1822
VIN TROUBLE
Для встречи с ангелом Собран надел все самое лучшее. Сорочку застегивать не стал, будто желая дать прохлады разгоряченному работой телу. Однако он был чист и свеж, а ночной воздух приятно обволакивал кожу. Собран не стал надевать башмаков, и босым ступням было чуть больно ступать по земле.
Зас принес бутылку «Сен-Сафорин», Собран — две бутылки лучшего вина из второго урожая Жодо-Кальман.
— Ангелы не пьянеют, — произнес Зас, глядя на подарок, — Однако я уже говорил об этом.
— Ну тогда смотри, как пьянею я, — ответил Собран, излучая уверенность. Открыв бутылку, он уселся на землю и уперся спиной в пограничный камень. — У меня к тебе одно дело, Зас.
— Мне нравится, как ты всегда умеешь найти мне применение, — улыбнулся ангел.
Собран отпил вина и пристально посмотрел на Заса, жадно вбирая глазами свет — уже одно это было для него наслаждением. Как же прекрасен ангел! Ни возбуждения, ни волнения Собран не испытывал, он словно грелся на солнышке утром, привалившись спиной к каменной стене.
— Смотрю, мы снова пьем из горлышка, — заметил Зас.
Собран отпил еще вина и кивнул. Поднялся на ноги, отставил бутылку на камень. Подошел к ангелу, присел перед ним на корточки и, взяв за запястья, поцеловал в губы.
От изумления ангел раскрыл рот. Отвернулся. Теперь Собрану оставалось только вдыхать морозную свежесть волос Заса.
Ангел покачал головой, а Собран припал губами к его шее, ощущая биение живчика.
— Меня переполняет счастье, обними меня, — говорил винодел. — Я люблю тебя.
Зас отгородился от Собрана крылом.
— Я уважаю твою супругу, — произнес ангел без видимой уверенности. — Селесты тебе должно хватать.
Губы ангела налились цветом, перестали быть мраморно-белыми.
— Тем более, — продолжил Зас, — ты не знаешь, что делать со мной.
Но Собран все продумал заранее, пришел его черед учить ангела чувствам. Отвечая Засу, винодел запинался, ему не хватало дыхания.
— Замолчи, — умоляюще произнес ангел. — Ты нарушаешь земные законы.
— При чем здесь законы? Какая связь между ними и тем, что я чувствую? В своих чувствах я не могу ошибаться.
— Принуждение, по-твоему, это не ошибка?
— Но я хочу тебя.
— Раз в году?
— Если большего мне не дано…
Зас гневался, но в голосе его звучало сострадание:
— Я ангел…
Но тут Собран перебил его:
— Я и люблю тебя за то, что ты — ангел!
В мгновение ока Зас поднялся, расправил крылья и стал взлетать. Пыль дымовым облаком окутала Собрана.
— Не уходи! — вскричал винодел.
Схватил ангела за оконечность крыла и потянул вниз. Свободное крыло продолжало бить по воздуху, сбивая с вишен ягоды и осыпая мужчину бордовым градом. Оба повалились на землю. В душе Собрана вспыхнули одновременно стыд, триумф, решительность, удивление…
Зас поднялся на ноги, помогая себе руками и крыльями, ударил Собрана в челюсть, и винодел покатился вниз по склону холма. Остановившись, Собран выплюнул кровь и выбитый зуб, успевший вонзиться в язык. Сверху на мужчину обрушился ангел — будто ястреб, он высоко задрал крылья, словно уберегая их от когтей и зубов жертвы. Наклонившись к самому лицу Собрана, ангел прошептал:
— Слушай внимательно и запоминай. Договор гласит: «Зас может быть свободен, но Господь разделит страсти его, а Люцифер — наслаждения». Если ты сейчас ублажишь себя так, как желаешь, ты ублажишь тем самым дьявола. А я не отдам тебя ему.
Затем он выпрямился и взлетел, подняв столько пыли, что Собрана едва не погребло под ней. Винодел лежал и вслушивался в хлопанье крыльев, а завидев меж звезд одинокую тень, закрыл глаза.
Овдовевшая Аврора де Вальде, ее сын и дядя возвращались в шато Вюйи из Шаньи в сопровождении слуг, няни Поля и служанки Люсетты. До дома оставалась буквально одна миля, как вдруг граф изъявил желание повидать отца Леси. Авроре стало тревожно. С чего бы дяде исповедаться? Нежели он почувствовал приближение болезни? Неужели задумал покинуть племянницу?
Граф со слугой выбрались из экипажа и вошли во двор церкви через низкий арочный проход в стене. Аврора смотрела им вслед, и темный портал казался ей гладью озера, в котором только что сгинул близкий человек. Тогда молодая графиня стремительно выбралась из экипажа — слуга даже не успел опустить перед ней сходни! — и помогла выйти маленькому Полю. Следом за хозяйкой поспешили няня сына и неотступная Люсетта, тут же раскрывшая над головой Авроры зонтик, дабы прикрыть ее от палящих лучей солнца.
У самого входа в церковь Поль, которого мать вела за руку, высвободился и махом взбежал по ступенькам. Женщины хором закричали ему вслед: «Куда вы, мсье Поль?», «Прошу, осторожней!» и «Ты куда это побежал?!»
Аврора сразу узнала место, куда однажды приходила с родителями и дядей на пасхальное воскресенье. Поль тем временем отыскал деревянного ястреба — украшение, отвалившееся от одной из скамей. Поиграв им немного, мальчик принялся изучать отверстие в дощатом полу. А его мать заинтересовалась двумя сценами: у купели и в залитом солнцем дворике за скромным окошком-розеткой.
У чаши с водой, подняв над головами траурные платки на манер тента, две девочки разглядывали свои отражения. Одна девочка была смуглая, вторая — светлая; обе примерно одного возраста — лет по пятнадцать.
У дверей ризницы граф остановился — навстречу ему вышли отец Леси и женщина, в которой Аврора признала госпожу Жодо. Она присела перед графом в реверансе, который сама Аврора так и не сумела освоить в совершенстве, несмотря на все старания преподавателя танцев. Дядя Арман взял Селесту Жодо за руки и коротко с ней переговорил о чем-то, пока отец Леси дожидался, являя собой воплощение того, что граф называл суетливостью. Так и говорил: «Пускай отец Леси и суетлив, зато он…»
К церкви подкатила повозка, в которой сидели трое мужчин. Один, светловолосый, — должно быть, Лизе. Самый высокий, правящий повозкой, был Собран Жодо. Он сбрил бороду, и Аврора признала его только по походке. Жодо, а вслед за ним смуглый крепкий мальчишка спрыгнули на землю и направились к могиле у стены кладбища и стали выпалывать сорняки, проросшие среди цветов.
Оставшиеся в экипаже двое мужчин старательно избегали смотреть в глаза друг другу, словно поссорились.
Аврора отвернулась от окна. Сын ползал по полу возле дыры в полу и жевал кусочек бумаги, оторванный от кулька со сладостями. Получившийся шарик Поль затолкал в дырку.
Мадам Жодо стояла в одиночестве, глядя на двух девочек у купели (граф и отец Леси удалились в ризницу). Неподвижностью и странным взглядом женщина напоминала хищное животное, оценивающее другого хищника.
Одна из девочек, заслышав звуки во дворе, радостно побежала к выходу. Вторая дернулась было за ней, но Селеста Жодо окликнула ее:
— Сабина! — И не спеша двинулась вдоль скамеек к дочери. — Неужто тебе везде надо таскаться за ней?
— Ты про Алину, мама? — смутилась Сабина.
Аврора выглянула во двор, где Алина Лизе беседовала с Собраном Жодо. Мальчик-крепыш подарил ей василек; мужчина последовал его примеру: С нарочитой галантностью преподнес девочке второй цветок. Алина засмеялась, принимая оба подарка.
Стоявшая рядом с Авророй Люсетта прошептала:
— Очень занимательно, — и кивнула головой.
Сабина тем временем обратилась к матери:
— Там с Кристофом Лизе дядя Леон.
Девочка замолчала в нерешительности.
— Ну так ступай к нему, — сказала Селеста Жодо.
Девочка убежала. Из окна было видно, как она подошла к мальчику и Алине и стала им помогать. А Собран Жодо вошел в церковь и, подойдя к супруге, взял ее под руку.
Селеста сказала:
— Какая картина! Она растет красавицей!
— Да, — подтвердил Собран Жодо, вместе с женой глядя на дочь из тени церкви.
— Я говорю об Алине Лизе.
— Да, Алина тоже красивая. — Помолчав, Собран добавил: — Просто удивительно, что ты не заметила, кто со мной приехал.
— Мм?
— То есть ты заметила его?
— Почему бы тебе не сказать все прямо, Собран? Да, Леона я заметила Стало быть, ты его простил?
— Думаю, будет справедливо вновь начать доверять ему.
Мадам Жодо пожала плечами. Проследила за взглядом мужа — до дерева, растущего у могилы. Стоило улыбке исчезнуть с лица супруга, а бровям — нахмуриться, она всмотрелась внимательнее.
Аврора также проследила за его взглядом: Алина Лизе подошла к брату, поздоровалась с Леоном Жодо. Тот, кажется, поприветствовал девочку в ответ, только не посмотрел на нее саму.
Аврора отвернулась. Когда глаза привыкли к сумраку, она заметила, что Селеста Жодо ушла Собран Жодо в одиночестве подошел к алтарю, постоял некоторое время, очень пристально глядя на побитую статую, а потом повесив голову удалился, так и не преклонив колен перед Господом.
Только сейчас Аврора поняла, что держит служанку за руку, а няня Поля, хмурясь, глядит на них обеих. Осознав собственное недостойное поведение, Аврора окликнула сына, и все вместе они покинули церковь. На улице их встретили граф и отец Леси. Священник расстроился, узнав, где была Аврора.
— Графиня! Боюсь, для вас там чересчур мрачновато, — сокрушался святой отец.
Аврора заверила его, что беспокоиться не о чем. А сама постаралась не показывать почерневших перчаток.
Вышли на солнечный свет, где неотступная Люсетта поспешила раскрыть над хозяйкой зонтик.
Семейство Жодо тем временем погрузилось в коляску и поехало в одну сторону, а Кристоф и Алина Лизе пешком отправились в другую. Глядя на это, граф произнес: «Гмммм…»
— Такова архитектура дома Господня, — сказала Аврора, — что волей-неволей получается за кем-то подглядывать.
— Согласен, — ответил граф.
