забавным акцентом, а уж ведут себя так, словно никогда в жизни не видали девушки-американки. Верно говорила Стефания, они смотрели на нее так, словно она богиня, модель или кинозвезда. Американский парень ни за что бы не принес ей зонт или шезлонг, не стал бы говорить прямо в лицо, как Пьетро, до чего она красива. “Наши парни, – с грустью подумала Гвен, – никогда не будут столь милы и обходительны с девушкой, даже если им заплатить”.
Несмотря на все усилия, Гвен не могла не думать о Тайлере. Тайлер Дэниелз был самым шикарным парнем в школе Форсайта. Она сохла по нему уже несколько месяцев. А несколько недель тому назад, как раз перед экзаменами, она со своими подружками выскользнула из спальни общежития сразу после полуночи, и они решили прогуляться до гавани. Здесь же оказалась и группа ребят во главе с Тайлером. И той ночью все было иначе – точно они уже взрослые. Тайлер заигрывал с ней – все это видели. А потом вдруг поцеловал ее – по-настоящему поцеловал! – в тени лодочного домика. Она даже разрешила ему потрогать себя за груди, через блузку, разумеется. Он хотел пойти дальше, началась борьба, но это ведь нормально, не так ли? Тайлер сказал, что у нее прекрасное тело, что она не похожа на других девушек, худышек, больных анорексией и дурочек. На протяжении двух дней Гвен просто с ума сходила от счастья. А потом вдруг увидела Тайлера: он шел и держал за ручку Тиффани Хейвермейер. Тиффани Хейвермейер была костлявой, как ведьма, а руки походили на две высохшие веточки. Наверное, страдала анорексией и булемией одновременно. Но после этого Тайлер ни разу вообще не взглянул на Гвен. Это было ужасно – все знали, что они “встречаются”, а он вдруг отказался от нее без всяких на то причин. Одна из подружек сказала Гвен, будто бы слышала, как Тайлер назвал ее слишком молодой и недостаточно опытной.
Слишком молодой! Никакая она не молодая – через две недели ей уже пятнадцать стукнет. А вот что касается опыта, да, это была реальная проблема. И если она хочет целоваться – а может, зайти и дальше, – придется выбирать кого-то из этих парней-итальянцев.
Тут Стефания объявила, что пришло время ланча. Затем последовали возбужденные переговоры на итальянском (Гвен казалось, что люди почему-то всегда возбуждаются, говоря по-итальянски), и Стефания объяснила: молодые люди поспорили из-за того, кто из них будет платить за Гвен. Пришлось Стефании положить конец этим спорам, сказав, что они могут скинуться и заплатить за нее все вместе. Марко тоже поднялся – очевидно, посещение кафе стало для этой компании будничным ритуалом.
Что за замечательная страна, где мальчики так и рвутся сделать что-то приятное для девочек! Остаться бы здесь навсегда, жить со Стефанией и ее семьей… Так думала Гвен, глядя, как все парни, кроме Пьетро, дружно двинулись к выходу с пляжа.
– А ты почему еще здесь? – спросила Стефания.
Пьетро рухнул на колени перед Гвен, сложил ладошки вместе, поднес их к груди.
– Денег у меня мало, – жалобно начал он. – И нет таких мускулов, как у Франческо. Но ты должна полюбить меня за огромное личное обаяние!
Он комически захлопал глазами.
– Обаяния не больше, чем у гадюки, – насмешливо заметила Стефания. – Да и денег у тебя полно. Так что ступай в кафе вместе с остальными. Нам надо посекретничать. – Когда Пьетро ушел, она обратилась к Гвен: – Помни, что я говорила тебе о Пьетро. С виду безобидный, а на самом деле – далеко нет. Моя подружка Кармела как-то пошла с ним в кино и сказала, что он как осьминог. Впечатление было такое, точно у него не две руки, а целых восемь.
– Чао, Стефания!
К ним приближался паренек постарше, в черных плавках. Подошел, остановился в тени зонта. Высокая загорелая фигура вырисовывалась на фоне светлого неба. Темные волосы падали на глаза, он тряхнул головой. Отбросил их назад. Гвен увидела, что сложение у юноши просто атлетическое, бугры бицепсов, плоский живот, широкие плечи. Ну просто упасть и не встать, так сказала бы ее закадычная подруга Шеннон. У Гвен даже дыхание перехватило. Он кивком указал на нее, а потом что-то спросил у Стефании по-итальянски. Судя по всему, догадалась Гвен, вопрос означал: “Это и есть твоя новая подруга?” И пока Стефания отвечала, парень обернулся еще раз взглянуть на нее, и глаза их встретились.
Позже Гвен могла бы сформулировать тогдашнее свое состояние в двух словах: все остановилось. Показалось, что волны перестали разбиваться о берег, ветер прекратил дуть. Не было слышно ни звука – за исключением биения ее собственного сердца. В этот момент она видела лишь его лицо, слышала, как стук сердца эхом отдается в ушах.
Она едва расслышала слова Стефании: “Знакомься, мой кузен Николо”. Само его имя едва расслышала. Все происходило точно в замедленной съемке. Она видела, как дрогнули губы Николо, и он заговорил с ней.
– Чао, – произнес он всего лишь.
Но и этого одного слова было достаточно.
