Глава 24

В конце концов они решили поставить Дони в известность только после того, как событие состоится. Но на следующий день после разговора с Роном Мэри рассказала обо всем Арчи Джонсону.

— Ну, гром среди ясного неба! Ты шутишь! Потребовалось некоторое время, чтобы убедить его, что она говорит серьезно. И когда он немного успокоился и овладел собой, он искренне ее поздравил.

— Мэри, дорогая, я очень рад за тебя. После Шопена и Жорж Санд это самый странный брак, но если на нашем шарике кто-то и знает, что он делает, так это ты. Я не собираюсь портить тебе жизнь и выдвигать всякие возражения, потому, черт подери, что уверен, что ты сама обо всем этом подумала. Единственное, о чем я жалею, так это то, что после всех этих лет, когда я был за тобой, как за каменной стеной, я тебя потеряю. Тут я готов заплакать.

— Почему это ты должен меня терять?

— Но разве тебе не придется отказаться от работы, чтобы присматривать за Тимом?

— Боже мой, нет, конечно! Мне действительно придется месяца на три взять отпуск, о чем я очень сожалею, но я не собираюсь бросать работу, и Тим тоже. Я думаю, что нам обоим будет полезнее находиться среди обыкновенных людей. Если мы перестанем работать и никого не будем видеть, кроме самих себя, мы деградируем.

— Я бы хотел быть на бракосочетании, Мэри. Я люблю тебя, Мэри, и хотя я никогда не видел Тима, я тоже его люблю, потому что он так изменил твою жизнь.

— Я бы хотела, чтобы ты и Трисия присутствовали в следующую пятницу.

— Тогда почему тебе не начать свой отпуск прямо сейчас? Если уж мне придется три месяца работать с Селестой Мерфи, так уж лучше начать прямо сейчас.

— Нет, благодарю. До следующей среды я возьму Селесту себе под крыло. Ждать ведь недолго.

Эмили Паркер встретила новость с ликованием. Мэри пригласила ее к себе вечером после обеда и рассказала ей все.

— О, Боже, душечка, дорогая моя, это то, что вам обоим надо! Я просто в восторге! За ваше здоровье, и живите счастливо.

— Вы придете на регистрацию?

— Да уж ни за что не пропущу такое событие! Желаю вам счастья, мисс Хортон, я просто горжусь вами!

Мэри также поехала повидать Гарри Маркхэма после того, как ей удалось выпроводить Эмили Паркер за пограничные лавры. Гарри с любопытством смотрел на посетительницу, уверенный, что где-то видел ее раньше, но вспомнить не мог.

— Вы помните, что вы делали достройки в доме миссис Эмили Паркер в Артармоне два года назад, мистер Маркхэм?

— Да, конечно.

— Я — Мэри Хортон, соседка миссис Паркер.

Его лицо прояснилось.

— О, да, да! Я так и думал, что видел вас где-то.

— Я пришла не по делу, мистер Маркхэм. Я пришла поговорить о Тиме Мелвиле.

— О Тиме Мелвиле?

— Да, правильно, о Тиме Мелвиле. Может быть, вас это поразит, мистер Маркхэм, но в следующую пятницу я выхожу замуж за Тима.

Бедный Гарри разинул рот и целую минуту не мог произнести ни слова. Затем сумел выдавить из себя:

— Выходите замуж за слабоумного Тима?..

— Совершенно верно. В следующую пятницу. Вообще-то, узнав от миссис Паркер, какие шуточки вы любите выкидывать, я бы постаралась убедить его найти другого хозяина, но ему нравится работать с вами и с вашими людьми, поэтому я буду вполне довольна, если он останется у вас.

Глаза Гарри скользнули мимо нее к огромному «бентли», стоявшему у обочины. Он вспомнил, что о ней говорили как о самой богатой женщине в Артармоне, и решил, что ее стоит умиротворить.

— Ну, вы меня, как обухом по голове! Ну и новость, я скажу!

— Уверена, что это так и есть, мистер Маркхэм. Однако у меня мало времени, и я бы хотела быть краткой. Есть пара вопросов, которые мы должны сейчас решить. Первое: хотите ли вы сохранить за Тимом место, если он будет отсутствовать три месяца, начиная со следующей среды? И во-вторых, если он будет продолжать у вас работать, готовы ли вы держать ваших людей в узде относительно Тима?

Все еще в полном замешательстве Гарри потряс головой, словно надеясь этим прояснить себе мозги.

— Черт-те что, мисс Хортон, не знаю, что сказать.

— Пожалуйста, решайте, мистер Маркхэм. Я не могу стоять здесь всю ночь.

Он подумал немного:

— Ну, честно скажу вам, мисс Хортон, мне нравится Тим, и бригада тоже его любит. Сейчас такое время, что мы можем обойтись три месяца без него, потому что скоро лето, и я всегда могу найти одного-двух студентов на место чернорабочего, хотя мало кто может заменить Тима. Все они бездельники и шалопаи. Тим работал со мной двенадцать лет, он очень хороший рабочий. И мне придется искать не три месяца, а гораздо дольше, чтобы найти рабочего, такого же веселого, надежного и старательного, как Тим. Так что если вы не против, я бы сохранил парня.

— Прекрасно. Теперь о втором. Я надеюсь, вы понимаете, что будет очень плохо для Тима, если его начнут дразнить по поводу его женитьбы. Пожалуйста, можете продолжать все ваши шутки и розыгрыши. Тим к этому привык и не возражает. Но тема женитьбы должна быть абсолютно запретной, и я даю вам слово, что если я когда-либо узнаю, что вы пытались смутить или унизить его за то, что он женился на богатой старой деве, я расшибу вас и всех членов вашей бригады на мелкие кусочки морально и финансово. Конечно, я не могу запретить вам обсуждать это между собой, и даже не помышляю об этом, так как понимаю, что очень забавно посплетничать на эту тему. Но когда близко Тим, никаких упоминаний об этом не должно быть. Понятно?

Мэри Хортон была более сильной стороной, и Гарри Маркхэм уступил без борьбы:

— Да, конечно, мисс Хортон. Как скажете, мисс Хортон.

Мэри протянула руку:

— Благодарю вас, мистер Маркхэм, я ценю ваше понимание. Всего хорошего.

Следующим в списке Мэри был гинеколог. Приняв окончательное решение, Мэри устраняла препятствия одно за другим и получала от этого большее удовлетворение, чем могла бы предположить. Смыслом ее жизни было всегда делать дело. И сейчас, когда решение было принято, ее не одолевали сомнения. Она действовала.

В кабинете гинеколога она спокойно объяснила ситуацию.

— Я не могу позволить себе риск забеременеть, сэр; думаю, вы понимаете, почему. Полагаю, что вам придется госпитализировать меня, чтобы перевязать трубы, поэтому я подумала, что пока вы этим всем будете заниматься, вы могли бы помочь и в другом. Дело в том, что я девственница и не могу подвергать опасности мои взаимоотношения с мужем, что случится, если я проявлю малейшие признаки боли. А начинать сексуальную жизнь в моем возрасте, как я понимаю, очень болезненно.

Гинеколог быстро прикрыл лицо рукой, чтобы скрыть невольную улыбку. По своей профессии он очень хорошо был знаком с этим типом женщин, ибо много таких Мэри Хортон работало в госпиталях Австралии. Преданные своему делу, старые девы, они везде одни и те же, подумал он. Быстрые, практичные, раздражающе уравновешенные, и, тем не менее, где-то в глубине души все-таки женщины — гордые, чувствительные и до странного мягкие. Справившись, наконец, с собой, он сидел, постукивая пером по столу.

— Думаю, я согласен, мисс Хортон. А теперь будьте добры, пожалуйста, пройдите за ширму и разденьтесь. Сестра принесет вам специальную одежду.

К субботе Тим оставался единственным, кто не был посвящен в ее планы. Она попросила Рона ни словом не упоминать об этом, но отказалась ехать в коттедж с одним Тимом.

— Конечно, ты поедешь с нами, Рон, — сказала она твердо. — Почему должно быть по другому? Мы еще не женаты. А я смогу пойти с ним куда-нибудь и все ему рассказать.

Случай представился днем. Рон решил прилечь и, подмигнув Мэри, удалился в спальню.

— Тим, почему бы нам не пойти на берег и не посидеть на солнце?

Он сейчас же вскочил, сияя во весь рот.

— О, как хорошо, Мэри. Тепло, и можно поплавать, а?

— Не думаю, но это неважно. Я хочу поговорить с тобой, а не плавать.

— Я люблю говорить с тобой, Мэри, — признался он. — Так давно мы с тобой не говорили.

Она засмеялась:

— Не преувеличивай. Мы все время говорим.

— Но не так, как тогда, когда ты говоришь: «Тим, я хочу поговорить с тобой». Это лучше всего, и это значит, что ты собираешься сказать что-то действительно хорошее.

Ее глаза широко открылись.

— А ты догадливый! Ну пошли, дружок, не теряй времени!

Трудно было отделаться от делового ритма последних дней, и некоторое время она сидела на песке и молчала. Без деловитой четкости и энергии ей не удалось бы справиться со всеми возникшими проблемами. Ведь заметь она в себе малейшие признаки робости и смущения, все кончилось бы катастрофой. Сейчас же твердость была совсем не нужна.

— Тим, ты знаешь, что такое женитьба?

— Я думаю, да. Это как мама и папа, или то, что сделала моя Дони.

— Можешь еще что-нибудь об этом сказать?

— Ну-у, я не знаю! — он запустил пальцы в свои густые золотистые волосы. — Это значит, ты всегда живешь с кем-то, с кем раньше не жил, правда?

— Отчасти, — она повернулась к нему. — Когда ты становишься взрослым, то в конце концов встречаешь кого-то, кто тебе так нравится, что ты хочешь жить с ним, а не с мамой и папой. И если этому человеку ты нравишься так же, вы оба идете к священнику или к судье и там женитесь. Вы оба подписываете бумагу, и это значит, что вы поженились и можете жить вместе до конца жизни, не оскорбляя Бога.

— Это действительно значит, что можно жить вместе до конца жизни?

— Да.

— Тогда почему я не могу жениться на тебе, Мэри? Я хочу жениться на тебе, я хочу видеть тебя одетой, как принцесса, в белое длинное платье, как Дони или как мама на ее свадебной фотографии на туалете в спальне.

— Многие девушки действительно надевают длинные белые платья, когда они выходят замуж, Тим, но не длинное белое платье делает тебя женатым, а подписанный документ.

— Но мама и Дони были в длинных белых платьях! — упорно утверждал он, зачарованный этой идеей.

— Ты действительно хотел бы жениться на мне, Тим? — спросила Мэри, пытаясь увести его от мысли о длинном белом платье.

Он энергично кивнул, улыбаясь ей:

— О, да, я очень хочу жениться на тебе, Мэри. Я смогу жить с тобой все время, мне не надо будет идти домой в воскресенье вечером.

Река текла вниз к морю, журча и плеща о берег; Мэри отогнала от лица назойливую муху.

— Ты больше хотел бы жить со мной, чем с твоим папой?

— Да, папа принадлежит маме, он только ждет, когда уйдет и будет спать с ней под землей, правда? А я принадлежу тебе, Мэри.

— Твой папа и я говорили о тебе тогда вечером, после того, как мы вернулись с тобой от мистера Мартинсона. И мы решили, что будет хорошо, если мы с тобой поженимся. Мы очень беспокоились о том, что будет с тобой, а в целом мире нет никого, кто был бы нам больше дорог, чем ты.

Блеск воды отражался в синих глазах Тима, и они светились и сияли…

— О, Мэри, ты так думаешь? Ты правда так думаешь? Ты выйдешь за меня замуж?

— Да, Тим, выйду.

— И тогда я смогу жить с тобой, я смогу принадлежать тебе?

— Да.

— Можно, мы сегодня поженимся?

Она неподвижно смотрела на реку, вдруг опечалившись.

— Не сегодня, дорогой, но очень скоро. В следующую пятницу.

— А папа знает, когда?

— Да, знает. Все уже подготовлено.

— И у тебя будет длинное белое платье, как у мамы и у моей Дони?

Она покачала головой:

— Нет, Тим. Я не смогу. Ради тебя я бы хотела надеть длинное белое платье, но чтобы его сшить, уйдет много времени, а твой отец и я не хотим ждать так долго.

Разочарование на мгновение согнало улыбку с его лица, но вскоре оно опять засияло.

— И после этого мне не надо будет идти домой?

— Некоторое время придется, потому что я ложусь в госпиталь.

— Нет, Мэри, нет! Ты не можешь идти в госпиталь! Пожалуйста, пожалуйста не ходи в госпиталь! — глаза его наполнились слезами. — Ты умрешь, Мэри, уйдешь от меня и будешь спать под землей, и я тебя больше не увижу!

Она потянулась и взяла его за руку, сжав ее крепко и энергично.

— Ну, ну, Тим! Если я ложусь в госпиталь, это не значит, что я умру! То, что твоя мама умерла, когда она пошла в госпиталь, не значит, что я тоже умру, понимаешь? Много, очень много людей ложатся в госпиталь и выходят опять и не умирают. Госпиталь — это место, куда ты идешь, когда болен и хочешь поправиться. Иногда мы так больны, что не можем поправиться, но я не так больна, как твоя мама, правда. Я ведь не слабая, и у меня ничего не болит. Но я была у доктора, и он хочет немного подлечить меня, чтобы все было в порядке опять, и он хочет сделать это до того, как ты придешь ко мне жить навсегда.

Трудно было заставить его понять такое, но спустя некоторое время он успокоился и, казалось, принял на веру факт, что она в госпитале не умрет.

— Ты уверена, что ты не умрешь?

— Да, Тим, я уверена, что не умру. Пока я не имею права умереть. Я этого ни за что не допущу!

— Й мы поженимся до того, как ты пойдешь в госпиталь?

— Да, мы договорились на следующую пятницу.

Он откинулся на спину и счастливо вздохнул, затем покатился вниз по склону и, смеясь, плюхнулся в воду.

— Я женюсь на Мэри, я женюсь на Мэри! — пел он, брызгая на нее, когда она тоже спустилась к берегу.